Through the years

      Маленькая пятилетняя девчушка сидела за рабочим столом, что-то упорно рисуя. Её чёрные кудрявые волосы мягко спадали на плечи и чуть качались пухловатых щёк, немного закрывая пространство перед яркими голубыми глазами, но ей это совершенно не мешало. Она была сосредоточена на своём рисунке, как вдруг в комнату влетает другая девочка и прячется за спину сестры. Голубые глаза переметнулись с рисунка на испуганную сестру. — Рутти, спаси меня! — взмолилась брюнетка. — Что ты уже натворила? — с улыбкой спрашивает кудрявая, поднимая полные тёплого непонимания глаза на бледное от природы изящное личико Восьмой. Ее янтарные глаза метались по комнате, в которую она только что вбежала. — Я это… Ну… Пятого разозлила… — замялась Аннетт, смотря на сестру с надеждой на спасение и ручкой теребив подол юбки. — Хм-м, что же делать... — задумалась Рут, приложив указательный пальчик к подбородку. — Точно! От Пятого нас спасут только Бен, Клаус и Ди. Пошли к ним, — решительно заявила черновласка. — Угу... — коротко согласилась Восьмая. После этого Седьмая соскочила со своего насиженного места и, резко схватив запястье сестры, энергично двинулась к выходу. — Тогда давай скорее побежали к братикам! — радостно воскликнула голубоглазка. На это Аннетт ничего не ответила, но по её выражению лица было видно, что та была совсем не прочь найти укрытие и спастись от страшного гнева Пятого. Путь до комнаты Бена, где обычно отдыхают мальчики, был недолгим. Дойдя до обители постоянных мальчишечьих споров и шутливых драк (а иногда и серьёзных, но их быстро разнимали, и те получали полный комплект оплеух и выговоров), сёстры бесцеремонно вошли в комнату. — А вот и наши фурия и взрыв на макаронной фабрике, — улыбнулся Бен сёстрам, — и кого же первой заплести? — Я заплету Рутти, — отозвался Диего, кубарем перевернувшись на кровати и быстро встав на ноги, но пиджак случайно задрался, из-за чего Клаус, до этого мирно сидевший на удобном парчовом кресле, свесив через подлокотник свои оголённые ноги, захихикал. Аннетт, дёрнув плечами, хмыкнула, а Рут по-детски засмеялась, похрюкивая. Демонстративно поправив элемент одежды, тот злобно зыркнул на братца и обиженно глянул на сестёр. — Диего, учись правильно с кровати вставать. А тебе, Рут, надо бы потихоньку избавляться от привычки хрюкать, когда смеёшься. Всё-таки папе это не очень нравится, ты же знаешь, — укоризненно проговорил Бен. — "Седьмая, ты же леди, тебе не подобает хрюкать, как маленькая свинка", — спародировала Аннетт заезженную речь главы Харгривзов, при этом активно жестикулируя. — А вы заметили, что наш старик кажется таким смешным, когда кто-то досконально копирует его? — поддержал разговор Клаус, слезая с кресла и усадив свою пятую точку на подушках, хаотично разбросанных по полу комнаты. — Это уже давно является фактом, Клаус, — до сих пор обижаясь на своих родственничков, Диего взял руку Рут и усадил свою сестру на пол. — Впрочем, зачем вспоминать папу, если мы хотели заплести наших сестричек. Энни, — улыбнулся Бен и взглядом предложил парикмахерскую услугу Аннетт. Та без лишних слов подошла и села перед мальчишкой, доверяя свои волосы аккуратным рукам.       Так ребята и сидели в комнате Бена. Клаус рассказывал какие-то истории, а Бен и Диего, в свою очередь, заплетали волосы девочек: Шестой осторожно и мягко перебирал тёмные пряди маленькой Аннетт, а Второй путался в круто закрученных кудрях Седьмой, чертыхаясь. Так прошло примерно 20 минут, как вдруг в комнату врывается разъярённый Пятый, у которого вечно идеальная укладка превратилась в "причёску сумасшедшего". Как только Восьмая увидела брата, она сразу же подскочила и спряталась за спины Клауса и Бена, а те вопросительно взглянули на Пятого. — Где эта мелкая?! — с явным раздражением в голосе воскликнул мальчик. Испугавшись столь грозного тона брата, малышка подскочила, чем выдала себя. — Ах вот ты где, — ухмыльнулся парниша, заглядывая за спины братьев. — А ну-ка вылезай оттуда. — Нет, ты меня обижаешь. Пятый плохой, — обиженно заявила Аннетт, демонстративно скрестив ручки на груди. — Ох, ладно, почитаю я тебе эту сказку, только не обижайся, — сдался Пятый, поднимая девочку на руки и выходя из комнаты. — А тебе почитать сказку? — обратился Диего к Седьмой, на что та лишь кивнула с улыбкой. — Ну, тогда пошли.       Диего и Рут также вышли вслед за парочкой в виде Пятого с Энни на руках, оставляя в комнате только Бена и Клауса. — Ты думаешь о том же, что и я? — загадочно задал вопрос Бен Четвёртому. — О танцующих в розовых пачках ламах под джаз шестидесятых? — удивлённо округлил глаза тот, закинув руки за голову. — Цть, да нет же, — раздражённо цокнув и потерев переносицу, ответил Шестой. — Мне кажется, что между ними что-то есть. — Между кем? — А ты разве не догадываешься? — вопросительно изогнув бровь, сказал Бен. — Между Пятым и Энни. — О боже, Бен, мы ещё дети, химия между нами может быть такой бурной, что сегодня любим друг друга, а завтра будем друг друга убивать и ненавидеть. Ты слишком торопишь события. Наслаждайся каждой секундой. — Хм, пожалуй, ты прав, — задумавшись, согласился со словами брата Бен. — Не будем торопить события. *** — Аннетт, собирайся, скоро у тебя урок французского, — в комнату девочки заглянул Пятый. — Да-да, хорошо, — сказала девочка, отрываясь от тетрадочки. — Лучше не опаздывать, папа сегодня не в настроении, — подойдя ближе к черновласке, сказал мальчик. Вдруг его взгляд зацепила та самая тетрадь, в которой были написаны аккуратным почерком предложения. — Что это ты пишешь? — Секрет, — сказала Восьмая, закрывая руками тетрадочку. — Ну, ладно. Удачи на уроках, — пожав плечами и выходя из комнаты, бросил Пятый.       Это был личный дневник маленькой Аннетт. Только он знал, что девчонка влюбилась в своего старшего брата. Только её дневник знал, как сильно она переживает за Пятого, когда тот весь измотанный возвращается с тренировок. ***       Сегодня Аннетт и Рут впервые будут завтракать вместе со старшими детьми. И если Рут более менее спокойна, то Аннетт всю трясет. Она очень переживала. В голове так и крутилась навязчивая и неприятная мысль: а вдруг она сделает что-то не так? — Ну что? Ты готова? — в комнату зашла неожиданно Седьмая. — Ну… Я… — девочка начала заикаться. — Переживаешь из-за того, что Диего взял ответственность за мое поведение, а Пятый – за твоё? — мягко улыбнулась Рут. — Угу, — понурила голову восьмая, грустно смотря в пол. — Не переживай, всё будет хорошо, — голубоглазая обняла сестру и слегка погладила по голове. Сердце маленькой Энни пронзила тёплым порывом сестринская любовь, и та обняла в её в ответ, тая в утешительных объятиях. — Хочешь, я покажу тебе своё секретное местечко, о котором никто не знает? — чуть отдалившись от Аннетт, та посмотрела в янтарные глаза сестрички. — Какое секретное местечко? — с непониманием переспросила Восьмая. — Пойдём, — не дожидаясь ответа, Рут взяла руку Аннетт и повела её к тому самому "местечку".       Узкие коридоры, ведущие к широкому пролёту, главная лестница, обрамлённая изящными периллами, огромных размеров холл и, наконец, поворот на кухню. — Зачем мы сюда пришли? — рассматривая уже знакомое помещение, спросила Аннетт у Седьмой. — Чтобы показать секретное место, уже забыла? Идём скорее! — Рут сорвалась с места и стремительно побежала вперёд, оглядываясь на свою сестру, которая побрела за скачущей как сайгак черновлаской. Седьмая остановилась у самого дальнего угла комнаты и, наклонившись, открыла небольшую потайную дверцу, черты которой были еле заметны на светлых обоях. Восьмая вскинула брови, но решила пойти вслед за Рут. "Тайным местечком" оказалась небольшая подсобка, полная всякого художественного хлама в виде изрисованных листков бумаги, карандашей, вырезок из газет, смысл которых Рут, к сожалению, не понимала, перьев разных размеров и форм, гирлянд с двумя-тремя неработающими лампочками и многим другим добром. Разглядывая каждый предмет с большим интересом, Энни не переставала восхищаться тем, насколько лёгкий беспорядок может быть таким тёплым и родным... — Нравится? — с улыбкой спросила Седьмая, с надеждой смотря на свою сестру. — Спрашиваешь ещё! Конечно, нравится! — восхищённо воскликнула брюнетка. — А что ты тут делаешь, когда остаёшься одна? — Ну... Иногда тренирую свою странность, — замялась с ответом Рут, но всё же это действительно было правдой. Здесь, в этом маленьком подсобном помещении, практиковала свою "странность" на незначительных предметах: перья, листья, камушки и многое другое. — Энни, моё местечко всегда будет радо тебе всегда, так что можешь приходить сюда, когда тебе грустно. Ну, или когда Пятый снова разозлится, — хихикнула Рут. Аннетт тепло улыбнулась, ведь ей было приятно услышать это от своей дорогой сестрёнки, которая могла быть с ней и в печали, и в радости, как говорится, разделить грусть и умножить вдвое счастье. — Спасибо тебе, Рутти, — та крепко обняла свою сестру, не желая отпускать её. Однако, услышав чьи-то шаги, девочки напряглись. Они становились всё ближе и ближе, к несчастью для сестёр, к тайному местечку Рут. — Кто идёт сюда? — шёпотом спросила Седьмая у Аннетт. — Не знаю... — нервно помотала та головой.       Шаги остановились у дверцы. Девочки притихли и старались не издавать лишнего шума. Вдруг дверца открывается, и раздаётся знакомый каждому обитателю академии голос: — Так вот вы где, маленькие проказницы, — нежный и мягкий голос Грэйс донёсся до ушей Рут и Аннетт. — Мама! — те с облегчением выдохнули, когда увидели свою любимую мамочку, чьи светлые волосы были обыденно собраны, но всё ещё изящно подчёркивали лицо и тонкую шею. — Давайте скорее вылезайте, вас все ждут, завтрак давно готов, — дождавшись, когда девочки выйдут из своего "укрытия", та повела обеих сестёр к столу, за которым уже сидели все представители семьи Харгривз. ***       Аннетт сидела у себя в комнате. Пятый ушёл две недели назад и не вернулся. Она скучает по нему, безумно скучает. Хоть в последнее время Пятый и отдалился от неё, Восьмая всё равно его любила. Вдруг в комнату постучали. — Входите, — отстраненно сказала девочка. — Привет, Энни — из-за двери выглянула голова Вани, на лице которой было написано некое беспокойство. — Как ты? — А не видно? — немного резко ответила Восьмая. — Ты не переживай, он же точно вернётся, вот увидишь, — воодушевлённо сказала             Девятая, но в ответ – тишина. Подождав ещё минуту, та спросила свою сестру: — Ты не хочешь со мной говорить? — и снова тишина. Понимая, что с Аннетт сейчас поговорить не получится, Ваня тяжело вздохнула и вышла из комнаты, оставив сестру в одиночестве. ***       На город опустилась ночь. Вся семья Харгривз, за исключением номера Восемь, уже спит. После исчезновения самого дорогого для неё человека она не может нормально спать. Каждую ночь Аннетт пробирается в комнату её любимого Пятого и плачет. Она безумно скучает по нему, скучает по его существованию в своей жизни. Находясь в комнате любимого брата, она хотя бы немного, но ощущает его присутствие, хоть и призрачное, еле уловимое. Аннетт плачет, задыхаясь в собственных слезах. Вдруг её плечи обнимают такие тёплые и родные руки. Это был Бен, только он знал о том, что Восьмая каждую ночь приходит в комнату Пятого и плачет. — Тш-ш-ш, всё хорошо. Я рядом, – шептал Бен на ухо сестре. Аннетт всё сильнее прижимается к брату. — Он вернётся, я уверен, — Бен сам был не уверен в своих словах, но сейчас главной задачей было успокоить сестру. — Правда? — с надеждой в голосе спросила брюнетка. — Правда-правда, — Шестой мягко улыбнулся, поглаживая девочку по волосам.       Вскоре Аннетт уснула, даже не подозревая, что меньше чем через полгода из её жизни уйдет ещё один человек. Это станет толчком к огромным изменениям в девушке. Больше не останется той маленькой хрупкой Аннетт.