Плечом к плечу

Не пройдя и половины квартала, Шутка вдруг вспомнила о каком-то важном звонке и, вытянув из кармана телефон, отбежала за угол. — И кофе возьму! — бросила она на бегу. — Тебе как обычно? Шота прислонился к стене в ожидании. Солнце пригревало уже почти по-летнему, а вот ветер дул всё ещё майский, порывистый и бодрящий. Наперебой гудели на дороге автомобили, возвещая о начале рабочего дня, на зебре перехода мелькали строгие костюмы служащих и капюшоны детских колясок. Утренний Кенобо шумел деловито и сосредоточенно, будто мотор гигантской живой машины. Шутка вернулась минут через пять, с двумя порциями кофе наперевес. Шота перехватил бумажный стаканчик, вгляделся в него — и со вздохом развернул к напарнице: — Это ещё что такое? На стаканчике красовалось выведенное красным маркером сердечко. Шутка невинно улыбнулась. — Двойной эспрессо, горячий, свежесваренный, всё как ты любишь! — как ни в чём не бывало ответила она. На её собственном стакане, чуть ниже горки сливок с разноцветными карамельными крошками, виднелось такое же алое сердце. Шутка подняла кофе, будто бокал в импровизированном тосте. — Итак, за наше первое свидание! — и, не давая возразить, поспешила добавить: — И за удачное расследование! Слушай внимательно, чего расскажу. Она махнула рукой, указывая направление, и повела напарника в сторону от проспекта. А когда толпа вокруг поредела, заговорила вполголоса: — Так вот. Кто мой источник… я тебе пока не скажу, но источник утверждает, что наши оружейные бароны нажили себе серьёзных врагов и подумывают съехать из города как можно скорее. А потому мне стоит поторопиться к ним в гости, если я хочу застать их дома. А что это может значить? Только то, что они точно где-то здесь, в нашем районе! — Темнит твой источник, — недоверчиво заметил Шота. — Знает явно больше, чем говорит, говорит при этом загадками, а можно ли ему вообще доверять — неясно. — Телефонный разговор, вот и осторожничает — ничуть не смутилась Шутка. — Доверять можно, будь спокоен! Если повезёт, сегодня встретимся вживую и расскажет больше. А до тех пор — у меня есть ещё одна зацепка! Вот подумай, как злодеи должны продавать ту снарягу, что сделана на заказ? — Через посредников. Большая часть чёрного рынка работает через посредников. — Доверить товар кому угодно можно только если продаёшь что попало. А если делаешь снаряжение лично для покупателя, то и отдавать его нужно лично, настраивать там, налаживать — вдруг не подойдёт? Свернули на неширокую светлую улицу и зашагали вдоль парка. Зашумела под ветром молодая зелень, ещё совсем свежая, незапылённая. В кронах деревьев звучал птичий пересвист, тюльпаны у дорожки роняли на землю тёмные увядшие лепестки. — Так вот, зацепка, — Шутка прицелилась и метнула стакан от кофе в ближайшую урну. — Йокона-сан, знаешь такого? Работает смотрителем в лесопарке за городом. У него ещё уши во-от такие огромные, из-за причуды. Все звуки слышит метров за триста! Сегодня утром он осматривал кормушки для животных и услышал, как на поляне общаются люди. Что-то насчёт «договориться и сделать мне ещё пару таких же, про запас» и «товар достойный, но цену сбавить не помешало бы». А когда он вышел на поляну, чтобы разобраться, что происходит, кто-то из говоривших оглушил его причудой, и все скрылись. Двадцать минут спустя он пришёл в себя и сам добрался до больницы, а по пути встретил меня и всё рассказал! Конец рассказа прозвучал почти восторженно, как будто встретить в один день и злодеев в лесу, и Шутку в больнице было несказанной удачей. Шота хмыкнул. — Допустим, преступление налицо. Но это ещё не доказывает, что на него напали именно те, кого мы ищем. — Ну брось, какой ещё товар можно сбывать тайком, в лесу, в шесть утра? Клюшки для гольфа? — Какой угодно, если это незаконно. Но нападение есть нападение, место преступления нужно осмотреть. — Вот, а я что говорю! — оживилась Шутка. — Предлагаю с него и начать! Дорога взяла вниз и обернулась бетонными ступенями лестницы. К запаху нагретой солнцем листвы всё сильней примешивался аромат моря — бодрящий, горьковато-солёный. Шота осмотрелся вокруг и вдруг спохватился: — Так, а куда мы идём? Нам нужно за город, три остановки на метро и пешком. Это в другую сторону. — Стёрка, ну ты даёшь! — хитро улыбнулась девушка и пустилась по ступеням вприпрыжку. — Тоже мне, романтическая прогулка — на метро! Нет уж, мы пойдём по набережной, напрямик! Ты завтракал? Возьмём тебе что-нибудь по дороге!

***

Океан шумел. Резкие вскрики чаек вторили шороху волн — ровному, размеренному, блики дробили бутылочно-зелёное стекло воды на тысячи осколков. Набережная почти пустовала, да и пляж тоже — до начала курортного сезона оставалось ещё больше месяца. Еды взяли в одиноком ларьке у самого спуска. Стёрка сдержанно негодовал по поводу решения идти пешком и впустую потраченного времени, Эми привычно пропускала возмущения мимо ушей. Сонный и голодный с утра, вот и ворчит. Но двойной эспрессо уже почти решил первую проблему, а пакет с мясными булочками вот-вот решит вторую, и вот тогда-то можно будет вернуться к теме романтических прогулок! Улыбаясь этой мысли, Эми дожевала свою порцию и указала на лесистый холм вдали. — Нам во-он туда, видишь? Тут идти-то всего ничего, километра три. Оглянуться не успеешь, как будем на месте! Он недовольно вздохнул, но возражать не стал — видимо, завтрак уже оказал своё благотворное действие. Солнце поднялось выше, начался отлив, и граница воды понемногу смещалась, выглаживала песок, укрывала его неровными пятнами водорослей. Казалось, вдоль кромки волн пролегла вторая набережная, с россыпью ракушек вместо аккуратной плитки. — Как думаешь, вода тёплая? — полюбопытствовала Эми. — Пошли, проверим. — Только не говори, что ты собралась купаться. — Что? Конечно нет! Просто пройдёмся по краю! — она присела, сбросила ботинки, перемахнула через парапет, отделявший набережную от пляжа, и с наслаждением зарылась босыми ногами в песок. — Давай вместе! Он покачал головой и зашагал вперёд. Эми ринулась к воде, зажмурилась в предвкушении, когда сухой песок под ногами сменился сырым, плотным, и с разбегу врезалась в прозрачную влагу. Холодная! Но уже не обжигает, не сводит ступни ледяной судорогой, как было в начале весны. Волны отступили, увлекая за собой песок и ракушки, щекоча пальцы потоком, накатили снова — и стало хорошо. Стёрка уходил, не дожидаясь её, и уже преодолел приличное расстояние. Эми выдохнула — и припустила вдогонку, прямо по воде, поднимая фонтаны брызг. — Стёрка, смотри! — похоже, он не расслышал, и Эми повысила голос: — Стёрка-а-а! Смотри, отсюда видно то место, где были злоде-и-и! А вот теперь расслышал. Остановился, постучал пальцем по лбу — мол, думай, что несёшь. А потом перебрался через парапет и направился к ней, тяжело загребая песок сапогами. — Давай, громче кричи про злодеев, — обречённо буркнул он, выбираясь на сырую поверхность и ускоряя шаг. — А то ещё в Токио не все расслышали, что мы идём на место преступления. — Отличный сарказм! — восхитилась Эми. — Видишь, поел — и так полегчало, что даже чувство юмора прорезалось! Во-он там на холме штука вроде домика, видишь? Нам туда. Некоторое время шли молча. Холм понемногу приближался, в воздухе уже чувствовался смолистый запах хвои. Солнце пригревало спину и плечи, а об щиколотки всё билась и билась приятная, освежающая прохлада волн. Опуститься бы прямо сейчас в прозрачно-зелёную воду и поплыть прочь, смывая жару и усталость! — Как закончим с этим делом, открою пляжный сезон! — пообещала Эми вслух самой себе. — Стёрка, а ты умеешь плавать? — Конечно. Есть кто-то, кто живёт в городе у моря и не умеет плавать? — А на пляж ходишь? — лукаво улыбнулась она. — Или не тратишь время на такие глупости? — Был в прошлом году. Ямада и Каяма вытащили, за компанию. Водные горки, песочные скульптуры и всё такое. — Да… ладно! — девушка запнулась от изумления. — Вот уж не подумала бы… И как тебе водные горки? — Никак, я к ним не пошёл. Шум, гам, толпа народу. Ямада один катался, Каяма скульптуры смотрела. — А ты? — Плавал. — Он неловко потёр затылок и добавил: — А потом на солнце обгорел. — Погоди-ка, — догадалась вдруг Эми. — Был после ночной смены и заснул на песке? Он нехотя кивнул. Эми расплылась в сочувственной улыбке. — Как же ты так, а? С твоей-то предусмотрительностью и не принял меры? — Каяма предлагала какой-то крем от загара. Я решил, что обойдусь. — Опрометчивое решение. И каково махать боевым шарфом с обгоревшими плечами? — Отвратительно. Эми рассмеялась и невольно скользнула взглядом по фигуре напарника. Тёмный мешковатый костюм на всё тело да массивная намотка шарфа. Сколько она знает Стёрку, он всегда только так и выглядел. Даже чтоб припомнить его в гражданском приходится поднапрячь память, а что уж говорить о… — Что? — Слушай, ты только не ворчи, просто… — она виновато развела руками. — Ну не могу я представить тебя в плавках на пляже. Никак. Он не ответил, только слегка пожал плечами и скривил уголки рта: не можешь, ну и что с того? — Но вообще, — задумчиво добавила Эми, понемногу воодушевляясь внезапной мыслью. — Вообще, наверное, тебе бы понравилось ночное купание, попробуй как-нибудь! Солнца нет, людей нет, вода теплейшая. И ещё, это же так романти… — Надевай ботинки, — прервал её Стёрка. — Скоро подъём. Точно, её обувь! Она же до сих пор валяется где-то там, в самом начале набережной! Эми порывисто обернулась, вглядываясь в пройденный путь. Это же надо было… — Чёрт! Погоди пару минут, я сейчас сбегаю… — Стой на месте, — в его голосе снова проступило угасшее было раздражение. — На, держи. Не веря своим глазам, она приняла из его рук ботинки — знакомые, удобные, со змейкой и высоким голенищем. — Я про них совсем забыла! Вот чёрт, спасибо, что ты их там не бросил! — Чтоб ты за ними возвращалась, и мы потеряли ещё полдня? Давай обувайся. Холм приблизился вплотную, сосны сбежали со склонов, захватив часть побережья. Почти от самой воды поднималась вверх деревянная лестница, скрипучая, но крепкая, снабжённая указателем «Эко-маршрут №2». — Вверх до конца, и мы на месте, — провозгласила Эми, вскакивая на ступеньки. — Пошли.

***

Путь наверх занял минут двадцать, а после подъёма пришлось ещё и поплутать по тенистым тропкам в поисках нужного места. То тут, то там в просветах меж ветвей мерещилось пустое пространство, но лишь с третьей попытки герои наконец-то вышли на поляну в стороне от туристических маршрутов. За красноватыми стволами сосен и белыми соцветиями диких яблонь виднелись облака, небо и склон холма. Но все красоты весеннего леса померкли, стоило повнимательней вглядеться в открывшуюся картину. Взрытая ударами земля и полосы жухлой обесцвеченной травы. Опалённые ветви деревьев и пробитые насквозь стволы, а пара сосен и вовсе срублена под корень, остались лишь пни с ровным, чётким срезом. Цветущие яблони на поверку оказались мёртвыми, сухими, будто неведомая сила вытянула из них всю влагу за секунду, сохранив окраску цветов и листьев. На стволе клёна обнаружились твёрдые кристаллические наросты. Валун в центре поляны был покрыт подтёками, оплавлен невообразимым жаром, по зарослям кустарника рядом с ним стекали на землю капли тягучей ядовито-жёлтой жидкости, прожигая дыры в слое опавшей хвои… — Настоящий полигон причуд! — ошеломлённо воскликнула Эми. — Это ж сколько времени они действовали прямо у нас под носом? И никто не заметил. — Смотри не затопчи улики. Тут полно работы для криминалистов, — отозвался Стёрка. — Детективы разберутся, кто тут собирался и зачем. Но вряд ли это всё одна банда, конечно. Будь в Мусутафу команда злодеев с таким безумным набором причуд, мы бы о них уже знали. — Говорю тебе, это полигон оружейных баронов, — настаивала Эми. — Они приводят сюда клиентов, чтобы опробовать снарягу перед продажей. И сначала мы всё тут осмотрим сами, а потом уже будем звать криминалистов. У края поляны, ближе к спуску обнаружились следы колёс. Здесь пахло машинным маслом, на стеблях проступала радужная бензиновая плёнка. — Злодейская парковка, — заключила Эми. — Гляди-ка, траву истёрли до самой земли. Часто приезжают. — Приезжали, — поправил её Стёрка. — Лесничий их спугнул, место засвечено. Они сюда больше не вернутся. «Парковку» покрывал мусор. Обрывки упаковочной бумаги и картонных коробок, фантики от конфет, полиэтиленовые пакеты, бутылки из-под воды. И кое-что ещё. В колючей поросли кустарника виднелся край маленькой пластиковой карты. Эми присела и потянулась к находке. — Улика, — предостерёг Стёрка. — Оставь. — Спохватятся, вернутся, заберут — и не будет улики, — возразила Эми. Вытянула из-за пояса одну из боевых перчаток, надела — и осторожно ухватила карточку за край. — Вот так, и никаких лишних отпечатков. Она развернула находку к свету. Блеснула матовая поверхность с логотипом и надписью «Калифорния Карго». — Электронный пропуск. Знать бы ещё, куда по нему проходят… — Я свяжусь с Ямурой, — Стёрка вытащил из кармана телефон. — Пусть высылает экспертов. — Погоди, погоди! — замахала руками Эми. — Пока мы здесь, нужно решить ещё одно важное дело, и полиция нам только помешает! Стёрка опустил телефон, выжидающе уставился на напарницу. Эми постаралась улыбнуться как можно загадочнее. — Ну, не совсем здесь, — уточнила она. — Придётся немного отойти.

***

Снова вышли на размеченный маршрут, вернулись чуть назад, свернули — и сосны расступились, открывая панорамный вид. Задрожала под ветром трава и головки цветущих одуванчиков, зелёная волна прокатилась вперёд — и перелилась за край холма. Где-то внизу, за тёмными верхушками сосен обрывком географической карты лежал Мусутафу, а дальше, до самого горизонта, тянулся озарённый солнцем залив. Вместо сухой хвои под ногами проступила твёрдая поверхность: вымощенная камнем дорожка тянулась через траву и заканчивалась площадкой у кромки холма. На площадке виднелись декоративная беседка, смотровой бинокль и табличка со сводом правил поведения в лесу. Эми раскинула руки, подставила тело ветру. До чего приятно после духоты леса окунуться в поток свежего воздуха! Вон, даже Стёрка эту перемену оценил — вдохнул поглубже, потянулся. Щурясь от света, изучает взглядом далёкий город. И ни о чём пока не спрашивает. Эми поспешила воспользоваться удачной паузой: — Сплошная романтика и никаких лишних свидетелей! Можем уединиться во-он там, — она кивнула на беседку, — и провести вместе пару незабываемых часов! Стёрка не удостоил её ответом, лишь досадливо отмахнулся и снова вынул телефон. — Нет, не звони пока Ямуре, — поспешила предупредить Эми и вздохнула с показной горечью. — Ладно. С прискорбием сообщаю, что наше уединение нарушит кое-кто ещё. Но обещаю, я не буду ревновать! — Очень смешно. А теперь объясни по-человечески. — Моя информаторша. Мой источник. Я назначила ей встречу прямо здесь, — Эми махнула рукой в сторону беседки и сделала пару шагов, указывая направление. — Но, сам понимаешь, она не станет общаться, если вокруг будет шнырять толпа полицейских. И ты тоже, будь добр, постарайся её не спугнуть. — Там видно будет, — Стёрка пристально всмотрелся в место встречи. Беседка пустовала. — Ну и где она, твоя информаторша? — Придёт в любой момент! — Эми уже разместилась на одной из скамеек, протянувшихся вдоль резных стен, наклонилась и постучала по полу пальцем. — Это же бетон, да? Если бетон, то она точно придёт, нужно только дождаться. Сам увидишь. Присядь пока. Он сел на край скамьи, подальше от напарницы, и уставился куда-то вдаль. Лёгкий ветерок пронизывал беседку насквозь, синева неба залила пространство между сводом крыши и невысокими стенками. Эми достала из кармана пропуск, найденный на поляне, а затем телефон — и углубилась в поиски. — «Калифорния Карго», — зачитала она после нескольких минут тишины. — «Ответственное хранение грузов и логистическое обслуживание на собственных площадках в Токио, Мусутафу и Хамамацу». Какая-то американская фирма. Склады, перевозки и всё такое. — Никогда о них не слышал. — Я тоже. И объявление старое. Похоже, их давно закрыли, ещё до того, как в Кенобо появились мы. За уклонение от уплаты налогов. Вот, — она снова провела по экрану. — «Судебный процесс против компании «Калифорния Карго» затягивается. На имущество ответчика наложен арест до решения суда». Похоже, засудить иностранцев сложнее, чем местных, раз уже девятый год их помещения никому не отдают. Им принадлежали старые склады на Шестнадцатой. Помнишь, за частным сектором, возле самого побережья? Вот, смотри. Она развернула телефон к напарнику, помахала рукой, привлекая его внимание, однако фото на экране Стёрку совсем не заинтересовало. — Я знаю, как выглядят склады на Шестнадцатой, — бросил он, продолжая глядеть куда-то за стены беседки. Что он там такого увидел? Эми отложила телефон, посмотрела в том же направлении, но не заметила ничего из ряда вон выходящего — всё те же деревья, небо, залив да город. А может, Стёрка ничего и не высматривает — вон как спокойно и неспешно скользит взглядом по панораме, как будто просто… любуется? Неожиданно. — Заметил что-то важное? — полюбопытствовала Эми. — Или просто смотришь? — Просто смотрю. Он ведь и во время ночных дежурств иногда вот так же всматривается в виды с крыш. Но прежде она не придавала этому значения — мало ли, куда он там смотрит, пока планирует маршрут патруля, мало ли, на чём от усталости остановился взгляд. А что, если он и правда любуется? Если — подумать только! — не жалеет на это непрактичное занятие времени, которым обычно так дорожит? Между прочим, это тоже романтично! С десяток удачных шуток табуном пронеслись в голове Эми, и она поспешила прикусить язык, чтобы случайно какую-нибудь из них не озвучить. Нет, снова выслушать стёркино ворчание в ответ на юмор — это слишком предсказуемо. Куда интереснее узнать о его предпочтениях побольше. — Здесь красиво, скажи? — как бы невзначай спросила Эми. — Весь город как на ладони. Почти как с крыши старой фабрики. С той, где лучший вид на восход и закат. — Только на закат. Восход оттуда не видно. — Ну как это не видно! Хотя да, погоди-ка, его застройка заслоняет. Восход лучше смотреть с офисных крыш на Четвёртой или Восьмой. Или возле Центрального парка, там ещё неплохой вид на залив. — Залив будет лучше видно с высотки возле парка, когда снесут старую гостиницу. — Отведёшь-покажешь, когда снесут? — подмигнула Эми и, не удержавшись, всё же выпалила: — Слушай, а как так вышло, что все самые романтичные крыши в Кенобо показал мне именно ты? Можно я буду расценивать это как намёк? Совершенно ожидаемо, ответом стал раздражённый вздох и скрещённые на груди руки. Эми вскинула ладони в защитном жесте, будто невовремя вылетевшая шутка могла отрикошетить в неё на излёте. — Ладно, ладно, просто сойдёмся на том, что ты знаешь толк в обзорных площадках. Что скажешь про эту? — она указала на холм за дверным проёмом беседки. — Что здесь лучше наблюдать, восход или закат? — Что угодно, — сухо бросил он и замолчал. Ну вот, спугнула. Эми раздосадованно постучала пальцами по краю скамьи и предприняла ещё одну попытку: — Никакого подвоха, ладно? Я не буду шутить. Так что отсюда лучше всего будет видно? — Что угодно, — повторил Стёрка, но уже спокойнее. — Восход, закат. Звёзды. — Звёзды видно откуда угодно! — В черте города сильная подсветка. Здесь её нет, звёзды будут ярче и чётче. Может быть, будет виден даже Млечный путь. — Ничего себе! — присвистнула Эми. — Даже не задумывалась. А ты что, разбираешься в звёздах? Созвездия знаешь какие-нибудь? Ответить Стёрка не успел. По бетону пробежала мелкая дрожь. На полу обозначилось светлое пятно, и над ним, будто выныривая из проруби, поднялся силуэт девушки. Блики пробежали по синим стёклам очков и лаковым вставкам на куртке, ветер шевельнул цветные пряди в короткой причёске. Осмотрев беседку, девушка уселась равноудалённо от обоих героев и закинула ногу на ногу. — Хай. — Дождались! — воскликнула Эми и обвела беседку широким жестом. — Знакомьтесь! Стёрка, это Проныра. Проныра, это Стёрка! Тень любопытства промелькнула на худом скуластом лице Проныры. — Стиратель. Наслышана про тебя. — А я про тебя нет, — с подозрением скосил на неё взгляд Стёрка. — Вот и хорошо, — ухмыльнулась она. Обернулась к Эми и, казалось, полностью потеряла интерес к новому знакомому. — Спрашивай. — Что с оружейными баронами? Ты сказала, что мне стоит заняться поисками, значит, они где-то здесь? Близко к нам? — Эми повела рукой в воздухе, будто пыталась обрисовать невидимый контур Кенобо. — Я сказала так всем полицейским и героям, кто готов был меня слушать. — Так ты… Ты не знаешь, где их искать? — Если бы я это знала, мы бы с вами не разговаривали, — холодно заметила Проныра. — У кого-то из них есть доступ к реестру арестованного по суду имущества в Мусутафу. Я бы на их месте этим воспользовалась. Это же, типа, каталог зданий, куда точно никто лишний раз не сунется. Сидят в какой-нибудь развалюхе, о которой никто и не помнит, кроме судебных приставов, и паяют свои микросхемы. — И откуда ты это… — У меня свои источники, — отрезала она. Вольготно откинулась на стену беседки, будто сидела не на деревянной скамье, а в мягком кресле. — Это вам наводка, чтобы проще было искать. И ищите быстрей, иначе кто-нибудь найдёт раньше. Эти ребята перешли дорогу большому бизнесу. Теперь у них будут проблемы, и очень скоро. — Какому такому бизнесу? — недоумённо спросила Эми. — О, святая простота, — казалось, даже через синие стёкла очков было видно, как Проныра закатила глаза. — На чёрный рынок тащат что попало из официальных корпораций. Схема давно отлажена. Одни гребут всё, что плохо лежит, другие сбывают товар, третьи закрывают на это глаза и все в выигрыше. Но те злодеи, у кого деньги водятся, понемногу переходят на личную снарягу и отказываются от корпоративных подачек. А кому понравится терять самых выгодных клиентов? Никому. Решение простое, — она подняла руку и выразительно провела пальцем по горлу. — Нет конкурентов, нет проблем. — В чём твой интерес? — подал вдруг голос молчавший до того Стёрка. — С чего тебя лично так волнует конкуренция на чёрном рынке? — Мой интерес в том, чтобы они сели, — мстительно отчеканила Проныра. — А если вместе с ними сядут и те, кто торгует из-под полы геройским оружием, то будет вообще замечательно. Она резко поднялась и добавила, куда более желчно: — Вот только эти не сядут. Вы же способны только на полумеры. Трясёте кого угодно, только не коррумпированный бизнес. Где справедливость? — Коррумпированный бизнес не по нашей части, — чуть виновато заметила Эми. — Им занимается полиция и спецслужбы. — Ну конечно, конечно, — ядом в голосе Проныры можно было бы морить крыс. — А вы всегда ни при чём. Ладно. Ищите. По бетонному полу снова растёкся светлый круг, задрожал — и Проныра исчезла, будто погрузилась в незримый омут. Эми выждала, пока дрожь уляжется полностью, и торжествующе взглянула на напарника. — «Калифорния Карго»! Зуб даю, что наши оружейные бароны окопались именно там, всё сходится! — С чего ты взяла, что ей можно доверять? — Ну брось, видно же, что у неё обострённое чувство справедливости, — уверенно ответила Эми. — И принципы. И она делает одно дело с нами, только без геройской лицензии и отчётности. Если до этого момента у Стёрки и были какие-то сомнения насчёт рода деятельности Проныры, то теперь они явно рассеялись. — Линчевательница, — обречённо констатировал он. — Самосуд, своеволие и никакого контроля. И вместо того, чтобы доложить о ней в полицию, ты ищешь у неё помощи. — Ну и сидели бы мы сейчас без наводок, если бы я её сдала, — возмутилась Эми. — Какой от неё вред, если цель у нас одна? А раз цель одна, то мы должны друг другу доверять. — То байкеры, то линчеватели, — не унимался Стёрка. — У тебя просто талант дружить с тёмными личностями. — Вот так взял и слепил всех в одну кучу, — обиделась Эми. — Байкеры-то тут причём? Уж сколько я тусила с «Демонами», пока мы с Эйкичи встречались, и ни разу не заметила за ними ничего серьёзнее, чем превышение скорости. Воспоминание об Эйкичи неприятно царапнуло. «Демоны» во главе со своим предводителем давно покинули район, но память о её первом в Кенобо романе до сих пор отдавала горечью. С чего бы это? Но размышлять было некогда, и Эми поспешила сменить тему. — «Калифорния Карго». Склады на Шестнадцатой. Поехали туда, прямо сейчас.

***

Пока добрались до складов, солнце начало клониться к закату. Дорога вела за город, удаляясь от жилых кварталов, а потом перешла в начало загородного шоссе. Вскоре в просветах деревьев, в стороне от проезжей части, обозначился длинный металлический забор с витками колючей проволоки поверх, а над ним — верхушки строений. Подошли ближе — и к забору свернуло ответвление дороги. Свернули и герои. На металле забора — вмятины и одинокие граффити, на дороге выбоины. Путь упёрся в широкие раздвижные ворота с замком. Из-под ворот пробивалась трава и пара одуванчиков. — Если кто-то и проходит на территорию, то явно не здесь, — Шутка присела, провела рукой по нетронутой травяной кромке. — Пошли, поищем ещё! После разговора с Пронырой она так завелась в предвкушении скорой поимки злодеев, что в пылу азарта даже позабыла о шутках про свидание. И теперь неслась вдоль нагретого солнцем металла чуть ли не бегом, стремясь поскорее найти вход на территорию. И, похоже, нашла. — Сюда, сюда скорей! — Шутка прыгала возле вторых ворот, поменьше, с маленькой пристройкой-проходной. — Только посмотри! Вторые ворота выглядели такими же нерабочими, как и первые. Будка проходной обветшала и обтрепалась, пластик облицовки пошёл глубокими трещинами. Зато электронный замок на двери мигал едва заметным огоньком. — Девять лет склады пустуют, а замок всё равно работает. Подозрительно! А ну-ка… Сезам, откройся! Она приложила к замку пропуск, и запылённая дверь мягко, почти беззвучно отошла в сторону. За проходной было пусто, просторно и очень тихо. Пара ржавых контейнеров, стопка потемневших от старости деревянных паллет для груза, а дальше — лишь серое, крохкое от солнца и времени поле погрузочной площадки. Через трещины в бетоне пробивались пучки травы и мелкие белёсые цветы, а ближе к краю, где бетон переходил в траву, растительность давно осмелела и образовала настоящие заросли. На стенах склада всё ещё просматривался выцветший логотип «Калифорнии Карго». На стенах всех складов. Отсюда, от входа было видно, что строений на территории три — три приземистых слепых короба с квадратными проёмами ворот для транспорта. — Я и не думала, что они такие огромные! — ахнула Шутка, и её голос гулким эхом разнёсся в пространстве. — Оружейные бароны же вряд ли используют все помещения сразу, да? Будь ты злодеем, который пришёл сюда по своим делам, куда бы ты первым делом отправился? Шота огляделся. Окон нет, ворота для транспорта забраны плотными ролетами, но если присмотреться, то рядом с ними есть кое-что ещё. — Я бы пошёл туда, где уже открыта дверь.

***

В полутьме склада проступали стеллажи. Должно быть, когда-то высокие многоярусные конструкции занимали всё помещение, но сейчас осталась всего пара штук. Их пустые металлические остовы были сдвинуты к стене, образовывая нечто вроде длинного коридора. Коридор уходил во тьму. Тьма после ярких лучей солнца казалась непроглядной. Шота увлёк Шутку в сторону, ближе к стеллажам, прикрыл глаза, давая им привыкнуть к темноте. Проморгался и огляделся. В конце склада, в неверном тусклом свете виднелись силуэты людей. Слышались отзвуки голосов, но разобрать слова не получалось. — Идём поближе! — нетерпеливо зашептала Шутка, и они осторожно двинулись по проходу между стеной и стеллажами, под прикрытием темноты. Под ногами то мягко проседала пыль, то шуршала бетонная крошка. Чем дальше вглубь склада, тем больше предметов появлялось на полках и в ячейках стеллажей: коробки с незнакомой маркировкой, ящики с инструментами, бутыли, бутылки и баллоны, пара 3D принтеров, сварочный аппарат… Голоса зазвучали чётче, и герои замерли, не доходя до конца коридора. Заглянули в просветы полок. Неяркий холодный свет озарял часть склада рядом с их укрытием, выхватывал из темноты столы, заваленные всякой всячиной, сплетения проводов на полу, открытые ящики и коробки. Мерцали настольные лампы и мониторы, но что на них отображалось — отсюда, из дальнего угла, было не разобрать. Да и не это привлекало внимание в первую очередь. В первую очередь взгляд притягивали тела. Шесть или семь человек распластались на полу в неестественных позах, вывернув колени и локти. Бегло взглянув на фигуры и лица, Шота пришёл к выводу, что они живы, но обездвижены: силятся встать, но едва шевелят конечностями. Ранены или под действием причуды? Целы и невредимы с виду были лишь двое, они неспешно прохаживались среди поверженных тел, будто оценивая результаты своих трудов. Человек в деловом костюме и великан с гривой алых волос, которая космами лежала на спине, будто гребень гигантской ящерицы. Первый заговорил — мягко, но отчётливо, слова донеслись даже до дальнего угла за стеллажом: — Так работает рынок. Сильные держатся на поверхности, слабые тонут. Но ваши наработки впечатляют. Мы не хотели бы причинять вам вред… сразу. Давайте поговорим. Посади вот этого, — он кивнул на одну из фигур на полу, и его спутник-великан рывком поднял неподвижное тело. Швырнул на ближайший стул. — Сперва мы хотели бы предложить вам сотрудничество, — снова заговорил человек в деловом костюме. — На наших условиях, конечно. Шутка дёрнула Шоту за рукав, привлекая внимание. Поднялась на цыпочки, зашептала в самое ухо: — Всё-таки конкуренты нашли их раньше нас! Ещё и торгуются, бизнесмены такие бизнесмены. Этот, в костюме, вылитый представитель фирмы, а громила — подрядчик! Протокол два-пять-семь? — Он самый. Зови. Она вытянула телефон, пальцы забегали по экрану. Протокол два-пять-семь, захват заложников. Вызов оперативной группы. Не позже, чем через двадцать минут здесь появится полиция. До тех пор они должны «действовать в интересах захваченных, взвешивая все возможные риски», что бы это ни значило. Ситуация не из приятных. Шутка, однако, совсем не выглядела обеспокоенной, и даже продолжала восхищённо шептать себе под нос: — Кто бы мог подумать, чтобы арестовать оружейных баронов, их придётся сначала спасти! Как думаешь, они оценят нашу помощь? — Не болтай, — шикнул на напарницу Шота. — Ты нас выдашь. Из-за стеллажа раздался звук удара, сдавленный стон. Шота вновь приник к щели между ящиками, пытаясь рассмотреть происходящее. Стул пустовал, оружейник вновь растянулся на полу, судорожно хватая ртом воздух. — Очень, очень жаль, что вы не заинтересованы в нашем предложении, — продолжал «представитель фирмы» как ни в чём ни бывало. — Вы не оставляете нам выбора. И, повернувшись к своему спутнику, спокойно и равнодушно добавил: — Этого добей. Поговорим со следующим. Шота рванулся к выходу из-за стеллажей первым, опередив Шутку буквально на секунду. Гигант поднял тело одной рукой — легко, без видимых усилий. Вытянул из набедренных ножен длинный изогнутый нож. Занесённое для удара лезвие блеснуло в свете ламп. В захламленной тесноте склада лишь одна из петель боевого шарфа ухватила цель, отклоняя удар ножа. Но причуды героев поразили злодея раньше оружия. Всего мгновение — и картина вокруг переменилась. Обездвиженные было оружейники подскочили с пола. Тот, кого предполагалось «добить», извернулся в руках гиганта, нанёс удар — и оба зашлись от смеха. Шота рванул шарф, выворачивая ладонь с ножом, отвлекая внимание на себя, и гигант переключился на нового противника. Удар, уворот, удар — без причуды он дрался неуклюже и грубо, но с его весом и силой всё равно приходилось считаться. — Стёрка! — вдруг донеслось из-за спины. — Представитель фирмы убегает! Приторможу его и вернусь! Если закончишь раньше, повяжи пока остальных! Смех прервался. Ботинки Шутки простучали по гулкому полу, хлопнула дверь. Боковым зрением Шота заприметил, что пара оружейников сорвалась с места и тоже рванулась куда-то в сторону, в темноту склада. Ну конечно. С чего бы им ждать, пока их «повяжут»? А его противник вдруг как будто потерял интерес к бою, перестал атаковать, ушёл в защиту. Воспользовавшись этим, Шота сдал в сторону, выпустил в темноту несколько петель шарфа — и ухватил беглецов, рывком повалил их наземь. Обернулся, чтобы встретить новую атаку врага. Атаки не было. Грохотали вдали тяжёлые шаги, массивная фигура противника исчезала во тьме. Испугался или спешит защитить своего нанимателя? Если второе, то теперь с обоими придётся разбираться Шутке. Между тем оружейники, наоборот, бежать раздумали. Все семеро сбились в кучу и явно настроились на драку. Шота даже успел заметить пару активных причуд, но все они прекрасно стирались и не представляли сложности. Сложность представляло разве что количество врагов. Дрались они бестолково и неслаженно, и вскоре в нокаут отправился первый, за ним второй. Утомительный, но предсказуемый бой. Шота раздавал удары почти машинально, а мысли всё крутились вокруг единственного серьёзного противника — того, которого он упустил. Обездвиживающая причуда. Сила. Вес. Холодное оружие. Справится ли с ним Шутка? Третий оружейник повалился на пол. Осталось четверо. Из-за стен склада не доносилось ни звука. Если Шутка и дерётся сейчас, то явно не здесь. Если дерётся. Если всё ещё дерётся. Осталось трое. Шота ускорил темп. Хотелось разобраться с задачей побыстрей и бежать наружу. Но ведь оружейники не будут смирно валяться на полу в ожидании ареста. Их ещё придётся удерживать здесь до прибытия полиции. Где только эту полицию носит. Двоих последних он уложил быстро. Установилась тишина, слышалось лишь сбивчивое дыхание врагов да стук его собственного сердца. Чересчур быстрый стук. Сейчас следовало думать о том, как быстрее и ловчее связать оружейников, пока они не очнулись. Но думать почему-то получалось только о светлом квадрате выхода в темноте и о том, что снаружи до сих пор не слышно ни звуков сирен, ни звуков боя. И ещё о том, что возиться с оружейниками сейчас означает терять драгоценное время. — Что смотришь? — хрипло донеслось вдруг с пола. Кто-то из противников уже пришёл в сознание. — Там Василиск. Ему человека убить — раз плюнуть. Хочешь проверить? Не очень-то правильно бить лежачего. Но мысль об этом пришла уже после того, как Шота нанёс удар. Оружейник снова осел на пол, и Шота рванулся к выходу. Снаружи уже смеркалось. Погрузочная площадка пустовала, но в стороне от неё, в гуще травы Шота заприметил движение. Посреди смятых стеблей валялся «представитель фирмы». Морщился от боли, оглаживал ладонями неестественно вывернутую лодыжку. Ну хоть этот теперь никуда не денется. — Где она? Где моя напарница? — Я буду говорить только в присутствии своего адвоката. Шота сжал кулаки и едва сдержался от удара. — Соучастие в нападении на героиню. Может быть в убийстве. Ни один адвокат от такого не отмажет. — Там, — он нехотя ткнул рукой куда-то за угол здания, и Шота сорвался с места. Стена склада казалась бесконечной, пространство за бетонным торцом впереди всё никак не просматривалось. Но ещё на половине пути Шота услышал звук, при котором отлегло от сердца. Смех Василиска. Он выскочил на площадку за складом и сразу же увидел бой. Шутка держалась молодцом. Василиск в ярости размахивал клинком, пытаясь дотянуться до противницы, но она раз за разом уходила из-под удара — и присматривалась, выискивала момент, чтобы поймать руку злодея в захват. Встрёпанная, разгорячённая, правая рука залита кровью, но выглядит бодро, несмотря ни на что. Разве что голову держит как-то странно, наискось, не глядя вверх, но вдумываться, почему так, было некогда. Шота активировал причуду и распустил шарф. Его атака застала Василиска врасплох. Воспользовавшись этим, Шутка немедленно выбила клинок из рук противника и пару раз приложила его кулаком в тяжёлой перчатке. Петли боевого шарфа довершили остальное. Василиск рухнул на землю, путаясь в серых лентах, и затих. С торжествующим воплем Шутка вскинула вверх ладонь. — Стёрка-а! Вместе мы сила! Дай пять…а нет, погоди вот так, — она стянула окровавленную перчатку и уронила её на землю. — Вот так! Дай пять! Шота едва прикоснулся к её ладони, но, похоже, Шутку это вполне устроило. Где-то вдалеке взревели полицейские сирены. Слишком поздно. Оружейников наверняка уже и след простыл. И это его вина — хоть виноватым себя Шота сейчас совсем не чувствовал. Он взвесил риски, он принял решение, он за это решение и ответит. — Как так вышло, что Василиск тебя не парализовал? — Ну, он честно пытался. Ему для этого нужно смотреть жертве в глаза, вот так, — Шутка выпучила глаза и указала на них двумя согнутыми пальцами. — Так что мы сыграли разок в гляделки, и оказалось, что он во время смеха концентрироваться на своей причуде не может. Видимо, какие-то нейронные связи коротят, вот здесь! — она постучала пальцем по лбу. — Так иногда бывает. Поэтому счёт был один-ноль в пользу моей причуды, а там и ты подтянулся! — Покажи рану, — настоял Шота. Она отмахнулась. — Царапина! — Иди перевяжи. Сейчас придётся объяснять полиции, почему при вызове по протоколу два-пять-семь на месте некого ни спасать, ни задерживать. И будет проще объяснять это в одиночку. Шутка унеслась на звук сирен, и Шота поплёлся назад к складу. Оперативную группу возглавил лично инспектор Ямура, он задумчиво курил у входа. Заметил Шоту, коротко кивнул, протянул руку. Ямура на удивление спокоен. — Я не раз имел дело со взятием заложников, но такое вижу впервые. Группе захвата нечем заняться, всё уже сделали до нас. Если он имеет ввиду пустой склад, то это либо сарказм, либо излишняя тактичность. Шота вдохнул, готовясь объясняться, но инспектор уже прошёл внутрь помещения, пригласив жестом следовать за ним. Темноту прорезали лучи фонарей, и в этих лучах виднелись фигуры оружейников — все семеро на месте, все семеро скорчились на полу, тщетно пытаясь подняться. Что такое? Какой-то побочный эффект от причуды Василиска? Шота подошёл поближе и увидел. Колени, ладони, стопы оружейников наполовину погружены в бетонный пол, будто что-то — некая неведомая сила — прошла через твёрдую поверхность насквозь, увлекая за собой жертву, а потом передумала и отпустила ношу на полдороге. Что-то. Или кто-то. Шота бросился к выходу. К густым зарослям травы, где ещё совсем недавно лежал с вывернутой лодыжкой «представитель фирмы». Заросли пустовали. Основательно помятые и истоптанные стебли, следы борьбы да длинная прогалина в траве, будто тело тащили волоком до ближайшей бетонной площадки. Дальше след прерывался. На площадке валялась пара сорванных с делового костюма пуговиц и разбитые очки с синими стёклами.

***

— Она хотела добраться до продажных бизнесменов. Ну вот и добралась. Что тебя удивляет? Шота замедлил шаг. Шутка шагала неспешно, будто прогуливалась, наслаждаясь заслуженным отдыхом, и всё время порывалась отстать. Перевязанная рука белела в полумраке. — Как она выяснила, что искать их нужно на складах? — Мы сами ей подсказали. Навели. Наверняка она подслушивала ещё там, в беседке. — Но ведь она ушла! — Или сделала вид, что ушла. Много ли ты знаешь о том, как работает её причуда? Шутка задумалась, и следующий квартал они прошли в тишине. Автомобили текли по проспекту искристым потоком, вечерний Кенобо шумел привычно и умиротворяюще. — Я уверена, скоро это всё разрешится, — заявила наконец Шутка. — Ну допросит его Проныра и сдаст в полицию, а как ещё-то? — Или не в полицию, а другим линчевателям, на расправу. Или не сдаст, а лет через десять в бетоне на набережной найдут неопознанный труп. Я бы на твоём месте десять раз подумал о том, кому ты доверяешь. Она вновь замолчала, будто подыскивая подходящий аргумент. И нашла: — Но ты же сам доверил ей задержать оружейников! — Нет, — нехотя ответил Шота. — Я её в глаза не видел. Понятия не имел, что она тоже там. — Погоди, погоди, — Шутка вскинула пальцы к вискам, будто помогая себе собраться с мыслями. — Я так поняла, что ты оставил оружейников на Проныру, а сам пришёл ко мне, разве нет? — Нет. — А как же тогда? — Просто оставил, — огрызнулся Шота, надеясь, что на этом тема задержания злодеев будет исчерпана. Но как бы не так. — Стёрка? Да ладно! — охнула она, прикрыв рот ладонью. — Ты почти отпустил на все четыре стороны команду злодеев, которую ищет весь город — и только потому, что спешил ко мне? Это… внезапно! Мило, и… А-а-а, это так романтично! Ну вот, началось. Впрочем, пусть себе шутит, неважно. Главное, что жива и относительно невредима. Шота перевёл взгляд на пятна фонарей и постарался не вслушиваться в болтовню. Впереди уже маячил дом Шутки, в полутьме теплились квадраты окон. Напряжение долгого дня схлынуло, тревога отпустила и, должно быть, усталость взяла своё, потому что он совершенно не отследил момент, когда они остановились у дверей. Когда Шутка подошла близко, недопустимо близко, почти вплотную. Приподнялась на цыпочки. И поцеловала его в щёку. Развернулась и вприпрыжку понеслась по ступенькам ко входу в дом. — Шутка! — запоздало возмутился он. — Какого чёрта?! — Стёрка, не кипятись! — отголоском донеслось из-за двери. — Свидание же должно заканчиваться поцелу-е-ем! Шота воззрился на дверь так, будто готов был испепелить её взглядом. Выдохнул. Отмахнулся. Отвернулся и зашагал в темноту.

***

Карин оставила приоткрытым окно, и по квартире гулял ветер. Будто подхваченная этим ветром, Эми закружилась, пронеслась по тёмной кухне и приземлилась на подоконник. Свет включать не хотелось. В темноте острее и ярче ощущалось послевкусие приключений. Бесконечный день! Удивительный день! Столько всего случилось! Воспоминания горели перед глазами вспышками фейерверков. Наводка лесничего и полигон причуд в лесу. Проныра призраком поднимается над полом беседки. Гулкое эхо гуляет между стенами складов, духота оседает пылью за стеллажами. Василиск заносит клинок над телом оружейника, Василиск смотрит ей в глаза, и на секунду сердце замирает от ужаса — но ужас тут же сменяется восторгом. Её не остановить, она непобедима! Интересно, знай Стёрка, что причуда злодея над ней не властна, он всё равно примчался бы к ней на помощь? Стёрка. Стёрка. Стёрка… Мысль сбилась, свернула куда-то не туда и замерла. Эми прижалась лбом к холодному стеклу, уставилась на улицу. Восторг быстро сменялся другим чувством, сложным, неуловимым. Безымянным. Фонари тянулись вереницей от крыльца и до поворота. Кроны деревьев бились на ветру, будто пытались смести с неба мелкие тусклые звёзды. Звёзды плохо видны из города, тут слишком сильная подсветка. И откуда он только это знает? А всё-таки забавно вышло со свиданием. Правдоподобно. Если бы кто смотрел со стороны, то, пожалуй, мог бы решить, что всё по-настоящему. Хотя нет! По-настоящему она бы устроила всё совсем иначе. Будь всё по-настоящему, они остались бы на том холме на всю ночь, и валялись бы на траве, и сами бы проверили, насколько ярки за городом звёзды. Будь всё по-настоящему, она выведала бы у Стёрки всё о его любимых местах на крышах и устроила бы прогулку от заката к рассвету, длинной в патруль, и смотрела бы, как встаёт и садится солнце в его глазах. Будь всё по-настоящему, она вытянула бы его на ночное купание и показала бы, как светится люминесцентным светом прибой, и научила бы загадывать желания, проплыв по лунной дорожке. И, чёрт возьми, она взглянула бы на него в плавках! Будь всё по-настоящему… воображение уже неслось неудержимо, ничуть не стесняясь придуманных образов. Мечты — а может быть идеи? — грели так приятно, обвивали тёплым коконом и вовсе не желали отступать. Будь всё по-настоящему, поцелуй в конце свидания был бы совсем другим. Будь всё по-настоящему, что… что было бы дальше? Память пролистнула её романы — за год, за два, а дальше и не вспомнить. Как странно, она и не замечала, сколько их накопилось. И все они начинались похоже — с острейшего желания чудесного, нового, яркого, с жажды романтики, со стремления разделить все краски мира на двоих. И всё же все свидания неповторимы. А вот все расставания — похожи. Похожи на то, самое первое в Кенобо. Эйкичи. Вот он, поднялся в оконном стекле так ясно, будто встал за её спиной. Тёмные очки вздёрнуты на лоб, блики бегут по хромированному рулю «Кавасаки». Смотрит прямо из прошлого, смотрит с укоризной, тяжело, предостерегающе. «Предложила остаться друзьями, а он сказал, что так не бывает…» — Будь всё по-настоящему, вы бы расстались за месяц или два, — беззвучно произнёс призрак в оконном стекле. — Ты бы пресытилась и ушла на поиски новых впечатлений, а старые померкли бы навсегда. Ни романтики, ни дружбы. Вот как всё было бы по-настоящему. — Ты прав, — прошептала Эми, и призрак, удовлетворившись этим признанием, отступил во тьму. Ну же, хватит. Помечтала и хватит. Это шутка, это просто удачная шутка. Завтра она придумает этой шутке достойное продолжение, все посмеются и всё встанет на свои места. Всё пройдёт. Да, да, так и будет, а как же иначе? Тёплый кокон подёрнулся изморозью, но распадаться не спешил, и она вжалась в оконное стекло плотней, разгоняя сладкий морок прохладой. Ветер усилился. Он задул окна в домах напротив, он разодрал на части полуночные тучи, и теперь рваные полосы неслись, неслись среди звёзд, кружились, завораживали… Как пряди тёмных встрёпанных волос. Как тонкие петли боевого шарфа. — Просто шутка, — упрямо повторила Эми и закрыла окно.

***

Из-за дверей агентства Джампер доносилась музыка. Какой-то смутно знакомый мотив. Шота остановился у входа, прислушался, но входить пока не спешил. Нужно было собраться с мыслями. Вчерашний вечер закончился странно, а сегодняшнее приглашение в агентство выглядело ещё странней. Прежде Шутка многое позволяла себе на словах, но никогда не переходила к действиям, и внезапный поцелуй в эту схему поведения не укладывался совсем. Если она сама не прояснит ситуацию, то нужен откровенный разговор, хотя Шота плохо представлял, с чего такой разговор лучше начинать. «Свидание» должно было пресечь романтические шутки, а не вывести их на новый уровень. Да и шутки ли это вообще? Вчера ответ казался очевидным, а вот сегодня уже не очень. Но явный флирт нужно пресекать, чтобы — как там сказала Каяма? Не давать девушке ложную надежду? Да, вот с этого нужно будет начать. Так будет честно. Так будет правильно. Он толкнул дверь и вошёл в агентство. Шутка выступила ему навстречу по ковровой дорожке. Через плечо на манер платья повязана простыня, в зелёных волосах — бумажная диадема, в руках горшок с цветущим кактусом. И при виде этого маскарада Шота вдруг сообразил, что за музыка встретила его на пороге. Это же свадебный марш Мендельсона. — Вчерашнее свидание было великолепно, Стёрка, — провозгласила Шутка. В зелёных глазах плясали черти. — Со всей ясностью я вдруг осознала, что нам суждено быть вместе, отныне и во веки веков! Давай не будем останавливаться на достигнутом! Давай поженимся, прямо здесь и сейчас! Карин, будь моей свидетельницей! Хочешь, я сразу брошу букет невесты? Пригнись… То есть лови! — Будь добра, поставь горшок на место, — страдальчески прозвучало из-за стола администратора. — У меня столько всего цветёт, зачем было хватать именно этот несчастный кактус? — Это букет под стать жениху! С колючками! Стёрка, я жду ответа. Готов ли ты быть рядом, в богатстве и бедности… Шота плюхнулся на диван. Он из принципа досмотрит эту клоунаду до конца, а потом уже выскажет своё мнение. Спешить некуда. И так понятно, что ничего серьёзного в намерениях Шутки нет и не было, а значит и серьёзный разговор отменяется. И в этой мысли было некоторое облегчение. Если подумать, то он всё же кое-чего добился. Шутки про свидание наконец-то отошли в прошлое.