________________________________________
В это время в обычную среду, между пятым и шестым уроками, Кэролайн должна была быть на собрании шахматного клуба. Или с командой поддержки. Или выступать в драматическом кружке, или в школьной группе, или перед математиками, или обсуждать стратегию. Ее график был напряженным, любые пятнадцать минут, которые она могла найти здесь или там, были драгоценным временем для агитации, особенно в этот близкий день выборов. Вместо этого Кэролайн одна в библиотеке, готовится к языковому тесту AP, который состоится через два дня. Елена и Бонни хотели, чтобы она продолжала, но это только усугубляло ее депрессию, пытаясь поговорить с людьми, которые не хотели ее слышать, отвечая на вопросы о глупом замечании Энзо, когда у нее не было никаких объяснений. Она лучше, чем кто-либо другой, знает, как работает политика. Это неумолимый мир. Утверждение о невиновности только усугубляет ситуацию. Как только обвинение будет выдвинуто, если оно останется, все будет кончено. Никого это не волнует. Это была ее работа - знать лучше, и она замешкалась. По крайней мере, это будет уроком, говорит она себе. Это смирит ее, сделает сильнее, острее, внимательнее. Это никогда больше не повторится. Это сокрушительно - проиграть эти выборы, и для ее эго потребуется минута, чтобы прийти в себя, но как только она снова вытащит голову из воды, она будет готова как никогда к тому, что ждет ее впереди. Она еще молода, и ее неопытность увлекла ее своим вопиющим фаворитизмом. Это единственный выход, она уверена. Иногда, чтобы выиграть, приходится несколько раз проиграть. Это помогает вам сделать кожу толще. Все в порядке. С ней все будет в порядке. Должен быть луч надежды, и она найдет его, даже если это убьет ее. Это, конечно, не значит, что находиться рядом с ней не было кошмаром. Кэролайн не что иное, как самосознание. Она измучена, подавлена и находится в постоянном настроении, и, хотя это сочетание предназначено для достижения абсурдного уровня производительности, в то время как она прилагает усилия, чтобы отвлечь свои мысли от источника своих бед, это также неизбежно сделает всех вокруг нее несчастными. Бонни и Елена знают ее достаточно хорошо, чтобы прочитать, они знают, когда наступать, а когда отступать, чтобы не обжечься. Но они, похоже, забыли о своем золотом правиле: если ваши первые пять сообщений останутся без ответа, то не беспокойте. Они бомбардировали ее телефон в течение последних двадцати минут, и даже запихивания его в сумку недостаточно, чтобы она не чувствовала постоянного жужжания, отражающегося от деревянного стола. Она тяжело вздыхает, качая головой от внезапного желания швырнуть телефон через всю комнату, не отрывая глаз от книги, лежащей перед ней. - Кэролайн! - зовет Бонни, вбегая в библиотеку. - Боже мой, ты можешь проверить свой телефон? - Неужели ты не можешь понять намек? Я не в настроении, чтобы... - Она с глухим стуком откладывает ручку, свирепо глядя на подругу. - Клаус делает объявление. Она останавливается, пытаясь скрыть непроизвольное содрогание. Это имя было вычеркнуто из ее мыслей, вычеркнуто из ее словарного запаса, объявлено проклятым словом. Если им обязательно нужно поговорить о нем, его называют мудаком или коварным придурком. Но одно дело не говорить о нем, изменить ее чувства намного сложнее. Найти Стефана в постели со своей лучшей подругой было не так больно, как получить удар в спину от Клауса, и хотя последствия этого заставляют ее чувствовать себя ужасно виноватой, горькая боль из-за этого британского придурка намного сильнее. - Что он объявляет? - Губы Кэролайн сжимаются в тонкую линию, когда она прилагает усилия, чтобы ее эмоции не отразились на лице. - Диджея, которого он пригласит на свою вечеринку в честь победы? - Не сказал. Но сообщение было отправлено с его личного телефона, а не с номера кампании, всем школьным группам с просьбой собраться во дворе. Елена сказала, что у него был горячий спор с Ребеккой, когда она пришла туда. Кэролайн хмурится, ее разум лихорадочно перебирает возможности. Как бы сильно она ни хотела, чтобы Клаус сгнил в аду, она не может сдержать укол любопытства. Что он мог сообщить такого, что заставило бы его поспорить со своей любимой сестрой, архитектором его уверенной победы? - Ты идешь? - спрашивает Бонни. Кэролайн прикусывает нижнюю губу, постукивая пальцами по своей книге. Ее голова говорит ей опустить и отмахнуться от этого, что бы это ни было, это обязательно ухудшит ее настроение, но она не может сдержать растущий интерес, бурлящий внутри нее. - Хорошо, - наконец заявляет она, собирая свои вещи. - Технически я все еще в гонке, и я отказываюсь быть обиженным неудачником. Не доставлю ему такого удовольствия, - решает она, выходя из библиотеки вместе с Бонни. К тому времени, как они туда добираются, двор уже переполнен. Вся школа вышла посмотреть, что объявит их следующий президент, вероятно, ожидая услышать, что он устроит вечеринку на выходные в особняке своей семьи. - Привет, - приветствует ее Елена, когда они, наконец, находят ее в толпе. Она отталкивает локтями нескольких студентов, освобождая место для них двоих рядом с ней. - Он уже что-нибудь сказал? - спрашивает Кэролайн, стараясь говорить небрежно. - Нет. Но что бы это ни было, Марселю это не нравится. - Елена кивает туда, где следующий вице-президент Святого Себастьяна болтает с Ребеккой, они оба дико жестикулируют, стреляя кинжалами в Клауса, который чинит микрофон на возвышении. - Что, черт возьми, произошло? - спрашивает она. Прежде чем Елена успевает сделать предположение, Клаус дважды стучит по микрофону, чтобы привлечь их внимание. Волна предвкушения пробегает по толпе, все рты одновременно закрываются. - Большое вам спасибо за ваше время, - начинает он. - Я знаю, что у всех нас есть более важные дела, поэтому я буду краток. Я собрал вас всех здесь, чтобы объявить, что я официально снимаюсь с гонки. Раздается громкий, коллективный вздох. У Кэролайн отвисает челюсть. - Что?! - Стефан почти кричит. - Он только что...? - добавляет Елена. - О Боже мой! - Бонни разевает рот. - Я ценю всю вашу поддержку. Для меня было настоящей честью считаться вашим представителем. Спасибо вам. - Клаус протягивает руку вперед, чтобы утихомирить зарождающийся протест. - Почему?! - кто-то в толпе выкрикивает вопрос, о котором все думают. - Я собирался голосовать за тебя! - присоединяется другой голос, за которым следует хор "Да, и я тоже" и "Какого хрена". - Когда я решил баллотироваться, - снова начинает Клаус, повышая тон, чтобы перекрыть растущее волнение, - я пообещал, что это будет чистая кампания. К сожалению, после последних разоблачений, боюсь, мы больше не можем так это называть. Кэролайн чувствует, как сжимается ее грудь, пульс грохочет в ушах. Она неловко переминается с ноги на ногу, не сводя глаз с Клауса, ожидая, попытается ли он найти ее, посмотрит ли в ее сторону. Она не может поверить, что он действительно это делает. - Энзо отстой! - кричит девушка, получая аплодисменты. - Да, это так, - с легкостью соглашается Клаус. Затем он делает паузу, и даже с некоторого расстояния Кэролайн видит, как его язык вырывается вперед, когда он облизывает губы, между бровями появляется морщинка. Она знает признаки. Он нервничает. - Энзо недостоин вашего времени и голоса, но Кэролайн Форбс - нет, - заявляет он после паузы. Елена зажимает рот рукой, чтобы подавить проклятие. Кэролайн замирает, ее глаза расширяются от шока, в животе начинается дикая дрожь. Она чувствует, как все вокруг пристально смотрят на нее, горячие и требовательные, даже ее друзья. Они все задаются тем же вопросом, что и она: какого черта он это делает? - Вы не должны винить ее за чужие ошибки. Содержание этой ленты должно было очернить кампанию, основанную на честности, принципах и приверженности. Ей небезразличны ваши идеи, и вы не должны отстранять ее за то, что сказал Лоренцо Сент-Джон пять лет назад. Если вы позволите этому быть причиной, по которой вы не будете голосовать за нее, то вы такие же дураки, как и он. Вот и все. Потрясенная тишина длится на мгновение дольше, прежде чем толпа разражается криками, спорами и вопросами. Клаус кладет микрофон и стремительно уходит, даже не удостоив сестру и лучшего друга взглядом. - Это сон? - размышляет Бонни, все еще пребывая в состоянии полнейшего замешательства. - Это действительно только что произошло? Клаус только что... подал в отставку? - Почему он это сделал? - спрашивает Стефан, и Кэролайн требуется пять секунд, чтобы понять, что он говорит с ней. Она медленно моргает, глядя на своего бывшего парня, а затем реальность момента, наконец, поражает ее в полную силу. Это похоже на удар в живот, яростно выводящий ее из оцепенения, вызванного инерцией. Кровь быстро приливает к ее голове, и под мешаниной нервов и замешательства она чувствует, как начинают разворачиваться знакомые завитки гнева. Кэролайн разворачивается на каблуках и бежит за Клаусом, не обращая внимания на то, что ее друзья кричат ей вслед.________________________________________
Клаус уныло вздыхает, когда слышит, как широко распахивается дверь. Он бросился в первое попавшееся место, которое могло бы удержать Кэролайн на расстоянии. Он должен был знать, что мужской туалет ее не остановит. Странно, как впервые ему действительно захотелось избежать встречи с Кэролайн. В тот момент, когда он решил бросить выборы, он понял, что между ними, скорее всего, должен состояться разговор, и обычно он был бы более чем рад услужить. Он просто не был готов к этому сегодня. Особенно не сейчас. Было достаточно споров с Марселем и Ребеккой, он мог бы использовать чертову минуту тишины, чтобы собраться с мыслями. - Эй, это мужской туалет, - стреляет в нее парень, который был там с ним. - О, пожалуйста! На дворе 21 век, возьми себя в руки. Убирайся отсюда! Этот тон голоса - повелительный, пропитанный истинным отношением Кэролайн - обычно вызывал у него улыбку. Но не сегодня. Клаус моет руку, глядя на нее через зеркало, пока парень топает на улицу, ворча на ходу, но совершенно неспособный ослушаться ее. - Ты же понимаешь, что это не будет хорошо смотреться в твоем профиле, - легко замечает он. - Зачем ты это сделал? - спрашивает она, ее голос почти дрожит от эмоций, которые он не может расшифровать, и, честно говоря, слишком устал, чтобы пытаться. Кэролайн поглощает его. - Ты что, не слушала? - он выгибает брови, глядя на нее, пока вытирает руки. - Я только что изложил все свои причины. Это все официальное объявление, которое ты получишь. - Мне не нужна твоя жалость! - шипит она ему, голубые глаза вспыхивают огнем. - Будь уверена, любимая. Если и есть что-то, чего я не чувствую к тебе, так это жалость. - И мне тоже не нужна твоя солидарность, - продолжает она, подходя к нему. - Я никогда не просила тебя выполнять наше соглашение и бросать гонку. Я верила, что ты сдержишь свое слово, но ты этого не сделал. Если это какая-то дурацкая игра ума, в которую ты пытаешься играть, где ты ожидаешь, что все будут бегать за тобой, умоляя тебя... - Я ничего не жду, Кэролайн, - резко обрывает он ее. Его собственный горячий тон застает ее врасплох, и она захлопывает рот. Он сокращает небольшое расстояние между ними, входя прямо в ее личное пространство и глядя на нее сверху вниз. К ее чести, Кэролайн не двигается с места, даже если он видит, как ее горло двигается от нервного сглатывания. - Это может стать для тебя сюрпризом, дорогая, - начинает он мягким и низким голосом, который выдает его характер. - Но мир не вращается вокруг тебя. Не все, что я делаю, имеет отношение к тебе. А теперь, если ты меня извинишь, я должен сообщить о своей отставке совету директоров. Близость опьяняет, позволяет так легко вернуться к старым, заманчивым образам. Прошла жаркая минута с тех пор, как он подошел к ней так близко, достаточно близко, чтобы почувствовать тепло ее дыхания, тонкий аромат ее духов, увидеть веснушки, выглядывающие из-под неброского слоя макияжа, который она наносит каждое утро. Его сердце сжимается, ее магнетическое притяжение впивается крючком в его грудь. Одним резким и быстрым движением Клаус обходит ее, сжимая руки в крепкие кулаки, и целеустремленно выходит из туалета.________________________________________
Красивый ландшафтный задний двор Сальваторе весь освещен волшебными огнями и фонарями, создавая со вкусом подобранную и интимную атмосферу, которая контрастирует с громкой танцевальной музыкой, пивными бочонками и бумажными стаканчиками. Неважно, насколько вы богаты, дети все равно знают только один способ повеселиться. Стефан предложил провести у себя их вечеринку в честь победы. - Я уже некоторое время думал об этом, - признался он с нехарактерной для него открытой улыбкой. - Мы с Еленой обсудили некоторые возможности, - добавил он, прежде чем осознал последствия этого. Кэролайн просто сжала его руку, приветливо улыбаясь. Она только что выиграла выборы, она была слишком счастлива, чтобы беспокоиться о том, что ее фальшивый бывший парень спал с руководителем ее предвыборной кампании. Кроме того, тот факт, что он и Елена говорили о кампании между собой, на самом деле был довольно милым. Кэролайн знает, как бы усердно она ни работала и как бы сильно ее политика ни повлияла на будущее Святого Себастьяна, если бы у нее не было убийственной вечеринки победы, все было бы напрасно. Это действительно то, что останется со студентами. Они запомнят ее за качество пунша и ди-джея, которого ей удалось нанять, а не потому, что она получила одобренное диетологом меню для кафетерия или попросила школу добавить гендерно нейтральные ванные комнаты в каждый коридор. К сожалению, эта ночь создаст или разрушит ее наследие, и Кэролайн понадобится, чтобы эти люди не только голосовали за нее в будущем, но и объединили всех, кого они знают, чтобы сделать то же самое, основываясь на том, что она ходила с ними в школу. Хотя, по крайней мере, в одном можно быть уверенным. Ее фотография будет висеть на стене библиотеки. Фотограф будет у нее дома в понедельник ровно в 7 утра, чтобы сделать портретные снимки. У нее уже есть идеальная блузка. Её выбирали в течение трех месяцев. Какое-то время она не думала, что ей удастся её надеть. На самом деле, она почти выбросила её. Это заставляло ее желудок сжиматься каждый раз, когда она видела это в своем шкафу, неодушевленное свидетельство ее несбывшихся мечтаний. А теперь посмотрите на нее. - Поздравляю, госпожа президент. Она резко оборачивается и видит стоящего там Марселя Жерара, его улыбка в тысячу ватт несколько потускнела. - Спасибо тебе! Было приятно обыграть тебя. - Кэролайн сияет. Он неловко хихикает, почесывая затылок. У них двоих было несколько довольно напряженных недель после того, как Клаус ушел. Вместо того чтобы уступить, Марсель решил сам баллотироваться в президенты, а Ребекка поддержала его. Клаус, насколько ей известно, и близко к нему не подходил. На самом деле, она его почти не видела. Он входил и выходил из школы, как тень. Не появлялся ни на дебатах, ни на митингах, ни на чем другом. Она надеялась увидеть его в день выборов, может быть, предложить перемирие и в шутку спросить, за кого он голосовал, если бы он вообще появился, но Кэролайн его не видела. Если быть до конца честной, ей потребовалось немного блеска от ее жесткой победы. - Смотри... Я должен перед тобой извиниться, - снова начинает Марсель, переминаясь с ноги на ногу. Довольная улыбка на лице Кэролайн слишком искренна, но она действительно испытывает некоторое сочувствие. Для такого парня, как он, у которого весь мир у ног и некоторые по-настоящему добрые намерения, нелегко уступить. Она понятия не имеет, насколько великодушной ей удалось бы быть, если бы она сейчас была в переулке неудачников. Но тот факт, что он сейчас в таком положении, потому что пытался саботировать ее кампанию, а затем заставил ее развернуться, чтобы укусить его в задницу, слишком удовлетворяет. Оправдание - это сладкий лимонный пирог в летний день. - Я немного погорячился там, это ударило мне в голову, и я не должен был этого допускать. На самом деле я не такой человек. Моя мать отшлепала бы меня, если бы узнала... - Кэролайн фыркает. Мысль о Розалинд Джерард, экстраординарном супер-адвокате, которая шлепает своего великолепного сына за то, что он сыграл грязно на школьных выборах, довольно забавна. И, честно говоря, она бы очень хорошо заплатила, чтобы посмотреть его. - Эти последние несколько недель предвыборной кампании вместо Клауса заставили меня понять, что ты гораздо лучший кандидат, чем я когда-либо предполагал. У нас было несколько очень конструктивных и вдохновляющих дебатов, и я ценю это. - Улыбка на ее лице становится шире, пока она не обнажает зубы. - Это очень хорошая уступительная речь, Марсель. Спасибо. Мне тоже понравились наши дебаты. Кто бы мог подумать, что у тебя есть что-то большее, чем величайшее тело три года подряд? - Да, верно. Я понял. Я знаю, каково это, когда тебя недооценивают и сводят к одной поверхностной черте. Мне очень жаль. - Марсель смеется. - В основном это была хорошая гонка. Я многому научилась. - Кэролайн протягивает ему руку. - Я тоже. - Он берет ее за руку и крепко пожимает, скрепляя мир. Кэролайн облегченно вздыхает. Как бы ни возбуждал ее азарт предвыборной кампании, она не может дождаться, когда оставит все это позади и действительно начнет сосредотачиваться на том, что действительно важно. - Привет, - окликает она, когда Марсель поворачивается и направляется к выходу. - Ты не останешься? - Он приоткрывает губы, бросая быстрый взгляд вокруг. Он мог бы легко вписаться в любую из групп, щелкнуть пальцами, и у него была бы свита, готовая развлекаться его историями и его заразительным смехом. Марсель так популярен. Он просто, вероятно, не знает, как вести себя как неудачник, чем он никогда раньше не был. Она действительно победила акулу. - Давай, - подталкивает она. - Это вечеринка. Выпей, по крайней мере. Никаких взрослых любопытных глаз, обещаю. Твоя мать никогда не узнает. - Хорошо. Один глоток. - Он хихикает, показывая все свои идеально белые зубы, от которых девочки и мальчики падают в обморок по всему Святому Себастьяну. Она хватает одного из сотрудников, нанятых Стефаном, и просит парня принести Марселю выпить. Через мгновение он возвращается с кружкой пива. - За твою победу, - говорит Марсель, произнося тост. - За мою победу, - повторяет она, сияя. Она прячется за краем своей чашки, в то время как в ее голове начинает формироваться мысль. Это очень внезапно и совершенно неожиданно, но в то же время невероятно ярко. - Послушай... Как бы ты отнеся к тому, чтобы обсудить некоторые возможности сотрудничества? - Сотрудничество? - Марсель наклоняет голову, хмуря брови. - У меня все еще нет вице-президента. После всего фиаско с Энзо я действительно не думала, что он мне понадобится, так как некоторое время мои шансы казались довольно ничтожными, но школа требует полного билета. - Она пожимает плечами. - Ты серьезно? После всего? - Я думаю, мы оба извлекли бесценные уроки, верно? И показать всем, что мы можем пожать друг другу руки, объединить наши сильные стороны и пойти на компромисс во имя наших сокурсников, - это хорошая демонстрация вежливости и зрелости. - Кэролайн, - протягивает Марсель, бросая на нее взгляд, который говорит, что он может пронюхать ее чушь. - Я не могла поверить, что ты баллотируешься с Клаусом! - признается она. - Я хотела, чтобы ты был моим напарником, но мне сказали, что тебе это неинтересно. Марсель смеется, этот насыщенный звук, который она привыкла слышать, разминаясь перед тренировкой болельщиков, пока футбольная команда болтала вокруг. Она ненавидит то, что так трудно не любить Марселя Жерара. - Да, хорошо, - наконец соглашается он. - Я думаю, мы можем сотрудничать. - Отлично! Тогда поговорим с тобой в понедельник перед первым уроком? - Конечно. Я попрошу своих ребят связаться с твоими ребятами. - Это было бы забавно, если бы это не было правдой, - добавляет она, приподнимая брови. - Наслаждайся вечеринкой!________________________________________
- Ты только что выиграла выборы. Голос Бонни вырывает Кэролайн из ее праздных размышлений. Она моргает, чтобы сфокусировать взгляд на своей подруге, даже не заметила ее приближения, настолько она была отвлечена своими крутящимися мыслями и шумом волн, разбивающихся о скалы под домом Сальваторе. После пары часов рукопожатий, похлопываний по спине, о которых она не просила, и нелепых просьб о Slurpees и фраппучино Starbucks в кафетерии Кэролайн решает, что с нее хватит. Музыка начинает действовать ей на нервы. Она была близка к тому, чтобы сказать Стефану остановить ди-джея и выпроводить всех, поэтому ей пришлось улизнуть и найти место потише, прежде чем она закончила тем, что набросилась на следующего придурка, который назвал ее Заботливым Медведем. - Упс, - говорит она с бледной легкой улыбкой, когда садится на садовый стул, чтобы Бонни могла сесть рядом с ней. - Попалась. - Почему ты ушла с своей собственной вечеринки? - Я в не настроении. Последние пару месяцев были сумасшедшими. Наверное, мне просто нужна была передышка. - Да, это было действительно безумно, - соглашается Бонни, бросая на нее косой взгляд. - Но ты уверена, что это все. - Я устал, это был долгий день. - Бонни напевает себе под нос, совершенно не убежденная, что заставляет брови Кэролайн сдвинуться вместе. - Что еще может быть? - Я не знаю, - отвечает ее подруга, поджимая губы. - Ты ни по кому не скучаешь? - Я не понимаю, о чем ты говоришь. - Давай, смелее, - говорит Бонни, закатывая глаза. - Каким бы я была менеджером кампании, если бы не знал, что ты спишь со своим оппонентом? Не отрицай этого. Пристальный взгляд Бонни останавливает возмущенного «Что?!» это поднялось к ее губам без всякой мысли. Затем она со вздохом выдыхает, откидываясь на спинку сиденья. Бесполезно что-то скрывать от Бонни. Она слишком умна и слишком наблюдательна - качества, которые делают ее отличным руководителем кампании и от которых трудно что-либо скрыть. - Как долго? - спрашивает она тихим голосом. - Некоторое время, - признается Бонни, поднимая глаза на Кэролайн. - Уроки китайского языка? Правда? - Эй, в свою защиту скажу, что все действительно так начиналось, хорошо? Его китайский удивительно хорош для титулованного плейбоя. - Титулованный плейбой, с которым ты спала. - Это была ошибка. - И которого тебе так не хватает всю ночь. - Нет! - Кэролайн разевает рот, пытаясь выглядеть испуганной, в то же время жар ползет по ее шее. - Помнишь то Рождество, когда нам было десять, и мы все поехали на горнолыжный курорт в Италию с родителями Елены? - Какое это имеет отношение к чему-либо? - У тебя было точно такое же лицо всю ночь и на следующее утро, потому что твой отец не звонил до полуночи. Как будто этой жизненно важной вещи не хватало, и ты никогда больше не будешь счастлива. - Вау, Бонни. Сравнивать Клауса с моим отцом. То же самое. - Кэролайн громко усмехается. - Это не одно и то же, - говорит Бонни. - То же самое чувство. - Елена знает? - Если и так, то она ничего не сказала. - Стефан? - Кэролайн колеблется. - Я думаю, он был немного рассеян. - Бонни хихикает. - Я должна перед ним извиниться. Я позволила всей школе обругать его как мошенника, в то время как я делала то же самое. - Она качает головой, закрывая лицо руками и приглушая недостойное ворчание. - Да, хорошо. Я не думаю, что это больше имеет значение. Она думает, что это не так, потому что у них с Клаусом все кончено. Правда об этом погружается, как якорь. Весь день она чувствовала это, зияющую дыру в своем счастье. Пустое пространство в форме Клауса между трепетом победы и волнением, чтобы приступить к работе. Ее поздравили практически все, даже позвонила ее мать, которая находится в Гонконге на встречах. Но одно рукопожатие, которого она так и не получила, одна гордая ухмылка, которой она не видела, один телефонный звонок, которого она так и не получила, каким-то образом оказались самыми важными. Странно чувствовать себя побежденной в самую совершенную ночь в своей жизни. Ей потребовалась победа на выборах, чтобы понять, что она, возможно, потеряла что-то, что значило гораздо больше в этом процессе. Она так и не увидела приближения Клауса, едва почувствовала, как он заполз ей под кожу и устроился в центре ее груди. Но теперь, когда он ушел, это все, о чем она может думать. - Мы расстались, - тихо говорит она, глядя на свои руки. Ей не нужно уточнять, чтобы ее подруга поняла, о ком она говорит. В каком-то дальнем уголке своего сознания Кэролайн знает, что ей, вероятно, следует чувствовать себя виноватой в том, что разрыв со своим многолетним парнем, который должен был стать ее мужем и Первым джентльменом Соединенных Штатов, не причинил ей почти такой же душевной боли, как удар Клауса Майклсона. - Я уже давно это знаю, - комментирует Бонни, все глубже погружаясь в свое кресло, пока они не соприкасаются плечами. - Ты потеряла этот огонек в своих глазах. Тот самый, которого у тебя сейчас нет, хотя ты только что получила все, что когда-либо хотела. - Это глупо, я знаю. - Это не глупо, Кэр. Это жизнь. Ты влюбилась в этого парня. - Мы не должны были... Это было просто так... Он был... - Она замолкает в разочарованном стоне. - Я не знаю, о чем я думала, и я ненавижу себя за это. Это не я. Я не тот человек. - Именно поэтому это и произошло. Он подкрался к тебе именно потому, что был так далеко, что у тебя не было защиты от него. Она поворачивает лицо к своей подруге с любопытной хмурой гримасой на лбу, побуждая Бонни продолжать. Она отвечает на ее озадаченный взгляд мягкой улыбкой, как будто считает, что полное забвение Кэролайн мило. Она так много раз пыталась разобраться в своем необъяснимом, неукротимом влечении к Клаусу, и, кроме очевидного - симпатичного придурка с акцентом, который на самом деле знает, как хорошо провести время с девушкой, - она всегда оказывалась пустой. Клаус не имеет никакого смысла. Все в нем не в характере Кэролайн, и все же он всегда чувствовал себя правым, что, в свою очередь, приводило ее в полное замешательство. И чем больше она пыталась распутать эту нить, чтобы найти объяснение, тем больше терялась и тем больше сочувствовала ему. - Ты Кэролайн Форбс, - начинает Бонни, беря ее за руку и переплетая их пальцы. - У тебя есть план и запасной план, и запасной запасной план абсолютно для всего. У тебя есть списки, проекты, привязки, прогнозы и варианты, и ты всегда видишь на много миль впереди. Ты самый решительный и подготовленный человек, которого я когда-либо знала. И Клауса Майклсона не было на твоей дорожной карте. Он просто прокрался внутрь. Ты никогда не видела, как он приближается. Я не могу поверить, что собираюсь это сказать, и если ты когда-нибудь кому-нибудь расскажешь, я буду это отрицать, но... Это не так уж плохо, Кэр. Любовь нельзя измерить количественно, опросить или спланировать. Любовь просто случается. И ты не должна отпускать это только потому, что он не Стефан. - Но это безумие, Бонни. Стефан и я... - Не влюблены, - обрывает ее подруга многозначительным взглядом, который заставляет ее замолчать. - Вы любите друг друга, конечно. Как друзья. Ради Бога, он любит Елену. Любой идиот может это увидеть, и ты бы тоже это увидела, если бы не влюбилась в кого-то другого. И я знаю, что он все равно был бы готов сдержать свое обещание и остаться рядом с тобой, несмотря ни на что, как и Елена. Вы вместе учитесь в Гарварде, вы женитесь, и что потом? Хм? Она все равно будет с ним. Они прекрасно существуют за дверями. Но кого ты выберешь, Кэролайн? - Народ Соединенных Штатов? - Она поджимает губы. - Неужели народ Соединенных Штатов будет согревать твою постель по ночам, когда твой муж находится через коридор с твоим начальником штаба? Ты станешь сенатором штата, а затем Конгрессменом, а затем президентом, и все это время у тебя не может быть романа, Кэролайн. Ты смотришь на тридцать лет своей жизни, по крайней мере, когда ты никого не сможешь увидеть, потому что это история, которая тебя потрясет. Как ты застряла в удобном браке без любви, потому что он хорошо смотрится на фотографиях. Стефан не смотрит на тебя так, как Барак смотрит на Мишель, и люди это заметят. Но это делает кто-то другой. И да, он капризный и проблемный, и у него неприятная история агрессивного поведения, и его невозможно научить некоторым президентским манерам, но у него есть одно главное искупающее качество, помимо этих раздражающих ямочек: он поклоняется земле, по которой ты ходишь. Слабая улыбка, наконец, появляется на лице Кэролайн, даже когда она чувствует неприятное покалывание слез в глазах. Слова Бонни звучат глубоко и громко внутри нее, поднимая маленький пузырь тепла в ее груди. Хотя дело не в том, что он поклоняется земле, по которой она ходит. Это было похоже на то, что он мог заглянуть прямо в ее душу, к тому, что лежало под жестким слоем приличий и ответственности. И как только он полностью раздел ее без всякого притворства, ему понравилось то, что он увидел. Ему нравилась вся она. С ее недостатками и ее качествами и теми частями, которые сводили его с ума - которые сводили с ума всех - и теми частями, которые заставляли его улыбаться одной из тех смехотворно красивых улыбок, которые так редки, что получение одной из них само по себе кажется победой. Она скучает по нему. Она так чертовски сильно скучает по нему. - Я не знала, что тебе нравится Клаус, - говорит Кэролайн со смешком, пытаясь поднять настроение и вернуть слезы туда, откуда они пришли. - Нравится он? Я ненавижу его до глубины души! И не думай, что я простила его за то, что он пошел против тебя, когда спал с тобой. Мне хотелось стереть эту ухмылку с лица этого подонка каждый раз, когда он приближался к тебе, потому что ты сразу же оживлялась. Я видела, как на горизонте надвигается буря. - Что изменилось? - Ничего. Я все еще думаю обо всем этом, все еще хочу ударить его. Я только что поняла... Мы все время говорим о фактах, цифрах и опросах, но никогда по-настоящему не говорим о том, почему мы это делаем. Да, мы амбициозные женщины и хотим оставить свой след в мире, изменить мир к лучшему и оставить настоящее наследие, но, прежде всего, мы хотим оставить свой след в этом мире... Мы делаем это, потому что это делает нас счастливыми. Или, во всяком случае, должно было бы. Мы стремимся к счастью. Нет смысла терпеть весь этот цирк, если он не приносит вам радости, не заводит вас. Я не могу допустить, чтобы ты пришла в Белый дом в день Инаугурации с задумчивым и мрачным видом, думая о том, чего там нет. Это должен быть величайший день в тваей жизни, и для того, чтобы это произошло, тебе нужно позволить себе иметь все это. Потому что ты можешь, Кэролайн. Тебе не нужно выбирать между парнем и борьбой за власть. Мужчина никогда бы этого не сделал. Что еще более важно, ты заслуживаешь быть счастливой, Кэр. И если ты не можешь быть счастлива в ту ночь, когда выиграла свои первые выборы, тогда что мы вообще здесь делаем? Как руководитель твоей кампании, я в восторге, но как твой друг, я на грани того, чтобы подумать, что это того не стоило. - Бонни! - Кэролайн протестует. - Конечно, оно того стоило. Мы из кожи вон лезли ради этого. - Мы сделали это. И мы чертовски крутые. Но ты счастлива? Да, она хочет закричать во всю силу своих легких, но слово застревает за комом в горле. Не потому, что она несчастна, она счастлива, просто... Не так просто, как она надеялась. Бонни права. Бонни всегда права. - Я боюсь, Бон, - признается она. - Он совершенно неизвестная переменная. Я не знаю, чего ожидать. Что, если это все испортит? - Тогда мне придется убить его, - невозмутимо говорит она. Кэролайн смеется. Самое смешное, что она полностью видит, как Бонни целится Клаусу в голову из пистолета. - Что мне делать? - Ух ты! Это большой вопрос, исходящий от Кэролайн Форбс. - Как будто! Я всегда спрашиваю тебя, что мне делать. Вот почему мне нужно, чтобы ты и Елена были со мной. Я только хорошо умею притворяться, что знаю, куда иду, вы, ребята, настоящие навигаторы. - Она с усмешкой закатывает глаза. - Хорошо... Ты ведь знаешь, где он живет, верно? - Бонни одаривает ее легкой самодовольной улыбкой. - Но вечеринка... - Все пьяны. Никто и не заметит. - Когда Кэролайн все еще не двигается, Бонни поднимает ее со скамейки. - Иди! Кэролайн поправляет одежду, проводит рукой по волосам, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Черт возьми. Никогда в своей жизни Кэролайн не делала ничего столь внезапного, спонтанного и, откровенно говоря, безумного, как это. У нее на самом деле болит живот. Если ее нервы не убьют ее сегодня вечером, то ничто другое не убьет. Когда-либо. - Как я выгляжу? - спрашивает она. - Мишель Обама горячая штучка. - Кэролайн выпячивает грудь, откидывает волосы назад, настоящая улыбка, наконец, изгибает ее губы. Ничто не дает ей такой силы, как Мишель. - Скажи этому мудаку, чтобы он лучше не заставлял меня сожалеть об этом. Если он причинит тебе боль, я его ударю. Кэролайн разворачивается на каблуках, готовая схватить сумку и приступить к работе, но затем останавливается и поворачивается к Бонни. Она задумчиво наклоняет голову. - Это странно, что я вроде как хотела бы, чтобы это все равно произошло? - Это совсем не странно, - говорит Бонни. - Он придурок, который отказывается от выборов из-за тебя, но он все равно придурок.________________________________________
- Дыши, Кэролайн, дыши. - Инструктирует она себя, закрывая глаза и пытаясь успокоиться. Девушка, которая вошла в приемную комиссию Гарварда с высоко поднятой головой и пригрозила им прекратить это дерьмо с вымогательством и принять ее заявление, должна быть в состоянии принять это спокойно. Он не из Гарварда, говорит она себе. Он просто парень. И все же ее глупое сердце колотится, как долбаный марширующий оркестр, как будто она собирается войти в Овальный зал для встречи один на один с Джо Байденом. Она и вполовину так не нервничала до того, как объявили результаты выборов. Ее ладони не вспотели, грудь не сдавило, кровь не бешено стучала в ушах. Она была готова с достоинством улыбнуться, пожать руку Марселю и пойти кричать дома в подушку, как хороший политик, каким она и является. Хотя прямо сейчас... Такое чувство, что за огромными белыми двойными дверями особняка Майклсонов ее ждет жизнь или смерть. Ее поражает с сокрушительной ясностью, что она еще не осознала колоссальную разницу, которая существует между отчаянным желанием достичь цели и отчаянным желанием кого-то. Во-первых, контроль полностью в ее собственных руках. Для последнего... Хорошо. Это сводит ее с ума беспокойством, с которым она еще не была знакома. Это Мэддокс подходит к двери, когда она, наконец, набирается смелости, чтобы позвонить в звонок. - Мисс Форбс, - говорит он, не выдавая никаких эмоций. Кэролайн приклеивает на лицо слишком яркую улыбку. - Привет, Мэддокс! - приветствует она, фальшивая веселость в ее голосе режет слух. - Клаус... - Нет. Резкий тон Ребекки застает их обоих врасплох. Когда Мэддокс оборачивается, она стоит прямо за ним, скрестив руки на груди, стиснув зубы и глядя на Кэролайн с акульей угрозой. - Все в порядке, Мэддокс, дальше я сама, - инструктирует она. Слегка наклонив голову, дворецкий уходит, исчезая в дверях дальше по коридору. Ребекка делает два шага вперед, преграждая Кэролайн путь внутрь. - Я думала, у тебя сегодня вечером праздник, - говорит она с усмешкой. - Я знаю, - отвечает Кэролайн, поднимая подбородок, чтобы встретить презрительный взгляд Ребекки своим собственным. - Я сделала небольшой перерыв. - И что привело тебя сюда? - Я просто хочу поговорить с твоим братом. - Нет. - Это не твое дело. - Кэролайн хмурится, раздражающая снисходительность Ребекки впрыскивает жидкий огонь в ее вены. - Ник - мой близнец, я делаю это своим делом. Он не хочет тебя видеть. - Ты не можешь это решать. - Разве ты недостаточно сделала? - Прошу прощения? Разве я недостаточно сделала? Он пытался провалить всю мою кампанию, выкапывая какую-то старую чушь, которую мой вице-президент сказал, когда был еще в пеленках. - Кэролайн усмехается, скривив губы в сардонической, недоверчивой усмешке. - Единственное, что сделал Ник, это бросил гонку из-за тебя и твоей глупой чувствительности. Кричать, чтобы все слышали, что ты хочешь быть президентом, и все же ты даже не можешь справиться с давлением политического спора? Может быть, в следующий раз убедишься, что у твоего вице-президента нет скелетов в шкафу, Маленькая мисс Солнышко. Кэролайн подходит к Ребекке, глядя ей прямо в глаза. - Я никогда не участвовал в этом ради победы. Я была в этом за честный выборы. И да, я была лучшим кандидатом, так что я заслуживаю победы, но я не хотела этого любой ценой. Если мне придется украсть выборы, потому что я не могу выиграть их только благодаря своим заслугам, то я этого не хочу. Я победила тебя не потому, что твой брат сдался. Я победил тебя, потому что я лучше тебя, и я бы тоже победила его. - Она подчеркивает свое предложение слащавой улыбкой, радуясь при виде вены, вздувшейся на лбу Ребекки. - А теперь, если ты меня извинишь, мне действительно нужно вернуться на вечеринку. Кстати, твой парень отлично проводил время, когда я уходила. Она разворачивается на каблуках, готовая идти обратно к своей машине. - Подожди. - Кэролайн медленно оборачивается. Ребекка раздраженно выдыхает, откидывая волосы назад. - Он снаружи, у бассейна, - ворчит она. - Пьет и рисует так, словно хочет заменить всю коллекцию Лувра. Он занимается этим уже несколько часов. - О, - просто заявляет Кэролайн, не позволяя себе показать на лице боль, которая пронзает ее в этот момент. - Ник - идиот, но он мой идиот, и я люблю его. По какой-то необъяснимой причине он действительно заботится о тебе, и у него уже несколько недель разбито сердце. Так что, если ты здесь только для того, чтобы снова наступить на него, не делай этого. Он этого не заслуживает. С этими словами Ребекка захлопывает дверь у нее перед носом. Кэролайн на мгновение застыла в растерянности, пытаясь понять, хотела ли Ребекка, чтобы она убралась, или это было самое странное приглашение на свете. Десять секунд спустя она решает, что ей в любом случае все равно, она знает, где находится бассейн. Она обходит дом по направлению к заднему двору, поднимается по лестнице и, наконец, выходит на террасу у бассейна. Она останавливается как вкопанная, у нее перехватывает дыхание. Как и сказала Ребекка, Клаус совсем один на плохо освещенной стороне бассейна, развалившись на шезлонге, пока он сердито рисует в своем альбоме для рисования. Ее желудок переворачивается при виде него, хотя, то ли это снова чертовы нервы, то ли просто то, как сильно она скучала по нему, она действительно не может сказать. Она заламывает руки, приближаясь к нему, прикусывая нижнюю губу, прежде чем расправить плечи и придать своему лицу более достойное выражение. Миллион мыслей проносятся у нее в голове одновременно, пока она пытается придумать, что сказать. Она подумывает о том, чтобы пойти с обвинением или беззаботным комментарием о том, как грустно, что он совсем один в темноте, когда вместо этого он мог бы быть на вечеринке, или даже просто поздороваться. Однако в конечном итоге побеждает старая добрая пассивно-агрессивность. - Знаешь, крайне невежливо официально не признавать поражение после того, как ты проиграл выборы, - замечает она, скрещивая руки за спиной. Клаус отрывает взгляд от своего рисунка, легкая тень шока пробегает по его лицу, прежде чем он снова опускает взгляд. - Я не проиграл выборы, - коротко отвечает он. - И все же, - продолжает она. - Ты был в первоначальном билете. Это вежливый поступок. Все это знают. Только неудачники не уступают. - Ты отказалась от своей победной вечеринки только для того, чтобы вынудить меня пойти на уступку? - Если Мухаммед не идет в гору... - Клаус бросает на нее быстрый взгляд, скривив губы в презрительном недоверии. Кэролайн закатывает глаза, разочарованно выдыхая, когда чувствует, что ее попытки сохранять невозмутимость начинают рушиться. Она никогда по-настоящему не умела играть с ним в игру превосходства. Клаус просто умеет вытягивать из нее честность в самые неподходящие моменты. - Прекрасно! - признается она. - У меня были... Другие причины. Честно говоря, я думала, что увижу тебя там. - На твоей вечеринке в честь победы, в доме твоего парня? - Клаус усмехается. - Он больше не мой парень. - Да, я слышал. Ужасно трагично. - Губы Клауса растягиваются в ухмылке, которая не встречается с его глазами. - Нет, я имею в виду... Серьезно. Мы со Стефаном расстались. Это, наконец, заставляет его остановиться и посмотреть на нее. По-настоящему посмотрить на нее. Кэролайн почти сожалеет, что пожелала этого ему, с его манерой видеть ее насквозь. Тем не менее, она сохраняет свою стойку, поднимает голову, встречая его оценивающий взгляд прямо. - Ты поэтому здесь? Чтобы сообщить важные новости? Возможно, ожидая утешения? - Нет, - отвечает она, уязвленная. И тогда она понимает, что в порыве смелости на самом деле не остановилась, чтобы обдумать, что она собиралась ему сказать. Клаус выжидательно выгибает брови, почти провоцируя ее на уточнение, и первое, что срывается с губ Кэролайн, это: - Я просто… Я хотела знать, если… Ты уже выбрал, куда отправишься летом, - выпаливает она. Клаус долго молчит, его самодовольство сменяется замешательством. - Что? - Ты уже принял решение? - Сколько ты выпила, прежде чем пришла сюда? - Я совершенно трезвая. - Клаус наклоняет голову набок, выражение его лица становится еще более подозрительным. Кэролайн продолжает идти. - На самом деле я провела небольшое исследование. Художественная программа Гарварда входит в топ-5 в стране. Я знаю, что твои братья учились в Йеле, и Ребекка тоже туда собирается, но... Может быть, тебе было бы интересно немного встряхнуть ситуацию? Намек на надежду в ее вопросе заставляет ее вздрогнуть. Позже она может возмутиться тем, какой жалкой все это заставляет ее казаться, особенно потому, что все это на самом деле правда. История ее браузера в последнее время была заполнена поисками по известным художникам, которые учились в Гарварде, и национальными рейтингами. Однако сейчас она даже отдаленно не чувствует себя такой смущенной, как, вероятно, должна была бы. - Зачем мне поступать в Гарвард? - спрашивает Клаус. - Потому что это отличная школа? - она фыркает с оттенком негодования. - Я не знаю, слышал ли ты, но она произвела на свет больше президентов США, чем любая другая школа в стране. - Я не хочу быть президентом. - Да, я знаю. - Она делает паузу, сглатывая. – Это то, где я буду. Клаус долго молчит, его глаза непроницаемы, когда он изучает ее. - Разве не там же будет и Стефан? - Я же сказала тебе, мы расстались. Кроме того... Елена тоже собирается в Гарвард. - Елена? Кэролайн переводит взгляд с него на бассейн. - Оказывается, они встречались друг с другом в течение нескольких месяцев. Я думаю, они влюблены. - Наступает долгая пауза, а затем Клаус разражается смехом. Она поворачивает к нему лицо, яростно сдвинув брови. - Это не смешно! Перестань смеяться! - Он не обращает на нее внимания, откидывая голову назад, думая, что это забавно, что Стефан и ее лучшая подруга наставили ей рога. Она открывает рот, чтобы отчитать его, крикнуть, чтобы он перестал насмехаться над ней, вместо этого она тоже смеется. А потом они вдвоем смеются, как идиоты. - Остановись! - говорит она, пытаясь взять себя в руки со слезами на глазах. - Я не могу смеяться над этим, это не смешно. - О, любовь моя... Это истерика, - говорит он между короткими волнами смеха. - Позволь мне посмотреть, правильно ли я это понял, - продолжает он через секунду, чтобы взять себя в руки, откладывая свой альбом для рисования в сторону и выпрямляясь на шезлонге. - Ты проделала весь этот путь до моего дома, посреди своей праздничной вечеринки, чтобы сказать мне, что ты рассталась со Стефаном, который, как оказалось, изменял тебе все это время с одним из твоих теневых приспешников, и спросить меня, не хочу ли я поехать с тобой в Гарвард? Рот Кэролайн несколько раз открывается и закрывается, прежде чем она произносит ответ. Это звучит совершенно абсурдно, когда он так говорит, но, по правде говоря... Он не ошибается. - Хорошо... В принципе, да, - соглашается она. Клаус хихикает, качая головой. - Милая... - говорит он с веселой улыбкой, обрамленной ямочками на щеках. - Это, должно быть, худшее предложение, которое кто-либо когда-либо делал. - Я не очень хороша в этом! - возражает она с удрученным вздохом. - Почему-то я в этом сомневаюсь. - Это так! Это было совершенно спонтанно. До той секунды, пока ты не спросил меня, что я здесь делаю, я понятия не имела, что собираюсь сказать. Я составляю тщательно продуманные, подробные планы, Клаус, и я следую им до конца. Я надежная и чрезвычайно компетентная. Но я не знаю, как справиться с неожиданностью. Мне было страшно переступить черту и танцевать под песню, которую я не написала сама, и это то, что ты заставляло меня делать с самого первого дня. - Признание тоже было незапланированным, но, когда слова слетают с ее губ, Кэролайн понимает, что чувствует каждое из них так, как она еще даже не полностью осознала. - Ты заставил меня выйти за рамки дозволенного. Ты заставил меня заглянуть за рамки чертежей. Ты заставил меня грезить наяву о вещах, которые я не предсказывала и которые не вписывались ни в один из моих планов. Ты пугаешь меня до чертиков. - Я тебя пугаю? - спрашивает он с оттенком недоверия. - Да. - И почему это так? - Потому что из всех переменных, которые я приняла во внимание, когда описывала, какими должны были быть следующие тридцать лет моей жизни, единственное, что я не учла, - это возможность влюбиться. Глаза Клауса расширяются, губы приоткрываются, выражение его лица меняется от скептического до шокированного. Кэролайн чувствует то же самое. Она действительно не знала, что собиралась сказать, когда ехала сюда, боясь, что чрезмерные размышления заставят ее струсить, если она вообще это сделает. Но в то время, как ее сердце все еще бьется в бешеном ритме в груди, есть определенная мера облегчения, которая приходит с признанием всего этого. Все это было подавлено внутри нее, где она отказывалась признавать это, в то время как это умоляло ее выпустить. - Я думал, ты любишь Стефана, - неуверенно говорит Клаус, его голос, наконец, выдает некоторую неуверенность. - Я знаю, - отвечает Кэролайн. - Я люблю его. Но я никогда не была в него влюблена. Я так думала. Я думала, что то, что у нас было, было... Все, что я только могла пожелать. Он был совершенен. Во многих отношениях он все еще такой. Стефан в безопасности. Я не теряю контроль рядом с ним, никогда не теряю из виду, в чем заключается главная цель. Я не трачу драгоценное время своего дня, думая о нем или задаваясь вопросом о том, что он делает, или думает ли он тоже обо мне. На самом деле, именно так я оказалась обманутой прямо у себя под носом. - Она делает глубокий вдох. - Я пыталась бороться с этим, ты знаешь. Чтобы избавиться от этого чувства с помощью чистой силы воли. Но даже моей потусторонней способности сублимировать вещи, которые выталкивают меня из моей зоны комфорта, было недостаточно, чтобы выбросить тебя из моей головы. Я была несчастна на своей собственной вечеринке по случаю победы, потому что тебя там не было. Даже мысль о Белом доме в День Инаугурации больше не возбуждает меня... Потому что всякий раз, когда я думаю об этом, всегда чего-то не хватает. - Она делает паузу, облизывая губы кончиком языка, размышляя. - Тебя. - Я думал, что плохо влияю на твою репутацию. Что случилось с твоей идеально продуманной историей любви? - Я думаю, что в том, что бывшие противники влюбляются, есть какая-то надежда. Это говорит молодым избирателям. Влюбленные враги, медленно сгорают... Они вышибут из нас все к чертовой матери. - Она слегка пожимает плечами, губы изгибаются в мягкой усмешке. - Я понял только половину из того, что ты сказала. - Клаус пристально смотрит на нее. Ее смешок все еще звучит на грани нервного срыва, но он искренний. - Тебе и не нужно понимать. Это работа Бонни и Елены - продать его. Все, что тебе нужно сделать, это... Прости меня. Возьми меня. - Она останавливается, чувствуя жжение слез в глазах, когда ее сердце делает сальто. - Люби меня. Клаус долго смотрит на нее, в его темных глазах мелькают непроницаемые эмоции. Кэролайн переминается с ноги на ногу, ее сердце колотится так быстро, что ей кажется, будто ее грудь сотрясает землетрясение. Каким-то далеким, абстрактным образом она понимает, что то, что она только что сделала, было слишком большим шагом, слишком рискованной игрой. В конце концов, она сказала ему, чтобы он оставил ее в покое. Вполне возможно, что Клаус просто... Двинулся дальше. Может быть, он решил последовать за Ками. Может быть, они уже разобрались в себе. Может быть, на него снизошло озарение, и он понял, что она была единственной с самого начала. Или, может быть, он просто понял, что она ему не так уж и нравится, в конце концов, что ему лучше без нее в его жизни. Однако понимание всего этого никак не помогает остановить нарастающую панику, и чем дольше длится молчание, тем ближе она чувствует, что вот-вот взорвется. Внезапно до нее доходит, что, возможно, ей не следовало приходить сюда в день выборов. Не тогда, когда отказ Клауса может просто разрушить ту радость, которую она могла бы получить от победы в споре с Марселем. - Вау, ты знаешь, как заставить девушку почувствовать себя особенной, - выпаливает она, когда тишина становится невыносимой для нее, убирая волосы за уши и скрещивая руки, готовая развернуться и уйти, чтобы нянчить осколки своего разбитого сердца в другом месте. Но затем Клаус встает, подходит к ней и останавливается на расстоянии вытянутой руки. Его улыбка волчья, но морщинки вокруг его глаз наконец-то смягчились, и взгляд, которым он одаривает ее, трогает что-то глубоко внутри нее, наполняет ее теплом, выпускает новую порцию бабочек в животе. - Я просто думал о том, какое это совпадение, - говорит он тоном, с которым она стала хорошо знакома глубокой ночью. - Почему это? - Любить тебя, похоже, единственное, в чем я беспомощно хорош. - Клаус поднимает руку к ее лицу, его костяшки пальцев касаются линии ее подбородка, посылая искры, сотрясающие ее тело. Кэролайн улыбается, как солнце, ее рот изгибается так широко, что кажется, будто он может разрезать ее лицо пополам. Но, прежде чем она успевает сократить расстояние между ними, Клаус хватает ее за обе руки и тащит за собой, прыгая в бассейн. Ее крик заглушается водой, и когда она снова выныривает, это снова звучит его утробный смех. - Придурок! - ругается она, брызгая на него водой и прилагая усилия, чтобы тоже не рассмеяться. - Тебе потребовалось достаточно времени, чтобы вытащить свою необычайно красивую голову из задницы, любовь моя! Я думал, ты умрешь на том холме из упрямства. Кэролайн разевает рот от негодования, хотя открытость на его лице и радость в его голосе снова вызывают у нее головокружение. - Серьезно?! Это то, чем ты собираешься мне ответить? Я даю тебе искреннее, достойное Оскара признание в фильме 80-х годов с бумбоксом, а ты в ответ бросаешь меня в бассейн?! - Я просто подумал, что нам не помешало бы немного помыться, - говорит он с кривой улыбкой, которая действует на нее, когда он подплывает ближе. - Чистые листы и все такое. - Немного чересчур прямолинейно, тебе не кажется? - Метафора чистого холста никогда не ускользает от меня. - Это ужасный способ ответить девушке, признающейся тебе в любви, Клаус. - Кэролайн закатывает на него глаза. - Действительно? - Он подходит и останавливается на расстоянии волоска, его глаза сверкают теплом и любовью даже при слабом освещении. У нее перехватывает дыхание, когда она чувствует, как его руки сжимаются вокруг ее запястий под водой. - Как насчет этого... Когда губы Клауса впиваются в ее губы в обжигающем поцелуе, вся горечь, сомнения и меланхолия, охватившие ее после выборов, как по волшебству спадают с ее плеч. Недели тоски по нему тают в течение секунды, когда она приоткрывает губы, чтобы дать ему доступ. Это зажигает искру в левой части ее груди, которая распространяется по всему ее телу, как энергия. Кэролайн никогда не теряла ни одного дня в своей жизни, но внезапно она как будто обнаружила себя в том, о чем до этого момента даже не думала. Идея любви всегда казалась такой практичной, такой скучной. Это, однако, нечто совершенно иное. Ее не привлекало то, как идеально он вписался бы в тот путь, который она выбрала для себя, каким воспитанным и терпеливым он мог быть. Что привлекало ее в нем, так это звук его голоса и то, как он заставлял ее сердце подпрыгивать от волнения, вызывающий, обожающий взгляд в его глазах, который всегда заставлял ее чувствовать себя замеченной, то, как он прикасается к ней, и как от этого по ее коже бегут мурашки. Не имеет значения, что он не идеальный кандидат, как Стефан, не тогда, когда Клаус заставляет ее чувствовать, что она может делать все, что захочет, как будто ничто не было вне ее досягаемости. Кажется безумием, что она так безумно и так быстро влюбилась в кого-то вроде этого. Но еще безумнее позволить этому чувству ускользнуть, не окутать ее счастьем, которое он внушает, так, как она обнимает его за шею, прижимая его вплотную к своему телу. Клаус скользит руками под ее бедра и тянет ее вверх, связывая ее пятки позади себя. Она даже не замечает, что они двигаются, пока не чувствует, как кафельный край бассейна впивается ей в спину. - Как тебе такой ответ? - шепчет он, когда они наконец отрываются. - Это хорошее начало. - Кэролайн улыбается ему в губы. Она слегка целует его в подбородок. - Ночь еще только началась, я думаю, ты можешь сделать лучше. - Тогда, полагаю, мне следует поздравить тебя. Победил лучший кандидат. - Клаус смеется. - Спасибо, - говорит она. - Но это только начало. Клаус обхватывает ее лицо ладонью, его большой палец ласкает ее щеку. - Я знаю, - отвечает он, ослепительная улыбка прорезает ямочки на его щеках. - Я намерен быть с тобой и для следующих побед. Всю дорогу до Белого дома. Она прикусывает нижнюю губу, пытаясь подавить часть той лучезарной улыбки, которая снова появляется на ее лице. - Разве ты не хочешь сейчас вернуться на свою вечеринку? - вежливо спрашивает он. Наверное, ей следовало бы. Несмотря на то, что Бонни сказала, что люди не заметят, некоторые люди могут заметить, и этого достаточно, чтобы запустить мельницу слухов. Обычно Кэролайн была бы более осторожна в этом вопросе. Но не сегодня вечером. Сегодня вечером ее голова и ее сердце не принадлежат политике. Сегодня она принадлежит Клаусу. - Нет, - отвечает она, качая головой, когда притягивает его для еще одного поцелуя. - Я именно там, где хочу быть.________________________________________
Эпилог - Как сильно вы меня любите? Кэролайн отрывает взгляд от телефона и видит Марселя с улыбкой на миллион долларов, с распростертыми объятиями, как будто думает, что он второе пришествие. Она приподнимает бровь, обмениваясь взглядом с Бонни и Еленой. Марсель втиснулся в их сплоченную группу, как будто он всегда был там, но они все еще время от времени закатывают глаза на то, что они называют его эго горячего парня. Впрочем, они его не винят - во всяком случае, в основном. Марсель сексуальнее, чем кто-либо имеет право быть, немного тщеславия почти неизбежно. - Что ты сделал? - спрашивает Бонни, уперев руку в бедро. - Я только что стал вашим любимым человеком, - заявляет он со смешком. - Выкладывай, Марсель, - настаивает Елена, перекидывая рюкзак через плечо, показывая, что она спешит уйти из школы. По пятницам теперь проходят вечера кино со Стефаном. Кэролайн даже не знала, что Стефан на самом деле ходит на свидания, но он, по-видимому, очень хорош в этом. Дикий. - Я пытаюсь создать некоторое предвкушение. Ты действительно крутая ворона, ты это знаешь? - Марсель усмехается, обреченно качая головой. - В любом случае. Главный менеджер кампании Камалы Харрис завтра выступит в USC. Это очень эксклюзивно, открыто только для избранных людей, и это было похоже на долбаные Голодные игры, чтобы попасть в список, но! - Он выпячивает грудь, гордо улыбаясь. - Мой человек Тьерри отвечал за отбор, и я только что получил четыре места в первом ряду. - Срань господня! - Бонни разевает рот. - Ты серьезно?! - Стал бы я тебе лгать? - раздается самодовольный ответ. - Как ты думаешь, ты мог бы найти Стефану место? - неуверенно спрашивает Елена. - Он хотел бы быть там! - Прости, Елена. Ты понятия не имеешь, какой номер телефона мне пришлось украсть из книги очень частных клиентов моей матери, чтобы получить эти четыре места. Мне пришлось бы продать орган, чтобы купить еще один. - Черт возьми... Он будет очень разочарован. - Это значит, что ты не пойдешь? - Я кажусь тебе сумасшедшей? - Елена яростно отстреливается. - Конечно, я иду. - Ты можешь взять Стефана, - вмешивается Кэролайн. - Он может занять мое место. - Все трое поворачиваются к ней с разной степенью недоверия на лицах. В то время как Бонни и Марсель восклицают - Что? - Ты в порядке? - Очень обеспокоенно спрашивает Елена - Ты слышала ту часть, где он сказал, что это руководитель кампании Камалы Харрис? - спрашивает Бонни. - Громко и ясно, - подтверждает Кэролайн с милой маленькой улыбкой. - Я бы с удовольствием была бы там, но у меня уже планы на выходные. В обычный день это было бы ее идеей фантастического субботнего вечера. Только не в эту субботу. В эту субботу у нее есть планы, которые, кстати, более привлекательнее, чем места в первом ряду, чтобы увидеть, как руководитель президентской кампании рассказывает о своем опыте. - Планы на выходные? Это то, как ты теперь это называешь? - Марсель бросает на нее многозначительный взгляд. - Я ценю твои усилия, Марсель. Будьте готовы ответить на все мои вопросы об этом на следующей неделе. Увидимся в понедельник. - Кэролайн просто улыбается ему. Она кладет руку ему на плечо, проходя мимо него, и сбавляет шаг, направляясь к стоянке. Вскоре Бонни и Елена бегут сзади, чтобы догнать ее. - Ты действительно не скажешь нам, что такого важного ты променяла на Камалу Харрис? - Это не Камала Харрис, это ее менеджер кампании, - указывает она. - Еще лучше! - Елена возражает. Кэролайн вздыхает. - Есть один владелец галереи из Сан-Франциско, который видел некоторые работы Клауса, и он заинтересован в том, чтобы тот присоединился к этой перспективной выставке новых талантов в следующем месяце. По-видимому, это большое дело. Он хотел, чтобы я поехала с ним, сказал, что мы могли бы устроить романтический уик-энд, даже забронировал для нас этот потрясающий люкс в Фэрмонте и столик в Сайсоне, но на самом деле я думаю, что он просто нервничает. - Клаус использовал слово "романтичный"? - потрясенно спрашивает Бонни. - Клаус нервничает? - Добавляет Елена. - Это что-то новенькое. - Я знаю. Это довольно мило, - говорит Кэролайн с улыбкой. - И нет, он не сказал "романтичный", это я перевела Клауса на язык нормальных людей. Я думаю, что слово, которое он использовал, было «причудливым». - Это даже не имеет смысла, - возражает Елена. - Она думает, что Клаус милый, - шепчет Бонни Елене за ее спиной. - Мило, - попугает Елена. - Ты когда-нибудь слышала, чтобы кто-нибудь говорил, что Клаус Майклсон милый? - Ладно, хватит. - Кэролайн останавливается и поворачивается лицом к своим друзьям. - Простите меня, хорошо? Я знаю, что это должен быть день поля для нас троих - и Марселя, я тоже так думаю. Но я не могу. Эта поездка важна для Клауса, я не собираюсь бросать его. Бонни и Елена обмениваются многозначительным взглядом, а затем, как будто придя к молчаливому соглашению, они поворачиваются к ней. - Хорошо, - просто говорит Бонни. - Хорошо? - подозрительно повторяет Кэролайн. - И это все? Никаких ссор с Клаусом, жареного перед парнями или еще чего-нибудь? - Просто хорошо. - Елена качает головой. - Клаус действительно отстой, для протокола, - говорит Бонни. - Но мы желаем вам приятного путешествия. - Мы запишем это для тебя, и мы сможем устроить девичник с печеньем, контрабандным вином и менеджером кампании Камалы Харрис. - Чего я здесь не понимаю? - Она прищуривается, глядя на своих друзей со скептицизмом. Это не похоже на Боннелену - сдаваться без боя, это полное отсутствие настойчивости странно раздражает Кэролайн. - Ничего, - отвечает Бонни, пожимая плечами. - Мы поддерживаем твои отношения и уважаем твое решение. - И мы также думаем, что это хорошо, что ты находишь время для себя. - Елена! - Бонни ругает ее. - Мы договорились, что не будем делать это очевидным. Ты же знаешь, какой бывает Кэролайн, когда думает, что с ней обошлись. - Ты же знаешь, какая Кэролайн, когда люди говорят о ней так, будто ее здесь нет, - вмешивается она. - Что это вообще должно означать? Я проявляю дружескую заботу? - Хорошо, время исповеди, - начинает Бонни. - Мы с Еленой договорились, что заставим тебя немного отдохнуть и немного расслабиться после выборов. - Но нам даже не нужно этого делать, потому что Клаус делает это для нас! - радостно добавляет Елена. - Так что нет необходимости в дружеских отношениях, потому что у тебя есть парень. - Не пойми нас неправильно, мы любим монополизировать твое внимание, но хорошо, что теперь ты можешь время от времени отключаться. В конце концов, это все еще работа. Ну, технически, это еще не работа, но мы стремимся попасть туда в ближайшем будущем. Вся эта кровь, пот и слезы, которые мы вкладываем в подготовку, - вот почему однажды мы возьмем Вашингтон штурмом, но это не может быть всей нашей жизнью. - Конечно, не раньше, чем мы действительно окажемся в Белом доме, - поправляется Елена. - Тогда это поглотит всю нашу жизнь за те восемь лет, что мы там пробудем. Но до этого? Пожалуйста, иди и займись диким сексом со своим парнем на все выходные. - У тебя никогда больше не будет такого уровня выносливости, как у чирлидерши, - указывает Бонни, с чем Елена соглашается, энергично кивая головой. - С таким же успехом можно наслаждаться этим, пока это длится. Кэролайн потрясена и на минуту замолкает, их речь медленно погружается в тишину. Она издает недоверчивый смешок. - Это самая странная ободряющая речь, которую я когда-либо слышала, - медленно заявляет она. - Вы же понимаете, что вы, ребята, сумасшедшие, верно? - Не льсти себе, Кэр, - говорит Елена. - Мы все одинаково сумасшедшие. Вот почему мы друзья. - Я люблю вас, ребята. - Все еще несколько сбитая с толку, она заключает их в медвежьи объятия и целует в щеки. - Мы тоже тебя любим, - тепло говорит Бонни. - И мы будем скучать по тебе! - Добавляет Елена. Это странно - провести целый уик-энд вдали от Бонни, Елены и их безумной рутины. Когда они не вместе, они либо общаются по скайпу, либо яростно печатают в своем групповом чате. Они были неразлучны в течение многих лет, и теперь, когда она и Клаус официально - и, заметьте, Елена и Стефан тоже, - между ними нет абсолютно ничего общего. Но они были правы, когда сказали, что Клаус отключает ее от всего. Дело не в том, что он не вовлечен - нет никакого способа быть вовлеченным в нее и не быть втянутым в вихрь ее политических устремлений. Но Клаус все еще чувствует себя несколько отстраненным. Как будто она выходит из одной жизни в другую, когда она с ним, снимая кожу политика, в которой она живет, чтобы быть просто Кэролайн на несколько драгоценных мгновений. И Боже, как это приятно. Ирония в том, что Кэролайн никогда не понимала, как сильно ей это нужно, пока не нашла это. На самом деле, она даже не знала, что скрывается за всеми ее амбициями, она думала, что это просто одно и то же. Что она ничто без своих безумных мечтаний и безжалостного драйва. До тех пор, пока Клаус не заставил ее сломаться во время занятий по китайскому языку, как будто он мог видеть, как это сияет сквозь трещины на ее маске Маленькой Мисс Солнце, прежде чем она сама это поняла. Клаус никогда не давит на нее, никогда не жалуется. Он просто понимает, и ей даже не нужно объяснять, что именно ей нужно - то ли чтобы ее оставили в покое, то ли чтобы ее обняли, то ли чтобы она услышала какую-то суровую правду, то ли просто чтобы ее успокоили. Кэролайн провела большую часть своей жизни, выдвигая себя, будь то на сцене, председательствуя в комитетах или возглавляя ряд различных проектов. Она прирожденный лидер, ей нравится быть в центре внимания. И все же она никогда не чувствовала себя такой замеченной, как Клаусом, ее никогда так не понимали. Когда она перестает думать об этом, кажется смешным, как сильно она пыталась отрицать их связь, как близка она была к тому, чтобы позволить ему уйти. Клаус быстро закрепил себя как фундаментальную часть ее жизни. Они так легко сочетаются друг с другом, так органично, это просто естественно. Но в отличие от Стефана, он не просто часть ее головоломки, удобство или приятная история для газет и хорошая тема для разговоров в Интернете. Всякий раз, когда она думает о будущем, он всегда рядом, но не потому, что она будет обучать его, одевать и навязывать ему какое-то невозможное представление о том, каким должен быть Первый джентльмен. Он здесь, потому что Кэролайн не может представить себя без него. Она по-прежнему так же предана своим жизненным целям, как и раньше, ее мечты не изменились, она просто изменилась... Немного расширилась. Она надеется посвятить восемь лет своей жизни тому, чтобы стать президентом Соединенных Штатов, но она хочет состариться и проводить каждый день своей жизни с Клаусом. Все очень просто. - Похоже, кому-то не терпится отправить тебя в путь, - говорит Бонни, кивая куда-то позади себя. Кэролайн оборачивается и видит, что Клаус ждет ее. Он прислонился к своему нелепо кричащему красному кабриолету с откидным верхом, выглядя как кинозвезда в темных очках, хотя солнечного света почти не осталось. Классическая поза придурка, которая каким-то образом действует на него как заклинание. Каждый, кто проходит мимо, поворачивает голову, чтобы посмотреть. Кэролайн почти слышит, как девушки - и некоторые парни - мечтательно вздыхают. Клаус точно знает, какой эффект он производит. Он делает это нарочно. Эго горячего парня тоже глубоко проникает в него. - Тебе лучше сделать так, чтобы эти выходные стоили того, Майклсон! - Бонни кричит на него. - Она бросает Камалу Харрис ради тебя! - Добавляет Елена. - Пока, - твердо заявляет Кэролайн, добавляя для верности свирепый взгляд. - Увидимся на следующей неделе. - Она качает головой, подходит к Клаусу и закатывает глаза. - Не обращай на них внимания. - Что это я слышал о Камале Харрис? - спрашивает он, снимая темные очки. - Менеджер кампании Камалы Харрис, - уточняет Кэролайн. - Он будет выступать в Университете Южной Калифорнии в эти выходные, и Марсель пригласил нас всех. - И ты не пойдешь? Это звучит как возможность, ради которой ты бы совершила убийство. - Не в эти выходные, я не пойду. - Кэролайн улыбается, когда чмокает его в губы, чувствуя, как ему становится тепло. Он так хорошо ее знает. - Я пойму, если ты захочешь пойти, милая, - тихо говорит Клаус, убирая выбившуюся прядь ее волос за ухо. Кончики его пальцев легко касаются ее кожи, но этого достаточно, чтобы по ней пробежала волна жара. - Звучит как потрясающая возможность. Не отказывайся от этого из-за меня. - Это прекрасная возможность, но я не хочу идти. - Будь уверена, я очень хочу заняться сексом с президентом Соединенных Штатов в Овальном кабинете, - легко предлагает он, кривя рот в дерзкой ухмылке, от которой ей хочется прикусить его нижнюю губу зубами. - Я знал, на что подписываюсь, Кэролайн. Это значит для тебя все. Она обнимает его за шею, прижимая спиной к машине. Просто смешно, какой легкой и легкомысленной он заставляет ее чувствовать себя. Она чувствует, как стресс от долгого учебного дня и глупых просьб учеников спадает с ее плеч, постоянный водоворот работы, планов и идей, которые никогда не прекращают кружиться вокруг ее головы, стихает до шепота. Возможно, несколько месяцев назад она бы отменила что угодно или кого угодно, чтобы иметь возможность присутствовать на этом мероприятии и задать несколько вопросов одному из самых горячих политических игроков на рынке на данный момент. Но Кэролайн всю неделю не думала ни о чем другом, кроме этой поездки с Клаусом, предвкушение росло в ней, как обещание. Не имело значения, насколько она была напряжена или сколько у нее было работы, это будет ждать ее в пятницу, и все будет хорошо. И дело не только в том, чтобы хорошо провести время с Клаусом, вдали от дома и всех их сокрушительных обязанностей. Она искренне хочет быть рядом с ним. Это совсем другой опыт - быть в отношениях, где не все касается ее, но Кэролайн обнаруживает, что на самом деле ей так больше нравится. Ей нравится разделять интересы Клауса, даже те, которые полностью расходятся с ее собственными. Так приятно наблюдать за Клаусом, когда он рисует, или слушать, как он рассказывает о своих любимых художниках и писателях, как приятно ходить с ним рука об руку, когда он показывает ей маленькие инди-галереи или большие музеи, делясь историями, чувствами, идеями и даже планами. Она задумалась над тем, почему эти вещи так очаровывают ее, когда речь заходит о нем, и ответ, к которому она пришла, заключается в том, что это делает его счастливым. Все, что приносит ему радость, заставляет ее сердце биться немного быстрее. И она ничего так не хочет, как заставить его почувствовать хотя бы намек на счастье и легкость духа, которые она испытывает, когда находится с ним. Иногда все будет связано с ней. Но нет никаких причин, по которым это не должно касаться и его. Для него. Кэролайн хочет видеть его хвастливым и гордым, когда его работы будут отобраны для выставки, хочет, чтобы он получил признание, которого заслуживает за то, что он так талантлив и так же предан своей страсти, как она своей. Даже сама Камала Харрис не смогла заставить ее отменить встречу с Клаусом. - Я очень польщена тем, что мои политические устремления заводят тебя, - говорит она между тихими смешками. - И я не могу обещать, что не будет случаев, когда я буду очень эгоистична, и ты прав, это действительно много значит для меня. Но это еще не все. Уже нет. Далеко нет. - Она нежно прижимается губами к его губам, сопротивляясь желанию углубить поцелуй, напоминая себе, что они все еще на территории школы, и яростно целоваться со своим парнем на открытом воздухе - не лучший образ для старшего президента. Для этого у них есть библиотека и раздевалка для лакросса в нерабочее время. Клаус собственнически сжимает руки вокруг ее талии, его пальцы впиваются в ткань ее куртки. Когда она отстраняется, улыбка на его лице ослепительна в своей искренности, полна любви и благодарности и, возможно, даже немного гордости. Она не может не ответить ему тем же, все ее существо наполняется теплом. - Ты все упаковала? - спрашивает он. - Я попросил маму подготовить для нас самолет. - Подумать только! Я думала, мы поедем туда на машине. - Она выгибает брови. - Я подумал, что было бы лучше сэкономить эти шесть часов, поужинать где-нибудь в хорошем месте и насладиться вечером без дорожной пыли. - Мне очень нравится твое стратегическое мышление. - Она целует его в щеку, а затем неохотно отстраняется от него. - Госпожа Президент. - Как истинный джентльмен, Клаус открывает перед ней дверь, указывая на пассажирское сиденье. Она останавливается, прежде чем сесть в машину, и поворачивается к нему, нахмурив брови. - Я думала, что нет ничего горячее, чем когда тебя называют Госпожа Президент, - размышляет она. - Но от тебя, я думаю, я действительно предпочитаю что-то другое. Клаус ухмыляется, глаза озорно поблескивают. - Твоя машина ждет, - он делает паузу, - любимая. - Намного лучше. - Кэролайн сияет, как солнце.