Прощание

      Утки улетали на юг, он видел продолговатые клинья, штрихами обозначенные в пронзительной синеве неба. Деревья золотились неопавшими листьями, воздух был свеж и живительно сладок. Он не знал, что его так сильно тревожило, прошло десять лет с того дня, как они покинули Париж. С тех пор ему не на что было жаловаться, прелестная Эсмеральда стала его женой. Вначале Квазимодо всячески сопротивлялся этому: он не мог помыслить, чтобы осмелиться коснуться прелестной цыганки, но та и слушать ничего не стала. Они сумели прибиться к цыганскому табору, где Эсмеральда объявила, что является женой этого страшного горбуна.       Вначале соплеменники издевались над ней, но как только в первом же городе горбун собрал вокруг себя пораженную толпу и смог заработать в этот день чуть ли не больше, чем она своими танцами, настроение цыган изменилось. Горбун сосредоточенно демонстрировал невероятную силу: он подбрасывал пудовые камни, а потом ловил их, будто это были мотки шерсти. Эсмеральда быстро смекнула, что их дуэт вызывает повышенный интерес. Вначале она плясала, после чего собирала плату за выступление, а затем наступал черед Квазимодо. Скрытый до этого момента за исполинским плащом, он скидывал его и представал во всем великолепии своего безобразия. Народ бесновался, на необычную пару всегда собиралась посмотреть внушительная толпа. Вскоре Квазимодо приобрел определенный статус и уважение в цыганском сообществе. Эсмеральда же, завязав волосы в узел, как это полагается у замужних женщин, заставила его преступить черту слепого обожания.       Первая беременность прошла легко, но было опасение, что ребенок может оказаться похожим на отца. К счастью, эти страхи не сбылись: родились миловидные огненно-рыжие близнецы безо всяких уродств. Они назвали сыновей Мишель и Жак. Когда Квазимодо робко предложил имя Клод, цыганка опалила его таким взглядом, что он поспешил замкнуть уста, дабы не злить её. Черед год на свет появился еще один сын Феб. Имя предложила цыганка: уж слишком красивым был рыженький младенец, почти как солнышко. Квазимодо не стал противиться – какая разница, как зовут ребенка, главное, что он здоров и крепок, остальное неважно. Последней родилась крошка Беттина, такая же огненно-рыжая, как старшие братья, но определенно унаследовавшая тонкие черты материнского лица и её природную музыкальность. Дети обожали и гордились своим нескладным отцом, они, как огоньки, шустро взбирались ему на горб, но лишь Беттине позволялось восседать на его шее дольше обычного. Эсмеральда расцвела зрелой красотой, она гордилась своим выводком. Сыновья вырастут большими и сильными, они смогут обеспечить родителей, когда наступит старость, а Беттина будет настоящей красавицей – это уже было видно.       Во Францию они не возвращались, хотя давно уже умер старый король и его страшный Великий прево. Цыганка иногда вспоминала Феба, особенно когда гладила по голове младшего сына. Интересно, обрел ли счастье прекрасный капитан? Ей хотелось думать, что да. Образ священника, одержимого мрачной страстью, почти выветрился из её головы. Если бы не он, её жизнь могла бы сложиться по-другому, не обязательно лучше, но по-другому. Квазимодо был хорошим мужем, сильным и предупредительным, а по ночам не так уж важно, что он обладал такой выдающейся внешностью, – главное, муж был с ней нежным. После рождения Беттины он отказался делить с Эсмеральдой ложе, опасаясь, что следующие роды убьют её, и цыганка смирилась. Сейчас весь смысл жизни заключался в детях, в том, чтобы поднять их на ноги. У мальчиков был прекрасный голос, а Беттина уже демонстрировала необыкновенную грацию. Эсмеральда собиралась через пару лет вернуться в Париж, она скопила достаточную сумму, чтобы осесть за городскими стенами и, возможно, купить небольшую лавочку. Сыновей можно было бы отдать в учение к мастерам, дочери собрать приданое. Как знать, быть может, она еще встретится с Фебом, хотя эту мысль женщина старалась гнать от себя. Главное, чтобы сумасшедший монах умер, только на это и надеялась Эсмеральда, когда готовила их возвращение.       Квазимодо же тосковал по приемному отцу. Если Эсмеральды не было поблизости, он называл дочь Клодеттой, что той нравилось гораздо больше, чем её настоящее имя. Только дочери горбун отваживался рассказать историю про доброго монаха: как тот однажды пожалел уродливого подкидыша и воспитал его как родного. Монаха никто не любил, кроме приемного сына, который видел цель жизни только в служении ему. Жили они вдвоем в прекрасном каменном соборе с высокими башнями и цветными витражами. И все было хорошо, пока монах, который был большим ученым, не отравился книжной премудростью и не захотел навредить маленькой уличной танцовщице. С этих пор воспитанник покинул его. Беттина слушала внимательно, ей до смерти хотелось увидеть и собор, и даже того страшного монаха. Эти истории горбун никогда не рассказывал сыновьям: им было достаточно сказок матери о говорящей козе и недотепе-поэте, который влюбился в рогатую умницу.       Спустя двенадцать лет после печальных событий Эсмеральда и Квазимодо под другими именами вернулись в Париж. Годом ранее мирно в своей постели скончался от оспы Феб де Шатопер. Город изменился, оставаясь при этом прежним. Квазимодо сводил дочь в собор Нотр-Дам и не был никем узнан: сменились причетники и каноники, на колокольне трудился другой звонарь, кабинет архидьякона занимал другой человек. Горбун пытался выяснить, как сложилась судьба его воспитателя, но все, к кому он обращался, шарахались от него в ужасе. Если бы не прелестная девочка с хорошо подвешенным языком, то никто бы не стал даже говорить с ним. Постепенно собирая крохи информации, Квазимодо узнал про судью Жеана Фролло.       Жеан давно сменил славу развратника и повесы на черную мантию, семейный очаг и репутацию строгого блюстителя нравов. Хотя изредка былая веселость прорывалась в нем: например, он однажды разбирал дело некой сводни, известной ему по денькам юности как рыжая Изабо. Он вынес женщине относительно мягкий приговор, все ограничилось небольшим штрафом. После, проходя мимо неё, Жеан едва заметно подмигнул, и женщина ответила ему широкой щербатой улыбкой. Все же славный малый этот Жанно. Какое же потрясение испытал почтенный судья, когда увидел поджидающего его у стен Дворца правосудия горбуна. В первые минуты судья Фролло не поверил своим глазам: он помнил, что горбун умер защищая собор, но тут не могло быть ошибки. Все тот же четырехгранный нос и два горба на груди и на спине, все та же рыжая шевелюра и глаз, заросший огромной бородавкой! Жеан с изумлением разглядывал призрак из прошлого, пока не почувствовал, как кто-то дергает его за мантию снизу. Опустив изумленный взгляд, он еще больше поразился, когда увидел ангельски прелестную девочку с блестящими волосами цвета отполированной меди.       – Здравствуйте, господин судья! – звонким голоском выкрикнула малышка. – Это мой отец, он хотел бы узнать о своем приемном отце.       – Об отце? – оторопело спросил судья, затем улыбнулся и, подхватив девочку на руки, внимательно посмотрел на неё. – Кто вы?       – Я Беттина, – важно представилась кроха. – А это мой папа, мы хотели бы узнать о Клоде Фролло.       – Вот как?! – Жеан улыбнулся Квазимодо. – Это можно устроить. Пойдемте!       Он привел их к себе домой, где прислуга вначале в страхе разбежалась при виде горбуна. Одна супруга судьи, госпожа Адель, и их семилетний сын сохранили остатки невозмутимости. Узнав, что это почти родственник, добрая женщина всплеснула руками и усадила оробевшего горбуна за стол. Прелестную Беттину с восторгом рассматривали слуги и сын судьи Клод. А девочка, которую Жеан бережно опустил на пол, нисколько не робея, дарила всем милые улыбки и даже изящно поклонилась мальчику, отчего тот жарко покраснел. Покормив нежданных гостей, госпожа Адель осторожно выведывала у Беттины, зачем они пожаловали. Судья налил Квазимодо вина и чему-то счастливо смеялся – да, были славные деньки! Горбун робко ел, поглядывая на дочь, которая чувствовала себя как рыба в воде. После ужина судья подробно объяснил девочке, что Клод сейчас служит простым священником в их семейном лене. Он предложил завтра вновь встретиться и отвезти горбуна и Беттину в деревню. Услышав о планах отца, маленький Клод задумал тоже напроситься в поездку: дядю он, конечно же, любил, да и компания Беттины ему понравилась. Но осторожный мальчик решил оставить этот разговор на потом. Обрадованный Квазимодо горячо благодарил судью и его добрую супругу. Госпожа Адель распорядилась завернуть Беттине с собой кусок пирога и марципанов: очень уж понравилась почтенной даме эта прелестница. Угощение Квазимодо и девочка съели по дороге: не хватало, чтобы Эсмеральда накинулась на них с вопросами.       На следующий день в два часа дня из судейского подворья выехала небольшая карета, в которой с трудом разместились Квазимодо, Жеан и двое детей. Клод Фролло в этот день не ждал гостей; он, как всегда, лично вымел пол в маленькой церквушке. От его первоначальной компании остался только старый толстый кот Тристан, который своей черной шубой и свирепым нравом наводил ужас на всех местных собак. Умница Джали скончалась на восьмой год жизни, петух и того раньше, но не таков был кот. Непонятно, что заставило бывшего архидьякона назвать любимца именно так, но факт остается фактом. Пройденные годы не пощадили священника: он совершенно облысел, и углубились морщины на усталом лице, но физически он стал крепче. Страсти после ухода цыганки улеглись, новых соблазнов он избегал, да и голос плоти почти сошел на нет. Он радовался простым вещам: приезду брата и его семьи, хорошей погоде, новым трофеям неистового Тристана, благодаря которому местные кошки уже несколько поколений подряд приносили черных как смоль котят. Священник крестил, венчал, соборовал, занимался домашними делами, не принимая помощи со стороны, и во всем чувствовал гармонию и благодать. Круг чтения он ограничивал римскими классиками, почти не обращаясь к трудам богословов. Сегодня обещал быть обычный день, когда на горизонте показалась темная судейская карета. Несколько встревоженный Клод вышел встречать брата на порог своего дома.       Первым делом из кареты выбежал обожаемый племянник, а следом за ним прелестная девочка лет шести с лилейной кожей, голубыми глазами и огненными волосами. Что-то в облике маленькой чаровницы показалось ему тревожно знакомым, но следующий вышедший из кареты человек привел священника в состояние, близкое к помешательству. Он не верил своим глазам, когда грузная фигура горбуна предстала перед ним. Невероятным усилием воли Клод подавил в груди рвущийся крик и просто обнял Квазимодо, а тот впервые за все эти годы почувствовал себя абсолютно счастливым. Беттина с любопытством смотрела на эту сцену, а темноглазый маленький Клод смотрел на неё. Один Жеан приглаживая светлые, начинающие редеть волосы, чему-то посмеивался. Да, веселую шутку отмочил горбун!