И имя ему - Разрушение.

      Уже ставшее привычным для Аиды состояние глубокой задумчивости не покидало её. С уходом Мойры вопросов, требующих немедленного разрешения, только прибавилось. Это не позволяло повелительнице царства мёртвых хотя бы на минуту отвлечься от правительственных забот.       — М-да, не думала, что Разрушение заиграется… — собственный голос вывел из оцепенения Аиду. Она и не заметила, как начала рассуждать вслух. — Мирская жизнь не пошла ему на пользу.       Ранее не замечавшая, как хорошо Разрушение вжился в роль строптивого студента, Аида стала анализировать все знаки, которые были так очевидны и одновременно так незаметны божественному взору.       — Чёрт! — вскрикнула она, сбрасывая со стола стопку бумаг. Листы с шорохом разлетелись, неспешно, словно издеваясь, опускаясь на пол.       — Думай, Аида, думай! — женщина устало прикрыла лицо руками.       Лёгким было правление Аиды, пока под рукой всегда находился верный пёс, который не смел противостоять приказам, а потому безукоризненно их выполнял. Но сейчас Аида судорожно пыталась придумать, как же ей ослабить связь между Разрушением и Артемидой. Связь, крепнущую с каждым днём. Сейчас заставлять Разрушение убить Андреа было бы слишком опрометчиво, Аида прекрасно понимала это.       — Ну же. Куда мне его отправить? — Аида продолжала задавать вопросы вслух, словно это могло помочь найти решение. Постукивая пальцами по столу, она перебирала в голове варианты возможных мест для ссылки Разрушения. Решение нашлось само собой. Оно было таким близким, что Аида не сразу подумала о нём. Лучшим местом для ссылки Разрушения будет царство мёртвых.       Лишь на следующий день Аида вызвала к себе Мёрфи, чтобы озвучить новое задание для Разрушения, которое не терпит отлагательств.       — Я здесь, повелитель, — Мёрфи почтенно склонил голову, когда вошёл в кабинет.       — Разрушение… — на миг Аида осеклась, взглянув на своего помощника. — Ты прибыл вовремя. В последнее время души в Аиде разбушевались, устраивая Раданату, Эаку и Миносу бесконечные беспорядки. Отправляйся туда для усмирения нетерпеливых и чересчур наглых душ.       — Слушаюсь, повелитель, — ответил Мёрфи, не смея поднимать взгляда. Слова Аиды давили, нависали сверху, пресекая любые неповиновения.       — В мире живых царит равновесие, и потому ты отправляешься в Аид до тех пор, пока я не позову тебя снова, — Аида с присущей ей беспристрастностью произнесла эти слова, как истину, столь очевидную, что возразить ей было нельзя.       — Что? — Мёрфи впервые с момента прихода осмелился поднять глаза и посмотреть на повелителя.       Едва ли удержав эмоции в узде, вскипевшие от дерзости, ранее не присущей Разрушению, Аида продолжила, ужесточая интонации. Её взгляд стал холоднее, пронзительнее. Атмосфера в кабинете повисла напряжённая и устрашающая. Мёрфи чувствовал кожей опасность, витающую в воздухе. Ауру превосходства, что обволакивала его со всех сторон.       — Ты слышал меня, Разрушение. Твоё задание – усмирить души. Остальное… — она сделала едва заметную паузу, — подождёт. Приступай прямо сейчас.       — Д-да, повелитель, — сквозь стиснутые зубы ответил Мёрфи. Он глубоко дышал, пытаясь избавиться от наваждения. Он не смел перечить Аиде. Никогда. Отчего-то внутри зарождалось новое ощущение, ранее не известное Разрушению. Оно горячими иглами пронзало изнутри, царапало и жгло, норовя вырваться наружу. Но в этот раз его воли не хватало, чтобы огрызнуться, возразить. Так и не проронив ни слова, он развернулся и вышел из кабинета.       Наскоро написав сообщение Андреа о незапланированной поездке в другую страну и предупредив об отсутствии в сети, он выключил телефон и отправился в царство мёртвых.       День за днём Разрушение помогал стражам подземного царства вершить судьбы людей и следить за порядком, покорно выполняя приказ повелителя. Не видя солнца, он потерял счёт дням. Течение времени стало зыбким, неощутимым: минуты казались часами, часы – днями, а дни... бесконечными.       Души, бесконтрольно пытающиеся покинуть царство мёртвых, вернуться к жизни или просящие судей смягчить приговор, дабы попасть в Элизиум, всё чаще приходили в Аид. Люди на земле всё меньше верили в богов, а потому после смерти их души всё чаще нарушали многовековые правила.       — Молчать! — голос Разрушения эхом раздался в зале суда. Души, до этого хаотично метавшиеся по залу в поисках тайных проходов в Элизиум, замедли ход, но не прекратили тщетные попытки. Бесконечный гул и вой страдающих душ не смолкал ни на минуту, не давая возможности Мёрфи рассуждать.        — Я сказал всем МОЛЧАТЬ! — оглушающий крик плетью рассёк воздух. Пространство вокруг заполнилось угрожающей аурой, воздух сгустился. Души чувствовали изменение, ощущали угрозу своими бестелесными оболочками, а оттого ужас, что их охватывал, не давал сдвинуться с места. Вой стихал.       — Продолжай, Минос, — кивнул Разрушение сыну Зевса, не ослабляя ауру вокруг себя. Минос, взмахнув золотым скипетром, продолжил судить душу, что стояла перед ним на коленях. Молчаливые братья Миноса беспристрастно взирали на присутствующих, ожидая следующего подсудимого. Так проходил день за днём, сливаясь в один бесконечный поток.       Как только души окончательно успокоились, Мёрфи вышел, предоставляя Радаманту, Эаку и Миносу вершить судьбы душ. Подобная возможность была для него редкостью, а потому он пользовался ею всегда, отвлекаясь от нескончаемых стенаний.       Прогуливаясь по безжизненным пустошам Аида, он вспоминал об Андреа, думал о мире людей и о своей жизни в нём. О том, есть ли ему место среди живых, где любое изменение его настроения влечёт за собой катастрофы. Сможет ли он, будучи разрушительной силой Аида, быть вместе с покровительницей живого на земле, пусть и не помнящей о своём прошлом. Этот раз не был исключением.       Холодные серые каменистые пейзажи успокаивали, приводили мысли в порядок. Мёрфи чувствовал себя спокойнее, проходя по пустоши, где не слышны истошные крики измученных душ. Где единственное, что он ощущал — это собственные мысли, выворачивающие наизнанку.       Бывали дни, когда он приходил к Харону, разгоняя вокруг него стенающие души, вымещая на них свою злость. Злость, обращённую к Аиду, но направленную на страдающих существ…       Мёрфи казалось, что так прошли месяцы. Постепенно он всё реже стал появляться в пустошах, а его мысли всё меньше и меньше занимала Андреа…       Та же всё это время неустанно трудилась над переводом дневника Тома. И чем больше страниц ей удавалось перевести, тем сумбурнее казался текст. Толи от усталости, толи от бесконечного недосыпания, у девушки участились головные боли. Она продолжала ежедневно работать с записями брата, стараясь убежать от реальности, в которой она осталась одна. Снова.       Мёрфи покинул её так внезапно, не удостоив даже прощанием, а лишь отправил сухое СМС. Андреа ненавидела его работу, которой он так преданно отдавался, не жалея себя. Работа, что была ему важнее всего остального. Это раздражало и злило девушку.       Работа с дневником отвлекала от негативных мыслей, но забирала много сил у Андреа. Так прошла неделя, а затем вторая. Кусочки паззла, что упорно не хотели собираться воедино, вдруг начали складываться по одному друг за другом, образуя понятные образы. Работая с ещё большим усердием, Андреа игнорировала симптомы истощения, пока её не поглотила темнота.       Пробуждение от обморока было резким, болезненным. Громкий треск молнии привёл Андреа в сознание, принеся с собой калейдоскоп воспоминаний. Картинки менялись одна за другой, словно в быстрой перемотке, наполняясь смыслом и знакомыми образами.       Холод пола, на котором лежала девушка, отрезвлял. Поднявшись, Андреа схватилась за голову, стараясь унять пульсирующую боль от накативших воспоминаний. Рядом с ней лежал небрежно отброшенный дневник брата, ручки и тетрадь с переводом. Словарь остался нетронутым на журнальном столике.       В этот момент в коридоре раздались шаги. Андреа, стараясь справиться с болью в висках, подняла голову, чтобы увидеть пришедшего, ведь до обморока она точно была дома одна.       — С возвращением, Артемида. Ты помнишь меня? — комната ещё слегка плыла перед глазами, поэтому вошедший силуэт был едва различим, но голос, который она услышала, был ей знаком.       — Да, Япет. Я вспомнила всё.