в янтаре

Джинкс нравится рисовать. Обычно у нее выходят угловатые, жуткие чудовища с пастями, полными огромных клыков; иногда Джинкс размахивается странными, ни на что не похожими узорами. Рисунки покрывают пепельницу Силко, расползаются на потолке, в укромном углу, из которого Джинкс любит наблюдать за ним, ковыряющимся в бумагах за столом. Он не против — его жизни иногда не хватает хоть каких-нибудь красок, кроме светящегося фиолетового, вспыхивающего ядом. Иногда руки Джинкс дотягиваются до Силко, и он смиренно вздыхает, пока она украшает костлявую кисть россыпью разноцветных звезд. Потом можно будет натянуть рукав пониже… Джинкс от усердия высовывает язык, вся поглощенная работой, а Силко может заниматься своими делами, не обращая внимания на то, что покрывается цветными рисунками, как одно из ее видений, по словам Джинкс. Его руку увивают цветочные лозы и звезды, и Силко рассеянно хмыкает, поднимая руки и глядя на роспись. Джинкс как-то застенчиво улыбается, отводя взгляд, необычно тихая. Силко треплет ее разрисованной рукой по голове, лохматя синие волосы. — Теперь я почти такой же яркий, как ты, да? — с неподатливой из-за шрама ухмылкой говорит Силко. — У тебя красиво получается, Джинкс. Но однажды Севика врывается в кабинет в совсем не подходящий момент, и Джинкс дергается, едва не проводя линию куда-то вбок. Возмущенно смотрит на запыхавшуюся наемницу, что та посмела им помешать — Силко чувствует, как между дочерью и его первой помощницей потрескивает напряжение. Но Джинкс учится чувствовать людей — она понимает: что-то произошло. Силко срывается с места, ни о чем не думая, неприятно уязвленный мыслью, что кто-то дерзнул пошатнуть основы его города. Сложно держать в ежовых руковицах всех химбаронов; в Зауне легко пасть в самые низы или неожиданно возвыситься, но Зейфирию Силко знает давно — и так же давно подозревает его в подготовке бунта. Ублюдок был осторожен, но у Силко есть глаза везде, в каждом уголке Зауна… Он до конца надеялся, что Зейфирия не отважится действовать открыто. Севика уже собрала отряд, и Силко доверяет ее чутью. Если она считает, что десятка людей в придачу к ней хватит, значит, все не настолько серьезно, маленький, скромный бунт Зейфирии не перетек в масштабное восстание. Химбарон может нанять сколько угодно наемников — впрочем, еще надо посмотреть, сколь много будет безумцев, решивших пойти против Силко, — однако у его отрядов никогда не будет слаженности и отработанности движений, как у людей, выдрессированных Севикой. Врываясь в старое здание, в котором обосновался Зейфирия, Силко уже не помнит себя. Он слишком долго сидел в кабинете, и теперь жажда действия щекочет горло, вынуждает рваться быстрее, в первых рядах, хотя обычно Силко куда осторожнее, старается держаться чуть позади от наемников. В холле древнего дворца их встречает несколько стражников. Одного срубает бросившийся вперед мальчишка, в руке которого стремительно мелькает мачете — выслужиться хочет, как же… Второго человека Зейфирии Севика хватает рукой за голову, сдавливает, что слышен мерзкий хруст, и швыряет в стену. — Осторожнее, не обрушь этот памятник древности нам на головы, — ворчит Силко, поднимая голову. Холл накрывает купол с зеленоватым, кое-где битым грязным стеклом, и оно пронзительно вибрирует, когда из стражника выбивают дух. Им приходится разделиться. Есть еще немного времени, прежде чем все забегают и зашумят. С несколькими стражниками его люди справляются в коридоре, и старый мрамор пятнают уродливые потеки крови. Совсем не та роспись, что это место заслуживает… Силко проходит, небрежно отпихивая руку трупа с дороги. Кабинет наверху, но оттуда навстречу скатывается Севика. Глаза ее светятся безумием «мерцания», но она угрюмо мотает головой, как сердитая псина. Значит, Зейфирия ушел куда-то, спрятался… Не успел бы сбежать, у Силко есть те, кто контролирует дороги. Значит, нужно искать в доме, придется спускаться. Что-то подсказывает Силко, что нужно лезть вниз, но первыми он пускает наемников. Нужное место находится быстро, Севика выносит дверь, и глазам Силко открывается лаборатория — чертовски похожая на ту, что когда-то была у него, и от этого даже как-то смешно. Но они с Синджедом старались сделать «мерцание» убийственным, но недостаточно смертельным для человека, а тут, судя по ядреному кислому запаху, делают какую-то паль — которую можно запросто сбывать тем, кто слишком отчаялся. Силко травит этот город, но делает это не настолько неприкрыто. Зейфирия еще пытается бежать, когда на вошедших бросается несколько наемников. Не обращая внимания на шум, Силко хватает химбарона, оттаскивая его в сторону, злобно глядя на него. Зейфирия еще молод, ему не больше двадцати пяти, но у парня с рождения какие-то проблемы с легкими, поэтому на лице его плотно сидит половина ионийской зубастой маски, в которую вделаны трубки, подающие воздух с «мерцанием»… А Зейфирия глядит на Силко как-то испуганно и немного безумно, будто не верит тому, что видит. Хлопает глазами, даже вырываться перестает. Удивленно вскрикивает. — Ну что, мальчишка, хотел, чтобы город пал к твоим ногам? — злобно шипит Силко. — Ничем не пожертвовав? Что же от себя ты можешь отдать, чтобы доказать, что ты достоин занять место правителя Зауна? И какую же часть от тебя мне стоит отрезать?.. В руке Силко стремительно мелькает острейший нож, рассекает одну из трубок. Зейфирия в ужасе хрипит, тут же хватаясь за горло. Он может дышать, но с трудом, едва не захлебываясь, пытаясь урвать себе больше воздуха. Падает на грязную плитку. Силко безжалостно вдавливает каблук в руку, скребущую по полу, дробит кости. Рука мальчишки похожа на пожеванную лиловую перчатку. — Пощадите… — едва сипит Зейфирия, пытаясь отползти. — Я бы никогда… Я не… Ебанутый ты сукин сы-ын… Схватка позади затихает, Силко слышит только глухие удары и жалкие стоны Зейфирии. Маска наполовину слетела; мальчишка выкашливает кровь из легких. Острый носок сапога вбивается под ребра, заставляя его поперхнуться мольбами. За спиной Силко за этой расправой наблюдает десяток наемников, но он почти забывает обо всем, поглощенный только ужасом на лице Зейфирии. — Уберите это, — наконец, бросает Силко своим подручным, когда Зейфирия уже почти теряет сознание. — Мы с тобой еще пообщаемся, — обещает почти ласково, ловя мутный полуобморочный взгляд. Зейфирия безумно хихикает, давясь кровью. Когда его утаскивают, Силко остается ненадолго в лаборатории, в любопытстве осматривая приборы. Они хотели ускорить производство, хотя и страдало качество… Наклоняясь над переплетением трубок, Силко велит Севике, чтобы сюда прислали его лучших химиков и инженеров — может быть, этот нелепый мальчишка даст им какие-нибудь новые идеи. Прогресс невозможен без жертв. Силко оборачивается, встречаясь взглядом с тем самым наемником, что первым рвался в бой. Он, как и несколько других (с Севикой, разумеется), остаются охранять его, пока другие оттаскивают Зейфирию в специальный подвал с инструментами или прочесывают дом в поисках других наемников-предателей. Так вот, этот пацан пялится на Силко почти неприкрыто. Новенький, его недавно выдвинула Севика, оценив талант к убийству. Почти не сидит на «мерцании» — если в этом деле возможно «почти». Вакс — Силко наконец-то ловит в памяти его имя. Он предпочитает знать своих людей. — Что-то не так, Вакс? — внимательно спрашивает он. Испытание его янтарным глазом проходило большинство наемников. Силко даже льстит их страх. — Нет, я не… — он разом теряет смелость. — Просто ваше лицо, босс… — И что же не так с моим лицом? Вакс испуганно хлопает глазами, осознавая, что сейчас сморозил… и за этим забавно наблюдать, потому что несчастный мальчишка даже не подозревает, что Силко так развлекается. — Просто… рисунки милые, — выдавливает Вакс. — Вам идет, босс? — полувопросительно добавляет он, готовый провалиться сквозь землю. Силко вспоминает про рисунки не сразу. И точно — Джинкс же как раз перебралась к его лицу, устроившись на подлокотнике кресла, когда к ним ворвалась Севика… А потом Силко тихо смеется, быстро выхватывая зеркальце из кармана. Вакс испуганно шарахается, почти готовый к тому, что ему вышибут мозги, но Силко всего лишь рассматривает свое отражение, украшенное яркими цветами с человеческой стороны. Узоры подчеркивают скулу, над бровью рассыпаются звездочки, к уху ближе расцветает ядовитый цветок. Наемники все больше пялятся на свои сапоги — благоразумно с их стороны. Севика глядит непробиваемо-уверенно. Теперь понятно, почему Зейфирия настолько безумно на него уставился. И насколько все происходящее казалось химбарону кошмарным сном, из которого он никак не мог вырваться… И не сможет уже никогда. Силко, еще смеясь, хлопает Вакса по плечу. Пацан неуверенно улыбается. В конце концов, разве Силко стоит переживать из-за того, что его дочь так хорошо рисует?