Прошло два месяца со смерти Гермионы Грейнджер. Волшебный мир уже успел вернуться к нормальной жизни, вовсю отмечая победу над Темным Лордом. Они вели себя так, будто в их жизни кто-то подлил «Феликс Фелицис». Счастливые возлюбленные заключали браки, играли свадьбы, а кто-то уже собирал детей в Хогвартс. Подумать только, он уже закончил школу. Казалось, что только вчера он с родителями поехал в Косой переулок покупать все нужное к школе, где он и встретил ее. Она так и не закончила Хогвартс, не успела получить диплом о выпуске, погулять на выпускном, как и мечтала. А ведь это был ее вечер. Никто не хотел этого так, как хотела она. Ее мечтой было закончить Хогвартс и отправиться с ним в Париж. Гермиону очень привлекали узкие, уютные улочки этого города. Они должны были лететь вдвоем. Да-да, именно лететь. Это была самая главная часть этой поездки. Ей очень хотелось увидеть эмоции Малфоя, когда он впервые заглянет в иллюминатор. Эта поездка могла бы быть последней главой их истории.
Год назад, решившись, Драко забронировал два билета на самолет на завтрашнее число. Как же он намучался с покупкой этих самых билетов. Благо мисс Забини предпочитала передвижение самолетом, когда навещала своего возлюбленного в Италии, поэтому он решил заказать билеты с помощью Блейза, который с радостью помог другу, так и не узнав, кому принадлежит второй билет. Он спрятал их в коробку за шкафом, чтобы никто не добрался до них. Думал, что подарит ей их после выпускного. Сейчас же он просто сидел над коробкой, рассматривая ее наполнение с абсолютным безразличием. Он всегда так делал, замыкаясь, уходя в себя и не обращая внимания на окружающий мир. Ему так легче переживать свою боль.
Ее нет уже второй месяц, а у блондина такое чувство, словно он только вчера бился над ее телом, умоляя ее не умирать, не покидать его. Поэтому теперь каждый новый день начинался с маски безразличия. Он устал. Слизеринец уже выплакал все имеющиеся слезы, разбил все вазы в доме, наорал на каждого эльфа в этом гребаном особняке. Легче не стало. Говорят, время лечит. Набить бы морду тому идиоту, который когда-то придумал эту фразу. Время не лечит, и, как показал опыт, медицина тоже.
Перебирая коробку с секретной для него мелочевкой, он наткнулся на деревянный предмет продолговатой формы. Это была она, палочка Гермионы Грейнджер. Он потянулся к ней, попутно смахивая пыль. Такая же, как семь лет назад. Теперь она и вправду его.
Прошло два месяца с ее похорон. Каждый день она приходит к нему во сне — сначала маленькая, красивая, живая, но через пару минут кадр сменяется лежащей без сознания девушкой. Ее прикрытые, теперь уже не любопытные глаза. И только улыбка на лице, брошенная ему напоследок. Драко уже не помнит, когда он в последний раз нормально спал.
Зевнув, он еще раз кинул взгляд на свой тайник. Обычно он прятал там какие-то магловские вещи от родителей и эльфов. Два месяца назад, по возвращении домой, он впервые за долгое время потянулся к коробке, чтобы положить туда палочку. Ему тогда было сложно на нее смотреть. Слишком больно. В самом низу он нашел два каких-то странных листа. Он не сразу вспомнил, что это. Лишь когда прочитал содержимое, он понял: это были билеты на самолет.
На Гермиону Джин Грейнджер и Драко Люциуса Малфоя. Внутри все начало закипать. Почему этот мир несправедлив только к нему?! Они сейчас должны были собирать свои вещи и готовиться к поездке. Должны были прожить свое чертово долго и счастливо.
Почему все так и за что все это? Они столько всего пережили и оказались недостойными быть счастливыми.
Он был в шаге от того, чтобы разорвать ее билет, но вспомнил, чему его научила Гермиона. Малфой взял ее билет и смял его несколько раз, получив бумажный самолетик. Иронично.
Он грубо взметнул его в сторону в надежде, что тот полетит, но самодельный самолет лишь пролетел пару сантиметров и упал. Не выдержав, Драко рассмеялся. Этот кусок бумаги олицетворял его жизнь. Интересно, если бы рядом была бы Грейнджер, он бы полетел? Конечно. В руках этой девочки все оживало: она умела подбодрить и вдохновить человека на долгий полет. Это только у него, у Драко Малфоя, в руках все либо разваливалось, либо умирало.
Он подошел и поднял смятый лист с пола, всматриваясь на надпись на бортике крыла. Это был ее билет. Может, стоит вернуть ей его?
***
Он навещал ее каждое воскресенье. Никто так часто не приходил к могиле девушки, как ее возлюбленный. Он может подолгу сидеть у ее памятника, рассказывая ей какие-то истории и принося цветы. Обычно рассказ он начинал с извинений: он все еще винил себя в ее смерти, а уходил лишь к вечеру, каждый раз обещая ей, что справится.
Это воскресенье не было исключением. Подойдя ближе, он заметил камень с ее именем. Одинокий памятник, не отличающийся ничем от остальных на кладбище. Это то его и раздражало: Гермиона Грейнджер точно была не такой, как все. Она никогда не сливалась с толпой.
— Прости меня. Я люблю тебя, — в который раз повторил парень, глядя на могилу погибшей девушки.
Он молча смотрел на ее надгробный камень в надежде, что тот с ним заговорит. Блондин держал в руках смятый в несколько раз билет на магловский транспорт. Пустота в его взгляде омрачала ситуацию до невозможности.
— Твой самолетик, Грейнджер, — и маленький бумажный самолет оказался у ее надгробия.
— Я помню, как ты мечтала, чтобы мы вместе полетали на нем, — из серых глаз покаталась скромная, одинокая слеза, но он мог позволить себе плакать при ней: она поняла бы его. — Я... я обещал тебе, что справлюсь, что буду жить дальше, но я не могу, я не справляюсь. Ты была права: я слабый и я трус, и… Мне не хватает тебя, Гермиона, — на выдохе произнес Малфой.
Он уже хотел было уйти, но внезапный ветер сдул самолетик с имени величайшей волшебницы своего времени далеко в небо. Драко хотел поймать его, но не успел.
Шустрый и быстрый воздушный корабль мчал к небесам с большой скоростью, извиваясь по дороге. Казалось, еще чуть-чуть — и он долетит до самого солнца. Такое чувство, будто это сама Гермиона Грейнджер парила по небесам так уверенно, словно родилась тут. Намекая ему, что все возможно, что она летит, не замечая преград, значит, и он сможет, ведь она в него верит. Всегда верила. А это значит, что он не имеет права подводить ее.
Кто знает, может это не последняя глава этой сказки? Может, ее конец все-таки счастливый?
Конец.
