Жанры восприятия

Железная банка от пива с грохотом скатилась на ржавого цвета линолеум. Обитатель старой квартирки на окраине провинциального городка проснулся. На экране телевизора мелькали все те же персонажи, проговаривали какие-то заученные фразы, бросали нелепые демонстративные движения друг в друга. Нашего персонажа затошнило, и он помчался в санузел через узкий, заставленный старомодной мебелью коридор. Туалет, совмещенный с ванной комнатой, тоже был не первой свежести: кое-где облупливалась разбитая плитка, в раковине вокруг зияющей грязной дыры разрослись мелкие трещинки, ванна утратила свой первоначальный, светло-зеленый, оттенок и превратилась в серую от многочисленных царапин посудину. Обнявшись с унитазом, Осип вырвал. Немного придя в чувство, он умылся и бросил взгляд на грязное зеркало. Через белые потеки на него смотрело собственное отражение, представляющее собой мужчину тридцати с лишним лет, высокого, с небольшим животом, несколько дней небритым лицом, серыми редеющими волосами и уставшими мутно-голубыми глазами. Бледные, тонкие губы мужчины сложились в одну линию. Что-то его беспокоило, что-то оставило в его душе неясный, тревожный осадок до того, как он заснул. Пошел на кухню, заглянул в холодильник. Шаром покати. С тех самых пор, как ушла Вера. Странно, что Осип до сих пор ее вспоминает. Она ведь ушла больше двух лет назад. Залив кипятком растворимый кофе, мужчина пошел обратно в свою комнату, включил свет, сел в хрустнувшее под его тяжестью кресло и уставился в потолок. Из потолка на проводе торчала лампочка, освещая убогую обстановку помещения: у стены стояли твердый темно-зеленый диван и массивный коричневый шкаф, в центре комнаты находилось, собственно, кресло, а напротив, у противоположной стены, черный узкий телевизор. Обои, когда-то светлые, давно превратились в желтые, кое-где отставали от штукатурки, а узор выцвел. У окна, будто совсем не к месту, стоял пустой письменный стол. Осип вспомнил. Накануне, около девяти вечера, его понесло в ближайший магазин за пивом. Он любил вечерами пить пиво и смотреть телевизор, отвлекаться от мучительных мыслей, одна за другой преследовавших его сутками, а то и годами. Он вспоминал давно минувшие события: выпускной, студенческие годы, вечера, проведенные с товарищами по учебе, свадьба с Верой, семейная жизнь, развод. Что-то вызывало у Осипа скованную улыбку, а что-то даже наивную, детскую радость. Но в основном он жалел. О многом жалел. Еще он думал о всяких конфузных происшествиях, случавшихся с ним на удивление часто и болезненно напоминавших о себе. Одно из таких и произошло этим вечером. Уже стоя на кассе, Осип снова задумался. Иногда Осип задумывался и скучал, а иногда задумывался и тревожился. А бывало, что собственные размышления приводили его в такое негодование, какое граничило с презрением к себе, с самобичеванием. Тогда он резко принимался за какую-нибудь работу, очень самоуверенно и с искрой, живой, играющей в его глазах. Но это искра потухала так же быстро, как и зажигалась: через неделю после начала бурной деятельности Осипа можно было застать в самом обыкновенном состоянии: лежащего на своем неуютном диване и потребляющим разного рода контент: начиная с идиотских видео-приколов из Интернета и заканчивая документальными фильмами. А в этот раз он просто замечтался. Его выдуманный мирок стал до того притягателен и реален, что он забыл, где находится. Покупатель перед ним уже несколько секунд как ушел, а Осип все стоял, глядя в одну точку и даже осторожно улыбаясь своим смелым фантазиям. – Придурковатый, – буркнула женщина, нагло обошедшая его в очереди к кассе. Осип резко спустился на землю и не на шутку разозлился. Лицо залила краска и он, жадно и будто с агрессией, начал рассматривать женщину, так беспардонно и гадко ему нагрубившую. Синий велюровый спортивный костюм, длинные кислотно-розовые ногти, вульгарно накрашенное лицо, которое и лицом-то называть не хочется, ибо это не лицо, а абсолютно круглое тупое рыло с пустыми, безжизненными глазами, – все это тут же заставило Осипа отнестись к этому бабью с пренебрежением, и даже с брезгливостью, которые он тут же пожелал выразить чем-нибудь: хоть словом, хоть жестом. Да и взгляда в такие моменты достаточно! Однако ничего не получилось. Он понимал, что с каждой секундой его ответное действие теряет тот эффект, которого он хочет добиться. Лихорадочно соображая, какую бы едкую фразу бросить этой женщине, он не сводил с нее глаз, которые буквально искали повод для оскорбления, бегая по каждому элементу ее гардероба. Осип раздражался все сильнее, и, наконец… Она расплатилась и вышла из магазина, не оставив Осипу и взгляда. Вернувшись домой, Осип злостно стукнул по кнопке пульта. Включился телевизор. Жанр – драма. Отлично. Он стал алчно наблюдать за страданиями вечно неудачливого антигероя-любовника Пьеро, преднамеренно-громко смеяться над его тщетными попытками завладеть вниманием легкомысленной Коломбины и одобрительно усмехаться, когда Арлекин издевательски подтрунивал над своим слабым соперником, задевал несчастного Пьеро то колкой фразой, то плечом. Только сейчас Осипу в голову начали приходить разнообразные по ядовитости ответные фразы, какими он смог бы осыпать быдловатую женщину из магазина, он снова и снова прокручивал сценарии своего ответа, и каждый сценарий получался остроумнее и злее предыдущего. В какой-то момент Осип ощутил себя тем самым Арлекином с экрана своего телевизора. Буря в душе утихла, стало как-то свободнее и спокойнее. Осип чуть ли не залпом выпил банку пива, устало улыбнулся и уснул. Только что Осип еще раз прожил ситуацию в магазине. Но в этот раз эмоции не были такими яркими. Эмоций вообще не было. Только беспокойство завладевало головой и, казалось, всем организмом. Тревожное состояние было хорошо известно этому персонажу, и он понимал, что так просто оно его не отпустит. Разве что даст передышку в короткий временной промежуток, может пару раз, а может и чуть больше. Но потом будет приходить, периодически мучить, как маленький назойливый бесенок, который никогда не сможет причинить боли, но будет давить своей неотступностью, своей постоянностью. Он постарался поскорее вспомнить что-нибудь приятное, радостное… И вспомнил, о чем замечтался в магазине. С детства Осип любил ходить по библиотекам: сначала посещал небольшую школьную библиотеку, обставленную крупными книжными шкафами и партами, а с зачислением в университет стал появляться в просторном читательском зале, наполненном лабиринтами столов и книжных стеллажей. Читал Осип довольно редко, но считал очень любопытным наблюдать, как читают другие. В особенности его интересовали девушки: он медленно расхаживал меж книжных рядов, аккуратно рассматривая читающих школьниц или студенток, пытаясь заглянуть им в лицо, проникнуть через них в тот мир, в котором они находились сейчас, изучить его, исследуя мимолетные, почти не заметные эмоции, находящие свое отражение в легких подрагиваниях губ, едва покрасневших щеках и очаровательно поднимающихся бровях. Осип часто задумывался о том, что и сам хочет написать несколько занимательных книг, которые будут так же изящно отражаться в лицах милых особ, читающих его произведения и в это же время играющих длинными пальцами со своими волосами, накручивая прядки и отпуская их. Со временем эта мысль стала смелой, хоть и не вполне осознаваемой, мечтой, и вот Осип уже представляет, как становится известным и даже влиятельным в каких-то кругах, как получает заслуженное уважение и внимание. Он убежден, что уважения и внимания он точно заслуживает, стоит ему только написать что-то свое, описать свой мир. Удивительный, оригинальный мир он уж точно смог бы придумать. Но все никак не выходило. Сначала он был занят учебой: было довольно затруднительно заниматься творчеством, пока получаешь высшее историческое образование. Закончив университет, Осип сразу принялся работать. Правда, стоило бы отметить, что работал он всего пару часов в день репетитором, но зато полностью обеспечивал свои потребности и на большее не претендовал. Но вот уже года три как он получил наследство от дяди по маминой линии и перестал работать, потому как оставленной суммы ему должно было хватить еще на много счастливых и не обремененных финансовыми вопросами лет. А вот писательством все никак не начал заниматься. Но сейчас, вспомнив о давно заключенной в сердце мечте, Осип принял решение прямо завтра и начать писать свою книгу. Эта затея как-то его приободрила, развеселила. Действительно же, ему ничего не мешает наконец воплотить свои идеи в реальность! Осипа захлестнула волна болезненного возбуждения, ранее никогда не испытанного. Завтра настанет и вместе с этим завтра начнется новая жизнь! Еще несколько минут наш персонаж сидел и мысленно прорисовывал картину своего будущего. Немного успокоившись, он отхлебнул из только что открытой банки пива и поискал пульт. Все завтра! А сегодня, если позволите, Осип на несколько часов погрузится в фильм. Выбранный на эту ночь жанр – ужас.