Бумажный самолётик

Суббота, 9 мая, 1998. В этот день половина магического мира собралась, чтобы проститься с героически погибшей гриффиндоркой. Были преподаватели, студенты, сотрудники Министерства, даже некоторые слизеринцы и те присутствовали. И, конечно, репортеры с журналистами, от которых целый день отмахивались Поттер с Уизли. Малфой стоял спереди, стараясь смешаться с толпой. Весь день он чувствовал на себе заинтересованные взгляды: все помнили, как он подбежал к ней. Поэтому всех и каждого интересовали их отношения. Но Драко был настолько разбит, что даже не рявкнул на кого-то из них. Пока не появился раздраженный Рон и не наорал на одного из репортеров, дабы тот отстал от Малфоя. Плакали все, и даже сильная профессор МакГонагалл всплакнула. Но Драко держался, он гордо выдержал несколько часов этого ужаса. Слезы, речи, куча тупых вопросов. Ее бездыханное тело. Он хотел подойти, прикоснуться к ней в последний раз, но так и не решился. Спустя полтора часа, когда весь этот кошмар закончился, он присел на скамейке рядом с ее могилой, молча глядя на деревья и на поляну около них. Как же он любил эти уютные полянки! Они всегда ассоциировались у него только с Грейнджер. Воскресенье, 15 апреля, 1998. В Школе Чародейства и Волшебства «Хогвартс» наступили пасхальные каникулы. Десятого числа большая часть студентов разъехалась по домам, чтобы отметить Пасху с близкими и родственниками. Двое подростков разместились на полянке в Запретном лесу. Маленькая салфетка, трансфигурированная в подстилку, умещала на себе двух студентов и стащенные Малфоем яблоки из кухни Хогвартса. По классике рядом с ней лежала коробка сладостей от миссис Малфой. Эта сцена напоминала ему их с матерью пикники в саду Мэнора, что делало этот момент еще волшебнее. Он даже не обращал внимания на насекомых, летающих над ними. Почти не обращал. — Драко! — в который раз психанула гриффиндорка, которой порядком надоели его постоянные вскакивания от якобы кусающих Малфоя комаров. — Конечно, тебя же они не трогают, — взвыл слизеринец. Сейчас он напоминал ей маленькую избалованную девчонку. — Естественно, они же предпочитают чистокровных придурков. Голубая кровь, как-никак, — фыркнула Гермиона. На что Малфой лишь посмеялся. — Завидуешь, Грейнджер? — ухмыльнулся тот. Гермиона лишь закатила глаза, доставая деревянный альбом, подаренный Малфоем на Рождество. Но так и не открыла его. Уткнувшись взглядом в траву. — Драко, — позвала она парня. Он лишь тихо промычал, якобы в ожидании вопроса. — Что будет с нами? Она заметила, как он напрягся, словно под прицелом палочки с убивающим заклинанием. Он прекрасно понял, о чем она спросила. Однако не нашел подходящих слов, чтобы ответить ей. Наконец, решившись, она продолжила: — Зачем все это, если мы прекрасно понимаем, что будем сражаться на двух разных сторонах. Возможно, даже друг против друга. — С чего ты взяла? Может, я хочу сражаться за Хогвартс? — Не смеши, Малфой. Мы оба отлично знаем, что ты не пойдешь против родителей. — Ты думаешь, я не хочу сражаться за другую сторону? — не выдержал парень. — Я, по-твоему, настолько дерьмовый? Слабак, трус? Ты видишь во мне только злодея, да, Грейнджер? — Я… — хотела было ответить Гермиона, но тут же была перебита. — Ты хоть знаешь, насколько это сложно, а? Выбирать светлую сторону, зная, что это может стоить жизни твоим родителям. Думаешь, я хочу быть Пожирателем? Мечтаю убивать своих одноклассников и учителей, которые научили меня держать палочку в руках? — громко кричал Драко, и в один момент ей показалось, что блондина слышно было на другой стороне Лондона. — Прости, — выдохнула Гермиона. Она правда не хотела затрагивать эту тему, это получилось случайно. — Слушай, — наконец успокоившись, сказал Драко. — Я просто хочу запомнить и прочувствовать все моменты с тобой. Кто знает, может, мы оба умрем на войне, защищая свои семьи? Девушка просто поднялась с локтей, попутно обнимая блондина. Ему тоже сейчас было нелегко. У них у всех сейчас был сложный период. — Мы что-то придумаем, я обещаю, — пробормотала Гермиона, уткнувшись носом в шею Малфоя. Он лишь молча прижал ее к себе, зарываясь носом в ее кудри. Ему нравился запах вишневого шампуня, которым она пользовалась. — Грейнджер, это что? — усмехнулся он. Оторвавшись от него, Гермиона повернулась, чтобы посмотреть, куда направлен взгляд Малфоя, дабы понять, о чем конкретно он спрашивал. Но не успела она и повернуться, как слизеринец выхватил что-то из ее сумки. — Самолнтик? Тебе что, тринадцать? Погоди, да это же тест по Прорицанию. «Золотая» девочка и всратая отличница теперь мнет тесты в оригами? — кичился над девушкой Драко. Он поднялся на ноги, чтобы гриффиндорка не смогла до него дотянуться и не выхватила предмет насмешки из его рук. И начал махать им, насмехаясь над однокурсницей. — Конечно, не все же письма твоего папаши мять, — девушку уже начала раздражать ситуация. Она приподнялась, дабы забрать этот злосчастный тест из рук аристократа, но тот лишь посмеялся над ее попытками дотянуться до него. — Ты сам ведешь себя как первокурсник. Отдай мой самолетик… ой, в смысле тест. — Что такое, Грейнджер? Чудачка Трелони нагадала тебе вечные уроки зельеварения со Снейпом? — он ухмыльнулся, ведь прекрасно знал, какие были отношения у гриффиндоки с деканом зеленого факультета. Если коротко, то хреновые. — Нет, нагадала безмозглого парня, который будет меня доставать, — прошипела Гермиона. — Ну же, Герми, Уизел хоть и идиот, но не настолько же, —продолжил парень, вспомнив одного из ее лучших друзей. — Чур, я первым запущу его в небо! — и убежал от нее парень, попутно задевая траву с цветами, растущими на поляне. — Эй, вообще-то это мой тест. Ты можешь сделать себе другой. — Может, я хочу именно твой? Они бегали по полю, словно дети по парку развлечений. Они и были детьми… детьми в телах взрослых. Сейчас у него не было переживаний по поводу семьи и того, что с ними может случиться. Ее мысли наконец-то не были забиты экзаменами и поиском крестражей. Они были поглощены друг другом, не замечая никого и ничего, кроме радостно летящего самолета и улыбок каждого из них. Он томно поддавался своим воспоминания, пока сзади не послышались чьи-то неаккуратные шаги. — Ты как? — послышался негромкий голос Мальчика-Который-Выжил. Он уселся рядом с ним по-дружески, закидывая руку ему на плечо. На что Малфой обязательно бы рассмеялся: действительно, как он может быть сейчас? На глазах уже блестели слезы. Как этот идиот вообще посмел задать ему такой вопрос. — Никогда не поверил бы, что вы вместе, — он произнес это в настоящем времени, за что Драко был ему благодарен. — Долгая история, Поттер, — ответил Драко, намекая, что подробности расскажет лишь Салазару Слизерину. — Она попросила передать тебе это, — он протянул ему руку, в которой находилась волшебная палочка самой умной волшебницы своего времени. Это была ее палочка. — Она сказала, что она теперь твоя, как это и должно было быть изначально. Он с удивлением посмотрел в глаза брюнета, после чего забрал палочку из его рук. — Знаешь, она так дорожила ею, —поддавался воспоминаниям Поттер. — Не разрешала никому прикасаться к ней. Однажды Рон решил пошутить, спрятав ее. Ну и ору тогда было! Гермиона даже наслала на него какое-то мелкое проклятие. Драко фыркнул, узнавая свою Грейнджер, параллельно прокручивая палочку в руках. Она выглядела такой же новой и аккуратной, какой он нашел ее в лавке Олливандера несколько лет назад. — Она всегда думала, что палочка — единственное волшебное, что в ней есть. Поэтому после каждой ссоры с кем-то из слизеринцев могла подолгу плакать, смотря на палочку. Он перевел взгляд на Малфоя в надежде увидеть хоть какую-то эмоцию на его лице. — Мы познакомились задолго до Хогвартса. Летом, перед первым курсом. Я сказал ей тогда: «Увидимся в Хогвартсе, Гермиона». Она думала, что мы станем друзьями, — Малфой горько вздохнул. — Я тоже так думал. Но жизнь и мои родители распорядились по-другому. После мы встретились в Большом Зале на одном из приемов пищи, и я тогда впервые назвал ее грязнокровкой. Она тогда обиделась, расплакалась и убежала из столовой. А я захотел извиниться перед ней, перед маглорожденной, представляешь? — в который раз усмехнулся Малфой. Они молча сидели пару минут, после чего гриффиндорец осмелился прервать тишину. — Ты ведь не один потерял ее, мы выросли с ней, — грустно произнес Гарри, вспоминая о том, как в первый раз познакомился с ней. — У меня не было никого, только она и Рон, — поняв его любопытный взгляд, когда он назвал имя Уизли, Гарри добавил: — Он сейчас с Джорджем и семьей, им он сейчас намного нужнее. У них сегодня еще похороны Фреда. — Мне жаль, — спокойно сказал Малфой полубезразличным тоном. Ему нравились близнецы Уизли с их проделками. Их приколы знатно поднимали настроение. — Спасибо. — Я пойду, мать попросила вернуться пораньше, — выдавил он и напоследок обратился к местному герою: — Поттер, спасибо, — все, что он смог выдавить из себя, однако и это означало многое: не каждый день же он благодарит представителей золотисто-красного факультета. Уже дома, когда его никто не видел, он разревелся как ребенок. Малфой бился в истерике добрых четыре часа, пока не отключился от переутомления.