If I'm choosing wrong I don't care at all

Настоящее время - Вы не живете вместе? - Ициар была в шоке. Буквально недавно Бланка, жена Альваро, приезжала на съёмки, а тут он, будучи абсолютно серьёзным, заявляет, что расстался с ней два года назад. - Нет, мы не живем вместе, не спим вместе, больше не являемся друг другу мужем и женой ни в одном из аспектов, кроме нескольких клочков бумаги. - Но… она же была здесь, и… - Она передавала мне кое-какие вещи, для этого обязательно быть моей женой? - выпалил он. - Я ничего не понимаю. - Не понимаешь, почему после того, что было между нами, я не поведал тебе историю своей личной жизни во всей красе? - В данный момент я не чувствую к тебе ничего, кроме злости. Но ответ на вопрос, который ты сам сейчас и задал, я хочу услышать. Я его требую. - Злости? Интересный расклад. Быть может, ты присядешь? - Откажусь. В ответ на отказ Альваро захотел встать и подойти к ней, но учитывая разницу в росте, ему не нравилась идея возвышаться над ней, смотреть на неё сверху, поэтому делать этого он не стал. - Так ты собираешься ответить мне, какого черта не сказал о том, что расстался с женой? Заговорил он не сразу. Обстановка напоминала разговор приговорённых за десять минут перед неизбежной казнью, и, признаться честно, в какой-то степени Альваро даже пожалел, что его начал. Ведь уже ничего нельзя изменить. Момент упущен. Съёмки закончились. Осталось разъехаться по домам, вытерпеть несколько мероприятий, и все снова вернётся на круги своя - будто бы ничего и не было. С каждым годом чувства, которые он испытывал к ней, самые сильные, прекрасные, горькие чувства будут уходить все дальше и дальше в прошлое, и со временем станут похожими на сон. Но сейчас она здесь. Она не уходит, стоит перед ним, требуя объяснений, которые он может дать. Но с каким посылом она их просит? Ведь за эти два года она четко дала понять, что все это было игрой, что он все себе придумал, надеясь на взаимность. Но она здесь. И осознав, что дольше тянуть не может, Альваро заговорил: - Ты не представляешь, какой я был счастливый. Ты сделала меня самым счастливым парнем на свете в тот день, потому что я все понял. Тогда, стоя в туалете, я все, черт возьми, понял! Бланка, она… удивительная женщина, она мать моих детей, но то, как я чувствую себя с тобой… я не могу поступать так с ней. Она заслуживает большего. Оставаться с ней - это предательство, а я люблю ее, действительно люблю и уважаю как человека и как женщину, но эти чувства совсем другой природы. Я считаю, что поступил правильно. Жизнь во лжи - худший из возможных сценариев, и я благодарен тебе за то, что ты дала мне это понять. Но… - он переборол подступившие слёзы. - Когда я приехал на съёмки на следующий день, я увидел тебя. Ты вышла из машины, за рулем был Роберто, он открыл окно, ты наклонилась к нему… и поцеловала. - Альваро посмотрел на Ициар, передавая всю ту боль, обрушившуюся на него в те секунды. - И тогда я понял, что совсем об этом не подумал. Я не подумал, что для тебя это может быть просто игрой, хотя готов был поклясться, что ты не играла, трахая меня в туалете. Но тогда я осознал, что мог неправильно истолковать твои действия, ведь ты даже… господи, это какая-то бессмыслица! На кой черт мы вообще говорим об этом?! Он схватил очки Профессора, которые до этого кинул на стол, крепко сжал их и со всей силы бросил в стену. Ициар даже не дрогнула, только спросила: - Ведь я даже что? - Ты даже не дала поцеловать себя, Ициар! Зачем ты это делаешь? Вытягиваешь из меня то, что и сама прекрасно знаешь, тебе что, так нравится делать мне больно? - Как я могла поцеловать тебя?! Ты обо мне подумал? Или в твоей голове нет места для чьих-либо чувств, кроме своих собственных? Ты подумал обо мне? Каково было бы мне целовать тебя? Привязаться к тебе ещё больше, к тебе! К женатому тебе! Счастливому, мать твою, женатому тебе! Альваро был сбит с толку. Потому что она была права. Каждое ее слово было правдой - он не думал о том, каково было все это время ей. Чувство вины моментально наполнило его до краев - оно разрывало изнутри, кричало и царапалось. Какой же подонок. Какой же урод. - Прошу, прости меня, - он уронил голову на трясущиеся ладони, запустил пальцы себе в волосы и вцепился в них, надеясь проснуться, выбраться из этого кошмара. Но реальность не отступала. - Неужели ты и правда только сейчас задумался об этом? Все это время… господи, какая же я идиотка! Все это время я ждала от тебя чего-то, и когда наконец смирилась с тем, что наш поезд ушёл, ты вываливаешь на меня это и говоришь, что все это время думал… только о себе! Ещё скажи, что ты ждал от меня первый шаг, неужели эпицентр не стал для тебя этим шагом?! Что я ещё должна была сделать по-твоему?! Что?! Он не знал, что ответить. Потому что его эгоизм сыграл с ним злую шутку, и пути назад уже не было. Все это время он действительно ждал, что она подаст какой-то знак, заведёт разговор, но даже подумать не мог о том, что эта задача была абсолютно и полностью на нем. Что она должна была сделать? Демонстративно поцеловать его и разрушить брак? Что она должна была сделать, не имея представления о том, что творится у него в голове? Чертов придурок! Альваро встал и подошёл к ней. Он положил руки ей на плечи, едва касаясь, и единственным, что он мог сказать, было: - Прости меня, пожалуйста, прости меня, я не знаю, что теперь делать, какой же я урод.. Она подняла голову, готовая кричать, колотить его, что есть силы, но вместо этого утонула в его глазах. - Мне очень жаль, - снова повторил он. У Ициар был ком в горле. Она прикладывала все возможные силы на то, чтобы заглушить внутреннюю истерику и не рассыпаться в рыданиях. Как же это нелепо, думала она. Если бы он не был таким, какой есть, все было бы иначе. Возможно, сейчас, после завершения съёмок, они бы вместе ехали домой, у них правда мог бы быть свой дом, семья, и все было бы… Но вселенная не всегда справедлива. Она дала им возможность быть счастливыми, но они оба, каждый по-своему, похоронили ее, и теперь, осознав это, стояли друг напротив друга - разбитые и пустые. Она была заворожена глазами Альваро, действительно в них тонула, но не в том смысле, в которым мы привыкли воспринимать это выражение - она правда тонула, захлёбываясь представлениями о том, как сложилась бы их жизнь, если бы он вовремя рассказал о расставании с Бланкой. Это были его глаза, те же самые, что смотрели на неё два, три, четыре года назад, и они все ещё были здесь - но их присутствие, его присутствие, становилось все более и более призрачным, ведь очень скоро всего этого не будет - ни съёмочной площадки, ни его, ни ее, все кончено. Альваро же думал о ситуации иначе. Сейчас в его голове не было места сожалениям или раздумьям о том, какой была бы их жизнь, возьми он все в свои руки два года назад. В его голове главенствовало чувство вины и злости к самому себе, и все, чего он хотел, это исправить самую страшную сделанную им ошибку. Он рассматривал множество вариантов - они беспорядочно крутились в его мыслях, сменяя друг друга, как вспышки, их было так много, но ему не удавалось ухватиться ни за один. Ничего ещё не кончено, ведь они оба здесь, и, несмотря на все, что случилось и не случилось, их все ещё тянет друг к другу с огромной силой. Он мог бы поцеловать ее, закрыть дверь и сделать то, чего так сильно желал, мог бы встать на колени и вымаливать прощение, сделать предложение, пошутить, выйти к ребятам и рассказать, как ее любит, предложить съехаться, как много вариантов! Ведь сейчас, после того, как все прояснилось, не нужно больше прятаться, скрывать все то, что внутри, не нужно закрывать глаза на происходящее - наконец можно вдохнуть полной грудью и действовать. Все эти варианты вполне сработали бы, если бы он ее не ранил. А он ранил, и очень глубоко. И он не имел никакого права сейчас ее целовать. Ведь он только что признался, что все это время ждал от неё каких-то шагов, когда сам только и делал, что шагал назад. Обвинял ее в бесчувственности, в том, что она с ним играла, ни разу не задумавшись о том, как ей было больно. Как же ей было больно, сукин сын! Им обоим казалось, что выхода просто нет. И тут в дверь постучались. - Ребят, все в порядке? Это была Эстер. Она выбила их из состояния безысходности, в которое они падали, и заставила оборвать зрительный контакт. - Да, все хорошо, - сказала Ици, посмотрев на дверь и одарив ее улыбкой, как будто Эстер могла ее почувствовать. - Ты там с Альваро, да? Или мне его ещё поискать? Растерянная Ициар вопросительно посмотрела на него, но он уже открыл рот и лаконично ответил: - Я тоже здесь, Эстер, спасибо за беспокойство. - Ну и славненько, приходите тогда, как… да иду я! - и она убежала. Ициар была в шоке от того, как просто и без колебаний он признался, что тоже находится здесь. Он произнёс это так, словно в этом не было ничего удивительного или странного, даже не замешкался, не попросил ее соврать, что его тут нет, просто… сказал как есть, и все. - Можешь, пожалуйста, меня послушать? - его руки все ещё лежали на ее плечах, и он легонько сжал их, с какой-то особой осторожностью и заботой. Возможно, она и хотела его выслушать, но сейчас в ее мыслях их отношения были серыми, поникшими, несбыточными, и каждое его слово било все больнее. Ей казалось, что ещё один разговор просто ее добьёт, снова даст надежду и уничтожит, ведь дело не только в том, что он расстался с Бланкой и теперь свободен. Она тоже состояла в отношениях и в тот момент даже предположить не могла, как можно было их завершить. Для того, чтобы там вдалеке загорелся хотя бы едва заметный лучик надежды, они оба должны были быть свободны. И если это правда судьба - они будут вместе, а если нет - она хотя бы наконец избавится от Роберто, сожительство с которым душило ее уже столько лет. Ну а пока единственным возможным выходом было оставить все, как есть. И поэтому она ответила: - Не сейчас. - Но как же не сейчас, когда же ещё? Ици, посмотри на меня. Но она упорно отвела взгляд в сторону. - Возможно, когда-нибудь, но сейчас я иду отмечать последний съёмочный день со своей командой, - выпалила она на одном дыхании. Ициар отошла от него, почувствовав опустошение, когда его руки скользнули по ее плечам и покинули их, но она не дала эмоциям остановить себя. Она выбежала из гримерки, а Альваро остался стоять, не зная, что и думать. Точно также, как и тогда, после эпицентра.