Струны, что связывают нас

      Руки Маринетт дрожат, когда она готовит тесто для круассанов на следующий день. Альфред и Дик настояли на том, чтобы она пошла и занялась чем-нибудь другим, кроме пары часов поисков Джейсона. Единственная причина, по которой она согласилась, заключалась в том, что Альфред не стал наливать ей успокаивающий чай. Она знала, что он только пытается помочь, но она не была готова ко сну. Она не хотела этого, пока не узнала, что с Джеем все в порядке.       Но она также была измотана. Это было с того дня, как перед ней появился Чудо-ящик. Конечно, кошмары, которые наконец прекратили их постоянное преследование, вернулись с удвоенной силой. А теперь, когда Брюс уехал из страны, а Джейсон пропал без вести, она официально избегала сна. Потому что она была уверена, что, если она уснет, ей будут сниться кошмары похуже. Вместо того, чтобы видеть горящий Париж, тела ее семьи и Кота Нуара, она увидела бы Брюса и Джейсона, окровавленных и разбитых. Она не была уверена, сможет ли она справиться с этими образами.       ---       — Прости, что? — Маринетт не может сказать, присутствует ли ее гнев или облегчение.       — Джейсон со мной, — Брюс повторяет, и она усмехается.       — Хорошо, но как, черт возьми, тринадцатилетний мальчик сам попал в Ливан? — спрашивает она, и беспокойство последних тридцати шести часов переходит в замешательство. Серьезно, как, черт возьми, Джейсону удалось попасть в совершенно другую страну? Сам?       — Я не уверен, но он искал свою биологическую мать, — говорит Брюс, и она зажимает переносицу.       — Просто… пожалуйста, не выпускай его из поля зрения. Особенно, когда Джокер там на свободе, — умоляет она, вздыхая с облегчением, когда Брюс соглашается.       — Эй, мы скоро увидимся. Я поймаю Джокера, и как только он у меня появится, я помогу Джейсону найти его мать. А потом, мы будем дома, — он говорит мягким голосом.       — Не могу дождаться, — дышит она, стараясь не дать ему услышать беспокойство в ее голосе. У нее было плохое предчувствие, хуже, чем когда Брюс впервые сказал ей, что собирается в Ливан. Она волновалась. И, эгоистично, она просто хотела, чтобы они вернулись в Готэм.       — Мы перезвоним позже, хорошо? — спрашивает Брюс.       — Ага. До свидания, — говорит она, кладя трубку и глядя на свой телефон. Она не понимала, почему так волновалась, почему казалось, что все вокруг нее развалится. Наконец, чувствуя, как ее охватывает усталость, она выключает верхний свет и включает лампу. Раньше темнота никогда не беспокоила ее, но она все еще была уверена, что ей будут сниться кошмары сегодня вечером, и она беспокоилась, что в них будут сниматься Джейсон и Брюс. По возможности, она предпочла бы этого избежать. В конце концов, у них теперь есть друг друга, с ними все будет хорошо. Они благополучно вернутся к ней домой.       ---       — Добро пожаловать в La Petite Tasse, что я могу вам предложить? — спрашивает Маринетт, широко улыбаясь новому покупателю, несмотря на изнеможение, которое сковало ее до костей. Она пыталась позвонить Брюсу и Джейсону раньше, но они не ответили. Что было хорошо, это было хорошо.       — Можно мне маффин с черникой, американо и твой номер? — спрашивает мужчина, наклоняясь к стойке с ухмылкой. Глаза Маринетт дергаются, когда она пытается оставаться вежливой. Это было нормально. Все отлично.       — Черника и американо, понятно, — она повторяет, поворачиваясь в тот момент, когда над дверью звонит звонок.       — Не забудь свой номер, детка, — говорит мужчина. Маринетт стискивает зубы, но игнорирует его, готовит кофе и кладет булочку в мешок.       — Это будет 3,87, — говорит она, с улыбкой на лице обслуживающего персонала вручает мужчине его заказ. Она оглядывается назад и немного расслабляется, когда замечает Дика. Не то чтобы она не могла взять этого мужчину одна, но она действительно не хотела давать какой-то ползучий повод вернуться в свой магазин. Мужчина передает ей деньги и успевает схватить ее за руку, от его прикосновения у нее мурашки по коже.       — А номерок? — шепчет он. Она открывает рот, чтобы наконец огрызнуться, когда он грубо отрывается от нее.       — Оставь ее в покое, чувак». — говорит Дик, глядя на него.       — Что, черт возьми, ты сделаешь, панк? — мужчина рычит, когда Дик отталкивает его.       — Думаю, я заставляю тебя оставить ее в покое. А теперь убирайся отсюда, — Дик приказывает. Мужчина поворачивается к Маринетт.       — Ты действительно собираешься сидеть и позволять ему делать это? — спрашивает он, и она поджимает губы.       — Если бы он этого не сделал, месье, я бы так и поступила, — говорит она, ухмыляясь, когда мужчина ворчит себе под нос и уходит, все еще сжимая деньги в руке.       — Привет, — начинает Дик, но Маринетт останавливает его.       — Оставь это, все в порядке, — говорит она, ее лицо искажается от замешательства, — что ты здесь делаешь? Не думаю, что вы когда-нибудь приходили раньше.       — Они вычеркнули одно имя. Когда я позвонил, они собирались допросить второго, — говорит он, и она вздыхает. Они были в порядке. Они были в порядке.       «Они сказали, сколько людей у ​​них было в списке возможностей? — она спрашивает.       — Три, — говорит Дик, и она хмурится.       — Так мало? Что Джей будет делать, если никто из них не она? — обеспокоенно спрашивает она. Дик пожимает плечами.       «Я предполагаю, что Б притащит его сюда, и они вместе начнут с нуля. Но, честно говоря, М, я понятия не имею, что Джей собирается делать. Он был так… полон решимости найти ее, — Дик вздыхает, убирая волосы с лица.       — Ну, детка, не хочешь позавтракать? — спрашивает она, поворачиваясь и приступая к приготовлению горячего шоколада — парню может быть 18, но она знала, что он сумасшедший сладкоежка и не любит горьких напитков.       — Я не ребенок, М, — он говорит с раздражением. Она просто смеется.       — Как скажешь, — говорит она, ухмыляясь, передавая ему кекс с шоколадной крошкой и горячий шоколад. Он смотрит на нее в течение минуты, прежде чем вздохнуть и взять его, немедленно засовывая половину булочки себе в рот.       — Спасибо, — он бормочет через булочку. Она просто нежно закатывает глаза, двигаясь, чтобы добавить еще печенья в витрину, беспокойство от прежнего утихает из-за знакомого присутствия поблизости. Все будет хорошо.       ---       Пронзительный звонок телефона пробуждает Маринетт от ее первого сна без сновидений с тех пор, как ушел Брюс. Стоная, она берет трубку, нажимает кнопку, чтобы ответить, и подносит телефон к уху.       — Алло? — она неуверенно говорит.       — Хей, милая, я тебя разбудил? — говорит голос Брюса, мягкий и знакомый. Она немедленно садится, вытирая сон из глаз.       — Нет, конечно, нет. Как дела? Все в порядке? — спрашивает она, яростно моргая, пытаясь полностью проснуться.       — Все хорошо, Мари. Мы с Джейсоном едем в Эфиопию, чтобы проверить еще одну зацепку, — Брюс говорит, и она кивает.       — Ой? Хорошо. Как… — она замолкает, хмурясь, — Как дела у Джейсона? — она спрашивает. На другом конце тишина.       — Он… Джейсон. У него есть миссия, и он полон решимости довести ее до конца, — говорит он.       — Ты не знаешь, злится ли он на меня до сих пор? — спрашивает она, морщась от того, как глухо звучит ее голос.       — Я уверен, что он больше не злится, М. Он был расстроен той ночью, а потом случилось все остальное… — он замолкает, — Ты хочешь, чтобы я разбудил его, чтобы ты могла с ним поговорить?       — Нет, дай ему поспать. Я могу поговорить с ним завтра, — она говорит, что чем дольше она разговаривает со своим парнем, тем слабее спадает ее усталость, — я скучаю по вам.        Она со вздохом добавляет.       — Я тоже по тебе скучаю. Я привезу Джейсона домой из Эфиопии, и я смогу остаться на несколько дней. Джокера не заметили, и сейчас я не ближе к его поиску, чем четыре дня назад. — говорит он усталым голосом.       — Думаю, увидимся, — говорит Маринетт, надеясь, что их поездка в Эфиопию пройдет быстро. Она скучала по своей маленькой неблагополучной семье. Даже если Джейсон в настоящее время злился на нее и Брюса (и весь мир в целом), она все еще заботилась о нем. Все еще любила его, все еще думала о нем как о своем сыне. И будь она проклята, если она не заключит этого мальчика в крепкие объятия, как только увидит его снова.