Плечом к плечу

Луна преодолела половину пути по небосводу. Небольшой квартал, застроенный частными домами, прошли низом — по узким улочкам, где было так тихо, что можно было расслышать, как в рассеянных лучах фонарей с жужжанием вьётся первая весенняя мошкара. Камеры за воротами и заборами пристально всматривались в героев тёмными линзами. Но ни одну из них этой ночью вор не потревожил. И вот теперь они вновь уходили вверх. Снова поднялся утихший было ветер, заблестели под луной двускатные и ровные крыши маленьких домиков и коттеджей, очерченные зыбким светом фонарей. — А по этим крышам можно ходить? — Эми указала на оставшийся внизу квартал. Стёрка сдвинул очки на лоб. — Можно, если очень нужно. Но хлопотно. Жильцы отлично слышат, когда кто-то топчется у них над головой. И кровля слишком разная — форма, покрытие, сложно двигаться. — Он подошёл ближе к краю и указал на крыши вразброс: — Черепица, битум, опять черепица. Металлочерепица, сталь. — А вон то тёмное? — Эми показала на чёрную, матово блестящую поверхность. Стёрка поморщился. — Солнечные батареи. К ним вообще лучше не подходить. Дорогие и хрупкие. — Откуда знаешь? Личный опыт? — живо заинтересовалась Эми. Стёрка промолчал, и она поднажала: — Ну же, ну, я угадала? Расскажи, как ты побегал по солнечным батареям! Жильцы тебе счёт выставили? — Я им вора поймал, — нехотя отозвался он. — С меня тогда списали только половину ущерба. Эми зажала рот руками, старательно заглушая рвущийся наружу смех. — Хватит ржать, — он раздосадовано выдохнул и снова спрятал глаза за очками. — Всё, всё! — смех наконец-то унялся, и Эми чуть виновато подняла взгляд. — Ты просто весь такой суровый и опытный, и вдруг — ты платишь за ущерб! Контраст! — Я, по-твоему, родился опытным, что ли? — в голосе не было обиды, только ворчливое раздражение. — Учись на чужих ошибках, наделаешь меньше своих. — Так на своих-то опыт лучше запомнится! — Эми выдохнула последний смешок. — И точно будет над чем посмеяться. Пойдём дальше скорей! — она нетерпеливо вскочила. — Не терпится поскорей наделать собственных ошибок!

***

К центральным кварталам вернулись далеко за полночь. Здесь было светлее, но уже почти безлюдно. Принялись двигаться от камеры к камере, не удаляясь от больших улиц и огней. Свет фонарей и витрин волной поднимался по стенам, доходя до уровня вторых и третьих этажей, а дальше словно впитывался в бетон и распадался на яркие квадраты освещённых окон. Где-то под перекрытием крыши и на площадках пожарных лестниц шумели голоса: похоже, на одном из верхних этажей допоздна гуляла большая компания. Ветер нёс звуки далёкого шоссе и перестук колёс поезда по рельсам. — Знаешь, обычно во время ночных патрулей всё как-то чересчур, — задумчиво сказала Эми, всматриваясь в освещённый колодец узкого переулка, где камер было сразу три. — То слишком ярко, то темень непроглядная, то толпы, то пустота. А тут всё… равномерно. И света везде достаточно, и звуков. И люди — вот они, рядом. Всего в меру. — Главное, чтоб эти люди нас не заметили, иначе будет много лишних вопросов, — Стёрка поднялся. — Переходим дальше. Прыгать будем вон там. Эми поёжилась и в который раз за ночь с толикой зависти проследила, как Стёрка разбегается и перелетает через мигающий огнями проём переулка — чёткий силуэт взмывает в лучах света, группируется и исчезает во мраке на другой стороне. Ладно, допустим сейчас она сделает то же самое, но как унять дрожь в коленях и успокоить сердце, которое каждый раз норовит вырваться из груди? Разбег, толчок. Вспыхнули внизу яркие огни, в лицо бросился встречный поток воздуха. Край здания стремительно приближался, и в груди что-то сжималось. Долетит? Не долетит? Тёмное поле внизу, толчок, кувырок, приятное чувство опоры под ногами. Всё в порядке, только в ушах шумит да пульс громом отдаётся в висках. — Скажи честно, ты боишься? — она поднялась и отряхнула одежду. Колени всё ещё предательски вело. — Когда прыгаешь, когда ходишь по узкому краю? Что, чёрт возьми, нужно сделать, чтобы не бояться? Научи! — Нужно делать то, что страшно, — Стёрка пожал плечами. — Нет другого способа. Делать десять, двадцать, сто раз, пока страх не присмиреет. Но совсем не бояться не получится, — он махнул рукой в сторону края, и они неспешно зашагали между дымоходов и антенн. — Кто совсем не боится, тот мертвец, или скоро мертвецом станет. Надо, чтобы страх притих и не мешал работать, и тогда… — он осёкся, будто раздумал заканчивать фразу, но под испытующим взглядом Эми всё же договорил: — Тогда это даже начинает нравиться. — Так мы полночи лазим по крышам, потому что это рационально, или потому что тебе это нравится? — рассмеялась Эми. Они подошли к углу здания, и внизу раскинулось широкое море огней. Длинные неоновые знаки на соседней высотке висели так близко, что надписи на них распадались на отдельные тонкие трубки, полные яркого света. — Одно другому не мешает, — сухо ответил Стёрка. — Сколько объектов с камерами сейчас в поле зрения? Эми оглядела улицы, припомнила схему расположения камер и привычно присмотрелась в поисках ярких мигающих точек на ближних строениях. — Десять. Я понимаю, к чему ты клонишь, — она осторожно присела на бетонное ограждение. — По низу мы бы обходили их минут пятнадцать, а то и больше, а здесь всё видно из одной точки. Но даже если мы заметим вора, что толку? Пока отсюда спустишься… — Десять секунд на спуск, — прервал её Стёрка. — Откуда угодно. Почти. — Это как? — воззрилась на него Эми. Он молча оттянул пальцем петли шарфа, демонстрируя тускло блестящие ленты. Девушка невольно вздрогнула. — Я бы всё же предпочла лестницу. Отправились дальше, и вскоре почти завершили полный круг, выйдя к тому же месту, где начинали. Луна скрылась за горизонтом, тёмное небо посерело, предвещая скорое появление солнца. — Скоро рассвет, — заметила Эми, вглядываясь в светлеющие небеса. — Не нашли мы вора. Не повезло. И восход отсюда не разглядеть, высотки всё заслоняют. Обидно. — Пошли, — одёрнул её Стёрка. — Патруль ещё не закончен.

***

К рассвету замкнули маршрут в кольцо и вышли к краю жилых кварталов. Исчезли ряды ярких неоновых знаков и светлые витрины, заметнее проступил неприкрытый бетон стен и ряды тёмных окон. Кенобо спал самым крепким, предрассветным сном. Мигали зелёным и красным светофоры на пустой дороге, на обочине догорали фонари. Линзы дорожных камер на столбах отражали тёплый электрический свет, отбрасывая на асфальт лёгкие, едва заметные блики. Восход встретили на крыше жилой пятиэтажки, на перекрёстке двух улиц. Соседние здания, куда более высокие, удачно расступались вокруг, не заслоняя обзор, и в просвет между ними, будто в окно, был виден залив — гладь воды в лёгкой дымке и алая кромка неба. На кромке огненным сгустком набухал край солнечного диска, медленно прорезал себе путь через линию горизонта — и вот, наконец, тёмно-синяя, чернильная тьма подалась в стороны, отступила под неудержимым натиском нового дня. Искрами вспыхнули капли росы на бетонной площадке крыши, и воздух словно бы неуловимо потеплел. Где-то вдали едва слышным отзвуком приветствовали возвращение солнца птичьи голоса. Шутка осторожно смахнула росу и присела на край парапета. — Так красиво. Я и не знала, что из этой части района можно увидеть восход. — Патруль ещё не закончен, — напомнил Шота. — Следи за камерами. Она молча закивала, и снова повернулась к солнцу. Тёплые оранжевые отсветы сплелись с прядями зелёных волос, заискрились на изумрудной радужке глаз, будто рассвет решил раскрасить Шутку в цвета её геройского костюма. Только в костюме это сочетание казалось кричащим и неестественным, как будто девушка нарочно подобрала самые вырвиглазные оттенки, а сейчас в этом сплетении огня и зелени было что-то завораживающее. Какая-то мягкая, живая гармония, будто пляска отблесков костра на весенней листве… — Хочешь есть? — спросила вдруг Шутка, и Шота встрепенулся. Невольно отвёл взгляд от залитых солнцем прядей. Шутка протягивала ему зелёное яблоко — большое, матово блестящее. Шота неуверенно принял угощение, девушка тут же вытащила из кармана второе яблоко и впилась в него зубами. — Ты их что, всю ночь с собой таскала? — Нет, взяла во время перерыва, — она улыбнулась. — Вспомнила, как ты говорил, что на крышах еда намного вкуснее, решила проверить. Считаю, ты был прав! — она радостно взмахнула откушенным яблоком и снова вгрызлась в сочную мякоть. Точно, она ведь знает про еду на крышах. Он сам ей рассказал. Она вообще… довольно много знает. Шота задумчиво покрутил в руках яблоко. В этой фразе прозвучал вдруг отголосок ночного разговора — того, мучительного, освобождающего и необходимого, о котором они больше ни разу не вспоминали. «Я так и не сказал ей спасибо за этот разговор». Он потёр затылок. Забытое было чувство благодарности всплыло вновь — и ненавязчиво требовало выхода. Мысли завертелись в поисках уместных слов. — Знаешь, я поговорил с Ямадой, — наконец решился Шота. — Ты была права, нам обоим это было нужно. — Помирились? — она дожевала яблоко и сунула огрызок в карман. — Мы вроде и не ссорились? Но стало намного лучше, — он вдохнул поглубже и перешёл к главному: — Так что спасибо тебе. За всё. — Да брось, не за что! — она вскинула большие пальцы и расплылась в улыбке. — Молодцы! Друзья не должны теряться, это неправильно! — Улыбка угасла, и Шутка добавила, уже тише: — А если вдруг нужно будет… ну, ещё поговорить, когда-нибудь, то ты обращайся, не молчи. Ладно? Шота кивнул, и оба затихли. Выждав немного, Шутка перегнулась через парапет и принялась старательно рассматривать безлюдную улицу. И вдруг вскочила на ноги, указывая вниз и лихорадочно блестя глазами. — Камера! Стёрка, смотри на камеру! Уличная камера на столбе медленно поворачивалась, будто сама собой. С высоты движение было почти не заметно, но его выдавал светлый блик от линзы. Яркое пятно скользило по асфальту и постепенно подбиралось к стене здания. — Это он! Это вор! Больше некому! — восторженно зашептала Шутка, наполовину высунувшись за край парапета. Шота потянул её за плечо и заставил присесть. — Нельзя, чтобы он нас заметил. Мы должны увидеть его первыми. Он выглянул за ограждение. Камера теперь была направлена в сторону от перекрёстка. Вне угла обзора оставался светофор, пара входов в жилые дома и — совсем рядом с ними — угловое здание с парой цветочных клумб у входа и вывеской «Электроника и аксессуары». Под вывеской, это Шота знал наверняка, установлена ещё одна камера — частная. В глубоких, не затронутых рассветом тенях проступило движение — и ко входу в магазин электроники приблизился силуэт человека. Тёмная одежда, тёмный капюшон, тёмные перчатки. Он замер в паре метров от дверей, сделал несколько пассов руками, а затем, совершенно не таясь, выступил из теней и направился прямо ко входу. — Сделал что-то со второй камерой, точно тебе говорю! — если бы не необходимость скрываться за парапетом, Шутка наверняка прыгала бы от нетерпения. — Пойдём вниз скорей! Поймаем его на горячем! — Пусть войдёт внутрь, — остановил её Шота. — Нужно знать, как он вскрывает замок, как деактивирует датчики. Пусть сам нам всё покажет. Вор снова задвигал ладонями в воздухе, ни к чему не прикасаясь, а потом нажал на дверь — и та без видимых усилий отворилась. В полной тишине — ни звуков взлома, ни визга сирены. Низкая фигура в тёмном исчезла за порогом. — Всё, — Шота вскочил, и Шутка последовала за ним. — Спускаемся и берём его. Девушка рванулась было к пожарной лестнице, но Шота поймал её за плечо. — Спускаемся прямо здесь и быстро, — он указал на ограждение. — Залезай. Ленты шарфа взвились вверх, плотной петлёй обвили металлическую лестницу на пристройке. Шота вскочил на бетонный парапет, обхватил Шутку за талию, повернулся спиной к пустоте и, удерживая закреплённую ленту шарфа свободной рукой, откинулся назад. Строго говоря, это было даже не падение, а всего лишь цикл из пары прыжков по стене, как скоростной спуск в скалолазании. Но в момент первого рывка, когда мир вокруг будто опрокинулся навзничь, когда перевернулось небо и перед глазами мелькнул, удаляясь, край бетонного парапета, Шутка вдруг дёрнулась — и тишину огласил короткий, резкий вскрик. — Не ори! — шикнул на неё Шота, но было уже поздно. Звук заметался меж высоких зданий, рассыпался на отзвуки и громким эхом отразился от стен акустического колодца. Дверь магазина распахнулась, и на пороге возникла низкая фигура в тёмном. Шота сделал последний прыжок, но не успел коснуться земли. Невидимая сила подхватила их в полёте, швырнула в сторону и ударила оземь. Он разжал руки, сгруппировался и смягчил падение, краем глаза заметив, как Шутка проделывает то же самое. Ленты шарфа, лишившись нагрузки, с тихим шорохом потянулись обратно к владельцу. — Я же говорила, что предпочитаю лестницу! — Шутка вскочила на ноги — и тут же снова пригнулась. Увесистая клумба с цветами, украшавшая вход в магазин, пронеслась по воздуху и с грохотом обрушилась в полуметре от них, разлетелась от удара фейерверком зелени, земли и осколков. — Хотела опыта на своих ошибках — получай! — Шота закрутил головой в поисках противника, но улица казалась пустой. Казалась пустой ровно пять секунд, пока вторая клумба, сестра-близнец первой, не взмыла в воздух, не понеслась в их сторону и не рухнула в паре шагов от груды осколков. И в ту же секунду тёмный силуэт выскочил из-за дверей магазина, бросился наутёк и свернул за угол. Герои рванулись следом. — У его сил малый радиус действия, — бросил Шота, не сбавляя темпа. — Метров десять, не больше. Догоняем, близко не подходим, применяем причуды, и я его ловлю. — О, кто-то решил озвучить план! — даже на бегу Шутка умудрялась оживлённо жестикулировать. — Отлично! Одобряю! До проулка, в который направился вор, она добралась первой — и отпрянула в сторону прежде, чем успела свернуть. Маленький жёлтый скутер вылетел из-за угла под громкий рёв мотора. Вор приник к рулю — низкая коренастая фигура в плотном мотоциклетном костюме и шлеме. Шота активировал причуду и выбросил перед собой две петли шарфа, одну за другой, но вор поднял руку — и ленты словно натолкнулись на невидимую преграду, а потом та же незримая сила толкнула Шоту в грудь, отбросив его в сторону на несколько метров. Ещё один взмах руки — и рядом с ним приземлилась Шутка. Преступник вырулил на середину дороги и прибавил газу. — Стой! — завопила Шутка, вскакивая и бросаясь вдогонку. — Стёрка! Что за ерунда? Почему ты не стёр его причуду? — Потому что я не вижу его, — Шота догнал напарницу в два прыжка, и оба ускорились. — Вижу его костюм, шлем, перчатки — но не его самого. Слишком плотно всё закрыто. Маленький жёлтый скутер стремительно набирал скорость. Шутка неслась вперёд так быстро, что кроссовки, казалось, и вовсе не касаются земли. Шота не отставал, но с каждым шагом всё отчётливей осознавал, что эта погоня бессмысленна. Разница в темпе была слишком велика. — Мы его не догоним, — выдохнул он. — Зови своих, кто там у тебя на дежурстве сегодня. Нужен кто-то более мобильный, чем мы. — Ну уж нет! — огрызнулась Шутка, и из последних сил прибавила ходу. Сбивчивое дыхание рвало её фразы на части — Я! Его! Не упущу! Быстрей, Стёрка, быстрей! Я знаю, как его догнать! Вырвались за край жилой застройки, к началу шоссе. Жёлтый скутер почти исчез вдали, вышел к серпантину дороги на холме. А за поворотом вдруг ярким пятном вспыхнули граффити на бетонных стенах: череп с высунутым языком, вскинутый кулак и надпись «Демоны». И парковка, полная мощных мотоциклов. Почти полная: часть байков уже разъехалась, а к оставшимся неспешно подходили седоки — тёмные куртки с рядами иероглифов и длинные плащи в пол, высокие сапоги и повязки с красно-чёрным орнаментом, вычурные причёски и броские тату. — Эйкичи! — завопила Шутка и замахала руками. К ней обернулся высокий светловолосый парень в тёмных очках и короткой куртке, с сигаретой в зубах. — Мне нужна твоя одежда и мотоцикл! Эйкичи вскинул на лоб очки, смерил героев озадаченным взглядом и начал стягивать с плеч куртку. — Стой-стой, я шучу! — она затормозила возле парковки, задыхаясь от бега. — Одежду можешь оставить себе. Но мотоцикл очень нужен! Для погони за злодеем, прямо сейчас! — Рад помочь героям, — неуверенно ответил байкер. Быстрым шагом подошёл к стоящему рядом «Кавасаки», стянул закреплённую у сиденья бейсбольную биту и отбросил её в сторону. — Как и полагается законопослушным гражданам. Шота недоверчиво хмыкнул, но Шутку, похоже, ничего не смутило. — Ты нам страшно помог, спасибо! — она легко запрыгнула на сиденье, опустила на руль руки в чёрных перчатках и тут же накренилась в сторону вместе с мотоциклом. Ноги едва доставали до земли. — Эйкичи, а дашь очки поносить? Мне бы очень пригодились! — она бросила взгляд на Шоту и поманила его рукой. — Стёрка, чего стоишь? Прыгай сюда скорей! Я умею водить! Шота неохотно опустился на сиденье позади Шутки и выровнял мотоцикл. Эйкичи стянул со лба очки и протянул их девушке. — Забирай, конечно, — в его голосе проступила лукавая нотка. — А насчёт одежды ты точно пошутила? К твоему возвращению я сниму что угодно, только скажи. — С этим пока не спеши! — широко улыбнулась Шутка, включая зажигание. Заурчал мотор, и «Кавасаки» тронулся с места. — Надеюсь, он у тебя застрахован! — крикнула девушка на прощанье, но ответ утонул в нарастающем шуме встречного ветра.

***

— Что это было? — Шота повысил голос, пытаясь перекричать рёв мотора. Они стремительно набирали скорость. Шоссе разворачивалось впереди широкой тёмной лентой, волосы Шутки отчаянно бились на ветру, путаясь в петлях боевого шарфа. — Это был флирт, Стёрка! — радостно прозвучало в ответ. — Я ему нравлюсь! — Я не об этом! — Шота подался было в сторону, но мотоцикл тут же повело, и он торопливо выровнялся, восстанавливая баланс. — Нашла у кого просить помощи! Они ненамного лучше злодеев. Видела, как он биту выбросил, чтоб тебе компромат не оставлять? — Это для бейсбола, я же говорила! — беспечно отозвалась Шутка. — Ты там не дёргайся лишний раз, это мешает! Наклоняйся на поворотах вместе со мной, будет легче управлять! Вот сейчас! Она легко наклонилась вправо, и Шота повторил её движение. «Кавасаки» накренился и плавно вошёл в поворот. — Отлично! Схватываешь на лету! Шота замолчал и постарался прислушаться к ощущениям. Прошли второй поворот, за ним третий. Шутка вела мотоцикл плавно и аккуратно, несмотря на скорость, и уловить равновесие оказалось куда легче, чем казалось на первый взгляд. К четвёртому повороту он подстроился под её движения и наконец-то почувствовал себя поуверенней. Постепенно приближались к заливу, впереди мелькала водная гладь, залитая светом. Солнце понемногу поднималось всё выше, и смотреть вперёд становилось всё сложней. Шота начинал понимать, зачем Шутка попросила перед поездкой тёмные очки, его собственные сейчас защищали разве что от встречного ветра. Он проморгался, чтоб дать краткий отдых глазам, и снова пристально уставился вперёд. За очередным поворотом дороги мелькнул жёлтый скутер. — Вижу его! — ликующе закричала Шутка, выжала сцепление и мотоцикл помчался ещё быстрей. — Какой план? Шота задумался. Пока вор защищён одеждой, он надёжно вооружён причудой, её не стереть. И даже если выйдет, к примеру, сбить с него шлем, он всё равно будет двигаться дальше. Скутер-то никуда не денется. Нужно перерезать ему путь. Радиус действия причуды небольшой, он не успеет избавиться сразу от трёх помех на пути, от мотоцикла и двух ездоков. Ему придётся затормозить. — Обгони его. — Это будет непросто! Держись крепче! Она взяла вправо и пошла на обгон, прижимаясь к самому краю встречной полосы. Приблизился склон холма, в зеркале заднего вида замелькали деревья, трава и металлическая лента защитного ограждения. Вор заметил их. Вскинул затянутую в перчатку руку — и перед мотоциклом словно выросла упругая стена. «Кавасаки» бросило в сторону, переднее крыло заскрежетало по металлу отбойника, высекая искры. Шутка выжала тормоз, ушла назад и вновь пристроилась на расстоянии от скутера. Вор поспешно ухватился за руль снова: похоже, вести одной рукой ему было непросто. — Так мы его не обгоним! — крикнула Шутка. — Ещё повезло, что вбок бросил, а не назад, а то соскребали бы нас с асфальта! Вор поднял руку снова — и автомобиль на встречной полосе неловко завилял из стороны в сторону, а потом ринулся прямо к мотоциклу. «Кавасаки» ушёл вправо в последний момент, едва разминувшись с авто. Позади раздался скрежет тормозов, но удара не последовало: похоже, водителю удалось справиться с заносом. — Не угробит нас, так угробит кого-то ещё! Стёрка, нужен другой план! Перед ними замелькала стайка дорожных знаков, но Шота не стал в них всматриваться. Кажется, впереди развилка и что-то ещё. Но Шутка вдруг наклонилась в сторону — и ушла влево, на открывшийся за деревьями съезд с дороги. Шота уже привычно повторил её движение, помогая мотоциклу войти в поворот, и лишь потом опомнился. — Ты куда? — Я его обгоняю! Только так, чтобы он нас не видел! Эта дорога шла параллельно шоссе, но была не такой широкой. Снова пронеслись мимо дорожные знаки, яркие, приметные, и снова Шота не успел разобрать, что они означают. Слева и справа поднялись деревья, по асфальту заметались тени от листвы. Шум ветра притих, и остался лишь гул мотора — ровный, монотонный. — Вернёмся обратно через два километра, — здесь Шутке не приходилось перекрикивать ветер, и её голос стал громче. — До тех пор постарайся не дёргаться, что бы ни случилось. Этого ещё не хватало. Шота оглянулся по сторонам, пытаясь понять, что такого может случиться на тихой с виду дороге. Очень тихой — с тех пор, как они свернули, навстречу не прошло ни одной машины. Только знаков здесь было как-то слишком уж много — вон опять впереди яркая надпись. Шота вчитался — и по спине пробежала дрожь. «Проезд запрещён. Опасно. Идёт строительство» — Шутка! — он потормошил напарницу за плечо. — Тормози. — Наоборот! — она подалась вперёд, выжала газ и мотор взвыл. — Нужно ещё быстрей, иначе ничего не получится! Шота вгляделся в дорогу получше. Лес перед ними расступался, между деревьями сквозил просвет, и было такое ощущение… Будто части асфальта впереди недостаёт. — Держись крепче и сиди ровно! — голос Шутки прервал его мысли. — Здесь мы будем прыгать! Просвет между деревьями приблизился, и Шота ясно увидел перед собой опоры — и две половинки недостроенного моста. Дальше рассмотреть ничего не удалось, потому что «Кавасаки» прибавил скорости, вылетел на серый бетон и вырвался в пустоту. Казалось, на мгновение вокруг отключили гравитацию и звук, а потом мир замедлился — и это мгновение непомерно затянулось. Осталось только яркое солнце в листве, и поток свежего ветра, и чувство совершенной нереальности происходящего — упоительное, невозможное чувство полёта. И сердце вдруг ёкнуло в груди, затрепетало при мысли о высоте и о том, как далеко отсюда до края пустоты. Шота вытянул шею, пытаясь рассмотреть, предугадать движение мотоцикла. Долетит? Не долетит? «Кавасаки» достиг верхней точки траектории и ринулся вниз. Бетонная площадка стремительно приближалась, и Шота едва удержался от желания привычно выбросить вперёд руки, сгруппироваться, смягчить падение. Сейчас от него не зависело ничего, можно было разве что сделать хуже. Ближе, ближе, ещё ближе… Колёса сомкнулись с поверхностью, мотоцикл тряхнуло, впереди чёрной лентой развернулся асфальт, и в мир снова вернулись звуки. Взревел мотор и, перекрывая рёв, разнёсся по лесу громкий, торжествующий клич Шутки. — Теперь мы точно его обгоним! Какой план дальше?

***

На шоссе выскочили за полминуты до появления вора. Из-за изгиба дороги не было видно, как приближается жёлтый скутер, его выдавал лишь нарастающий шум мотора — размеренный негромкий рокот. Но было верно и обратное. Поворот заслонил из виду и затихший мотоцикл поперёк дороги, и героев рядом с ним, а потому вор заметил преграду на пути лишь в самый последний момент. Он затормозил так резко, что шины прочертили чёрные полосы на асфальте. Скутер ушёл в занос, развернулся поперёк шоссе, накренился — и сбросил ездока. Тёмная фигура закувыркалась в облаке пыли, то теряясь из виду, то вновь появляясь. Не дожидаясь, пока он поднимется, Эми бросилась вперёд. Над пылевым облаком поднялась ладонь в тёмной перчатке, а следом показался треснувший от падения шлем. Помотав головой, вор неуверенно направил руку вперёд, и девушка кувырком ушла в сторону, прочь от воздействия причуды. Рука, дрожа от напряжения, сместилась следом, правее, ещё раз правее… И тогда сзади, из слепой зоны, не охваченной действием причуды, вырвались две узких ленты боевого шарфа — одна захватила запястье, вторая опутала шлем. Рывок — и шлем выщербленным шаром покатился по асфальту, открывая лицо, и шею, и короткий ёжик тёмных волос. Вор в недоумении заморгал, сжимая и разжимая ладонь. Действие причуды прекратилось. Широко улыбаясь, Эми подошла к поверженному противнику и пожала руку, наполовину скрытую под лентами шарфа. — Ну здравствуй, неуловимый вор. Наконец-то встретились.

***

— Какой-то совершенно неизвестный тип, — Эми ухватила за руль скутер и отвела его к обочине, где уже расположился «Кавасаки» и обмотанный лентами шарфа вор. На всякий случай ещё раз вгляделась в преступника, лишь затем, чтоб лишний раз убедиться в своей правоте. — Я-то думала, это кто-то из местных, а это… …технический специалист из охранной службы, — Стёрка закончил вызов, спрятал телефон в карман и подошёл ближе. — Есть у Ямуры в списке подозреваемых. Всё логично. Не так уж сложно взламывать камеры, которые ты сам же и ставил. — Дело раскрыто! — Эми наставила на вора пальцы-пистолеты, и тот раздражённо отвернулся. — Когда его заберут, могу подкинуть тебя домой. — Нет, спасибо. Я с тобой на мотоцикл больше не сяду. — Да брось, отлично же всё прошло, — хмыкнула она. — А прыгать больше не будем, если ты об этом. Хотя… Она вгляделась в напарника. Глаза блестят, на бледных щеках проступил румянец. Двигается легко и ловко, без тени усталости, будто не было ни бессонной ночи, ни рисковой погони. Где она уже видела его таким, совсем недавно? Будто на улице не утро, а залитая луной полночь, и под ногами — узкий парапет на безумной высоте, а впереди — тёмный провал, который ждёт своего прыжка. Безумного. Захватывающего. — Хотя, тут ведь как бывает, — задумчиво добавила Эми. — Сначала страшно, но повтори раз, другой — и страх отступает, и даже начинает нравиться. — Она подняла взгляд на парня. — Скажи честно, Стёрка: тебе понравилось? — Кто тебе только права выдавал, — уклончиво ответил он, отводя взгляд и неловко потирая затылок. — Права! — фыркнула Эми. — Я не говорила, что у меня есть права. Я говорила, что умею водить! — И ты вот так гоняешь без прав? Она невинно развела руками, изо всех сил стараясь не выдать себя смехом, и на лице напарника проступила сложная, невиданная прежде смесь эмоций. Эми присмотрелась. Искренне возмущён, чуть смущён, и всё ещё совершенно счастливый. Пусть и пытается это скрыть. — Ох Стёрка, какой же ты сейчас… живой! Тебе идёт таким быть! — она рассмеялась, выхватила из кармана узкую пластиковую карточку и подняла её повыше. — Есть у меня права, есть, видишь? Ну же, это была шутка, улыбнись! Тебе сейчас так не хватает улыбки! Он едва заметно приподнял уголки губ — и тут же спрятал улыбку в складках шарфа.