На пороге стоял М., осунувшийся и опустошенный: равнодушный взгляд словно проходил сквозь нас. Первой заговорила Алиса.
– Здравствуйте, Меня зовут Лиднева Алиса Михайловна. Мы беседовали с вами по телефону, – мужчина продолжал смотреть в нашу сторону. Алиса повторила – Михаил.
– Что надо? – М., очнувшись, посмотрел на меня.
– Как и сказала моя коллега, я хотел бы задать вам пару вопросов.
– Коллега? Кто? – М. нахмурился, я посмотрел на Алису, на М., который потерял терпение. – Вы кто такой? Что вам надо? Я вызову полицию!
– Простите, мы, собственно, как раз из полиции...
– Да кто мы? Покажите удостоверение! – я почувствовал, как дрожь охватывает пальцы. Нет, пожалуйста, нет.
Я достал из кармана удостоверение и представился. Мужчина меня не помнил. Алиса все же не настоящая. Девушка стояла рядом со мной. Я видел ее так ясно, мог коснуться ее. Я касался ее, считывал воспоминания. как это возможно? М. что-то говорил, кажется, он пропустил меня в квартиру: я оказался в темной прихожей, снял ботинки. От Алисы пахло лилиями. Почему я раньше этого не заметил? Почему Алекс ничего не сказал?
– Так что там с братом? – М. стоял, погруженный в тень коридора. Удивительно большая квартира для того, кто нуждается в деньгах.
– Есть ряд вопросов, которые нам необходимо задать, касательно обстоятельств, предшествующих гибели вашего брата.
– Надеюсь, это не займет много времени.
– Да, разумеется. Простите, что потревожил...вас так поздно.
– Чай или кофе?
– Кофе, пожалуйста. Где можно вымыть руки?
– Вторая дверь справа. Как закончите, идите дальше по коридору. Воспользуйтесь желтым полотенцем, – М. говорил странно вежливо, будто и не он вовсе: его руки плавно показывали направление, спина прямая, подбородок не вздернут, взгляд, хоть и более осознанный, все равно странно отстраненный, спокойный. Что с ним случилось за пару дней?
Я кивнул и зашел в ванну, включил воду, подставил руки под холодную струю. Над раковиной стояла пара зубных щеток, две разные зубные пасты. Справа висело три полотенца, в том числе и желтое. Вытерев руки, открыл один из ящиков под раковиной и увидел там шампунь для окрашенных волос. кондиционер и маску для волос. М. не красил волосы, так что вещи были не его. Женщина? Я выключил воду и пошел на кухню. По пути заметил еще три закрытые двери и одну полуоткрытую. Квартира была большой. Возможно, М. объединил две соседних. Неудивительно, что у него были проблемы с деньгами: при нелюбви к работе столько тратить.
Кухня была потрясающей: большая, светлая, с кофемашиной будто из кофейни, барной стойкой, за которой уже сидел М. и круглым столом на четверых у стены. Мужчина заметил, как я восхищенно осматриваюсь и самодовольно ухмыльнулся. Вот, что-то больше похожее на М., которого я знал.
– Что вы хотите? – вежливости у него, конечно, не прибавилось.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее о ваших отношениях с братом после смерти родителей, – я пытался придумать. как мне выведать у него информацию про В., Лизу, их конфликт, но не смог. Не помешало бы поучиться у Олега вести допросы, но раньше делать этого не приходилось.
– И вы из-за этого заявились ко мне в...десять вечера? – кажется, М. сам был удивлен времени на часах.
– Прошу прощения, но нам надо понять, насколько вы были близки с Владимиром Игоревичем.
– Я уже говорил следователю, что мы с Вовой не особо общались. Он был снобом и жмотом, строящим из себя добрячка.
– Почему?
– Потому что он так и не вернул мне мои деньги! И завещание на меня не написал!
– А оно уже было оглашено?
– Сегодня. И в нем все отходит какому-то приюту! А я? Я же его брат! Да, мы не ладили, но зачем все отдавать чужим людям?
– Может, он знает кого-то из этого приюта?
– Кого? Он же кроме квартиры родителей и школы не ходил никуда. А потом, как отец умер, и про квартиру ту забыл. А ведь именно он должен был заниматься разделом денег.
– Почему именно он?
– Так отец с матерью решили. Скорее всего, даже мать. Она всегда Вовку больше меня любила.
– Может, она так решила, потому что вас в городе не было, а Владимир был?
– И что?
– Он бы быстрее со всем разобрался. вы же сами говорили, что он "святоша" и "добряк".
– Ну, видимо, ошибался: своих денег ведь так и не получил.
– Но ведь в завещании он только именно своим имуществом распоряжается. У Владимира нет права что-то решать относительно вашей доли родительского наследства.
– Да? Тогда где мои деньги?
– Вы говорили с нотариусом?
– Да, и он сказал, что все переводы были совершены, что все чисто-гладко.
– Тогда, может, стоит обратиться в банк?
– Зачем?
– Убедиться, что это действительно так. Может, была какая-то банковская ошибка или задержка?
– Да? Я об этом даже не подумал как-то. Спасибо.
– Не за что. Почему вы так легко поверили, что Владимир присвоил деньги себе?
– Он считал, что я их не достоин, что я – транжира и все промотаю. Как он смотрел на меня, когда узнал, что я из Вегаса приехал! А что в этом такого? Да, я люблю развлечься и что? Деньги ведь есть!
– Понимаю. Непросто вам с таким братом. А были ли какие-то еще претензии с его стороны? Уже когда вы приехали?
– Ой, там он вообще ехать начал кукухой. Я пару раз сказал его соседкам, что они красивые, и я бы с ними посидел, так Вова потом мне такую истерику закатил. будто я их домогался. Он, конечно, сказал, что эти девочки - школьницы, но я же ничего не сделал! Просто сказал красивым молодым женщинам, что они хорошо выглядят. И все. Да, я не знал, что они мелкие еще, но зачем они тогда так одеваются и красятся, что их легко со взрослыми перепутать? К тому же они не были против моего внимания.
– А Владимир превратно понял ваши намерения, так?
– Да, я ж и говорю.
– А вы без вашего брата с этими девушками общались?
– Да, пару раз говорил с одной из них. У которой ноги такие длинные, ровные. Она еще флиртовала постоянно.
– Елизавета?
– Да, точно, Лиза. Вы тоже оценили? Согласитесь, очень раскованная девушка.
– В самом деле. Итак, о чем вы говорили?
– Об отцах, в основном. У нее там какие-то проблемы в семье. Я не особо помню, но она сейчас вообще одна живет.
– Почему?
– Вроде, мать ее в рейсы ходит по несколько месяцев.
– И девочка остается одна?
– Как я понял, за ней директор школы присматривает. Лиза говорила, что он ей отца заменил.
– Девушка очень вам открылась. Видимо, вы – хороший человек.
– Брат так не посчитал. Он сказал, что я совращаю девочку. Вова вообще не видел во мне ничего, кроме бабника и транжиры. Ну, и игрока после Вегаса.
– А вы в нем кого видели?
– Неудачника, – мужчина усмехнулся. – Он, конечно, строил из себя невесть что, но у него ж ничего нет: девушки за ним не бегают, сам он как сыч сидит постоянно дома, что-то там великое учительское ваяет. Дурак он и потому неудачник.
– Владимир Игоревич жаловался вам на свою жизнь? На работу?
– Нет, конечно! Он у нас только возмущается! То школа плохо оборудована, то психолог плохо работает, то учителя мало внимания детям уделяют.
– То есть у Владимира Игоревича были конфликты с коллегами и руководством?
– Да, наверное. Я точно не помню, но он что-то ворчал про какую-то девчонку, которой помочь надо, но никто ей не занимался.
– А как ее звали?
– Я не помню. То ли Вика, то ли Катя...Лиза! Лиза ее звали!
– Соседская девочка?
– Да! Точно, – кажется, М. только сейчас смог в воспоминаниях объединить девушку-ноги и ученицу брата. – И как я так забыл? Ну да ладно. В общем, да, он из-за этой девчонки переживал.
– А вы ее адрес не знаете?
– Так она ж соседка его, нет? Они постоянно втроем ходили: две девчонки и Вовка.
– Вот как, спасибо. Скажите, пожалуйста, а не было ли у Владимира Игоревича отношений?
– Я ж говорил – не было. Он, думаю, даже и не трахался никогда. Все книжки свои читал.
– А не было ли у него интереса к своему полу?
– Нет и быть не могло, – М. брезгливо поморщился. – Отец убил бы брата. А я б добавил.
– Спасибо вам за информацию, – я протянул руку и М. пожал ее.
***
Наконец-то этот уходит. Скоро придет Полиночка, а я еще не готов: надо свечи зажечь, цветы достать, ужин приготовить. Скоро попробую эту милашку. Ножки у нее, конечно, так себе, зато какие волосы!
И чего этот Антон разнюхивает про брата? Вроде, Игорь обещал, что все устроит, раз уж он в городе. Еще и денег подогнал.
Надо связаться с адвокатом, чтобы Лизе помочь засадить того ублюдка за решетку. Жалко ее. Полина – очень добрая девочка.
***
Я отшатнулся от М. – голова гудела, в глазах все стало размытым и каким-то красным. Кажется, я осел на пол. М. помог сесть на стул, принес воды.
Он что-то говорил. Кажется, спрашивал о самочувствии. Я чуть качнул головой и поморщился от боли. М. протянул мне таблетку «Нурофена». Выпил. Когда стало легче, увидел рядом Алису.
Она стояла и будто боялась подойти ко мне. Я усмехнулся: галлюцинация боится, надо же.
Вызвал такси, когда полегчало. М. хотел вызвать скорую, позвонить знакомому доктору. Странная забота. Наверное, боялся, что полицейский консультант у него в квартире сляжет.
– Скажите, пожалуйста, а вы сейчас состоите в отношениях? – голова переставала трещать, так что пришло время задавать вопросы. Пока машина не приехала.
– Да, – М. явно нервничал. – С девушкой. Она немного моложе меня. Мы познакомились у дома брата, когда я шел к нему обсудить завещание родителей.
– Насколько у вас серьезные отношения? – в его ответе было что-то не так: зачем говорить мне столько подробностей?
– Мы собираемся жить вместе и, может, даже поженимся, – М. улыбнулся и лицо его приобрело странно-благостное выражение. Словно сектант.
– Вот как. Поздравляю. А ваша девушка была знакома с Владимиром?
– Нет, – ответ прозвучал словно поспешно. – Я не успел их познакомить. И, думаю, к лучшему.
– Почему?
– Он постоянно уводил у меня девушек, – я не успел ничего сказать, как М. продолжил.– И ладно бы спал с ними! Так нет!
Видимо я затронул еще одно взрывоопасную тему. От гневных возгласов М. меня спасло сообщение таксиста.
Попрощавшись еще раз, я пошел к машине.
