Бутылка виски

Он устало вздыхает. Поправляет идеально отглаженную рубашку. Закрывает ноутбук. Все уже давно разбежались по домам к семьям и офис опустел. За окном снег. Первый в этом году. Холодные снежные хлопья плавно и мягко падают с тяжелого, свинцового неба отражая городской свет. Он смотрит на эти хлопья и не видит. Слишком много мыслей. Завтра сдавать отчёт. Надо ещё сделать макет презентации. Девки эти опять накосячили (когда они уже, черт их дери, запомнят?!). Ещё один усталый вдох. Откидывает голову на спинку мягкого, рабочего кресла и закрывает глаза. Пятисекундный вакуум в голове. Нужно выпить. Звонко хлопает по ручкам кресла и резко встаёт с места. Бумаги в портфель (надо не забыть разобраться с накладными до завтра). Ноутбук туда же. Он поправляет рубашку, накидывает пальто и выходит в не по-осеннему холодный снежный город. Кассирша в местном алкомаркете улыбается дружелюбнее, чем того требует регламент. Неудивительно. Он красив, статен, горд, сексуален. Влажная мечта любой девушки. Проходит между рядами. Идёт точно к цели. Он знает что ему нужно. Виски, не иначе. Пробить. Оплатить. Упаковать. И, наконец, уйти (не забыв на прощание подмигнуть излишне приветливой кассирше). Дом встречает холодными тапками и тёплыми объятиями Рыжей. Нет, не девушка. Даже не сестра. Просто делят эти 60 квадратов. Нет, не вдвоём. Ещё один седой (нет, совсем не старый) болтун валяется в зале, удобно устроившись на полу и залипнув в одну лишь ему известную точку где то на потолке, между люстрой и левым углом. Рыжая что то лепечет на фоне. Он спокойно снимает пальто, проходит на кухню, берет Олд Фешен, кладёт в него 3 кубика льда и заливает виски. Без топпингов и разбавлений. Ничего лишнего. Рыжая стоит в проходе, продолжает лепетать о том и сем. Он смотрит на неё. Не слышит. Но прекрасно видит. Он уже давно привык к ее лепету. Сколько они уже так вместе? Вот так, бок о бок, под одной крышей? Год? Два? Десять? Всю жизнь? Он прекрасно помнит все те моменты, когда она взахлёб рассказывала о новой подружке. Какая она замечательная, красивая, милая, ну просто ангел во плоти. Сколько там было этих ангелов в ее жизни? И как потом залечивал ранки от этих самых ангелов, Он тоже помнит. Как они с Седовласым на пару ее успокаивали. Она - его сердце. Она - его боль. Рыжая хмурится, надув свои прекрасные губки. -Опять не слушаешь. Молчит и пожимает плечами. Подходит к ней, заправляет непослушную, кудрявую, огненно-рыжую прядь за бледное, миниатюрное ушко, улыбается и говорит: -Я работать, родная. Треплет ее рыжую шевелюру и уходит в зал. Садится в кресло. Открывает ноутбук. Много работы. Седовласый лежит. Даже не поприветствовал. Мудак. Да, иначе как Мудаком он его не называет. Разве что может прибавить «болтливый», и это, конечно, сарказм. Седой говорит коротко и по делу. Не больше предложения в день, и то, если повезёт. Так и лежит целыми днями уткнувшись в одну точку. Ну не мудак ли? А ведь именно он помог Ему найти себя. Чиерд. Это самый лучший мудак в его жизни. Его разум, и его здравый смысл.