Не место для бабочек III: Клинок доблести

Самым простым решением казалось найти другой путь в ту часть пещеры, где, возможно, подмоги ждут Камелия и Лим. К счастью, по эту сторону завала никто не пострадал, и двигаться дальше они начали бодро и с оправданной надеждой на успех поисков. Но прогадали — широкий лаз, будто прорытый огромным червем в седой древности, стрелой уходил в противоположную от завала сторону уже начиная со следующего зала. Не требовалось по нему даже идти, чтобы понять эту простую истину — некто неизвестный услужливо оставил на стенах тоннеля магические светильники, шарики неяркого голубоватого света, заточенные в бронзовых клетках-торшерах, что подсвечивали уходящий в бесконечность каменный коридор. На полу, сквозь мшистые наросты и мерзкого вида жидкую грязь, Ри рассмотрела древние желтоватые плиты, похожие больше всего на песчаник. По гладкой поверхности каждой плиты тянулась неизвестная даже Ненио вязь; кицуне несколько минут с энтузиазмом отковыривала от стены кусочек плинтуса, дабы забрать его в лагерь для последующих исследований. Увы, успехом это не увенчалось — необходимо было искать другой путь к спасению заточенных в каменном мешке друзей, и даже верной жрице науки пришлось с этим согласиться. Правда, только после того, как все присутствующие пообещали сопроводить Ненио в эту пещеру позже, когда они убедятся, что потерянным из-за обвала друзьям ничто не угрожает. Ланн выглядел подавленным, но внимательно, даже слишком, обшаривал каждый камень на пути, шелестел пальцами по пыльным стенам и внимательно оглядывал каждую нишу и скол на древнем камне. Ри поняла, что он, должно быть, корит себя за пропущенную ловушку, и негромко произнесла, дождавшись, когда спутники достаточно от них отвлекутся: — Ты не виноват, Ланн. Виноваты те, кто поставил эту ловушку, — она попыталась улыбнуться, но вышло совсем жалко: в обращенном к ней взгляде не было и капли понимания, только густая, тягучая горечь. — Я мог ее заметить. Вы ведь затем меня с собой и таскаете, правда? Не смотри так, если бы внимательное подземное чудовище не требовалось отряду, ты бы оставила меня в Натхолме. Я давно это понял, — говорил он негромко, но в каждом пропитанном злостью на себя слове Ри слышала удар. Ланн верил в то, что говорил — даже после всего, что между ними произошло и происходит до сих пор. — Ты дорог мне, Ланн, — она протянула руку к его гладкой раскрасневшейся щеке, и он прикрыл глаза, позволяя себя коснуться, но не подался навстречу и не вернул ласку, как это бывало обычно. Ри облизнула пересохшие губы и продолжила, не намереваясь сдаваться. — Я ценю тебя и твои навыки, ты много раз спасал наши жизни — вниманием или стрелой. А помнишь водного элементаля в лабиринте? Что бы мы делали с ним, если бы не ты? — Не пошли бы туда? — И умерли бы в пещерах от жвал какой-нибудь многоножки? — И встретили бы проводника получше, — Ланн вздохнул и покачал головой, все еще не открывая глаз. — Прости. От моего уныния у всех портится настроение, — монгрел бросил взгляд через плечо Ри, на приближающихся спутников. — Постараюсь держать это в себе. — Ты не можешь предусмотреть все, — Ри поймала Ланна за руку, когда он снова протянул ее к стене, намереваясь продолжить пристрастную разведку. — Ланн! Перестань винить себя. — Перестану, как только увижу живыми и невредимыми тех, кого отрезал от нас завал, — сухо ответил он. — Я не справился со своей задачей, не увидел ловушку, и это, возможно, стоило кому-то жизни. — Я тоже не справилась, — Ри прищурилась. — Почему ты не винишь меня? Я ведь тоже могла заметить ловушку, но не заметила. Мы не всесильны, Ланн! Ее не заметил никто, не только ты! — Она сработала под моей ногой! Я нас чуть всех не угробил! — Ты просто шел впереди! — Ты была прямо за моей спиной! — рявкнул Ланн. Сзади притихли голоса споривших о чем-то Вольжифа и Дейрана — кажется, разговор Ри и Ланна наконец-то заметили и теперь, не скрываясь, греют уши. Командор вздохнула: — И тоже ничего не заметила. Как и ты. — Я мог тебя потерять, — Ланн бросил короткий взгляд через плечо Ри и наконец-то взглянул ей в глаза. В полуэльфийском, грозовом, блестели вина и искреннее беспокойство. — Я обещал защищать тебя и чуть не убил. Не справился. — Я обещала защищать тебя в ответ. Помнишь? Мы договаривались, что прикрываем друг друга. Я больше не испуганная девочка, я командор крестового похода, — говорить приходилось очень тихо — почему-то ощущение, что друзья могут слышать их перепалку, вводило Ри в состояние вязкого, чужеродного дискомфорта. Будто бы и не друзья вовсе сейчас стоят за ее спиной, а едва знакомые мутные личности, способные с извращенным удовольствием смаковать каждое из сказанных сейчас слов, сочиняя какую-нибудь грязную сплетню. — И я обязана защищать тех, кого потащила с собой… — Ты меня не тащила, — перебил Ланн. — Я хотел и хочу быть рядом. И я мужчина, а значит, защищать… — А я женщина, что это меняет? Какое отношение… — Я воин, а ты лекарь. Я должен был… — Ты лучник, Ланн! Ты не носишь лат! И ты не ищейка, и не обязан находить… — Обязан! — их беседа снова дошла до повышенных тонов, и Ланн последнее слово снова отчетливо рявкнул. Осекся, вздохнул, — Прости. Не обращай на меня внимания, хорошо? Я буду в порядке, как только мы воссоединимся с остальными и свалим из этих проклятых пещер. Не то чтобы пещерному чудовищу были неприятны пещеры в принципе, но от этих у меня по спине носятся целые табуны мурашек. Он уже привычно улыбнулся половинкой губ — грустно, без капельки веселья. Ри подалась вперед и уткнулась носом в его грудь, обвила руками широкую спину. От теплой рубашки пахло костром и чем-то теплым, терпким. Опушка тяжелого плаща щекотнула щеку, оставив прохладный влажный след от растаявших снежинок. Сколько Ланну потребуется времени, чтобы смириться и позволить защищать себя в ответ? Сколько еще он будет видеть в Ри только маленькую испуганную девочку, не способную о себе позаботиться?.. Он все же обнял в ответ, вздохнул и коснулся осторожным поцелуем ее волос. — Со мной все будет в порядке. Пойдем поищем способ избавиться от завала — кажется, эта пещера ведет совсем в другую сторону. *** На половине обратного пути их нагнал восставший мертвец — он не был гулем, но абсолютно точно был мертв несколько недель, прежде чем с хриплым воплем бросился на замыкавшего шествие Вольжифа с топором. Бился он отчаянно и безрассудно, беспорядочно размахивая зазубренным, тронутым ржавчиной оружием; Сиила избавила несчастного от мук посмертия одним точным ударом Сияния, снеся бородатую голову с костлявых плеч. Ри с ужасом вгляделась в мертвое лицо, стараясь припомнить, видела ли его раньше — но нет. Этот мужчина определенно не был ей знаком. Судя по одежде, несчастный при жизни был то ли искателем приключений, то ли беглым каторжником — на заляпанном грязью кожаном нагруднике с тонкими полосками кольчужных колечек не было крестоносных знаков различия, в тощем вещевом мешке оказалась задубевшая краюха старого хлеба и пустой бурдюк, и никаких намеков на его личность или род занятий. Вольжиф деловито принялся обшаривать карманы обезглавленного трупа, и Ри отвела глаза: вор есть вор, даже если волею судьбы он служит правому делу. По недовольному вздоху стало ясно, что ничего ценного он не обнаружил. — Мог бы и захватить что-нибудь блестящее, прежде чем бросаться на меня со спины, — фыркнул тифлинг. — Тут только какая-то бумажка, даже не свиток. — Что за бумажка? — оживилась Ненио, забирая клочок пергамента из рук вора. Он обиженно зашипел, лишившись единственной своей добычи, но препятствовать не стал. — Пустота. — Да нет же, вон, буквы какие-то… какой это язык? — Вольжиф заглянул в записку через плечо магички. — Вон та закорючка похожа на «о», а вот эта… — Пустота, — повторила Ненио. — Здесь написано «пустота». — И что это должно значить? — отозвался Дейран. — Может, обсудите это, когда мы вытащим Лима и Камелию из-под камней? — недовольно поинтересовалась Сиила. — Не думаю, что мертвецам есть, куда спешить, — пожал плечами Арендей, но послушно двинулся в нужную сторону следом за паладином. — Если они, конечно, не настолько же бойкие, как наш безголовый приятель… — Они могут быть живы, — прервала его Ри. — Должны быть живы. И мы их вытащим. — Я рад, что ты стараешься мыслить позитивно, Мерисиэль, но взгляни правде в глаза: в пещере воняет гулями, но мы до сих пор не встретили ни одного. Как думаешь, не потому ли, что они по одну сторону завала с Гвермовской подстилкой и ее новым папиком? — Перестань ее так называть, Дейран. Она не Гвермовская подстилка, а Иламин… Арендей щелкнул пальцами. — Точно! У папика есть имя. Совсем вылетело из головы. Ри снова попыталась возразить, но слова застряли в горле: в конце концов, Хоргус просил держать его родство с Камелией в тайне. И если Арендей до сих пор ни о чем не догадывается — наверное, так даже лучше? А что ему тогда возразить, если правду говорить никак нельзя? Да и потом — разумеется, Дейран нервничает, беспокоится за спутников, попавших в беду. Просто… выражает это по-своему. — Какая же ты сволочь, Дейран, — буркнула Сиила. — Неужели тебе просто нравится оскорблять людей? — Все верно, — весело согласился граф. — Даже не будешь этого отрицать? — Не вижу смысла отрицать очевидного.