Тучанка: жизнь и быт для чайников

После стирки комбинезон выглядел как новый, но Рэйчел все равно казалось, что где-то в складках осталась тучанская вездесущая пыль, которую никакое моющее средство не вытравит. Внимательно прислушиваясь к ощущениям, она побродила по каюте, размялась, поправила стрейчевые рукава, успокаивая себя, что ради того, чтобы сегодня все закончилось, можно и не воображаемый песок в жопе потерпеть. «Нормандия» покинет орбиту Тучанки, и ее капитану теперь уже совершенно точно не придется возвращаться на нелюбимую планету, если у кроганов вместе с генофагом исчезнут и проблемы, которые способен решить чужак. Другое дело, проблемы могут возникнуть уже из-за кроганов, но Рэйчел, виртуозно научившись управляться со своенравным мысленным потоком, гнала от себя подальше эти опасения, думая только о хорошем. Они скажут Тучанке «до свидания» и уберутся отсюда на Цитадель, и даже если новый виток переговоров с Советом провалится, положение исправят иласа в «Темной звезде» и жареные каштаны в «Марии О'Доэрти». И надо куда-нибудь вытащить погулять Лиару и Гарруса, пока они не сошли с ума от шпионских дел и калибровки… Да всю команду, чего уж там. После Тучанки это не капитанская прихоть, а строгое медицинское предписание. До вылета оставалось минут двадцать. Рэйчел покормила рыбок, выключила музыкальный центр и перепроверила запас панацелиновых ампул в отсеке наруча. Оставалось облачиться в броню и, быть может, спуститься в ангар пораньше, накрутить пару хвостов Стиву – за то, что согласился утром подбросить Мордина и Еву вниз, в опорный лагерь кланов. Ладно Мордин, что ему отряд подначенных Ривом кроганов под боком, когда надо закончить финальное обследование Евы и убедиться, что она выдержит дорогу до Завесы. Но Стив-то каким местом думал, когда повелся на его болтовню? Рэйчел сгребла из ящика стола запасные резинки и встала напротив аквариума, пользуясь его стенкой вместо зеркала. Вошедшие в привычку ритуалы хорошо прочищали мозги; насвистывала она все еще несколько нервно, гоняя по кругу все лестное, что скажет Мордину внизу, но даже почти не фальшивила, накручивая на пучок резинку за резинкой. Взмахнув полосатыми хвостами-шлейфами, проплыли рыбы-скальды, Рэйчел натянула улыбку, косясь на отражение не только в стекле, но и в их блескучей чешуе. Удивительно, что после Омега-4 она вообще не разучилась нервничать, но и это дело поправимое. Подумать только, пара часов – и этот камень свалится с души навсегда… – Шепард, экстренный вызов, – СУЗИ, казалось, заговорила прямо из прикрепленного к углу аквариума аэратора, но привычная Рэйчел едва повела бровью. – Кто? – Далатресса Линрон. А вот это было неожиданно – Рэйчел невнятно чертыхнулась, едва не выронив из зубов последнюю резинку. Далатресса? Звонила лично? После переговоров, которые должны были войти в учебники под статусом «чудом не проваленные вопреки «помощи» Рива»? Неужели, настолько впечатлилась терпеливым молчанием Шепард, хотя ту так и подмывало вернуться в переговорку к распаленной далатрессе и на английском матерном объяснить, где пролегает тонкая грань между шантажистами и политиканами? – Как-нибудь объяснилась? – встряхнувшись от мгновенного ступора, спросила Рэйчел. – Только сообщила о срочности. Связь на удержании. – Угу, спускаюсь, – кивнула Рэйчел, вытащила, наконец, резинку изо рта, покрутила ее в пальцах и насупилась, так не сделав и шагу. Подозрительно все это. Зачем бы далатрессе звонить именно сейчас? Первой мыслью промелькнула надежда, что саларианцы опомнились и присоединятся к войскам на Палавене и Земле вне зависимости от кроганских проблем, но это звучало как-то уж слишком хорошо. Не для того же далатресса решила связаться, чтобы отвести душу и высказать все, что думала по поводу лекарства? Рэйчел потерла лоб основанием ладони: – Хотя нет, лучше переведи вызов в каюту. Мысли заработали не хуже программы ВИ. Рив покинул «Нормандию» после вчерашнего совещания, но в командном центре все равно сейчас должно быть слишком тесно для приватных бесед; а интуиция не просто шептала – орала, что разговор грядет донельзя странный, не для чужих ушей. СУЗИ ответила «несколько секунд» и пропала, Рэйчел, чертыхнувшись, поторопилась затянуть резинку и отряхнуть с комбеза невидимые пылинки – стойка с моделями уже покрылась рябью голоэкрана. А потом помехи утихли, усмиренные алгоритмами СУЗИ, и напротив возникла далатресса. Рэйчел глубоко вздохнула, успокаиваясь. Из-за капюшона церемониального одеяния разобрать что-то на лице саларианки было еще сложнее обычного, и она мысленно махнула рукой на все свои догадки – поздно гнать на форсаже, если уже мимо ретранслятора пролетел. – Приветствую, далатресса, – скупо кивнула Рэйчел экрану. – Взаимно, коммандер, – та едва заметно склонила голову в ответ, но ни одна складка на одеянии не шевельнулась. – Насколько мне известно, времени у нас немного, так что я начну сразу с главного вопроса. Коммандер, вы правда считаете, что не пожалеете в последствии о решении вылечить генофаг? Рэйчел поперхнулась вдохом. От странного звонка стоило ждать странностей, но что б настолько… Далатресса времени действительно не теряла – не каждая азари из «Загробной жизни» также быстро взяла бы быка за рога. Только что бы все это, черт возьми, значило!? Несколько секунд Рэйчел помедлила, выжидая, не пояснит ли далатресса вопрос, но ее изображение было неподвижно (уж не зависло ли?), а молчание из неловкого стало откровенно напряженным. Все-таки не шутка, а жаль. Было бы здорово, появись из ниоткуда десяток саларианцев за спиной далатрессы, в смешных колпаках и с дуделками, чтобы радостно проорать: «Попалась! Разыграли!», и на этом они заговорили о чем-то более приятном. – Насколько я помню, свою позицию я достаточно четко озвучила во время переговоров, – настороженно, взвешивая каждое слово выговорила Рэйчел. – С исцелением может быть связан ряд… сложностей, но сейчас неподходящее время везде искать врагов. – Ряд сложностей!? – возмутилась далатресса, выкатив глаза, но мгновенье спустя, стоило моргнуть, ее лицо снова стало бесстрастным, как у всех замолкших саларианцев. – Я помню ваш ответ на переговорах, но сейчас неподходящее время для формальных речей. Можете не тратить усилия на них, коммандер. Мы обе знакомы с исследованиями особой группы и обе знаем, что ряд сложностей – это катастрофа новой войны, которая случится, как только исчезнет угроза Жнецов. С тем же успехом далатресса могла расковырять какой-нибудь старый шрам под комбезом и просунуть в полученную дырку палец, проверяя, доставит ли это дискомфорт. Рэйчел резко вдохнула сквозь зубы, даже не став возмущаться, чтобы свои догадки далатресса оставила при себе. Сброшенные Мордином материалы Рэйчел действительно перечитывала так часто, что датапад начал глючить, и на фоне того, что предвещали выкладки особой группы, выяснять отношения было глупо. Какая, в общем-то, разница, разведка или логика натолкнули далатрессу на догадку – саларианцы превосходны и там, и там. – Вы понимали это, когда уничтожили данные Мэлона, – добавила далатресса, словно хотела добить. Стоило, наверное, промолчать, состроить из себя солдафонку и дождаться, пока саларианке надоест ходить вокруг да около… Действительно стоило, но об этом Рэйчел подумала слишком поздно, уже отрыв рот: – Обстоятельства изменились. В исследовании недооценили влияние кроганок, сейчас некорректно опираться только на выводы группы. Мордин считает, старые прогнозы неверны, а новые невозможно просчитать из-за непредсказуемости Жнецов. – Даже гении иногда ошибаются, – отмахнулась далатресса, прошелестев рукавом. – Мордин, безусловно, гений, но его призвание – генетика, а не политика. И потом, коммандер, допустим, вы решили не опираться на прогнозы исследования… Отсюда следует, что вы нашли аргументы весомее? Их не надо искать, подумала Рэйчел, пристально уставившись на недвижную фигуру далатрессы на голоэкране; не надо искать то, что всегда было у нас под носом. Мы все знаем, что применение генофага было жестоким и нарушало как минимум с десяток современных конвенций о биологическом оружии, но речь не об этом. Проблема не в генофаге абстрактно. Проблема в том, что мы живем в мире, где он – историческая данность, и мы как виды, ознакомленные с теорией социальных процессов, понимаем, что случится с балансом в галактике, если мы просто придем и пинком вышибем кирпич из основания стены «причины, по которым кроганы все еще не устроили на Цитадели парад победы над всеми мягкотелыми всего с двумя яйцами». Но если мы не разорвем круг этой ненависти, то кто, кроме нас? Рэйчел постаралась посмотреть в экран как можно тверже, ведь у ее аргументов даже были имена. Ева. Грюнт. Тот кроган, над прощальной запиской которого плакала азари из сувенирного в Президиуме. Но если судить по отдельным представителям, то в расчет стоило брать Рива, который действительно мог натворить дел, а если нет… Выдержки хватило ненадолго, и Рэйчел отвела взгляд. Она слишком много думала о генофаге и Тучанке последние дни, и, по правде говоря, у нее уже болела от этих мыслей голова и мутило от одного вида разбросанных по столу датаблоков с заметками обо всем подряд. И ей тоже чертовски хотелось, чтобы кто-нибудь другой решал, что перевесит больше, стремление к справедливости или здравый смысл – извечный философский спор, в котором ей не справиться с далатрессой, даже если бы она знала правильный ответ. Рэйчел уже догадывалась, что ей ответят: «Вы тоже гений, Шепард, но ваше призвание – война, а не социология», и пора было с этим заканчивать. – Нет, более весомых аргументов у меня нет, – мотнула она равнодушно головой. – Но это неважно. У меня приказ привести к Земле все флоты, какие получится, и даже если я соглашусь с вами, далатресса, то от принятого плана миссии отступиться не смогу. Боюсь, вы зря потратили время на этот разговор. – Напротив, – возразила саларианка, и Рэйчел показалось что ее тонкие лягушачьи губы тронула улыбка, – я уверена, что это самые важные десять минут в этой войне, коммандер. Я понимаю ваш мотив, и поэтому не буду переубеждать вас голословно. От имени всего Саларианского Союза предлагаю сделку: вы саботируете лечение генофага, а взамен наши флоты и ученые присоединятся к операциям на Земле, Палавене и строительству Горна. Что? Бред какой-то. Вряд ли далатресса могла шутить в такой ситуации, кажется, от Рэйчел попросту ускользнул какой-то двойной смысл: – Отмена операции невозможна, – упрямо и устало, будто объясняла в тысячный раз, процедила она, но далатресса продолжила как ни в чем ни бывало: – Нет необходимости отменять операцию. Вы, очевидно, намереваетесь воспользоваться Завесой, – только шевеление губ подтверждало, что трансляция не зависла. – На счастье, как показали наши расчеты по последним данным, Завеса не выдержит температурной перегрузки при выведении систем выброса на полную мощность. Виски ныли из-за стиснутых челюстей, но соображать быстро от этого Рэйчел не перестала. Откуда далатресса узнала… хотя нет, не важно, разведка или логика – один хрен. Завеса, вот что важно. – Вы могли просто промолчать про эту неисправность, – прищурилась Рэйчел, – и получить желаемое… – У Мордина нет обновленных данных о состоянии Завесы, но он сможет перераспределить нагрузку систем на месте, нивелировав эффект перегрева. Рэйчел ошарашенно вылупилась на нее: – То есть… вы предлагаете мне… остановить Мордина? – Один раз он уже прислушался к вашему мнению, – согласно кивнула далатресса, – и я рассчитываю, что второй раз это тоже возможно… если вы, конечно, примите верное решение, коммандер. На данный момент это все, что требовалось сообщить вам незамедлительно. Позвольте напоследок… – Ваше предложение ничуть не лучше самого генофага! – перебила Рэйчел, но далатресса осталась хладнокровна, как Жнец. – …пожелать вам сохранить здравость мышления. Всего хорошего, коммандер. – Это бесчестная мерзость! – рывком подавшись вперед, Рэйчел обвинительно ткнула далатрессе куда-то в грудь, но попала пальцем лишь в угловатый обвод турианского истребителя. Связь уже оборвалась. Мысли спутались, как ком расплавленной сахарной ваты, Рэйчел тяжело выдохнула в зубы, вдохнула, цедя враз ставший душным воздух каюты, зажмурилась, ударив ладонью по столу. Легче не стало. Она тряхнула головой и повторила выдох-вдох, мысленно считая до шести, но это тоже ни черта не помогло. Обмануть целый народ, уже пообещав им надежду, подставить Еву, которая шла на такие жертвы ради своих сородичей, плюнуть и растоптать уже изрядно битую, но все еще офицерскую честь… какая отвратительная идея! Но, боже, какая соблазнительная. Рэйчел выдохнула особо медленно, дотянув счет до десяти, пока не показалось, что в груди схлопнулась маленькая вакуумная полость, расправила плечи, растерла зудевшую от хлопка ладонь. По хребту прокатилась мелкая мурашечная дрожь, во рту пересохло. Она бухнулась на стул, притормозив коленом о ножку стола, чтобы не укатиться на колесиках вглубь каюты, подтянула забытую на краю кружку, чертыхнулась – от кофе там остался только засохший ободок трехдневной давности. С отчетливым стуком Рэйчел поставила кружку на стол и зарылась пальцами в волосы, локтями опершись о стол. Самым мерзким, почти блевотным было то, что она видела смысл в предложении далатрессы. Рив практически в открытую готовится к войне и не стесняется заявить, что хочет мстить за унижение своего народа, без сдерживающего фактора кланы сцепятся в лучшем случае между собой, а в худшем – со всей галактикой… Как там СУЗИ рассчитывала, десять сотен яиц в год на два миллиона самок? Или больше? Там точно получилось до усрачки огромное страшное число, и Рэйчел даже не сомневалась – если прямо сейчас отправить запрос далатрессе, через пару часов у нее на руках будет подробная демографическая модель на ближайшие годы. Но лучше от этого не станет. Кроганы очевидно не готовы. Было бы правильно сразу избавить их от генофага просто потому, что биологическое оружие – дрянь, доставшаяся галактике как пережиток веков, но вместе с устаревшими концепциями нельзя так легко взять и выкинуть то, как они повлияли на нынешнее положение дел. Они все живут в мире, где генофаг – данность, где кроганы взращены ненавистью к этой данности, где остальные расы привыкли за эту ненависть относиться к кроганам насторожено. Если бы она принимала сейчас решение, применять генофаг или нет, то ответ был бы очевиден – на откровенную подлость идти нельзя. Но как говорил Мордин, гораздо проще изобрести новый вирус, чем переделать старый; гораздо проще принять решение там, где всего два исхода, чем оценивать десятки неисчислимых вероятностей, и все – где-то между злом маленьким и огромным. Рэйчел попыталась сосредоточиться на чем-то более содержательном, но вместо этого вспомнила предыдущий визит на Тучанку, завалы бетонного мусора посреди лагеря, непринужденные разговоры о пиратских атаках, плотоядные презрительные взгляды, запах кроганских шкур, адреналина и крови, доносящийся из ям с бойцовскими варренам – и ее замутило. Если сделать все по плану, если принести кроганам готовое лекарство, то случится то же, что и с дарами саларианцев – оружием и технологиями, обернувшимися против дарителей после рахнийских войн. Цитируя, опять же, Мордина: «Без культуры народ скорее мертв, чем жив». У кроганов нет культуры, кроме культуры насилия, нет даже истории – вместо нее саларианские статьи о разрушенных радиоактивных городах и две тысячи лет ненависти ко всем народам галактики, допустившим генофаг… Или – взгляд Рэйчел упал на обломок матово-черного камня, лежавшего за сложенным терминалом связи, – или все-таки есть? Она подкатила булыжник ближе к себе, ткнув пальцем, заставила камень с тихим перестуком закрутиться на месте, словно сошедшую с ума стрелку компаса. В свете лампы блеснул самый крупный скол, должно быть, последний, расщепивший камень надвое перед тем, как в груде обвала забрезжил свет. Если бы она не облажалась на Вермайере, проблемы бы Рива не было – вместо него был бы Рекс. Рива вообще нельзя брать в расчет как основную причину, черт возьми. С каких пор из-за одного злобного ублюдка страдать должны все подряд? На этого тирана у нас нет управы, – напомнила себе Рэйчел, и тут же добавила: но Ева справится. Если после Жнецов помочь ей, проследить, чтобы Рив не пошел на откровенное предательство, если поддержать кроганок, сохранивших память не только о войнах – то они смогут хотя бы попытаться. Если дать им шанс. Если рискнуть сейчас и не пойти на предложение далатрессы, чтобы потом кроганы смогли дойти самим до всего того, до чего им стоило дойти, чтобы сейчас никто не сомневался в принятом решении… – Шепард, все собрались в ангаре и ждут только вас, – напомнила СУЗИ с потолочных небес, и Рэйчел дернулась, накрыв камень ладонью. Черт, точно, двадцать отмеренных минут наверняка уже успели истечь – почти истекли, бросила она взгляд на часы сквозь стойку с моделями, – но собраться из состояния мыслительной слизи обратно в боевую готовность оказалось труднее. Что б далатрессе икалось. Почему сейчас? Почему не парой часов раньше, чтобы у нее было время подумать, или, черт возьми, почему не позже – чтобы думать вообще не пришлось? Проклятье, времени обдумать все меньше, а вопросов только больше. Рэйчел с колесным скрипом откатилась от стола, запрокинув голову к потолку: – Ты слышала весь разговор? – Да. Данное вами разрешение на использование аудио-интерфейса в каюте все еще в силе, поэтому… – СУЗИ, этот разговор должен остаться конфиденциален, – строго нахмурившись, перебила Рэйчел. – Никому ни слова, даже Джокеру. Если случится утечка, на Союз ополчатся слишком многие, а уж если узнает Рив… «То саларианцам, а потом и всем нам пизда», – подумала Рэйчел, но постеснялась озвучивать очевидное. – Я согласна. Поведение отдельных индивидуумов не поддается модельным расчетам, однако, вероятность, что ответная реакция даже на теоретические рассуждения со стороны Рива будет направлена на Сур’Кеш и исчисляться в тротилловом эквиваленте, достаточно высока. Повисла пауза. Если бы в конце СУЗИ добавила: «Это шутка», Рэйчел бы точно пригрозила какой-нибудь страшной карой, но от сердца бы отлегло… Однако СУЗИ не сказала больше ни слова. Рэйчел подавила мысленный стон и, хрустнув затекшей от нервного напряжения шеей, поднялась, спустилась в жилую часть каюты и распахнула шкаф с разложенными элементами брони. Итак, через полчаса она снова будет месить ногами песок Тучанки, а решения до сих пор нет. Надо сосредоточиться и сообразить как можно быстрее, но теперь, как назло, не соображалось примерно ничего. Рэйчел натянула кирасу и, затянув крепления пластин, взмолилась: самое время, чтобы голос совести, не дававший спать ночами после Бахака, взбунтовался и обложил ее матерными хуями так, чтобы до самой Тучанки пришлось отплевываться. Саботировать лекарство несправедливо, жестоко и бесчестно, это противоречит всем представлениям о том, что дипломатия должна ставить доверие выше страхов, и ее собственным убеждениям, и офицерской чести… Но голосов, к сожалению, было слишком много – голос совести звучал в общем хоре, не заглушаемый и не способный при этом перебить остальные. «Встань на поле боя, коммандер, и спроси у погибших, важна ли была честь», – это явиковский. Она ведь тогда так горячо была убеждена, что это лишь красивая фраза, что ей никогда не придется выбирать так… И ведь прошло совсем немного времени. Три недели – и вот ей действительно надо выбрать, правильно или разумно, и от этого выбора, в отличие от перепалки с упрямым протеанином, не отделаешься брошенным в воздух «я подумаю над этим». «Мало кто из нас способен понять, сколь велико влияние генофага на мировоззрение кроганов. Мы привыкли недооценивать этот фактор, ссылаясь на стабильность кроганской популяции, однако все имеющиеся данные свидетельствуют, что генофаг – ничуть не менее значимая основа жизни целой расы, чем, например, способность азари к нейро-ментальным взаимодействиям», – Мэно, что б его, Корн. «Все исследования, все расчетные модели! Ослабление генофага неизменно ведет к внешним конфликтам. У нас попросту нет способа скомпенсировать его влияние. Дать кроганам выйти на устойчивую траекторию развития. Мягко. Осторожно. Никаких скачков, нет-нет! Культура не скомпенсирует, внешний контроль не скомпенсирует, политика давления спровоцирует агрессию… У нас ничего нет!» – Мордин, конечно же. Мордин… Рэйчел поправляла жесткие детали экзоскелета на бедрах и чертовски завидовала себе утренней. Утром она была счастливым человеком, который, если бы все заебало в край, всегда смог прикрыться приказом: она должна привести флот кроганов к Палавену во что бы то ни стало, отставить разговоры, выполнять. Но теперь у нее появился шанс получить помощь Союза – боже, да Хакетт с руками оторвет даже крошечную группу саларианских инженеров для Горна! – и она не представляла, какой картой бить этот аргумент. Черт, карты вообще закончились. Она должна отказать далатрессе хотя бы потому, что ее логика уже приводила к ошибкам, вроде смерти Рекса и тех кроганок, которых могли бы спасти наметки Мэлона… Но хренова война идет прямо сейчас, жертвы гибнут сейчас, и если после Жнецов нагрянет второе кроганское восстание – жертв будет только больше. – Полагаю, сейчас не самое уместное время для вопросов об особенностях человеческого мышления, – напомнила о себе СУЗИ. – Да, не самое, – излишне резко ответила Рэйчел. СУЗИ замолкла, тишина показалась виноватой и настороженной, и Рэйчел, бросив взгляд ворох броневых деталей, вздохнула. – Хорошо, один и быстро. – Конечно, – СУЗИ потребовалось где-то мгновенье для удачной формулировки. – Ответом на предложение далатрессы была эмоциональная реакция, окончательное решение не было озвучено. Вы сомневаетесь, Шепард? Сомнение – слабо сказано. Сомнение – это когда ты уже приняла решение, но внутри что-то продолжает червячком грызться и извиваться, отравляя жизнь, и это явно был не тот случай, потому что Рэйчел… Она, черт возьми, знала правильный ответ. Но далатрессе удалось почти невозможное – поколебать уверенность всего одним попаданием под дых. – Я не сомневаюсь, что если у Евы не получится остановить Рива, он развяжет войну. А у нас не будет сил после Жнецов, – насупилась Рэйчел, застегнув крепление поножей, и разогнулась. – И не будет времени изобрести новый генофаг. Если Совет решит действовать решительно, та бомба в долине покажется очень-очень маленькой по сравнению с тем, что сбросят на Тучанку… – Верно, – подтвердила СУЗИ. – Меня удивило, что в период Восстания Иерархия предпочла генофаг прямой агрессии, раз у них достало ресурсов на подобные операции на Тучанке. Это противоречит основным положениям любой стратегической программы, заложенной в мою память. Маловероятно, что на этот раз Совет расставит приоритеты подобным образом. Рэйчел слушала краем уха. Стратегия, расчеты, программы… Можно же проще – если случится второе Восстание, или Совету, или кроганам хана. Проклятье, да они ведь все заложники этого решения двухтысячелетней давности! Кроганы – жертвы, оправданный гнев которых не вытравить, погрозив пальцем, а расы Совета, взявшие на себя ответственность за генофаг, ответственны также за все последствия этого решения, и в том числе его отмены. Тот, кто держит преступника под ограничениями, не преступник… Черт, неуместная аналогия, кроганы – лишь потомки восставших, они-то лично не в чем не виноваты, их такими воспитали. Получается, родитель, не отменяющий наказание, потому что знает, что последствия ударят по ребенку… Но тогда мудак – родитель, не умеющий воспитывать? Но как, черт возьми, воспитывать кроганов; она-то с одним подростком-Грюнтом на корабле едва управилась, а их там целые миллиарды в галактике!? – Тогда почему вы все еще сомневаетесь, если признаете опасность риска в подобной ситуации? – спросила СУЗИ, и Рэйчел почудилось нетерпение в тоне ИИ. Дожили, нервы шалят так, что слышатся эмоции в голосе робота; с другой стороны, обычно СУЗИ выдерживала паузы подольше – вдруг собеседник попросту задумался и не ответил сразу… Рэйчел затянула крепление наплечника, придержав его подбородком, и вздохнула. – Потому что я знаю, что это неправильно, – пробормотала она, взявшись за левую перчатку, но так и застыв с нею в руке и с прилипшим к стенке шкафчика взглядом. – Потому что с нашей стороны удобно твердить, что кроганы не готовы к этому исцелению и что сценарий повторится, но… СУЗИ, представь, ты видишь очевидную ошибку в расчетах корабельного техника, потому что он пользуется стандартной программой инструметрона, которая допускает погрешность в сотом знаке после запятой, а ты рассчитываешь через свою интегральную сеть, которую тянет корабельное железо, и для тебя что сто знаков после запятой, что миллиард – ошибки все равно не будет. Будешь ли ты считать, что техник виноват сам и должен расплющить корабль о ретранслятор, чтобы обнаружить просчет, или ты ему подскажешь? – В мою задачу входит предотвращение подобных ситуаций, поэтому, очевидно, я сообщу об ошибке своевременно, – отозвалась СУЗИ и, короткой паузой обозначив свою озадаченность, добавила. – Вы считаете, что кроганы пользуются менее совершенным инструментарием при принятии решений? – Да, – кивнула головой Рэйчел и, принявшись таки натягивать перчатку, вздохнула. – Боже, как всрато звучит, но да, что-то вроде того. Мы придумали игру с ненулевой суммой, компромиссы и все такое, и для нас очевидно, что кроганы не готовы к взаимодействию с галактикой, пока не осознают, что договариваться лучше, чем просто бить противника ядерным молотком по голове. Мы ждем, что они сделают первый шаг, и тогда Совет протянет объятья, а Примарх с далатрессой лично закатят вечеринку примирения… но с чего бы кроганам сделать этот первый шаг на встречу? Они никогда так не поступали и никогда не ощущали подобного на себе. Может, до них и дойдет… лет через тысячу, пока мы будем презрительно корчить рожи и считать их варварами, которые не додумались до таких простых вещей. Но если мы додумались до этого первые, если мы уже знаем, что пассивный конфликт до добра не доведет… мы и должны пойти навстречу, наверное. Только в теоретической задаче игроки делают ходы одновременно, в настоящем кто-то должен быть первым? – Это риторический вопрос. Ваш вывод основывается на предположениях, не проверяемых модельными методами, – возразила СУЗИ. – Но я не обнаружила логических ошибок или когнитивных искажений в данном суждении. Экспериментальный опыт теории игр подтверждает концепцию. Ты не помогаешь, мысленно вздохнула Рэйчел, но промолчала, в полнейшей тишине натянув вторую перчатку. Сжала-разжала кулак, щелкнула по ладони пальцами с тихим пластмассовым стуком, проверяя подвижность сочленений, опять хрустнула шеей перед тем, как в последнюю очередь достать шлем из шкафа. Отражение в затемненном под условия Тучанки забрале выглядело заебанным. Рэйчел покосилась на него с презрительной жалостью – а кто обещал, что будет просто? – и засунула шлем под мышку, решив, что наденет его уже в челноке. И голова по ощущениям ничуть не легче, чем этот шлем, такая же пустая и гулкая, даже стучать по черепной крышке не надо. Зря надеялась, что выскажется вслух – и сразу полегчает. Гаррус пытался помочь советом, Лиара – отвлечь, с Явиком можно спорить до хрипоты, напрягая все силы, чтобы подобрать нужный аргумент, но как ни выкручивайся, решение-то принимать ей, а не им… Рэйчел поднялась в рабочую зону, бросила взгляд на панель терминала – опаздывала на две минуты, – но все равно перед тем, как выйти, взяла подаренное Евой долото, качнула в ладони, сквозь броневую перчатку пытаясь ощутить успокаивающий вес и шероховатость камня. Она уже принимала решения, которые вряд ли можно было назвать этичными или справедливыми, но которые, однако, оставались правильными. Расстрелянный Властелином «Путь предназначения». Работа сообща с «Церебром». Бахак, в конце концов – а сейчас на разных чашах весов были не жизни против жизней, а новая война против нерожденных детей и гордости народа. Чертовски сильный соблазн. Рэйчел думала про пыль Тучанки, про опасливый оскал Рива и навечно заевшую в памяти речь Вейрлока Галда (и запах его спекшейся обгоревшей до угольков шкуры), и про трещины, оставшиеся в окнах ангара там, где бился о них башкой Грюнт, и про его выцеженные меж галечными крепкими зубами угрозы, от которых мурашки скатывались с затылка до самых кончиков пяток. Но еще она думала про Грюнта, который ради ее решения взял огонь опустошителей на себя, про прощальный бессильный рев Рекса, готового ради своего народа броситься против всей команды, и про Еву, от которой в медотсеке остались сложенная в изножье стопка запасных одеял, синтетический запах иммуностимуляторов и стойкий привкус надежды. Далатресса звонила ради новостей про Завесу, но так и не захотела услышать в ответ, что кое-что со времен бункеров Вейрлоков изменилось – и было способно поколебать решение Рэйчел. – СУЗИ, – позвала она негромко, не отрывая взгляд от долота. – Можешь связаться с Мордином? – Покрытие спутниками в этой части Тучанки фрагментарно, прямое соединение невозможно. Отправляю запрос на станцию связи лагеря. Рэйчел с тихим стуком положила долото на стол, потом, подумав немного, щелкнула по нему пальцем с крохотным биотическим усилением. Булыжник, подпрыгивая из-за неровных сколов, неохотно крутанулся на месте, как кривоватый игрушечный волчок, и когда Рэйчел, выходя из каюты, бросила за плечо рассеянный взгляд, долото еще покачивалось, заканчивая последний вращательный полукруг. – Связь с лагерем доступна, но Мордин и Ева уже покинули лагерь и отправились на стартовую точку. Томках находится вне зоны покрытия сети. Боюсь, сейчас они недоступны. – Черт, – выругалась Рэйчел, но без особого огонька, и ткнула кнопку лифта. Тот сразу распахнул створки – видимо, СУЗИ подогнала кабину на нужную палубу, – и Рэйчел шагнула внутрь. Обидно, конечно, но неудивительно – это же Тучанка, в конце концов, а не опутанный паутиной экстранета Илллиум или Земля. Ничего, времени, чтобы посоветоваться с Мордином, еще полно, и что бы они ни решили, все равно раньше, чем они окажутся у Завесы, ничего не исправить. – Правильно ли я интерпретирую данный запрос, что вы все же определились с выбором? – спросила СУЗИ, когда лифт добрался до средней отметки третьей палубы, и Рэйчел передернула плечами – смелое заявление, что она определилась хоть в чем-нибудь… Хотя есть некоторые вещи, в которых нельзя сомневаться. Попросту нельзя, если они правда надеются выиграть эту войну. – Генофаг необходимо исцелить, – как могла твердо выцедила Рэйчел, пялясь на зажегшуюся четверку на панели лифта. – Однако, вы не уведомили далатрессу о своей позиции. – Потому что при исцелении необходимо минимизировать все риски, – уклончиво ответила Рэйчел и закусила щеку. До звонка она не колебалась. Но теперь снова вязла в попытках думать сразу все и обо всем, учитывая тысячи непросчитываемых вероятностей – задача непосильная даже для компьютера, не то что человеческого мозга. Может, на это далатресса и рассчитывала? Отсрочить неизбежное лечение хотя бы сейчас, а там Союз придумает что-то еще… Лифт пикнул и встрял на месте – ангарная палуба, прибыли. Как невовремя случился этот звонок и как трудно теперь будет сосредоточиться даже не самых простых вещах, если голова забита исключительно кроганским вопросом… Впрочем, оставался еще последний способ перед тем, как жать аварийную тревогу: не можешь перестать колебаться сама – найди того, кто тебя переубедит. – Надо как минимум посоветоваться еще с Мордином перед тем, как решаться окончательно, – вздохнула Рэйчел, поправила зажатый под мышкой шлем и направилась к челноку.