Сын амазонки

      

«Я не огорчаюсь, если люди меня не понимают, — огорчаюсь, если я не понимаю людей».

                           Высокое солнце жарким дыханием пригревало суетящуюся толпу, которая ежедневно независимо от погоды запруживала большую ярморочную площадь Петрограда.       Именно туда и направлялся Владимир Корф, стремительным широким шагом ступая по мощеным улочкам. Погруженный в себя, он не слышал весенне-радостное щебетанье птиц, не смотрел на позолоченные макушки церквей, не видел сверкающие на солнце многоцветные башни царской столицы. Эти башни, своей роскошью по всему миру прославившие Петроград, были выложены яркими самоцветами: и лазуритом, и бирюзой, и карнеолом, и ониксом, не говоря уже о мраморной облицовке каждого дома темно-бордовым и сахарно-белым мрамором. Искусно отшлифованные, прекрасные камни искрили на солнце всеми оттенками палитры, превращая город в сказочное виденье.       Дойдя до площади, Владимир свернул в первую улочку направо, где примостились цветочницы с корзинами цветов. Волшебные ароматы роз, однако, не привлекли его внимания. Он дошел до лавки, где миловидная девушка продавала душистые ландыши.       — Для невесты? — доброжелательно улыбнулась она, и Владимир, очнувшись от задумчивости, ответил ей такой же улыбкой.       — Надеюсь.       — На ее месте я бы не отказалась, — стрельнула глазами цветочница.       — Вы не знаете, вот это старый дом князей Репниных? — сменил он тему, стараясь не думать, что кольцо в кармане изначально предназначалось для царевны.       — Репнинский дворец? Да уж наверное, — рассмеялась она, продолжая кокетничать. — Хотя Репнины там вроде уже и не живут.       Владимир расплатился за ландыши и, снова улыбнувшись девушке, вышел на площадь. Он собирался выкупить этот дом: золотистые стены, резной купол и место в самом центре города. О престиже стоило подумать заранее. О хозяйке уже подумали за него. Правда ошибочка вышла.       После вчерашнего вечера на душе было неспокойно. Парочка заговорщиков осталась в Петрограде, вполне закономерно, но убедиться стоило. Неужели они готовы были пойти на обострение ситуации? На южной границе запросто. Много фактов говорило о том, что именно этого и стоило ожидать. Но с другой стороны, информационное поле, созданное Николаем — а в авторстве князя Корф уже почти не сомневался, — препятствовало решительным маневрам. Разве что действительно Александр приготовил армию для прямого переворота, если переговоры ни к чему не приведут. Но хотя бы смутьяна теперь не подстегнет гипотетический брак царевны…       Обдумывая ситуацию, Владимир доехал до летнего дворца, где должен был предстать перед первым советником, а потом надеялся встретить свою без пяти минут благоверную. Угораздило же его влюбиться не в ту женщину.       Отдавая поводья конюху, Корф повернул голову в сторону сада, где в тени кустарника скрывалась ее беседка. Он понимал логически, как действует высшее провиденье, но сам впервые ощутил его на себе в полной мере. Не отвертеться, и, главное, отвертеться не хочется и самому.       Анна… воплощенная мечта…       На входе его ждали. Адъютант провел посетителя по богато декорированным коридорам дворца прямиком к первому советнику. По немому договору тот ожидал своего молодого коллегу, и Корф категорически не мог не явиться.       Владимир, особо не задумываясь, взял букетик ландышей с собой, но именно на него и воззрился князь Николай, едва приняв приветствие визитера.       — Интересный выбор, — будто очнувшись, заметил тот. — Пойдемте со мной.       — Я должен рассказать вам нечто очень важное, — решительно вставил Корф.       — Вот там и расскажете, — пробубнил под нос князь, уже направляясь к двери.       Владимиру ничего не оставалось, как последовать за первым советником. В голову тот ему больше не лез, и на том спасибо.       С удивлением принц Амазонии понял, что они оказались в царских покоях. Не успел он и глазом моргнуть, как был представлен самодержцу Росса, вальяжно развалившемуся в кресле за столом. Если бы мама принимала посетителей вот так...       Высокий и поджарый, царь Петр производил двоякое впечатление. В присутствии первого советника Корф не решился прикоснуться к его сознанию. Но этого особо и не потребовалось. Красноречивый взгляд, брошенный царем на Николая, сам по себе говорил о многом: в первую очередь, о зависимости от мнения князя. В то же время холод, которым окатили его самого, видать, был призван показать воскресшему из небытия подданному, кто именно тут государь.       — Слушаю вас, князь Репнин, — со скрытым ехидством сказал Петр, сложив на груди руки.       Владимир недоуменно взглянул на князя, но тут же вытянулся по струнке. Если чего-то он не понимал, все прояснится в свое время.       — Ваше Величество, Ваша Светлость, я должен сообщить, что Александр Романов тренирует армию. Или же отряд. Но достаточно большой, чтобы штурмовать город. По счастливой случайности, мы проезжали ночью мимо его замка и стали невольными свидетелями этих учений.       Повисшая тишина была пропитана глубоким изумлением обоих мужчин, она осязаемо легла на плечи, пытаясь придавить к пушистому золотистому ковру и задушить на месте.       Владимир перевел недоуменный взгляд с одного собеседника на другого. А чего от него ждали?       — Со мной был Константин, сын коменданта Главной сторожевой крепости. Он сейчас зачислен кадетом, находится в Петрограде и может подтвердить мои слова, — добавил Корф, удивляясь происходящему все больше и больше.       — Надо же, князь, не ожидал. Сразу в мишень, — пробормотал царь, теперь поглаживая подбородок.       Но Николай уже применил свой излюбленный, похоже, метод допроса. И Владимир открыл от блокировки воспоминание, зная, что князь, если даже не увидит картину во всей полноте, то, по крайней мере, ощутит правдивость слов своего коллеги по мастерству.       — Однако я пока еще не услышал главного: вы собираетесь просить руки моей дочери или нет, князь?       Теперь тишина придавила его полностью. Владимир даже не успел закрыть сознание, и шокирующий миг выкристаллизовался в атмосфере.