Клубок распутанных шансов

Когда садилось солнце, включались фонари. Тишина ступала тихими улочками, не озаренными светом и тысячами разноцветных лампочек, разного цвета, формы, длины и ширины. Иногда сквозь узкие щели окон на тесный и одновременно просторный мир смотрели одноглазые свечи, а после неожиданно гасли — в домах сразу пахло дымом и хвоей. Дым и хвоя, именно таким ему казался дух праздников зимы. Ледяной ветер не мог выгнать въевшийся в его кожу дым. И он снова зажигал свечи, пристально осматривая блестящие подсвечники, собирая горячими пальцами еще теплый воск, и медленно выдыхал. Временно существовал только запах хвои, а глазастый одинокий огонек блестел как прежде. Даже, кажется, еще ярче, чем прежде. Он положил спичечный коробок подальше от огня. Тим любил праздники потому и покупал разноцветные свечи, уже несколько раз порываясь, найти на полках супермаркета набор простых электронных огоньков, несколькоглазых и тускло оранжевых, но тогда не будет дыма, только хвоя, не будет обожженных пальцев и горячего воска. Для него они часть праздника. Тим слишком много сделал за этот год, и всей душой чувствовал, что обернувшись шелестящими разноцветными лентами, точно почувствует себя лучше и счастливей. Весь год он выполнял глупые советы умных людей, раскрывался и едва ли не кричал на весь мир, вырвавшись из своего кокона проблем и уныние. А ведь уныние — грех, это тоже он вычитал в очень умных историях, а потом ставил на полку очередную пустую книгу и щелкал выключателем в библиотеке. В его библиотеке не осталось умных книг — всех до единой строчки прочитал и написал огромными буквами на стене, что он будет счастлив, после зачеркнул слово «будет», но «будет» преследовало противной тенью собственных сомнений. Тим часто тяжело вздыхал и переводил взгляд в окно. За эти дни он должен закончить все то, что не сделал или, скорее всего, не захотел сделать. И вышел вон, спрятав руки в перчатки, а душу полную надежды за черным пальто и неизменной улыбкой. На улице его ждала настоящая зима, пышная, относительно теплая, невероятно снежная и просто прекрасная. Под ногами скрипел снег, и он часто оборачивался, кружась вокруг себя, ловя взгляды снеговиком и других снежных жителей их города. От обычных жителей маленького городка их отделяли черные блестящие глазки, пухлые идеально круглые тела с черными пуговками, большие черные шляпы и шарфы, долгие руки-веточки, но, только глядя на оранжевый нос, Тим улыбался снова, прячась за большим теплым шарфом со снеговиками, и пристально следил за белыми кругами и черными глазками. В магазинчике недалеко от его дома пахло имбирным печеньем, карамелью и клубникой. Звон дверного колокольчика тихо носился с улицы в магазин, и обратно, когда кто-то выходил с полным пакетом новогодних угощений, пряча их в смятом пакетике с Санта Клаусом. Тим спрятал часть леденцов в карман, а меньшую часть запихнул за щеки, как делал когда-то в детстве. И последовал дальше, наблюдая как пожилая соседка, перебирая ногами, тащила подарки. Он ясно видел несколько коробочек ярко-синего и темно-зеленого цвета, и, подойдя ближе, едва слышно поздоровался. Она остановилась у обочины, поправив тяжелую шапку, и протерла красными варежками запотевшие очки. — Тим, ты что, опять конфеты на ходу ешь? — она улыбнулась, словно давно почуяла запах клубники, заглядывая своими толстыми очками ему в глаза. Тим смущенно улыбнулся, леденцы быстро хрустели на зубах, и, честно пережевав и проглотив, он заговорил: — Нет, что вы, мадам, не мог найти подходящих слов, чтобы вас поприветствовать. — Льстец, с возрастом все лучше получается, — соседка тепло улыбнулась.  — А леденцы… показались, не хотите парочку? Из кармана он вытянул леденец в форме эльфа и протянул его мадам. Во рту до сих пор было сладко. Мадам ему казалась непростительно мудрой, и проницательно смотрела теплыми глазами цвета черного истинно английского чая, хотя она всегда была и будет яркой Француженкой, а между тем на лице расползалась сетка глубоких морщин старости и усталости. Она вечно повторяла, что никому не следует упускать свои шансы, которые упустила по своей глупости. Детям, внукам, соседям, знакомым. И вспомнил, как детстве частенько подъезжал на велосипеде к ее лужайке, укрытой сверкающей коркой снега и льда, и, выглядывая соседку с магазина, часто спрашивал, а как думаете, я свой шанс упустил? Мадам в роли всевидящей судьбы окидывала его задумчивым взглядом и кивала. Иногда нет. Но таки чаще кивала и гладила его рукой в мягкой перчатке по голове, с сожалением говоря, что точно упустил. Люди всегда что-то упускают. И добавляла, что в следующем году, ему нельзя ничего упускать. Абсолютно ничего. Каждый шанс влечет за собой еще один шанс. Пока все они себя не исчерпают за год. Тим улыбнулся и склонил голову уже совсем не ребенком, хотя раньше задирал ее почти до небес, спросив: — Как думаете, мадам, в этот раз я использовал все свои шансы? — Ох, Тим, — она посмотрела сначала на него, потом на усмехающийся ей плутовской улыбкой леденец, и значительно тише проговорила. — Тим, мне кажется, что что-то ты упустил, но… еще не поздно все исправить. К Новому году у тебя есть время, подумай. Она не погладила его по голове, ласково коснулась плеча и, подхватив подарки, понесла их домой. Чтобы вскоре подарить всем, куда достанет ее теплое сердце. Ему так хотелось, чтобы мадам рассмеялась и сказала: Да, Тим, все шансы у тебя в руках. Тим посмотрел ей вслед, от нее пахло свежей хвоей и мясным пирогом, но не дымом. Возможно, в преддверии нового года это медленно тлеют его крохотные шансы на другую жизнь, о которой он мечтает. Когда-то мир увидит его новые научные работы, проекты, его пыл и нескончаемый жар души в погоне за неизведанным, но оставаясь обычным человеком, он мог только мечтать и потихоньку работать в тесной библиотеке. — Да, возможно, упустил, — он тяжело вздохнул и, вытянув леденец из шелестящей обертки, сунул его в рот. — Такое было. Ставя елку, не ответил на звонок одного знакомого. Почему-то после слов мадам этот разговор показался ему очень важным и жизненно необходимым. Ведь он не упустил ни единого шанса, пытался просочиться сквозь закрытые двери, подкрадывался к великим людям и развивал дар убеждения. Читал, учил, искал не только науку, любовь тоже, верил знакам судьбы и каждый разбирал на кусочки. Это происходило как рождественская лихорадка, но он покорился Новому году. Всемогущему новому году, который обнулит все шансы и оставит его с новыми, может, ему совершенно ненужными. Тим хрустнул леденцом и поспешил домой, стараясь не переходить на бег. Зима дышала на него снежным ветром, обрушив гость снега на шапку и шарф, стег таял на плечах. Тим спешил. Он получит шанс. Один, последний, почти упущенный. Влетев в дом, не закрыв за собой дверь, он шумно задышал. Свечи он потушил перед самым выходом, оставил открытое окно и только мягкий запах хвои и леденцов царствовал в пустых комнатах. Так ему сперва показалось. Но тонкий аромат свечей говорил о медленном тлении шанса. Он судорожно нашел свой телефон, прикрытый желтой подарочной упаковкой, наступил на пластмассовые шарики, которые закатились под диван, и, найдя себе место между игрушечных Санта Клаусов, позвонил. Длинные гудки скрывала веселая мелодия, а после голос знакомого прогнал дым. Но не свечей, а его шанса. Предложение было невероятным, сердце и душу затопили счастье и радость, вот тогда он и почувствовал, как вечный клубок шансов распутывается и ведет его к цели и судьбе. В прохладе помещения, запахов Рождества и Нового года, он ощутил, что для него начался новый виток его собственной истории. А с этим годом Тим попрощался одним звонком. Тим рассмеялся, зажег свечи, и медленно запечатывал многочисленные подарки, которые подготовил близким и знакомым под легкий шепот зимы за окном. Возможно, если этот год — год работы, то в следующем он встретит любовь всей жизни, и еще одна глава шанса засверкает среди прочих знамений счастья. Только бы их не пропустить. — Хотя, — потянул Тим, — когда-нибудь шансы можно пропускать. И поставил вариться кофе. Совсем скоро он встретит Новый год в теплой компании друзей, они будут есть пироги и пиццу, откроют шампанское или вино, а он точно загадает желание, чтобы все шансы сбывались по счастливой случайности, которой для него стала мадам Француженка. Сегодня его жизнь изменилась навсегда.