Жасмин для Танабаты

На какой-то миг Сано подумалось, что удастся просто убежать: всего-то навсего перекинуть Кеншина через плечо (к чертовой матери его гордость!) и ломануться вверх по каменной стене, уложив напоследок пару деревьев между ними и стрелками. Чуток пространства, чуток времени - им хватит, чтобы целыми и невредимыми перебраться на ту сторону, пока стража будет прицеливаться. Отличный был бы план, кабы Сано имел хоть малейшее представление, откуда в них целятся и сколько их там. И потом, вдоль стены могло быть полным-полно снайперов, и у Сано имелось дурное предчувствие, что при попытке к бегству охрана вновь примется палить – и в этот раз уж не промахнется. Проверять на собственной шкуре не хотелось. Под ним, неприятно воткнувшись локтями в живот, распласталась Мисао. Сано сдвинулся, давая ей возможность выбраться, а заодно окинул взглядом остальных. Аоши из всех оставался самым собранным вопреки тому, что последние два выстрела были салютом явно в его честь. С достойной уважения неподвижностью он по-прежнему сидел у стены, буравя взглядом деревья. Яхико замер на коленях. Мальчишка стискивал двумя руками шинай, будто бы это помогло отразить пули. Каору выронила свой боккен, силясь облегчить падение раненному Кеншину. Сано сейчас видел лишь часть лица друга: спутанные космы упали вперед, тот полускрючился на земле, по-прежнему полуобнимая здоровой рукой плечи Каору. В его фигуре чувствовалось едва заметное напряжение, заставившее Сано с подозрением прищуриться. Он в точности знал, о чем сейчас думает Кеншин. Тишина после стрельбы продлилась полных пятнадцать секунд. Целую вечность. - Мисао, - едва слышно сказал Аоши. - Следи. Саноске не успел поразмыслить, о чем это они, потому что из-за деревьев донесся первый крик. - Баттосай! При звуке своего прозвища Кеншин поднял голову, позволяя Сано получше разглядеть его лицо. Губы кривились в горькой улыбке. Оно и понятно - все прекрасно знали, что за этим последует. Уж Каору - вне всяких сомнений. Как знала она и будущий ответ Кеншина: ее пальцы потянулись к его руке, взгляд - упрямый и, в то же самое время, умоляющий - метнулся к Саноске. - Баюши-сама сообщает тебе, что он против лишнего кровопролития, - слова звенели в летней ночи. - Сдавайся, и тогда даем тебе слово: твои союзники смогут отсюда уйти, их никто не будет преследовать. Решай быстрей. Ну, удивили. Куда более предсказуем был ответ: мгновение колебания, и Кеншин потянулся из неуверенной хватки Каору, определенно намереваясь подняться. Она схватила его за запястье, уже крепче: - Кеншин, ты не можешь им доверять, - ее голос был настойчив, хоть и тих. - Кто сказал, что они нас не подстрелят? - А у нас и не должно быть выбора, Каору-доно, - тихо ответил он. И ведь точно, - внезапно осознал Сано, - могли ж запросто положить всех одним залпом, кабы хотели. Да и потом никто не запрещал стрелять снова и снова, ведь они были как на ладони... Потом проще простого: вытащить из-под горы трупов одного полуживого... Однако с ними разговаривали. Предупреждали. Похоже, все куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Хотя... какая теперь разница, что там казалось, факт налицо: эти-то люди и нанесли Кеншину его ранения. Ясно дело: коли они торгуют его жизнь за их жизнь и свободу, ничего хорошего ему не светит. Сано прищурился: - Кеншин, - прошипел он. Каору пыталась умолять, у него была идея получше: - Заруби на носу: одно движение, и я звездану тебя так, что неделю потом в отключке проваляешься. Голова Кеншина дернулась, фиалковые глаза удивленно раскрылись, когда он повернулся. Сано сердито усмехнулся и сжал кулаки, следя, как темнеет лицо приятеля. Дошло. - Сано... - Заткнись и слушай, - Сано наклонился вперед и начал яростно шептать Кеншину прямо в лицо: - Ты что, всерьез думаешь, будто это что-то решит? Хорошо, положим, ты веришь, что они нас отпустят. Но неужели тебе не приходит в голову, что после всех усилий, потраченных на твои поиски, мы тебя не бросим?! - Сано... - Я еще не закончил. Он говорил неправду, просто не знал другого способа удержать Кеншина кроме как действительно его вырубить. - Мы жизней своих не щадили, спасая тебя, Кеншин. И верх эгоизма сейчас повернуться к нам спиной. Почему ты не перестанешь считать, что в ответе за все, и просто не поверишь... - Сано. Теперь в голосе пробивался гнев. Кеншин смотрел на него сверху вниз полуприщуренными глазами. Похоже, он перегнул палку – Кеншин, похоже, разозлился... да и она вцепилась в его запястье мертвой хваткой, ни за что не вырвется... - лучшее доказательство того, что бродяга едва жив. - Сано, - повторил Кеншин, уже мягче. - Я верю в вас. - Тогда не делай этого, - огрызнулся он в ответ. - Есть и другие способы все разрешить. - Сагара прав. Это вмешательство в разговор было еще более неожиданным с учетом, кто их перебил. Сидевший над Мисао Аоши разогнулся и немигающим взглядом вонзился в Кеншина. - Есть и другие способы, - повторил он, убавив голос до едва внятного шепота. - Как насчет потянуть время? Напряженность в линии плеч Кеншина исчезла, по лицу скользнуло облегчение. - Да, - просто ответил он. У Сано было ощущение, будто самое-то важное он и пропустил, но по выражению лица явно сбитого с толку Яхико и все еще умоляющему взгляду Каору он понял, что не он один. Едва он открыл рот в требовании объяснений, как сам же и закрыл - слишком уж много было поблизости нежеланных слушателей. - Каору-доно… Она отвела взгляд от Сано и встретилась глазами с Кеншином. Его пальцы прикоснулись к сгибу ее руки, слова звучали практически извинением: - Не могли бы вы отпустить мою руку?.. - Кеншин! - Пустите его, - тихо поддакнул Аоши и быстро посмотрел в сторону Сано. - Доверие - вещь обоюдная. Нашел время лекции читать. Сано напоследок окатил Аоши потоком безмолвного раздражения, оказавшись проигнорированным, поскольку тот уже развернулся к Мисао и что-то зашептал. Черт, а все же надо было по-свойски остановить Кеншина. И плевать, какие претензии имеются к рыжему у этого Баюши: любой, опустившийся до похищения и убийства, должен получить по заслугам. Кроме того... Потянуть время? Сано опешил. И понял - ну, сколько смог. - Малышка, - небрежно бросил он. - Аоши прав. Пусти его, - но Каору ничего не соображала, все ее мысли были сосредоточены только на том, чтобы удержать Кеншина рядом с собой. Глаза ее остекленели от неожиданного предательства, и тогда Сано добавил все тем же грубым тоном: - Он должен с ними хотя бы переговорить. Только и всего. Как если бы это было сигналом, тот же самый голос, что и раньше, повторил. Уже более нетерпеливо: - Баттосай! Каору всем телом развернулась к Кеншину. Ее синие глаза с тревогой изучали его лицо. Сано уже начал думать, что она заупрямится - и не собирался ее в этом обвинять, - но хватка на его руке ослабла, и пальцы соскользнули с тонкого запястья Кеншина. Он улыбнулся: - Спасибо, Каору-доно, - и удивительно грациозно - с учетом, насколько был обессилен, - поднялся на ноги. Сано внимательно следил за его полузакрытым волосами лицом - ага, вспышка головокружения, которую Химура Кеншин задавил в зародыше, стиснув руку в кулак. Губы едва заметно дрогнули, когда он замер, восстанавливая равновесие. И вот - развернулся, выступил вперед. - Если Баюши-сан хочет что-либо пообещать, будет куда убедительней, если он сделает это лично, - ровным голосом ответил он. Два шага от Каору - и теперь стало различимо движение за деревьями. Как он и предполагал, те самые люди, которые гнали их к стене. Не так и много, причем никого - с огнестрельным оружием. Значит, стрелки где-то затаились. После быстрых прикидок он перевел дух. Следи. Кеншин в это слово очень верил. Он сделал несколько уверенных шагов, встав посередине между друзьями и стражей, и молча ждал ответа на свой вызов. Благодаря повязке ходить стало гораздо легче, но болезнь никуда не девалась, держать окружающее пространство в фокусе по-прежнему было трудно: если противник решит взять его силой, не получится даже дать отпор. С другой стороны, если все сложится удачно, то до этого и не дойдет. Он выдохнул. Когда он успел затаить дыхание? Наверное, когда охрана двинулась навстречу шагнувшей из тени одинокой хрупкой фигуре. Среди них был и Баюши, натянувший равнодушную, бледную от лунного света маску. Глаза старика скользнули к Каору и вернулись к Кеншину: - Я даю тебе слово. Эти люди могут идти. Ты остаешься. В знак понимания Кеншин слегка склонил голову. Голос был тих и отчетлив: - И потом? - Ты знаешь, что произойдет. Кеншин скорбно улыбнулся: - Похоже, вы наконец-то определились? Стоя друг напротив друга, мужчины – старый и молодой - обменялись взглядами в упор. Теперь в глазах Баюши не было ни капли былой нерешительности. Отвечая Кеншину на последний вопрос, он излучал спокойную уверенность. Кеншин испытал слабое разочарование. Пусть этого практически не приходилось ожидать, он предпочел бы решить все споры со стариком, не прибегая к жестким мерам. ...но, коли Сано и остальные отказались уходить одни, выбора не осталось. Сколько еще времени нужно Аоши?.. - Не совсем, Баттосай, - разбил тишину Баюши. - Признаюсь, имелись у меня всякие мысли, однако, похоже, Ямато не ошибся, беря все в свои руки, - он кратко рассмеялся. - Ты со своей сломанной ключицей и лихорадкой ухитрился вывести из строя вооруженного человека. Я-то позволил тебе жить из сочувствия, ты же доказал, что твоя слабость - просто уловка, а я - дурак. Обвинение было настолько нелепым, что Кеншин почувствовал первую волну раздражения. - Я защищал свою жизнь. Или вы полагали, будто я буду смиренно ожидать казни? - Ты сказал, что не винишь меня за мои действия. - Я сказал, что не виню вас за желание убить меня, - резко возразил Кеншин. - Но если вы решили, будто это как-то отразится на моем желании выжить, то вы - просто ребенок. Погнали, Кеншин. Сано прищурился, всматриваясь в лицо старика - тот сжал губы, лицо побелело от воспламенившегося гнева. Отличная идея - взбесить того, кто отдает приказы стрелкам. Баюши хотел Кеншина убить. Теперь осталось только отдать приказ, и за свой длинный язык последний превратится в решето. Сано никак не мог понять цели: "тянуть время" отнюдь не значит "дразнить врага, чтобы тот тебя прикончил". То ли жар отъел у Кеншина последние мозги, то ли он получал удовольствие от игр в поддавки со смертью... А может, то и другое вместе, и тогда... Саноске перевел встревоженный взгляд в сторону деревьев, пытаясь обнаружить там хоть малейший намек на стрелков. ...и тогда мы все обречены. - Я могу приказать им пристрелить тебя здесь и сейчас, - холодно заметил Баюши. - Уверен, они этого ждут – не дождутся, - ответил Кеншин. - Ведь стрелки - люди Ямато, не так ли? - Едва ли это имеет значение. - А вы уверены, что можете доверять ему? - продолжил он свои неторопливые расспросы. - Он ведь угрожал одному из охранников - хотел его застрелить только за попытку следовать вашему приказу! Сано ахнул. Коли Кеншин говорит правду, то просто-таки провоцирует их все решить одним выстрелом! Он напружинился, готовясь броситься и вытащить друга из опасной зоны. Но тут проедплечья коснулась затянутая в перчатку ладонь: Аоши отрицательно мотнул головой и одними губами произнес нечто, заставившее Сано немедленно все понять. Он знает, что делает. Теперь голос Баюши звучал насмешливо. - Не трудись, Баттосай. Я знаю, чего ты добиваешься. Но у тебя не выйдет нас стравить. - Я никого ни с кем не пытаюсь стравливать, Баюши-сан, - устало возразил Кеншин. - Я лишь предупреждаю вас. - Я не нуждаюсь ни в чьих предупреждениях, - отрезал старик. - Когда ты умрешь, все мои дела с Ямато закончатся. Он получит то, чего желал. В нашем партнерстве нет места предательству: что бы там ни замыслил он, я от этого все равно ничего не теряю. - Я говорил не о предательстве. - Ты говорил о доверии, так что едва ли подразумевал нечто иное. И, как мне кажется, наш разговор и без того затянулся. Баюши поднял руку и, повинуясь его приказу, из темноты шагнули люди. Сано рванулся из рук Аоши: терпение старика, вне всякого сомнения, иссякло, и если немедленно не предпринять решительных действий, то потеряют Кеншина. Боковым зрением он видел - одна рука Каору метнулась к земле, хватая боккен. Второй рукой она накрепко вцепилась в ги Яхико. Кеншин осторожно отступил перед лицом движущихся на него людей. Все же, когда он заговорил, тон был скорее задумчивый, нежели нервный, а слова звучали очень отчетливо – он явно старался быть услышанным всеми присутствующими. - Ваше высокое положение в обществе - результат вашего доброго имени, Баюши-сан. Вы готовы его лишиться? Рука Баюши вскинулась, приказывая страже остановиться. Старик оцепенел, на лице появилось странное выражение, глаза не отрывались от невысокого рыжеволосого мужчины. Сано мигнул. Соринка. - Не в силах понять актуальность этой темы, - сообщил старик после минутного раздумья. - Ты понятия не имеешь, чего желает Ямато. - Догадаться несложно, раз уж удалось догадаться, что вы ему посулили, - продолжил Кеншин, понизив голос. - Финансовую поддержку. Влияние. А может, просто место, где могли бы приютиться его сотоварищи? Он же теперь командир ошметков былой армии, которая последовала за ним не за просто так... И, учитывая их верность дням минувшим, могу предсказать, что за этим последует какая-либо деятельность в стиле Шишио Макото. По лицу Баюши, не отрывающего от него взгляда, растекалось неприкрытое удивление: - Ты... Кеншин не дал ему закончить: - Но Ямато знает - он не Шишио Макото. Он не метит так высоко, не мечтает подчинить себе всю Японию. Возможно, у него куда более скромный план - отомстить за своего покойного хозяина. Не так ли? - с каждым словом голос крепчал от гнева. - И вот, он приходит к вам - человеку богатому, бывшему стороннику сегуната, который имеет массу причин ненавидеть Баттосая и эту эру, которую Баттосай помог создать. Ведь именно вы можете убрать с его пути столь ненавидимое им препятствие и одарить тем, к чему он так стремится, невзирая на все, что он потом натворит... Ведь вам без разницы - через несколько месяцев вы будете мертвы и все равно этого не увидите. Скажите мне, Баюши-сан, где тут искать честь и порядочность?! Теперь все были само внимание, даже Сано чувствовал повисшую в воздухе напряженность. Баюши вытаращился на Кеншина, будто только что получил от него пощечину. А может, так оно и было. В некотором смысле. Сано не слишком-то волновала реакция Баюши, его куда больше интересовали люди, находящиеся вне зоны видимости. Может, Кеншин и выигрывал время, вот только расплачивался он за это растущей враждебностью. Если так и дальше пойдет... - Ты понятия не имеешь, о чем ведешь речь, - отрезал Баюши. - Все твои попытки обвинить меня в бесчестье базируются на догадках. Кеншин склонил голову: - И я не прав? Он просто-таки настаивает, чтобы его пристрелили. Сано не сомневался - стрелки внимательнейшим образом слушают эту беседу. И он бы сильно удивился, если б те вдруг перестали держать Кеншина на мушке. - Ничего подобного! - зарычал Баюши. - Он не собирался вовлекать невинных! - Это вам он так сказал, - упрямо повторил Кеншин. - Возможно, даже подразумевал при этом нечто подобное. Но вот что я вам сейчас скажу: человек, который угрожает смертью своим соратникам, когда те начинают мешать... Не стоит верить его обещаниям не вовлекать посторонних, Баюши-сан. Ямато движет злоба. Он лишен самоконтроля. Он – просто эгоистичный ребенок, заигравшийся в войну. Лицо старика побелело от бешенства: - Довольно. - В лучшем случае, злоба приведет к тому, что он наделает ошибок и почти сразу окажется под арестом, - не унимался Кеншин. - А власти легко отследят связь с вами, и ваше имя будет замарано вместе с его. В худшем же случае... - Я сказал - довольно! Наконец-то Сано сообразил, чего добивался Кеншин: мог он вбить клин между Ямато и Баюши, нет ли - его интересовало иное: пытаясь сделать это, оскорбляя человека, которому были верны засевшие за деревьями стрелки, он делал себя весьма заманчивой целью для тех, кто мечтал протолкнуть Ямато к вершине. И если стрелки держали Кеншина на мушке... - Сагара, - Сано развернулся, встретившись с прямым взглядом Аоши. - Будь наготове. Ты ему понадобишься. Следи. Она была в ужасе. Нет, не из-за снайперов или каких других противников: она, как ни крути, была командиром Онивабана и - сама она себя поставила во главе, нет ли, - не атаманское это дело пугаться кого бы то ни было. Нет. Макимачи Мисао ужаснулась от доверия, возложенного на нее Аоши одним-единственным словом. Кунаи были зажаты меж ее пальцев, она прижимала руку к груди, пряча блеск металла от зорких глаз. Она даже не разогнулась из своей полускрюченной у самой земли позы, она вообще едва шевельнулась после слов Аоши. Ошибаться нельзя. Если она не преуспеет, то тем самым решит судьбу тех, кто рядом. И все же Аоши попросил именно ее, словно бы и не заметил, что именно по ее оплошности их и засекла стража. Предупреждающих выстрелов было четыре. И они продолжают прятаться, пытаясь скрыть свое количество. Это надо выяснить, Мисао. Единственное, на что она надеялась, - его предположения насчет количества врагов верны. Скорее всего - ей очень хотелось в это верить - прокладывая дорогу сквозь имение Баюши, они положили большую часть его челяди. В противном случае их всех, без сомнения, перестреляют задолго до того, как они доберутся до стены. Она целиком и полностью положилась на чутье бывшего командира. Если кто-то и мог разглядеть спрятавшихся в темноте противников, то только Аоши. - Час, справа. Тридцать шагов. Спрятался за корнем. Она едва прислушивалась к ведущимся впереди разговорам. Кеншин тянул время - это все, что необходимо знать, а потому она вырубила громкость, внимая практически беззвучным командам Аоши. - Четыре часа. Тридцать восемь шагов. Стоит. Теперь Мисао пыталась найти их сама. Они умело укрылись - едва ли кто-то из команды Кеншина, мог их заметить, сам же он слишком для этого вымотался. Она видела едва ли очертания фигур там, куда ей указывали. Пусть так. Аоши знал, где они, - этого достаточно. - Десять часов. Пятьдесят Шагов. Стоит. Значит, справа только двое. Она вздохнула. - Девять часов. Сорок два шага. Присел. Аоши все правильно прикинул. Четверо стрелков, рассредоточенных по двое с каждой стороны. Мисао полностью переключилась на левую сторону и занесла кунаи, выбирая подходящий момент. Сложно: надо снять тех, кто слева, и почти сразу - кто справа. И если стрелки будут следить за ними, то ей никогда не справится с поставленной задачей. А значит... ...он преуспел в переключении внимания на себя. Кеншин ощущал исходящую от них смертоносную тягу, он знал: снайперы Ямато целиком и полностью сосредоточились на нем - и прикинул, сколько еще продлится их колебания. Позволят ли ему говорить и дальше, рискуя посеять в старике сомнения, или же просто пристрелят, тем самым доказав правоту его слов. Нерешительность просто-таки была написана на их лицах. Благодаря этой нерешительности он до сих пор и жил. - Не желаете, чтобы я продолжал? Он устал, ему было больно, сил не осталось даже на то, чтобы просто стоять перед переполняющимся гневом Баюши, не говоря о всяких там спорах. Контроль над собой начал давать осечки, слова становились все более хлесткими, чем ему самому бы хотелось. С него довольно. - Или вы настолько не уверены в себе, что для вашего расстройства достаточно всего-навсего моих слов? Для человека, так кичащегося собственной порядочностью, вы удивительно непоследовательны в поступках - то ли ненависть настолько затуманила ваше понятие о справедливости, то ли ваша пресловутая честь - не больше чем шелуха с самого начала. - Ты! Да ты - просто мясник, по чужой указке рубивший людей направо и налево, - Баюши уже не говорил, но почти рычал. - Что ты можешь об этом знать?! Он вздохнул и стиснул зубы, приказывая себе не реагировать на замечание. Буквально прошлой ночью они, вопреки его положению узника, практически цивилизованно беседовали о путях возмездия. Еще бы чуть-чуть, и начали бы называть друг друга по именам. И что теперь? Старик в бешенстве, смотрит на него с чистой ненавистью. И все же... Сомнение так и не ушло из его взора. Значит, хоть какие-то слова Кеншина достигли цели. - Баюши-сан... Старик захохотал. Это был странный, полный муки звук, вспугнувший его своей внезапностью. Кеншин неуверенно переступил с ноги на ногу, не спуская глаз с собеседника, чье странное веселье закончилось приступом кашля, и теперь тот хрипел, прикрывал ладонью рот. Испуганно следил за ним не один Кеншин - вся прислуга, стоявшая рядом, смотрела на хозяина с удивлением и озабоченностью. Но Кеншин уже переключился: он услышал слабый, перекрытый смехом вскрик, полный удивления. И следом - звук рухнувшего на землю тела. Отличная синхронизация. С трудом справившись с желание взглянуть в ту сторону, он вместо этого впился взглядом в человека перед ним. Руки Баюши опустились от лица - на одной из них виднелись смазанные следы крови. Старик горько улыбнулся. - Теперь я осознал, насколько был глуп. Ямато ведь говорил, и стоило его послушать. Ты отлично умеешь перевирать факты, повторял он мне. И был прав. Отличная работа. Но я устал от нее, Химура. Я доставил тебя сюда с конкретной целью и почему-то позволял тебе откладывать мое решение, - он отвернулся от Кеншина и чуть повысил голос: - Пристрелите его. И мир погрузился в хаос. Выбора нет. Два стрелка по-прежнему прятались в деревьях. Приказ Баюши обернул в ничто все отчаянные усилия Мисао. И, швыряя изо всех сил вторую пригоршню кунаев в надежде хоть на миг отвлечь их от главной цели, она отчаянно заорала: - Кансацу тобикунай! Ножи усвистели в темноту, она мгновенно восстановила равновесие - она знала, что не промазала: вместо залпа в ночи зазвучали вопли. Вы у меня еще поживете-помучаетесь. Мисао добилась своего: даже Кеншин с тревогой развернулся к ней, услышав поток брани, которой разразились враги, она же оцепенела, хоть инстинкт надрывался - двигайся! Сейчас выстрелят! Аоши подшиб ее раньше, чем она среагировала, - бывший командир вынес ее из опасной зоны. Пули застрекотали по камням стены, у которой она только что стояла. Быстрый взгляд в сторону Яхико и Каору - те уже неслись к засевшим в темноте врагам, а Сано с убийственным выражением лица подбежал к Кеншину еще до того, как до Баюши дошло, что тот отнюдь не был застрелен. Сама Мисао рухнула под деревом. Аоши рыскал по ней глазами, ища, куда она ранена. Она улыбнулась - лучезарно и виновато: - В одного не попала. - С одним я управлюсь. Оставайся здесь, - она и рта не успела открыть. Досчитав до пяти, Мисао кинулась следом. Его беспокойство за Мисао едва не стоило Кеншину жизни: звук обнажаемого буквально над головой меча заставил его очнуться; развернувшись, он увидел уже несущуюся к шее сталь. Где-то неподалеку его имя выкликнула Каору. Соберись, болван! Кеншин с трудом отдернулся от клинка, и этого легкого наклона хватило, чтобы он споткнулся. Охранник бледно улыбнулся и снова кинулся на него, предвкушая, вне всяких сомнений, легкую победу. Кеншин извернулся в сторону, чувствуя, как скользнул по нижней челюсти меч, пронзая спутанную копну волос. Рыжие пряди посыпались в траву. Все вокруг зашаталось , как он ни пытался удержать мир в фокусе. Мимо уха просвистел кулак, безжалостно впечатавшись прямо в физиономию врага и отправив его отдыхать; та же рука сей же миг сцапала Кеншина за плечо, выдергивая из пекла. Он чуть было не начал упираться, однако, повернувшись, увидел белый всплеск распахнутого ги Сано - друг закрыл его собой, уставившись полным бешенства взглядом в охранников Баюши. Те были тут как тут - мечи наголо. Выстроились полукругом. Старик уже удалился во мрак под деревьями. Лицо его ничего не выражало. Итак - пятеро. Слишком много для того, чтобы справиться с ними голыми кулаками. - Сано... - Заткнись, Кеншин, - спокойно ответил тот. - Ты им вообще ничего сделать не можешь. Факт. Споры были бесполезны. Кеншин отступил, давая другу простор для маневра. Сано хрустнул костяшками, ухмыльнулся и развернулся навстречу уже бросившимся на него противникам. Он удара первого он легко увернулся, подцепил за воротник и швырнул головой на ближайшее дерево. Второй сразу стал более осмотрительным - выставив вперед катану и не спуская с Сано глаз, он занял позицию слева. К нему присоединился напарник. Без всякого сомнения, они собрались взять Сано в клещи, тогда как двое оставшихся решили и вовсе с ним не связываться. Кеншин тоскливо улыбнулся - не присоединяясь к поединку, они полностью сосредоточили свое внимание на нем. Пока Сано занят вашими, решили взяться за меня, ведь так ведь? Баюши не оставил ни малейшего шанса: пока охрана, как подкошенная, валилась к ногам Сано, пока Аоши добирался сюда, чтобы уравнять силы, - взять и прикончить его. Ну, хоть нет сомнений, что с двумя Сано справится безо всяких проблем... Он переступил, разворачиваясь к ним здоровым боком, жалея, что не взял у Каору сакабато: удержал бы он сейчас свой меч или нет, клинок бы защитил его. Хотя бы чуть-чуть. Сейчас же у него остались только ноги, временами отказывающиеся служить своему хозяину. Враги кинулись на него вместе - с обеих сторон сразу, с мечами наизготовку и явным намерением зарубить его на месте. Лишенный выбора, Кеншин упал в траву, поднырнув под дугами смертоносной стали. Пнул в голень того, что справа, и сжал зубы, когда удар отозвался новой вспышкой боли в плече. Притормозил одного - и то хорошо. Вцепившись пальцами в траву, он боролся с головокружением и разворачивался навстречу второму, который, чуть поубавив пыл, с рычанием уже кидался, уже начал опускать меч... ...и оказался буквально снесен с ног смазанной желто-зеленой вспышкой. С диким воплем Яхико ткнул противника шинаем в ребра - мечник зашатался, потеряв равновесие, и схватился за взорвавшийся болью бок. Плеча Кеншина коснулась прохладная рука - он вздрогнул, и в тот же миг Каору же обнимала его, поддерживая на ногах. - Прости что опоздали. Он безропотно принял ее помощь, лишь мотнул головой в знак протеста: действительно, сейчас хватало поводов для волнений: - А где... - Аоши с Мисао заканчивают со стрелками, - не дав ему договорить, подхватила она. Крепко стиснутый во второй руке боккен был наготове. - За Онивабан не бойся - все будет хорошо. Да и мы тоже справимся. Перестань волноваться и просто отдохни, Кеншин. Поймав охранника врасплох, Яхико не собирался сдавать позиции - удар в живот, и тот, давясь и хрипя, уже валялся на траве. Последняя атака мальчишки – хлесткий удар по голове - подвела итог бою. Яхико самодовольно ухмыльнулся и обратил посерьезневший взгляд к Кеншину. Бродяга устало улыбнулся в ответ. Пусть Яхико победил лишь потому, что не попал противнику в поле зрения, - победа остается победой... Тем временем поднялся тот, кого Кеншин сбил с ног: потрясенно вытаращив глаза, он смотрел на мальчишку, избившего его сотоварища до бесчувствия. Потом взгляд передвинулся на Каору с боккеном в руке и, наконец, на Кеншина. Примеривается. Плевок, гневное проклятье. Охранник кинулся из последних сил с явным намерением прикончить врагов, как на него налетело что-то большое, распластав по земле до того, как он успел дернуться. Кеншин не сразу понял, что "что-то большое" на деле - бессознательное тело. - Йо, Кеншин. Сано стирал подтеки крови с довольной физиономии - невредимым из этой свалки выйти ему все же не удалось. - Ну че, мы закончили? А то мне жутко хочется домой. А уж мне-то... - Еще нет, - пробормотал Кеншин чуть слышно, переводя взгляд на последнюю фигуру в темноте. В тот момент, когда стрелки не сумели застрелить Кеншина, Баюши уже знал - он проиграл. Всего лишь пятеро, - думал он. И невообразимо просчитался. Он осознал это еще в миг, когда девчонка с кунаями лишила его численного преимущества, - только со своими людьми этой битвы ему было не выиграть. Пусть так - в любом случае, он уже так устал. Он послал мечников следом за рыжим, надеясь, что те успеют до него добраться прежде громилы, - и снова просчитался. Надо было пристрелить его, едва он вышел вперед. Нельзя было его слушать. А теперь оставалось лишь любоваться, как громила отмахивается от встревоженных друзей. Кровь заливала его белую рубаху, однако даже отсюда Баюши видел, что раны пустяковые. Он перевел взгляд на Кеншина, впитывая в себя каждую черточку бледного лица. Измучен. Измучен настолько, что без всяких протестов обвис на плече женщины. И все же беспокоится за здоровье товарищей и... чувствует себя виноватым. Вина. Баюши не хотел видеть ее на этом лице. Лучше б он зарубил этого человека до того, как резкие слова поколебали его решимость. В них отразилась человечность. Человечность, существование которой он так долго отрицал. Тем не менее, старик не оторвал взгляда от Кеншина даже тогда, когда тот наконец-то посмотрел на него. Взгляды встретились. Старик по-прежнему стоял под деревьями. Будь он помудрее, он бы непременно повернулся и покинул поле битвы, едва стал ясен исход. Но Баюши никогда не убегал. Он сам начал этот бой. А значит, должен остаться до конца. Да и идти некуда. Кеншин смотрел на него долго-долго. Внезапно все осознали, что вокруг уже стоит удивительная тишина. Челядь Баюши была повержена; единственный оставшийся невредимым стрелок, может, и смог избежать кунаев, однако, вне всякого сомнения, не избежал чрезвычайно эффективного Шиномори Аоши. Все до единого. - Баюши-сан, - голос рыжего был так же бесстрастен, как и взгляд в упор. Он высвободил руку из рук своей женщины и теперь стоял без посторонней помощи. Потом медленно пошел по траве, пока не приблизился к старику настолько, что стали видны дорожки пота на груди. Никто не попытался его остановить, но все бесшумно двинулись следом, и теперь снова стояли у него за спиной. Баюши не сомневался - сделай он хоть одно неосмотрительное движение, и они тут же вмешаются. Хотя он мог бы им сейчас сказать, что меры предосторожности ни к чему - он не собирался нападать. В этом не было смысла. Не давая Кеншину времени собраться с мыслями и обвиняющими словами, старик заговорил обманчиво-мягким тоном: - Может, ты и был прав в отношении Ямато, Баттосай. Возможно, моя жажда мести затуманила любое чувство справедливости. Но даже если бы я расторг свой союз с ним, в отношении тебя это ничего не меняет. Ты обязан мне смертью. Кеншин ничего не сказал. Не моргая, будто никакие слова сейчас не имели значения, он смотрел на Баюши. В деревьях наметилось какое-то движение, и из теней вышел Шиномори Аоши, а следом за ним девушка. Она что-то держала в руках, и Баюши понял что это ружья. Старик горько улыбнулся. Вот и последней надежды не стало. Поражение. Окончательное и бесповоротное. - Баюши-сан, - глухим утомленным голосом повторил Кеншин. - За преступление, которое я совершил, отняв жизнь у вашего сына, я приношу свои самые глубочайшие извинения. Слова оказались настолько неожиданны, что Баюши едва не разинул рот, с трудом веря собственным ушам. Он всерьез полагает, будто хватит извинений?! Он стоял, пытаясь осознать услышанное, как вдруг бродяга развернулся, и по жесту метнувшейся к нему Камии Каору Баюши осознал, что он и вправду собрался уходить. Оцепенение спало, и характер взял свое: - Думаешь, этого достаточно?! - взвыл он. - Десять лет я оплакивал его гибель, и ты думаешь, что извинения все решат?! - Мне кажется, дедок, это все, что тебе светит, - за улыбкой Саноске клокотал гнев. - И с учетом, чего ты тут наворотил, могу заверить - ты получил расплату сполна. Старик замолчал. Челюсть ходила ходуном в безуспешных попытках сдержать гнев. Вот они дошли до Аоши и девчонки. Вот полетели на землю небрежно отброшенные винтовки. Он подавил желание заорать им в спину - все равно это закончилось бы очередным приступом кашля, который бы и вовсе лишил его шанса хоть что-то сказать. Но найти правильных слов, которые заставили бы их вернуться, старик не сумел и просто повторил, почти жалобно: - Он убил моего сына... Ответа не последовало. Они уже ушли, оставив его во мраке под деревьями.