Седьмой вектор

      – Привет, я Билл, Билл Уизли, - и обаятельная улыбка, осветившая веснушчатое лицо.       Том был взбешен, Том был удручен, Том не знал, что делать. Ловер видел зачатки темных даров у мальчишки, видел, что их развитию не просто не уделяют внимания, но и пытаются задавить. Как истинный адепт магических искусств, он обязан был взять мальчика под покровительство и представить учителю, но как тринадцатилетний сирота, он ревновал, ревновал своего учителя к этому счастливому мальчишке из многодетной семьи, где хоть и отрицали тьму, но как могли, любили всех своих восьмерых детей.       Не выдержав напряжения, Том Ловер в первый же вечер прибежал к Септиме Вектор в ее личные апартаменты.       – Иногда ты бываешь слишком умным, – сидя в кресле и гладя непослушные кудряшки ученика, примостившегося на скамеечке у ее ног, ворковала Вектор, – но вот мудрости тебе пока не достает, - улыбнулась учитель. – Неужели ты думаешь, что если Билл станет одним из нас, то любви и взаимовыручки в семье станет меньше?       Септима подняла расстроенного мальчика, усадила его в кресло и пристроила возле локтя чашку чая.       – Скольких Вектор ты знаешь? – лукаво спросила наставница.       Мальчик задумался на минуту и выдал: – Нас много. Много больше, чем я знаю?       – Да, нас много, и все о тебе знают. Постучав указательным пальцем по широкому смуглому лбу, Септима поставила на чайный столик вазу с фруктами и тарелку с печеньем. – Ешь давай, - она потрепала ученика за предплечье, – И все помогают. Не у всех одна фамилия, но все по духу семья. По возможности я знакомлю тебя с твоей семьей. – Септима как-то по-девичьи хихикнула, – Как ты думаешь, если в семье появляется новый человек, то чего-то хорошего прибавляется или убавляется?       – Извини, я дурак, я не понял сразу, – Ловер снова опустился на скамейку и снизу вверх, как побитый щенок, заглянул в глаза самому дорогому человеку. – Конечно, я приведу его, я не подведу и стану достойным членом рода.       – Ой, замолчи, - прервала высокопарные речи наставница, – Когда будет готов, сам придет. Не торопи. Но и не мешай, – сдвинула брови строгий учитель. ***       На арифмантике малыш-Билли показал наилучшие результаты среди чистокровных магов, и профессор Вектор сразу предложила ему дополнительную литературу, которая поможет в выборе дальнейшего направления в учебе.       Книги по нумерологии захватили юного Уизли. А когда к ним добавились и книги по конструированию заклинаний, то ребенок был потерян для общества. МакГонагалл и Спраут шипели рассерженными кошками, а Флитвик лучился довольством, чем изрядно злил Вектор, так как невольно стал конкурентом за талантливого ученика.       Протоптать тропку к будущему наставнику Биллу помог смиривший гордыню и свою ревность Том. Подросток реально был готов взять на себя ответственность за новых членов семьи Вектор, как и «подтянуть их на буксире» в деле освоения новых знаний.       Юный Уизли пришел к профессору Вектор под конвоем Тома Ловера, чтобы узнать истинную историю своего рода.       – Ты же наследник, Уильям, как мог твой отец скрыть от тебя историю вашего рода? – Септима была искренне шокирована. Для любого представителя древнего рода история своей семьи являлась первой преподаваемой наукой. То, что Артур, нынешний глава проклятого рода Уизли, пренебрегает своими прямыми обязанностями, взбесило чистокровную ведьму. – Ваш род зародился в Ирландии, он восходит к династии Уи Нейл, славной своей многочисленностью и разветвленностью. Много верховных королей Ирландии среди своих корней могли называть и Уи Нейл. Но были и позорные времена, когда род Уи Нейл, переродившийся в веках в род Уи Злей, не смог, или скорее не захотел сохранить оставленный на хранение котел Дагды. Приравняв историческую реликвию, отданную им на хранение, к сокровищам собственного рода, тогдашний глава решил разделить его в равных долях на всех своих семерых детей, дабы достаток, дарованный артефактом, распределился по всем потомкам рода. Разбив котел, используя молот гоблинской работы, предок рода Уизли навлек на себя проклятье Дагды, а передав осколки котла своим детям, передал им и проклятие крови предателей, обязанных хранить наследие Дагды, но не сберегших и присвоивших его себе по частям.       Уи Злей нарушили клятву вассалов и предали своего бога, утратив его наследие, но у них еще был шанс, если бы они придерживались остальных клятв. Но испугавшись наказания, Уи Злей бежали из Ирландии в Англию, сменив имя рода на Уизли. Из семерых братьев к тринадцатому веку в живых остались лишь потомки седьмого, самого младшего брата, которому на момент раскола котла не исполнилось и трех лет. Какое-то время силы осколка котла Дагды давали благополучие семье Уизли, но шло время, и не поддержав последнего верховного короля Ирландии в борьбе против англо-нормандских завоевателей, а выступив в этом походе на стороне англичан, род Уизли лишился благословения покровителей, и сила его стала утекать. Первым предатели потеряли финансовое благополучие, на протяжении веков дарованное осколком реликвии – котла Дагды. Позже и все поля, и скот, принадлежавший семье предателей, перестали плодоносить. К началу семнадцатого века род Уизли стали считать беднейшим английским родом. Но вместо того, чтобы восстановить честь и верность ирландским правителям, тем самым искупив тяжесть измены, род Уизли стал промышлять на английских землях сначала грабежом и похищением чистокровных невест, ибо память о былом величии древнейшего чистокровного рода не позволяла им опуститься до брака с недостойной девушкой. Потом же, когда число недовольных английских лордов, пострадавших от ирландских разбойников, стало критическим, они сделали ремесло убийства своим родовым и не гнушались насилием над захваченными не слишком знатными магичками. Что в конце концов не могло не привести к убийству кровного родича, бастарда, родившегося от одной из изнасилованных фрейлин благородной леди Малфой. Смерть юноши, не достигшего совершеннолетия, наложила печать предателя крови на убившего его родича из рода Уизли.       Похищенная в том рейде девица оказалась непраздна. Отдавшаяся еще до свадьбы своему жениху дева из рода Малфой, насильно связанная с одним из Уизли и потерявшая желанное дитя, совершила ритуальное самоубийство, наложив проклятье на род разбойников и похитителей, стоившее роду Уизли усиления печати и окончательного отторжения и бойкота со стороны всей магической аристократии Британии.       Как ни странно, но некоторые чистокровные девицы из слишком строгих семей находили определенную романтику в разбойниках-похитителях. Так, вполне добровольно сбежали к представителям семьи Уизли и девица из семьи Блэк, и девица из семьи Пруэтт, родня которых, опасаясь клейма предателей, была вынуждена изгнать своих дочерей из рода.       – Так вот, Билли, грех братоубийства, конечно, тяжел, но искупаем со временем. И, если бы на семье Уизли не лежала печать предательства своих ирландских покровителей, то род давно очистился бы, но нежелание признать ошибки предков не дает членам рода достойно развиваться как магам и приводит к ранней деградации как магии, так и умственной деятельности членов семьи.       – Есть ли возможность искупить вину? – спросил Билли, проникшись экскурсом в историю своего рода.       – Да, но труднодостижимая в одиночку – собрать все осколки котла Дагды и вернуть их в Ирландию, где вновь сплавить их в единый котел. Думаю, что многочисленность семьи Уизли – это намек ее бывших покровителей, что сплотившись можно решить столь глобальную задачу. Хотя это лишь наиболее вероятный вариант снятия печати, поддерживаемый ведущими ритуалистами и нумерологами, исследовавшими этот вопрос. Проблема в том, что воля семьи должна быть крепка и едина, а при нынешнем главе никто не ставит на то, что искупление свершится в ближайшее время. Слишком уж неоднозначно зарекомендовали себя Уизли как женихи, вот и получают невест, что берут управление семьей на себя, и первое, что те делают, – отбрасывают самый действенный способ снятия проклятия.       – Но если мама узнает, что нужно делать, она…       – Нет, Уильям, твоя мама, как и мать Артура, прекрасно знает, что нужно делать, но, будучи англичанкой, пытается искоренить из своих детей дух Ирландии. Скажи, что это не так, и что в вашей семье не поносят ирландцев, как источник угроз и неприятностей?       Билли вспомнил, что при общей нетерпимости между матерью и бабушкой Цедреллой именно ирландский вопрос примирял их в общей ненависти. В детстве Билли думал, что ирландцы – это такие дементоры, которые отбирают все хорошее. Мальчик вынужденно кивнул и остался с опущенной головой.       – Но что-то же можно сделать? Я не хочу как отец, или дед, или дядя Биллиус стать сначала чудаком, над которым все смеются, а потом и вовсе сумасшедшим, - Билл весь съежился, но взгляд поднял вполне ясный и уверенный.       – Можно и нужно. Тебе, для начала, нужно много учиться. Вне зависимости, какой ты выберешь путь, – отречься от семьи, уйдя в другую, или попытаться в одиночку совершить невозможное, но знания и умения пригодятся тебе на любом из них. ***       С этого дня исчез жизнерадостный весельчак Билли Уизли и появился хмурый и задумчивый Уильям, глотающий знания, пропадающий в библиотеке и много размышляющий над книгами по истории и ритуалистике.       В последний вечер перед началом второго триместра в апартаменты профессора Вектор тихой тенью просочился ребенок, осунувшийся еще больше, чем перед каникулами.       – Профессор, наверное, это неправильно, но я хочу уйти из семьи, – очень тихо проговорил рыжик, глядя себе под ноги, – На каникулах я следил за родителями, бабушкой и дедушкой, дядьями, и я понял, что говоря всем вокруг, какая мы дружная семья, они говорят неправду! Бабушка не любит дедушку и маму. Дяди – они реально сумасшедшие, мама их терпеть не может, как и дедушку. Даже вслед папе она смотрит так, как будто он щенок, нагадивший в комнате. Говоря, что любит нас, мама никогда не помнит наши любимые блюда и книжки. Она никогда не читает нам книжки. И не учит ничему. Читать и писать меня и Чарли учила бабушка, говоря, что мы не должны опозорить ее семью. Считать учил дядя Биллиус, пока еще мог внятно говорить. Он и теперь дает книжки, но иногда совсем непонятные. А мама, мама, она… – по щекам первокурсника уже давно бежали дорожки слез, голос становился все менее разборчивым и прерывистым, под конец мальчик уткнулся в живот обнявшей его Септиме и разревелся, уже не скрываясь.       – Тихо, тихо, глупенький. Куда ты торопишься. Кто сказал, что все решения в жизни нужно успеть принять за один год? – Вектор гладила вздрагивающую от рыданий спину.       – Но мама сказала, что тьма во мне сильна и ее надо выжечь, и что связывание не помогает, я становлюсь слишком сильным. И… она сказала, что пусть я стану сквибом, как ее кузен, но останусь на стороне Света, – от слез голос Билли охрип.       – Кто и когда должен будет выжечь твою тьму? – в голосе Вектор против ее воли зазвенели льдинки.       – Я слышал только, что летом и директор Дамблдор поможет, потом мама пошла в кладовку и мне пришлось убежать. Я боюсь. – На профессора уставились заплаканные невозможно голубые глаза, в которых плескались страх и надежда.       – Не бойся, я тебя в обиду не дам. Если решишь принять у меня личное ученичество, то я всегда смогу защитить тебя. Но, Билл, возможно твоя семья не одобрит этого. Подумай до конца года. Как учителю, мне больно смотреть, как губят талант, но для тебя семья может оказаться важнее знаний и силы. ***       За неделю до начала летних каникул в класс нумерологии решительно постучал и, получив разрешение, вошел Уильям Уизли.       – Профессор Вектор, Том Ловер сказал, что Вектор – это темная семья, где все учатся и готовы учить. И все друг другу помогают. Это правда? – вызова во взгляде маленького гриффиндорца хватило бы на весь факультет храбрых.       – Да, Том сказал правду. – Септима обозначила улыбку уголками губ.       – Тогда я прошу принять меня и моего брата Чарли в семью Вектор, – выпалил рыжий воробушек, высоко задрав подбородок.       – Прямо сразу и в семью? – улыбка на лице ведьмы стала более явной, – А твой брат Чарли, что он думает об этом, или ты решил за него?       – Я говорил с ним на пасхальных каникулах. И раньше. Он видел, что я подслушиваю взрослых, и сам стал подслушивать. Он услышал, что он – нелюдь, и что его надо крепче связать и запечатать, а то, несмотря на чистку памяти, Чарли опять «собрал» птицу, и что артефакты уже не справляются, надо магическую тварь посильнее, но Чарли может ее почувствовать и подчинить. Что надо отослать его к дяде Людовику на следующий год, хотя тот может нанести ему вред, – протараторил Билли. И задыхаясь, продолжил, - Дядя Людовик, он совсем больной, он меня постоянно схватить пытается и за попу щиплет. На него все кричат. Мы с Чарли его боимся. Чарли не хочет к Людовику. Он хочет убежать из дома. Пожалуйста, возьмите Чарли к себе в семью. Я все-все сделаю, только не бросайте его, – казалось, что вся храбрость рыжего первокурсника утекла с этими последними словами, но не успела Септима подобрать слова для ответа, как Билли, съехав по креслу, опустился перед ней на колени.       Внутренне костеря себя за несвойственную некроманту мягкотелость, но и понимая, что для маленьких темных магов в семье, пропагандирующей Свет и при этом не гнушающейся темными ритуалами, жизни не будет, Вектор прикидывала возможности изъятия не одного, а минимум двоих малолетних мажат от их законных опекунов.       – Я постараюсь помочь вам с братом, но на первой неделе каникул ты должен притвориться хорошим светлым магом, пообещай мне, а я дам тебе блокнот для связи со мной, – решилась Вектор. ***       В первых числах июля 1983 года газеты маг.Британии пестрели кричащими заголовками о нападении оборотней на дом многодетной семьи Уизли в Девоншире и пропаже трех сыновей семейства. Скандальные журналисты, первыми прибывшие на место нападения, наперебой вещали, что следы были только одного оборотня и, судя по ним, дети ушли в лес добровольно. Никаких разрушений, о которых в Аврорате кричала матриарх семейства, видно не было, а судя по времени подачи заявления, саму пропажу детей родители заметили ближе к обеду, тогда как следы указывают, что дети ушли из дома не позднее полуночи предыдущего дня. Детей искали. На протяжении следующих трех месяцев ориентировки были даны не только в магических, но и в магловских газетах. Но все было тщетно. Трое мальчиков бесследно растворились в куцых лесах южной Англии.       А семья Вектор в довесок к потенциальному боевику-демонологу и спириту Уильяму получила химеролога-некроманта Чарльза десяти лет от роду и восьмилетнего Феба Гидеона Пруэтта, искренне считающего себя Уизли. Мало того что у мальчика был редкий и уже активный дар эмпата, направленный на ядовитые растения и животных, относящихся к темным тварям, а также явная склонность к некромантии и ментальной магии, так он являлся сыном погибшего в 1981 году Фабиана Пруэтта и неизвестной чистокровной ведьмы, определить которую, не имея в доступе биоматериала ее близких родственников, не представлялось возможным. Так что все три мальчика были приняты в род Вектор с отречением двоих старших от рода Уизли. И учеба началась.       Ловер, попытавшийся взять под покровительство юное рыжее пополнение, был немедленно отправлен к дедушке Апу, а мальчишками-бывшими Уизли, стараясь давать им видеться почаще, занялись профильные специалисты. Билли гоняла лично Септима, не забывая проведывать мнительного Ловера, компания которого с Локхартом представляла собой взрывоопасную смесь. Аполлон был счастлив. Столь различные и сильные духом мальчики (ага, бараны упертые, да еще и с отклонениями в психике), регулярно громящие дом деда, не могли не заинтересовать Сиф. Нарисовавшись в его доме в середине июля, полуведьма-полудух, ко всеобщему удивлению, просидела на месте больше месяца, и лишь отбытие Тома Ловера с Септимой в школу послужило сигналом и к «истаиванию» на нашем плане бытия стихии по имени Сиф. Как сообщал дед Ап, аж пустив петуха от счастья, Гилдерой был безутешен. В Сиф юноша нашел идеал учителя и дамы сердца в одном лице. Только Сиф, со слов Локхарта, могла вдохновить юного мага на свершения уровня Мерлина. Аполлон явно готовил новый мозголомный трактат, а Гилдерой щедро снабжал его материалом. ***       1983-1984 учебный год начался и окончился довольно спокойно, за исключением очередного витка нагнетания антагонистических настроений и откровенной травли отдельных личностей, к которым, к удивлению профессора Вектор, стал относиться и юный профессор зельеварения Северус Снейп; с этого года он стал деканом Слизерина (что было немыслимо для педагога с почти отсутствующим стажем), сменив на этом посту Горация Слагхорна, ушедшего в отставку. Недавний студент Северус негласно, со слов директора, считался личным учеником Дамблдора (вот фиг знает какие у них взаимоотношения, но уж мастером-зельеваром Снейп точно стал без участия Альбуса, но и хрен с ними, мараться о «лидера Света» желания ни у кого из профессоров не было); после «пинка учителя» он вполне сносно возглавил не самый простой факультет и худо-бедно влился наконец-то в коллектив учителей Хогвартса.       А Том Ловер радовал Септиму трудолюбием (... упертостью и твердолобостью). ***       После продуктивного лета 1984 года в Греции, где на текущий момент кроме молодого пополнения семьи оставались не только удачно пристроенные практиканты Блэк и Крауч, но и абсолютно дурной студент выпускного курса Локхарт, стремящийся вырваться из закрытого индивидуального обучения на простор экстерната, Септиме хотелось тишины и покоя. Но беспокойный златокудрый менталист и спирит ухитрялся даже на расстоянии не оставлять своего первого учителя без своего повышенного внимания, забрасывая ее вопросами и идеями через все доступные виды коммуникации. После оглушительного успеха новой книги Аполлона Вектора «Влияние взаимопроникновения тонких планов и физического окружения на способности и их характер у спиритуалистов» Локхарт решил, что для большего возвеличивания своей музы необходимо не только совершать в ее честь подвиги, но и представить их достойное описание, дабы как можно больше магов прониклись благоговением к прекраснейшей Сиф, во имя которой все эти подвиги и совершаются. Доверить столь ответственное дело кому-либо кроме Апа, но это явно не его тематика, Гилдерой не мог, поэтому к своим занятиям он добавил искусство риторики и наработку литературного стиля, который и оттачивал, отсылая бесконечные послания всем, кто не успевал увернуться. ***       Первого сентября опустившаяся на скамью к столу Хаффлпаффа первокурсница, последняя из распределенных к барсукам, привлекла всеобщее внимание волосами, переливающимися разными цветами, как калейдоскоп. Рассмотреть ауру этого светофора не представлялось возможным, но первое, что зацепило Вектор, – это то, что у девочки была странная фамилия Тонкс. Это однозначно не могло быть фамилией Нимфадоры, скорее говорящая кличка, так как девочка с как минимум одним родовым даром, ярко выраженным в одиннадцать лет, даже полукровкой быть не могла, только чистокровной, да еще и из семьи, где на протяжении не менее двадцати поколений занимались выверенной селекцией.       Чтобы все-таки прочесть ауру девочки, на первом занятии арифмантикой Вектор выдала детям не общий, а ступенчатый тест. Пока юная хаффлпаффка спокойно решала легкие задачи, Септима сканировала девочку. Что ж, то, что девочка чистокровная, и раньше не вызывало сомнений. Мятежная дочь рода Блэк Андромеда, мать Нимфадоры, вышедшая замуж за маглорожденного Тонкса, надула всех, включая мужа. То, что мать из Блэков, определялось однозначно, вот только ритуалы, проводимые над девочкой чуть ли не с момента зачатия еще в утробе матери, не имели ничего общего с ритуалами семейства Блэк, достаточно знакомыми Септиме по Сириусу, Регулусу и Нарциссе. Более того, без длительного детального исследования Вектор не могла определить направленность ритуалов, это однозначно было не связывание и не подавление, действие имело более сложную геометрию. Из даров, кроме метаморфизма, а это однозначно указывает на дар мага крови, проглядывали намеки на дары ритуалиста и малефика; на них, похоже, и приходилось основное воздействие проводимых с девочкой ритуалов, что было странно, так как воздействовать на магов крови ритуалами было бесполезно, с малым совершеннолетием в четырнадцать лет такие маги сбрасывали любые наведенные путы, еще и в ответ могли шарахнуть сырой магией по связи.       Прикармливая потихоньку любознательную малышку методичками и книгами семейства Вектор, Септима аккуратно исследовала и расплетала наверченные на ребенка обряды и обязательства. Да, то, что казалось хитровывернутыми ритуалами, при детальном рассмотрении оказалось сетью, сплетенной из «добровольных» обязательств девочки, данных под действием древних обрядов. Определить все обряды, особенно примененные в период беременности, не получалось, но просматривалось, что часть из них имеет отношение к укрощению полукровок-демонов. Септиме очень нужны были советы дядюшки Гектора и Сиф, и как бы не самого Главы рода. А пока мастер-некромант начала планомерно, слой за слоем, снимать слепок с ауры маленького метаморфа и накрученных на нее потоков. ***       Два года ушли на создание достоверной химеры – копии девочки. Подвижки случились летом 1985 года, когда Септиме все-таки удалось встретиться с Сиф, показав ей воспоминания и созданные проекции Нимфадоры. Именно Сиф увидела на модели отсутствие части узлов, необходимых для подобного вида энергетики, но скрытых самыми ранними ритуалами. В следующем учебном году, развив в себе интуитивное магическое зрение для отпечатков воздействия тонких планов, Септима, чуть не ослепнув и не померев от хронических мигреней, все-таки составила более полную модель как базу для создания химеры-копии, завязанной на накопитель рода Вектор, подзаряжающий копию и транслирующий все изменения, происходящие с ней. И, как оказалось, очень вовремя. ***       Подмену Нимфадоры провели в середине июля, а уже в конце месяца от копии поступил сигнал о новом обряде.       Плотность линий «добровольных» клятв на проекции химеры привела в ярость всех участников авантюры с подменой ребенка.       – Если бы девочка была чуть слабее, то эти манипуляции превратили бы ее в зомби, - в сердцах воскликнул Аполлон, который до этого был настроен весьма негативно к эксперименту родственников, так как был поклонником естественного течения истории и предпочитал иметь дело с готовым результатом чьих-то действий, воспринимая их как вызов своему гению.       – Или мне кажется, или действительно каждый последующий обряд становится все менее искусным и более кондовым. Как будто тот, кто их проводит, не видя результата плетений, начинает бить молотком по основным нервным узлам, - почесал подбородок дядюшка Гектор.       – Думаю, что ранее скрытое осталось невидимым преемникам, - задумчиво прошелестела Сиф.       – То есть ты хочешь сказать, что кто-то начал эксперимент с ребенком-метаморфом еще в утробе, но с какого-то момента его продолжил другой? – спросил Глава рода.       – Да, – ответила Сиф, – в девочке кровь верного слуги Предвечной. Даже капля этой крови дает защиту от смертных. Только кровные родственники могут не бояться последствий при введении изменений в дары Предвечной, если действуют во благо и с ее благословения. А они, как ты говоришь, дедушка, – обратилась к Апу Сиф, – пошли в разнос. Если оба ее родителя живы, я буду очень удивлена. – Сиф вновь уплыла мыслями в тонкие планы, но хотя бы физически осталась на месте.       – Получается, что мы, подменив девчонку, спасли этого горе-ритуалиста от как минимум сумасшествия, а то и смерти, - огласил свое видение ситуации Гектор.       – Не факт, ты же знаешь, что откат можно перенаправить. А этот горе-ритуалист, каким бы дилетантом ни был, должен осознавать опасность работы с таким материалом, как маг крови, – подала свой голос молчавшая до этого Гера.       Именно Гера стала куратором и учителем юной Нимфадоры в клане Вектор. После длительного и перемежающегося очистительными обрядами объяснения девочка дала все полагающиеся клятвы ученика. И с тех пор хвостиком ходила за величественной, как древняя статуя, наставницей, куда бы та ни шла. ***       В последних числах августа 1986 года состоялся семейный совет, на котором в присутствии и с полного одобрения Нимфадоры было принято решение совершить обратную подмену и продолжить обучение студентки Тонкс на третьем курсе Хогвартса. Решающими доводами для Септимы стали опасения, что после тройного исчезновения Уизли новое похищение может привлечь внимание и стать причиной более тщательного расследования, а для самой Нимфадоры стало принципиальным узнать, кто из родственников и зачем начал далеко не безобидную серию опытов над своим потомком.       В целом 1986-1987 учебный год был эмоционально насыщенным – тот же Ловер в свой последний год в Хогвартсе рядом с любимым учителем метался, выбирая дальнейшие направления развития, и злился, что теперь будет видеть Септиму только на каникулах, а Нимфадора то хвостом ходила за Вектор, то забивалась в труднодоступные места замка и сутками переписывалась с Герой. В общем два самых социально неадаптированных ученика на фоне гормональных пиков, выдавали максимум неадеквата в поведении. Однако в остальном этот год принес Септиме как учителю уверенность и удовлетворение от хорошо сделанной работы. Благодаря навыкам интуитивного зрения Сиф создание артефактов, как для Ловера, так и для Нимфадоры, уже не представляло собой такую трудную задачу, как раньше. Оба ученика впитывали знания как губки и радовали осознанным пониманием. Даже Том, впавший было в эйфорию от резко возросшего дара прорицания, справился сам, с минимальной внешней помощью. После рождественских каникул Ловер заявил, что следующий год он проведет в горах в обители оракулов, но не как ученик, а как послушник – временный слушатель. Были у оракулов и пифий и такие курсы, нацеленные не на раскрытие, а на стабилизацию дара путем усмирения разума и развития объемной геометрии вероятностей. Второй и третий триместры парень усиленно изучал многомерные пространства, астрологию и магловскую высшую математику. Нимфадора параллельно с нумерологией изучала с Септимой магловские химию, анатомию и медицину и магическую колдомедицину. ***       Лето 1987 года для семьи Вектор было богатым на события. В первых числах июля Барти Крауч защитился на звание подмастерья как в менталистике, так и в некромантии, сразу получив предложение преподавать в министерской школе в Афинах основы теории некромантии на условиях трехлетнего контракта, что для двадцатипятилетнего иностранца было наивысшим признанием заслуг. Не успели отгреметь радушные греческие торжества по поводу Барти, как Регулус озадачил семью своей новостью. Тихушник Рег уже почти три года был помолвлен с юным талантливым нумерологом, но при этом не слишком сильной ведьмой из младшей ветви раскидистого рода Вектор, Офелией Лива. Задержка со свадьбой была обоснована смертью в Англии матери Рега Вальбурги, но видя, что вся семья собралась на праздник Барти, Регулус не выдержал и потребовал немедленной свадьбы, тем более, что срок траура уже истек. Праздновали со всем греческим размахом целую неделю, дружками жениха были Барти Крауч, Билли Вектор (бывший Уизли) и Феб Пруэтт, посаженной матерью Регулус выбрал Септиму. От решения немедленно ехать в Англию и принимать главенство над родом Регулуса отговорил Ловер, который хоть и не был признанным пророком, но пользовался в семье заслуженным доверием, к его мнению, принимая важные решения, прислушивались. К слову, после свадьбы Блэка Том задержался на острове, заявив, что ни за что не пропустит триумфа «золоченого павлина».       И действительно, всего через две недели все жители поместья проснулись от звуков разносящихся повсюду гимнов, прославляющих Гилдероя и его музу Сиф, а все стены общих комнат оказались украшены постерами книги Гилдероя Локхарта «Духи на дорогах», вышедшей одновременно на трех языках, включая английский. То, что печатать в маг.Британии свою первую книгу Локхарту пришлось за свой счет, нисколько не уменьшило его триумфа, ведь в Германии и Австрии, где и происходили события книги, а также в Греции, где автор был известен как начинающий и перспективный, хоть и излишне эпатажный спирит и колдомедик-менталист, книгу раскупили моментально. Гилдерой сиял как солнце: вытребовав в качестве подарка для личного потребления семейные рецепты изготовления зубного порошка «Улыбка Кербера» и бальзама для волос «Афродита», юный ментал сшибал всех встречных концентрированными волнами счастья и любви. Народ ходил по острову пьяный без вина, а праздничные кушанья были по большей части пересолены, но это не уменьшало всеобщей радости, ведь Локхарта, несмотря на все его закидоны, любили все женщины старше двенадцати. Перед своим отъездом к оракулам Ловер отловил Локхарта и строго и серьезно, глядя ему в глаза, сказал: – Гилдерой, пиши, ты талант, только, умоляю, во имя семьи и твоей бесподобной Сиф, не ври, пиши только правду. – Это звучало, как предсказание, и Гилдерой, согнав со своего сознания флер эйфории, серьезно кивнул, но для себя оставил лазейку, что можно в предисловии и послесловии указать, что ему это «привиделось», «поведал призрак прадедушки», или сослаться на другой столь же достоверный источник. В конце концов, не может же он не опубликовать хотя бы как сборник анекдотов те байки про вампиров, йети и троллей, что насочинял в своих по большей части довольно скучных и однообразных путешествиях по Германии и Австрии.       Праздник Гилдероя длился почти месяц, во время которого юный спирит, общаясь с новой родней, убедился, что как колдомедик он не выдержит постоянной практики и ограничений, накладываемых клятвами. Самым приемлемым для него вариантом было и дальше путешествовать по западной Европе, где в целом с опаской относились к адептам темных искусств, но услышав, что он британец, обучавшийся в Греции после пяти лет Хогвартса, нанимали его с удовольствием, даже не прося рекомендаций. А уж работы там хватало, главное, на чем настаивали Септима и Аполлон, – это чтобы он трезво соотносил свои силы и размер проблемы, а в случае аврала вызывал по срочному амулету Гектора. В маг.Британию, по совету того же Ловера, Локхарт пока не собирался заявляться лично. ***       Четвертый и пятый курс Нимфадоры были отмечены интенсивным изучением магловских наук. Та же биохимия, необходимая ей для развития метаморфизма и магии крови, требовала максимальной концентрации. Большим подспорьем было то, что ее отцом считался маглорожденный Тед Тонкс; он мог как прислать нужную книгу, так и проконсультировать письмом. В основном важны были не его помощь, а прикрытие ею, когда во время занятий с другими профессорами всплывали специфические знания девочки. Септима пристроила к своим апартаментам дополнительную химико-анатомическую лабораторию, защищенную от всех видов наблюдения, где юная метаморф могла проводить свои опыты в химии, биологии, а позже и в химерологии.       Немного напрягало отсутствие активности по проведению обрядов над регулярно обновляемой и отправляемой дважды в год на каникулы «домой» химерой-копией Нимфадоры, пока Гера не провела параллель с малым совершеннолетием. Вспомнив старые байки о необученных магах крови, особенно девочках, старшие маги пришли к заключению, что Блэки просто испугались ответки на свои действия от искореженной их стараниями девушки-метаморфа, потенциального мага крови, и теперь ожидают ее хода. А не дождавшись, скорее всего, начнут действовать опосредованно.       Первая активность пришлась на весенний триместр пятого курса Нимфадоры, когда на разговор о профориентации ее вызвала не декан Спраут, а директор Дамблдор со своим заместителем. Целый час директор пытался убедить юную хаффлпаффку в необходимости вступить в ряды Аврората, дабы искоренять Зло, используя ее уникальные способности метаморфа (из которых, к слову, за последние три года Нимфадора демонстрировала только смену колера волос). МакГонагалл добавляла красок в нарисованную Альбусом картину. Нимфадора кивала, демонстрировала дебильный взгляд, а вечером через сквозной артефакт отправила воспоминание Гере Вектор как своему учителю.       На шестом курсе «обоюдным» желанием матери и дочери Тонкс Нимфадора была лишена занятий на продвинутых курсах рун и нумерологии, взамен которых в расписании встали дополнительные часы ЗоТИ и УЗМС. ***       Еще не успев отбыть на каникулы после своего пятого курса, Нимфадора была нагружена тройным объемом занятий по оклюменции от Септимы, напрочь отшибающим желание бунтовать.       В конце июня в резиденции Вектор состоялся очередной совет с участием Нимфадоры.       За предыдущие годы так и не была найдена причина странного поведения старших представителей семьи Блэк по отношению к юным магам своего рода, а детей Блэк на время каникул эвакуировали в поместье Вектор либо совсем, как Регулуса, либо с подменой, как Нимфадору; это оказалось безусловно правильным ввиду последовавших после эвакуации событий. Толчком к возобновлению расследования послужило желание Дамблдора видеть Нимфадору в рядах Аврората. После выкладок аналитиков семьи Вектор и однозначной фразы Ловера: – Не будешь тупить, а будешь внимательна, то узнаешь, – Нимфадора рвалась в маг.Британию. Напоследок же Том пожелал ей поставить щиты на мысли, что вызвало у юного метаморфа неподдельный энтузиазм в изучении оклюменции.       Шестой и седьмой курсы Нимфадоры были довольно нервными. На занятия к Септиме нужно было пробираться как на боевые выходы – под чарами невидимости и с хроноворотом в обнимку. Аластор Муди, специально приглашенный Альбусом для дополнительных занятий с Нимфадорой боевой магией, поминутно контролировал расписание и внеучебные занятия девушки под предлогом выстраивания грамотного режима учебы и физических нагрузок. Приятельские отношения с соучениками, и до этого довольно скудные, полностью сошли на нет под пристальным вниманием калечного аврора. Нимфадора брала немыслимые еще пару лет назад высоты в искусстве оклюменции и актерском мастерстве, но так и не получила ответ, зачем и кому в Аврорате нужен неуклюжий необученный метаморф. ***       На лето после седьмого курса пришлось остаться в маг.Британии. По протекции Муди Нимфадору почти без экзаменов приняли в школу авроров. Как девушке, жить ей разрешили дома, но на руку ей был закреплен неснимаемый браслет, якобы для ее же безопасности. Кроме заявленной функции экстренного портала в Мунго при существенной угрозе здоровью, артефакт, как выяснила Септима, обладал еще и функцией «маячка», постоянно отслеживая не только местонахождение стажера Тонкс, но и все кастуемые ее официальной палочкой заклинания. Браслет содержал также принудительный портал в три неизвестных места, активирующийся дистанционно с другого артефакта, и две капсулы с сильным сонным зельем, сигнал на впрыскивание которого тоже подавался извне. Первым делом Вектор заменила сонное зелье физраствором. Далее она подвесила к прочим скрытым артефактам девушки отмычку от браслета, сделанную буквально за десять минут из подручных материалов. Чуть больше времени понадобилось на сооружение обманки, артефакта, который на час изменит локализацию браслета на то место, где будет находиться сам. Сложнее всего было организовать еженедельный медосмотр будущего аврора, проведение которого было признано более чем оправданным в силу того, что за неполную экзаменационно-ознакомительную неделю в Аврорате Нимфадора засекала воздействие на себя, дважды зельями и трижды артефактами управляющего действия. Все воздействия были пока слабыми и явно пробными; Нимфадора демонстрировала средние показатели сопротивляемости, но нельзя было исключать возможность сильного воздействия с пробоем ментальных щитов или накопительный эффект поликомпонентных зелий, на которые не было рассчитано имеющееся всегда при себе противоядие.       Септима организовала недалеко от Хогсмита ненаходимый схрон для встреч с ученицей. Нимфадора же налегла на менталистику, надеясь развить свой уровень легилимента до невербального считывания поверхностных мыслей окружающих – слишком уж много вокруг девушки образовалось «доброхотов», заинтересованных в ней без видимой причины.