Бёрдвотчинг для нубов

Свет в комнате включился так неожиданно, что Алёна быстро вскочила. — Мама, блин! Ты ж прям как в НКВД! — простонала она, спуская ноги с кровати. — Ляля, Барсик задыхается! — Мам, он опять рыгает шерстью, сейчас выплюнет, ночь же! — Бедный котик! — воскликнула мама. Проморгавшись, Алёна увидела, как искажается материнское лицо, а на её глаза наворачиваются слёзы. Делать было нечего. Алёна совсем не разбиралась в методах оказания первой помощи. Ни людям, ни животным. На первом этаже дома работала ветклиника. В полусонном состоянии Алёна накинула куртку, схватила кошелёк. — Кота! Не забудь Барсика! Самое главное — не забыть кота. Нужно было спуститься на лифте вниз, выйти из подъезда. Выходной день, чёрная ночь. Никого. Вывеска ветклиники светилась, словно маяк. Надежду внушали цифры: 24 часа. Поднявшись по металлическим ступенькам, Алёна нажала на кнопку звонка. Ответа не последовало. Стоять на крыльце клиники было довольно неприятно и зябко. Вокруг была гнетущая тишина. Кое-где в окнах горели новогодние гирлянды. Вообще огоньки и украшения немного разгоняли тоску и мрак почти нескончаемых декабрьских ночей, но не все. Алёне больше нравились лампочки тёплых цветов. Синие светодиодные лампы создавали обратный эффект. Вместо радостного чувства предвкушения праздников, они вселяли какую-то тревогу. Скорее всего из-за сходства с мигалками на полицейских или пожарных машинах, каретах «скорой помощи» и прочих служб, связанных с тяжёлыми ситуациями. Дверь никто не хотел открывать. В голову Алёны закралась мысль, что клиника не работает круглосуточно. Тогда ситуация становилась опасной. Решив не сдаваться, она снова вдавила кнопку, и на этот раз не отпускала. Что-то загремело, послышались шаги. — Что ж все такие нервные! — послышалось из глубины помещения. Лязгнул замок, дверь скрипнула. В освящённом прямоугольнике возник силуэт. Алёна сразу переступила порог, невольно толкнув открывавшего. — Кот… — сорвалось с её губ. — Оденьте бахилы! — скомандовал голос. — Кота подержите! — сказала Алёна, протягивая кота. Только в свете ламп Алёна разглядела, что перед ней стоял тот самый её знакомец, «фотограф-любитель» из бассейна. Кикин Арсений «Батькович», отчество никак не хотело запоминаться. Да и зачем загружать мозг ненужной информацией? На нём был тёмно-синий халат и шапочка. Ловким движением он прижал кота спиной к своему животу, так, что повисли лапы, надавил на живот толстыми пальцами, на которых виднелась чёрная курчавая поросль. Увидев волосы на пальцах ветеринара, Алёна поморщилась и отвернулась. Кот захрипел, закашлял и вскоре из его пасти вывалилась шерсть, спрессованная в шарик. — Блин! — разочарованно воскликнула Алёна. — Рекомендую выучить этот приём. Сэкономит время, Куприянова! До чего же вы занудный. — А ещё, желательно пересмотреть питание животного. Поменяйте корм — и комков будет образовываться меньше. Алёна слушала речь Кикина, словно радио, разглядывая искусственную ёлочку, где вместе с мишурой висели пластиковые кости и плюшевые мыши. Декор почему-то навевал мысль о сходстве с картинами Верещагина. — Вы меня слушаете вообще? -Да-да. — Не «да-да», вы ж опять прибежите с какой-нибудь ерундой! — Это ваша работа! Ветеринар здесь вы, а не я! — выпалила Алёна. — И вообще, бахилы не «одевают», а «НА-девают». «Надеть одежду, и одеть Надежду» — хороший пример. Мужчина вдруг пристально посмотрел на Алёну, словно выжидая что-то. — Точно же! — воскликнул он — Так всегда говорила наша русичка, Василиса Степановна! Как раз про одежду. Имя и отчество мамы прозвучало словно набат. Здесь, в ветклинике, Алёна никак не ожидала услышать их. Так вот, этот чувак, оказывается, учился у её мамы. Нервно сглотнув, Алёна попятилась к выходу. — Вы ничего не забыли? — с укором спросил ветеринар. Алёна взглянула на свои сапоги и на синие бахилы. Плюхнувшись на металлический стул, она стала судорожно стягивать пластиковые чехлы, но резинка никак не поддавалась. — Так! Может, всё-таки вы забыли… кого-нибудь. Алёна посмотрела по сторонам, перевела взгляд на стоящего Арсения, который, нахмурив брови, стоял в своём тёмно-синем облачении и прижимал абсолютно обычного, серого полосатого, только малость перекормленного кота. — Ах, кот! — рассмеялась Алёна. — И бахилы! Взяв на руки Барсика, Алёна вышла на крыльцо. Окинув взглядом тёмный, словно вымерший двор, она неспешно спустилась по лестнице. Пошёл снег, хлопья закружились, словно мошкара в свете фонаря. Позади, за дверью послышался приглушённый голос. Кто-то довольно громко напевал: «За-то я спас ко-та! Я выпол-нил при-каз!». Совсем конкретный «кто-то». Не теряя времени, Алёна побрела к своему подъезду. Дверь открыла мама. Она сразу выхватила кота из Алёниных рук. — Боже, Барсичек! Слава тебе, Господи… — И Арсения Кикина не забудь, — пробурчала Алёна, ныряя в прихожую. — Кикин? Арсений? Странно… — Твой ученик, между прочим! Не помнишь? А он тебя — да. — Да, был у меня Арсений… Но, он, кажется, поступил на исторический… — Наверное, это другой был. Но этот — чётко сказал «русичка Василиса Степановна». Ты на районе одна такая! — Фу, «русичка»… «на районе»! Как мерзко! — Ну, конечно же, мамочка. Словесник, с тридцатилетним стажем! Он, кстати до сих пор путает «одеть» и «надеть».