Ромео и Джульетта по-вампирски

      — Хранители вынесли тебе обвинительный приговор, — Бредихина подошла близко, заглянула ему в глаза. — Женя, они тебя казнят.       Мультановский подавился, зайдясь громким кашлем, и осел обратно на диван.       Алёна сделала шаг назад, её нервная улыбка исчезла, она сжала ладони на уровне груди.       Юля и Женя продолжали смотреть друг другу в глаза. Бредихина видела, как медленно он осознавал, что она сказала, как уголки его губ дрогнули. Женя открыл рот, собравшись что-то сказать, затем закрыл, тихо клацнув зубами. Юля взяла его за руку, крепко сжала. Она знала, как мало у них времени, но отдавала все оставшиеся минуты на то, чтобы он принял эту информацию.       — Юленька, ты… ты уверена? — осторожно задал вопрос дед Слава. — Может, то, что ты слышала…       — Уверена, — отрезала девушка, посмотрев на Святослава Вернидубовича. — Они будут здесь. Совсем скоро.       Дед Слава замолчал, растерянно глядя перед собой и явно что-то обдумывая.       Юля вернула взгляд Жене. Она всё ещё сжимала его руку, хотела сказать так много. О том, что узнала правду об отце и полчаса назад была уверена, что никогда не заговорит с Дятловым. О том, что позабыла о своих принципах и убеждениях в ту секунду, когда поняла, что ему грозит. О том, что ей не нравится, какую власть он имеет над ней. И о том, что она с этим ничего не может поделать.       Гера и Алёна к этому времени неосознанно сбились в кучку. Они оба почти ничего не понимали, только смутно догадывались о том, во что все остальные были посвящены, но слово «казнят» подсказало им, что никаких вопросов сейчас задавать не стоит.       — Вот что, молодёжь, — Святослав Вернидубович посерьёзнел, силясь держать себя в руках. Было видно, как он переживал, но тон его голоса был так же добродушен, как если бы он собрался в очередной раз отчихвостить Женька. — Вам всем лучше уйти, — старик предупредил возражения Юли, подойдя к ней, и наставительно обратился, положив руки девушке на плечи. — Ты помогла. Юленька, скорее всего, ты спасла ему жизнь. Но ты сама знаешь, что не в силах разубедить свою тётушку, — он посмотрел на девушку со смесью требовательности и надежды во взгляде, так, словно знал ответ, но надеялся услышать другой. Бредихина кивнула, пожав губы. — Мы сейчас тратим время на объяснения вместо того, чтобы подготовить приговорённого.       Дед Слава убрал руки, когда Юля снова кивнула и перевела взгляд на Женю. Она не подумала, что значит «подготовить». «Сказать ему пару слов», — пронеслась мысль в голове. «Господи, это же могут быть последние…»       — Она рассказала мне про отца, — пытаясь держать себя в руках, не затараторить и не зареветь, тихо заговорила она. — И только я собралась дуться на тебя и твоё семейство всю оставшуюся жизнь, — девушка не сводила глаз с Жени, но ощутила, как Святослав Вернидубович рвано выдохнул и, ей показалось, не сделал новый вдох, — как эту твою жизнь собираются забрать. Я хочу полвека обижаться на тебя! На живого, ну… насколько это возможно. Я много прошу?       Он в один большой шаг преодолел расстояние между ними и мягко обхватил её плечи.       — Я сделаю всё возможное, чтобы ты могла не разговаривать со мной столько, сколько захочешь. Обещаю.       С этими словами он прижал девушку к себе.       Алёна и Гера не принимали участия в обсуждении, но поняли, что это прощание и что им сейчас нужно будет уйти. А ещё что у них нет времени. Дед Слава и Гера пересеклись взглядами. Один красноречиво пытался намекнуть на выход, другой замечательно всё понял, но плохо представлял, как это организовать.       Мультановский сделал шаг вперёд и набрал полную грудь воздуха, осталось только поднять перед этими действиями руку — и выглядело бы так, словно учитель выбрал его из класса, чтобы решить трудную задачку, а он знает решение не просто на пять, а на пять с плюсом.       — Ну, волшебный диалог! — Гера хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Женя и Юля разомкнули объятия. — В конкурсе лучших признаний двадцать первого века это взяло бы золото. Ну, два сапога — пара, не иначе.       Святослав Вернидубович быстро сообразил, чего удумал мальчик. Своей клоунадой он решил слегка затупить тот дамоклов меч, что навис над этой квартирой.       — Да оба на левую ногу надеты, — вставил старик, приобняв Женю и Юлю с намерением направить их в сторону выхода.       Восторженный Мультановский замер. Он никогда не слышал окончание поговорки, да что уж там, он не знал, что у этой поговорки есть окончание. Познания Святослава Вернидубовича его впечатлили. И только Гера собрался сообщить об этом всем присутствующим, как в дверь постучали.       На несколько мгновений застыли все, но повторный стук убедил в реальности происходящего.       Дед Слава пропихнул девчонок к выходу: Юле шепнул, чтобы она задержала тётушку на пороге, Алёне выразил надежду, что следующая их встреча пройдёт в более спокойной обстановке и ему, деду Славе, представится возможность с ней пообщаться и не придётся погаными мётлами гнать гостей. Геру же старик попридержал, что-то быстро ему сказал, Мультановский кивнул, переспросил, дед терпеливо объяснил снова. Перед тем, как вытолкнуть Геру к девочкам, Святослав Вернидубович наказал парню быть собой, что, собственно, означало, что задача Мультановского была такая же, как и у Юли.       Сам старик вернулся к Женьку в комнату, и не успела дверь закрыться, как Бредихина-младшая увидела, что дед протянул что-то парню.       — Святослав Вернидубыч, открывайте. Мы знаем, что вы дома, свет горит, — Юля слишком хорошо знала этот голос и эту интонацию, поэтому сразу распахнула дверь.       Потому что ещё чуть-чуть — и женщина зашла бы без приглашения.       Ирина Витальевна различила черты племянницы, мельком взглянула на Алёну и Герин жёлтый рюкзак, взявшийся на его плече словно из ниоткуда.       — Вам нравится? — Мультановский выступил вперёд девочек.       Ирина Витальевна и пара Хранителей переключили внимание на Геру. На их лицах отразилось сначала непонимание, вызванное вопросом, затем недовольство, вызванное им же.       — Что?       — Вам нравится? — повторил парень, добавив к самому тупому вопросу самую обворожительную улыбку. — Мой рюкзак. Очевидно, нравится, вы так на него посмотрели. Знаете, ему уже три года, но цвет такой же насыщенный, как в тот день…       — Мальчик, — прервала женщина взмахом руки.       — Гера, — Мультановский представительно поклонился.       — Гера, значит, — Ирина Витальевна, ошарашенная внезапной атакой, начинала понимать, что к чему. — Алёна, — женщина кивнула за левое плечо парня, — и моя дорогая Юленька, — затем за правое. — Вас всех здесь быть не должно.       Ирина Витальевна произнесла это с упрёком, понимая, каким образом и почему они здесь оказались, но в то же время, кажется, она сочувствовала своей девочке. Юля всё поняла, слёзы покатились из её глаз против воли. А когда хранители тронулись с места и потянули руки к Юле и её друзьям, Бредихина-младшая, увернувшись, вцепилась в рукав тётиной шубы.       — Нет, пожалуйста, тётушка, — голос её задрожал, словно в голосовых связках подрезали пару ниточек. — Не делай этого, давай поговорим. Обсудим. Он не виноват ни в чём!       Но Ирина Витальевна будто не слушала. Она опустила голову вниз и терпеливо ждала, пока руки племянницы отцепят от её одежды, и женщина сможет зайти внутрь.       — Нет, ну, правда, давайте будем цивилизованными людьми, — даже в голосе Мультановского предательски задрожали нотки страха, когда его легко схватили под руку.       Алёна же ничего не говорила, только попыталась взять Юлю за руку.       — Не делай этого! Он мой друг, мой… мой парень! Он не виноват, — Юля уже не чувствовала почвы под ногами, потому что её буквально тащили к выходу. Она плакала и кричала, и, кажется, все её силы уходили именно на это, на сопротивление тому, что её тащат, ничего не осталось. — Я… Если ты это сделаешь, я тебя не прощу, слышишь? Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ПРОЩУ!       Последнее предупреждение она прокричала уже закрытой двери и сразу очутилась на морозном воздухе. Она глубоко дышала через рот, почувствовав, что горло начинает саднить. То ли от морозного воздуха, то ли от надсадного крика.

***

      Их посадили на заднее сидение машины. Затолкали всех троих, закрыли и заблокировали двери. Мультановский сидел в центре, по очереди обратился к девушкам слева и справа от себя, уточнил, в порядке ли они. Юлю трясло, но она утвердительно кивнула, хотя Алёна и Гера не были уверены, поняла ли или хотя бы услышала ли она вопрос.       — И куда нас везут? — Мультановский наклонился вперёд, просунул голову между водительским и пассажирским сидениями.       Мужчины спереди переглянулись и снова вернули внимание дороге. Гера откинулся на спинку кресла и уже потерял надежду услышать ответ, собрался закатить представление и вытребовать информацию в стиле «незамолкающей собаки». В понимании самого Геры этот стиль заключался в постоянном говорении и сопровождающем его громком лающем смехе от собственных шуток.       — По домам, — спокойно сказал водитель.       — Так я и думал, — театрально взмахнув руками, саркастично ответил Гера.       Он хотел добавить, чтобы уж не врали так нагло, воззвать к совести. Но вместо него договорила Алёна:       — Это же очевидно, что домой, — и посмотрела на ошарашенного пониманием Геру.       А куда ещё?       Не на казнь же, в конце концов.

***

      Как и ожидалось, тётушка приказала хранителям запереть Юлю, забрать у неё телефон и отключить Интернет.       — Осталось заколотить дверь и окна, — зло прокричала Бредихина и пнула косяк. — Такой приказ не получали? Может, прикуёте меня к батарее?       Она мерила шагами комнату. Рассуждала, как ей покинуть дом, и конечно, первым делом бросилась к балкону. На счастье, заколочен он не был и находился на втором этаже, без особого труда можно было спуститься, но тут же, внизу, стоял Хранитель и приветливо помахал девушке, когда заметил её.       Она показала ему средний палец и рухнула на постель.       Снова можно было поплакать, рассуждать не помогло.       Юля насильно старалась вспомнить все фильмы и книги с похожим сюжетом, но все сценарии сводились к помощи извне. Никаких потайных ходов из комнаты не было, взламывать замок она не умела, а если бы и попыталась — создала бы лишний шум и привлекла бы внимание цепных псов, что караулили под дверью и под окном.       Стоп.       Первое. Цепных пса действительно, скорее всего, два, потому что выходов из комнаты тоже два, а чтобы поймать и удержать девчонку, такого количества мужчин достаточно. К тому же, лишние люди наверняка нужны там.       Юля старалась даже мысленно проскочить слово «казнь», но осознание происходящего сбивало почву под ногами, а заодно и дыхание.       Второе. Помощь извне. Обычно в таких случаях спаситель кидает камешек в окно, пленница тут же к нему подходит и видит, что путь свободен.       Она поднялась на ноги, потому что в ту самую секунду, как она подумала о спасении извне, ей послышался звук удара о стекло. Юля осторожно шагнула к балкону, даже не заметив, что сложила ладошки в жесте, очень похожем на молитву. И была готова вновь расплакаться, но уже от счастья, когда увидела Алёну. Яковлева показала на наручные часы, затем сделала жест, приблизив указательный палец к большому, и этой же рукой позвала Юлю к себе. Выходило так: времени мало, выходи.       Бредихина уже схватилась за ручку, открывающую балкон, но вместо этого жестом показала «окей» и легла обратно в постель. Звук открывания, сквозняк и прыжок из окна… слишком много лишнего шума. Она не стала рисковать.       Юля опустила голову на подушку и произнесла громким, но усталым голосом:       — Принеси мне книгу.       Цербер по ту сторону двери сделал несколько шагов. Кажется, он прислушивался.       — Юля, что-то случилось?       — Случилось, — ей даже не нужно было отыгрывать злость. — Мне попался глухой надзиратель. Интернета нет, телефон забрали. Принеси мне книгу что ли, — цербер молчал, а Юля молилась, чтобы его шестерёнки крутились и взвешивали риски быстрее.— У меня семинар скоро, я должна к нему подготовиться. Утром читала, и книгу на кухне оставила. Шекспир, «Ромео и Джульетта».       Она бесшумно подошла к балкону.       — Хорошо, — спустя невообразимо долго тянущиеся несколько мгновений, всё же отозвался Хранитель.       Только его шаги стали отдаляться, как Юля оказалась повернула ручку и, довольная, шепнула себе под нос:       — Зря она не приказала вам заколотить окна и двери.

***

      Через десять минут Алёна и Юля встретились с Герой на условленном месте. Несмотря на то, что время близилось к ночи и тьма расстилалась по белому снегу, силясь его очернить хоть немного, ребята пробирались дворами, а обсуждая побег, им приходилось то и дело шикать друг на друга, чтобы не наделать лишнего шума.       — Мы не до конца понимаем, что происходит, — подытожила Яковлева после полуфантастического Гериного рассказа о том, как он отвлекал охранника под окном.       — Но слово «казнь», как бы сказать… намекает, что это что-то серьёзное, — подхватил Гера.       Они словно репетировали эту речь, так складно договаривали мысли друг за друга и так вовремя «сменялись».       — Позвонить в полицию не предлагаем, — Алёна пыталась говорить с иронией, но недостаток информации не позволял ей осознать в полной мере, почему этот вариант даже не рассматривается. — Ясно, что вы ничего не говорите не просто так. На это есть своя причина. И вопросов мы задавать не будем.       — Хотя их о-очень много, — продолжил Гера. — Но мы поможем. Просто скажи, что делать.       Хотелось бы Юле сказать, что они уже очень помогли. Она искренне желала не вмешивать в эту историю друзей, но реально оценивала свои возможности и понимала, что одна не справится. Она поблагодарила их за помощь, предостерегла от опасностей, и все вместе они отправились в больницу искать Жана Ивановича.       Рассуждения Юли были просты: идти к деду Славе сейчас смысла не было, скорее всего, там ни старика, ни Жени уже нет; оставались Аннушка и Жан Иванович. Можно было бы отправиться к Ане, о которой Бредихина подумала сразу, как Алёна сказала «полиция», но здесь на выбор повлиял случай — до больницы просто было ближе, чем до участка.       Пока Юля и Алёна узнавали в регистратуре, где найти Жана Ивановича, Гера увлёкся стендом у входа. Мультановский чуть отошёл в сторону, стал рассматривать картинки. Он то и дело поворачивался к девчонкам, вслушивался в их разговор с дежурным работником, но в какой-то момент, понял, что ничего не слышит.       Его внимание перехватило знакомое лицо, так же подошедшее к регистратуре.       — Эй, Никита!       И тут Мультановский потерял голову.       Вместо того чтобы промолчать, подойти к подругам и всё им спокойно объяснить, он закричал на всю больницу и показал пальцем на интерна, оказавшегося тем самым парнем, что напал на них с Женей днём. Когда Никита тоже узнал Геру и, пятясь в коридор, попытался дозваться охраны, Мультановский сорвался за ним с места.       Алёна и Юля, так и не дождавшись ответа от дежурного, бросились за Герой следом. Никита вбежал в ближайшую открытую дверь, за которой была лаборантская, попытался закрыться и заблокировать вход, но Мультановский подоспел вовремя.       — Молодой человек, в чём дело? Покиньте помещение, или я зову охрану, — Никита пытался выглядеть невозмутимым, говорить сердито, только сбитое дыхание и бегающий взгляд не добавляли ему важности.       — Да хоть телохранителя киллера, Никитос. Что, не узнал меня? — сбитое дыхание Геры и манера общения добавляли ему только разве что сумасшествия. Складывалось впечатление, что он готов броситься в драку в любую секунду. — Да не может быть! Забыл, как мы с Женьком… — он запнулся, чуть повернул голову и боковым зрением поймал Юлин силуэт. Они с Алёной только что подошли, — что мы с Женьком уже виделись с тобой. Сегодня днём. А как поболтали душевно!       Все четверо оставались на своих местах и все четверо были напряжены до предела, пытаясь понять настрой друг друга. Никита не был великим психологом или менталистом, но заминку Геры заметил, проследил за его взглядом, узнал Бредихину. И первый среди присутствующих позволил себе расслабиться. Даже усмехнуться:       — Да, поболтали.       Сложно было сказать, о чём думал Никита, но его недобрая улыбка Мультановскому не приглянулась. И то, что один позволил себе расслабиться, заставило второго насторожиться и инстинктивно протянуть руку в сторону, закрывая подруг.       — А это ты не Юлю Бредихину прикрываешь? Вот удача. Значит, обойдёмся без охраны.       Никита осмелел настолько, что шагнул вперёд. Гера шагнул ему навстречу, всё ещё не опуская руку.       — У тебя это не лечится, да? Поэтому пошёл в медицинский? — Мультановский почувствовал, что разговор сейчас завернёт не в ту сторону и попытался перетянуть одеяло на себя.       Вопросы смутили всех присутствующих, кроме Яковлевой, которая вскинула брови и поджала губы — её стандартная реакция на мультановскую «незамолкающую собаку».       — Значит, его уже забрали. А ты, наверное, прибежала его спасать, искать помощи у Жана Ивановича, — но Никита быстро взял себя в руки и не удостоил попытку Геры вниманием.       Гера собрался было открыть рот снова, но Юля взяла парня за руку, мягко её опустила. Они на секунду пересеклись взглядами. Мультановский посерьёзнел, кивнул и чуть отошёл в сторону. Юля могла видеть собеседника полностью, но в то же время оставалась позади Геры.       — Что тебе об этом известно?       — Да всё, в общем-то. Нам всё известно. И то, как твоя семейка поднимала архивы, искала прецедент, чтобы состряпать обвинение. И то, как его семейка проводила собственное расследование и искала Барановского. За этим было так интересно наблюдать, шли ноздря в ноздрю! Признаться, я даже не знал, за кого болеть, — Никита выдержал эффектную паузу. — Не пойму только, чего вам всем этот Дятлов сдался? Он так с тобой поступил, а ты всё равно с ним носишься, тётю за него умоляешь.       Пауза после последней фразы получилась не менее эффектной, чем до этого.       — Как «так»?       Никита снисходительно наклонил голову, улыбнулся, будто маленькому, ничего не понимающему ребёнку.       — Ты же не… ну, может, это я старомоден, но когда меня обманывают, используют, чтобы добыть информацию… Словом, мне такое не по душе.       Юля гордо подняла голову, чтобы придать себе сил выдержать эту провокацию.       — Думаешь, он почему бегал за тобой, на свидания звал? Ему надо было понять, много ли ты знаешь о нём и его семействе.       — Замолчи, — но сил не хватало, и Юля угрожающе зашипела.       — А ещё втереться в доверие, сделать из тебя рычаг давления на Хранителей. Сделать защитницей его интересов.       — Я сказала, закрой рот!       В это время дверь в лаборантскую снова распахнулась, и вместе с охраной появился Жан Иванович. Он узнал Юлю и быстро сориентировался в ситуации.       — Вы, наверное, возвращайтесь на пост, — обратился он к охранникам, — я знаю этих ребят, разберусь тут сам.