Тринадцатая звезда

*** Внутренний голос твердил, что делать этого не стоит: «тебя просто не найдут». Я мялся с ноги на ногу. Сказать вслух «ой, да тут машина! Черное ауди! Номер такой-то» - выдать себя с потрохами. - Садись! – Повторил Марли. - Куда мы собираемся? - Мы продолжим наш путь, - как ни в чем не бывало ответил Марли. – Или ты не хочешь увидеть жену и дочь? «Будь ты проклят!» - мысленно ответил я и забрался в салон. Через пару минут мы уже выезжали на Шарлотт Стрит, а там держали путь на запад, по Амершен -роуд. Всю дорогу мы молчали. Иногда я ловил взгляд Марли через зеркало переднего вида. Я пытался сориентироваться, куда мы едем. Где-то у Ривер Мисборн мы свернули на право, а там, проехав чуть-чуть по дороге, свернули к лесу. Въехав в чащу, мы проехали чуть вперед по витиеватой дороге и вскоре остановились у домика. Уже на улице было сильно темно, поэтому место показалось жутким, словно из фильма ужасов: под одним большим фонарем стоял двухэтажный дом, который сначала показался современной постройкой, но , приглядевшись, я понял, что здание старое, просто перестроенное. Это был коттедж синего цвета с большим деревянным крыльцом, высокими викторианскими окнами, где реконструкция и переделка коснулась второго этажа, который явно был достроен. И все равно было неуютно. Дом стоял мрачной скалой, ловушкой для меня, чернота его окон не сулила мне ничего хорошего. - Выходи! – приказал Марли. Взвесив все за и против, я подчинился: у меня больше шансов сбежать на улице, чем сидя в машине. - Ну что? Пошли в дом, - предложил Марли, будто он собирался меня там поить чаем с плюшками. - Я не дурак. Не пойду! Там никого нет, - меня трясло от страха, мой голос нервно срывался на крик. Теперь я не пытался скрыть, что мне страшно, и уже мысленно проложил путь своего побега через лес. – Ты обещал мне жену и дочь! Дом пустой. - Эх… Жалко. - Грустно вздохнул Марли и в следующую секунду резко вытащил пистолет из кармана. Ночь прорезал звук выстрела, усиленный эхом от деревьев, последнее что я видел - был огненный всполох из нацеленного на меня дула. Знаете, неожиданная резкая смерть – странная штука. Вас словно выбрасывает из тела, и вы еще способны видеть несколько минут, будучи бестелесным духом. Я вылетел из плоти , как только пуля попала в сердце, а оно не смогло сделать удар. Стоя около недвижимого себя, осознал, что меня только что убили. Мое тело упало на подъездную дорожку с закрытыми глазами. Наверное, было больно…Не знаю. Не помню. А я уже наблюдал все стороны на уровне горящего фонаря, будто мир сузился до этого пяточка земли в этом холодном электрическом свете. Марли ,мой убийца, спокойно убрал пистолет в карман, затем подошел к моему телу и, взяв за правую ногу, потащил к дому. Мертвый я был, как тряпичная кукла. Марли тащил, а за ним тянулся грязный след по земле. Наверное, у меня теперь в волосах много земли – это была последняя мысль, как бесплодного духа. Дальше свет фонаря погас, и я растворился в темноте. Возвращение в тело всегда было неприятным. Потому что ,когда ты умираешь и становишься призраком, то ты не чувствуешь ничего, только умиротворение. А с возвращением к тебе приходят боль, тяжесть, неудобство, острота звуков, резь в глазах. Именно так я начал оживать. Сначала было нереальное чувство тяжести, будто на меня навалили кучу мешков с песком, затем пошла боль, при том она была и в сердце, и в руках. А вместе с болью я услышал резкий звук железа и почувствовал холод. Жмурясь от яркого света, я открыл глаза: напротив меня стоял Марли в свитере бежевого цвета и черных брюках. Пальто он уже где-то снял. - С возвращением. – Он улыбался, стоя в расслабленной позе и засунув руки в карманы. Тут я почувствовал, что что-то не то со мной. Кинув взгляд вверх, понял, я был подвешен за руки к потолку на веревке, отсюда была боль в кистях. А еще он снял с меня рубашку, поэтому было холодно и меня бил озноб. Черт! Под рубашкой был микрофон, значит, тот его обнаружил и знает, что за ним следили. - Полиция приедет с минуты на минуту! – Господи, сделай так, что бы это было правдой! - Не приедут. Я следил за дорогой, все рассчитано ,Гидеон. Как ты не понимаешь? Я подозревал, что ты обратишься куда-нибудь, поэтому подстраховался. Твой микрофон разбит вдребезги. А жучок ,который был на тебе, не смог передать ни сигнала, потому что у меня был специальный глушитель. – Он был очень доволен собой. - Они знают, кто ты! У них все есть на тебя! – попытки его запугать явно не удавались. Марли расхохотался. - Поверь, я и с этим решу проблемы. Пара ложных документов и виз, и я свободен. - Тогда как ты решишь проблему со мной? Я бессмертен, Гвендолин тоже. Два бессмертных заложника, не кажется тебе, это слишком? - Тоже решаемо. Как ты думаешь, что сделает мать, если на ее глазах убить ребенка? Быстро она согласится покончить жизнь самоубийством? Тут я почувствовал, как в груди распространяется холод. Он знает нашу слабость. Наше бессмертие ничто перед смертью дочери. - Ты так не поступишь… - я еле прошептал от ужаса, не замечая ,что руки уже ревут от боли. - Почему? С Лиззи это прокатило. Ей недолго пришлось промывать мозги. А потом просто забытая мелочь, как кусок лезвия, и она сама делает то, что мне надо… Он развернулся ко мне спиной, показывая, что я беспомощен и ничего не могу сделать. Затем отошел к стене напротив и сел на кресло. Только сейчас я разглядел, где я нахожусь. Это был подвал с запахом плесени и сырости. Стены были выложены белой мелкой плиткой, которой выкладывают операционные и больницы. В помещении было кресло и пластиковый стол для пикника, где лежал пистолет, провода разбитого микрофона, черный футляр с бессмертием. Интересно, он уже его вколол? Под столом валялась грязная груда тряпок, в которых я узнал свою рубашку и куртку. Все помещение заливал свет от галогенной лампы, прикрепленной над столом Марли. Руки стали неметь, а зубы стучать сильнее. Я был растянут до предела с помощью веревки, которая крепилась к ржавому крюку в потолке, мои ноги стояли на носочках, не имея полной опоры на пол, от этого вес моего тела был полностью на руках. Что же делать? Что же делать? «Разговори его!» - мысль прозвучала голосом Джеймса. Интересно, как скоро они меня найдут? - Значит, говоришь, Лиззи ты надоумил? А кто ее надоумил следить за нами? Бывший водитель на минуту задумался, уставившись в одну точку на стене позади меня, а потом улыбнулся своей очаровательной, сияющей улыбкой: - Конечно же я. Дурочка была влюблена в тебя по уши, к тому же влюбленность и шизофрения - редкое сочетание, которое мне было на руку. - Ага… Понял, - я попытался принять положение, чтобы руки не так сильно болели и меня не шатало. – А что там с Нюнквистом? Ты в автобусе про него сказал. - Ничего. Этот идиот любил выпить. А легкий наркотик так вовсе его сделал болтливым. Правда, этот трус попытался сбежать, за что и поплатился. Кстати, именно из-за него ты сейчас висишь подвешенный. - В смысле? - Не тупи, Гидеон! Ведь ты же был сообразительным юношей! – внезапно заорал Марли, нервно поддавшись вперед. Ок. Понял. Не будем больше о Нюнквесте. Затем Марли расслабился и снова принял прежнюю позу – словно сидел в кинотеатре и наблюдал интереснейший фильм. - А Сен-Жермен? Он мертв. Какую он роль играет в этом? - Старик после вашего покушения не сдавался, все придумывал планы вернуть себе бессмертие. А после того, как поставили диагноз, так вообще съехал с катушек. Собственно он и придумал с покушением Вайолет, а затем уж нам подвернулся Нюнквист. - И сколько же вас в вашей шайке? - Теперь только я, - Марли засмеялся, но тут же принял озабоченный вид. - Ну, ладно, хватит мне рассиживаться, нужно подготовиться… - К чему? – Твою мать! Что еще этот псих придумал? - К великой драме жизни: к суициду матери от трагической кончины единственного ребенка. – С этими словами он встал с кресла, взял в одну руку пистолет, а в другую - черный футляр с эликсиром, и направился к выходу. - Нет. Нет! Не смей! – Я заорал во все горло, дернувшись к Марли, от чего веревки врезались еще сильнее, и я почувствовал, как струйка крови потекла по руке. Но он даже не обратил на мой крик внимания, словно был глух, спокойно поднялся по бетонным ступеням и, открыв тяжелую обитую железом дверь, вышел. Я остался один в подвале. Господи, как же вырваться отсюда? Попробовав разболтать веревки, у меня ничего не получилось: они были так туго перевязаны, что шансов не было никаких. Еще чуть-чуть и мои руки синеть начнут от атрофии. Придется смириться с положением и ждать возвращения Марли… Неужели он меня бросит в таком положении? Я не знаю, сколько прошло времени: минута, две, десять, полчаса, но вскоре где-то на улице возле дома послышался выстрел из пистолета. Мое сердце замерло от ужаса. Нет, Господи, только не это! Неужели эта скотина только, что убила Вайолет?