Дракон-свеча
у Двери стужи обитает,
Чуть приподымет веки —
на весь свет — рассвет…
Неужто солнцу и луне
сюда дороги нет?!
Лишь ветра северного шквал
с разгневанных небес слетает.
Быть Архонтом — это не самое легкое занятие. Божество, почитаемое, имеющее в подчинении тайных агентов и влиятельных персон, может позволить себе роскошную жизнь, но жизнь не прозябательную, ибо роскошь — это положенная плата за тяжкое бремя ответственности. Но эта тяжесть по плечу древнейшему Гео Архонту. Моракс нес эту ношу, как величайшую честь, с почтенной твердостью нефрита. Быть защитником региона, его народа, его истории и традиций — дар, в котором только глупцы ошибочно угадывают обузу. Плавно и неизбежно легенды становились преданиями старины; наступала людская эпоха, в которую земные вопросы решали сами люди, постепенно на глазах шеститысячелетнего Моракса, становившиеся самостоятельнее и мудрее, и взрослеющее общее сознание было похоже на растущего ребенка, который учится складно говорить и в конце концов отрывается от родителя. Примером тому служила молодая, бурно развивающаяся организация Цисин, успевшая захватить в свои уверенные руки сферу экономики, безопасности и даже политики. Однако же в мире существовали иные силы хаоса, более тонкие и древние материи, которые стремились разрушить Ли Юэ, как расползающаяся изнутри гниль. Божественные сути, справиться с которыми было под силу лишь божеству. Властелин камня был несколько озадачен. Восседая в своей обители, он на протяжении нескольких часов продуктивной работы изучал письма. Это занятие было обыденной необходимостью, ибо каждый день, просеянные сквозь проверку секретарей Цисин, к нему приходили прошения, свидетельства, часто — молитвы. Степенная рутина, которая для Моракса являлась чем-то вроде медитации. Он вдумчиво, в набранном темпе, изучал каждое из посланий, но вдруг деталь, одна из многих плавно скользящих общим потоком, зацепилась за воспоминание и дернула за него. В письме говорилось о вспышке болезни в одной из деревень. В основном ее населяли шахтеры и их семьи, и многие из работников слегли, некоторые — пострадали. Лекари снимали симптомы, но по сути своей были бессильны. Испуганные люди не имели представления, как справиться с накатившим бедствием, и глава деревни, от лица всех ее жителей, просил его, милостивого Властелина камня, поделиться своей мудростью, дабы разрешить эту проблему. Моракс взглянул на конверт из плотной желтоватой бумаги, на котором смущенными чернилами было выведено название деревни — Миньюнь. Опасения Архонта, к большому сожалению, но не удивлению, подтвердились. Все это началось несколько лет назад. Так как земли Ли Юэ все еще сохраняли в себе следы отгремевшей Войны Архонтов, не было ничего удивительного в том, что некоторые оскверненные места и внезапно пробудившиеся проклятия отравляли жизнь в людских поселениях. Иногда это могла быть совсем маленькая проблема в виде цветения вредных сорняков или вспышек бессонницы, но могла быть и серьезная угроза. В один из дней, Моракс все еще помнил, он получил прошение из той же деревни Миньюнь. В этом когда-то пышущем скромным и здоровым процветанием месте разверзлась ужасная засуха, погубившая урожай и лишившая население чистой воды. Тогда пересохли все колодцы, и желтая от песка и глины земля растрескалась, разошлась, как по швам. Эту проблему удалось решить, но с того момента деревня непозволительно часто стала привлекать к себе внимание. Наводнения, сошедшие с ума дикие животные, убийства, жестокость, участившиеся несчастные случаи в шахте, озлобленные, раздраженные и ослабевшие люди — все это складывалось в единую картину хаоса, словно кто-то неожиданно открыл ящик с запечатанным в нем древним злом и выпустил его наружу. Складывающийся узор закономерности не мог укрыться от взора Властелина камня. Если проследить зависимость, собрать все происшествия деревни Миньюнь в единую нить, то смело можно заявить, что беды объявились в том крае ровно десять лет назад, когда был вызволен из ледяных оков Архонт света. В тот день произошло нечто более глубокое и таинственное, нежели просто спасение живого существа от гибели. Древний бог хорошо помнил, почему в тот день оказался на отмели: его звало туда чутье, сформировавшееся и отточенное за многие годы, поэтому не ошибочное. Однако уже тогда в нем зрела мысль о том, что предчувствие было рождено не безмолвной мольбой о помощи. Нечто гораздо более существенное — и, видимо, опасное — звало его, а спасение Архонта света, судя по последствиям, лишь дало этому призрачному зародышу возможность обрести реальное тело. И с этим, без сомнений, была связана Тианьши. Моракс нахмурился. С большой вероятностью происходящее в деревне Миньюнь связано с прошлым богини. Однако насколько правда может быть опасна? Как по велению судьбы, Архонт случайно наткнулся взглядом на еще одно письмо. В уголке запечатанного прямоугольного конверта из белой бумаги краснела печать со знаком постоялого двора. Даже не видя содержания, можно заранее догадаться, от кого оно. Моракс был заинтересован в том, чтобы прочесть его как можно скорее. Из письма он узнал, как обстояли дела Тианьши. Тот факт, что на ее элементальную силу сбегаются демоны, натолкнул мужчину на определенные размышления. Так же его привлекли красочные, описанные со всеми подробностями сны. «Такие сны могут не быть лишь игрой фантазии, — подумалось древнему богу. Значит, он был прав, делая ставку на связь Тианьши и Сяо. Его задумка имела определенный риск — особенно если учитывать состояние Сердца Тии, — но наиболее вероятный исход того стоил. Осталось лишь дождаться результата. Они оба очень сильные и должны справиться не только с внешними обстоятельствами, но и со внутренним злом. Но если природа сражения Сяо была ясна, то внутренние демоны Тианьши прятались в тени — и оттого были вдвойне опасны. Что может скрываться за вуалью беспамятства? Сможет ли Тианьши, Архонт с разбитым Сердцем, выстоять против правды? Но пока это было неизвестно. Только те, кто плел судьбы — даже судьбы богов, — могли ведать прошлое и будущее. В руках тех, кто проживал настоящее, находилась лишь возможность влиять на течение реки жизни с помощью поступков. И на данный момент Моракс был обязан выяснить, что же происходит в деревне Миньюнь.***
Тиа глубоко вдохнула. В ранний час воздух был был еще чуть влажноватый, обволакивающий, содержащий намек ночной прохлады, но уже по-утреннему бодрящий, и богиня наблюдала за тем, как медленно сквозь тающую дымку ползет по дуге небосклона солнце, освещая яркими лучами окрестность у подножия Драконьего Хребта. Место встречи, о котором успешно договорились Тианьши и искатели приключений три дня назад, находилось около истока небольшого ответвления реки Цюнцзи, недалеко от Соленых земель. Оно было расположено с западной стороны Хребта и было выбрано не случайно: дикий мир, находящийся под вечным властвованием метели, представлял собой ее резиденцию — скопление ощетинившихся скал, и неприступных каменных глыб, и переплетение троп, заводящих в тупики и кончающихся обвалами. По этой резиденции любому смертному путешествовать было трудно. Вопреки всему, что красноречиво намекало держаться от Хребта на почтенном расстоянии, любопытные искатели и ученые специально разыскали и очистили несколько путей, позволявших теперь беспрепятственно и относительно безопасно проникнуть в самую глубь ледяного мира. Один из таких путей как раз имел свое начало там, где недалеко Тианьши дожидалась своих спутников. Архонт света чувствовала воодушевленное возбуждение. Она проснулась очень рано и очень легко, когда уже бледное созвездие Златокрылой птицы располагалось строго на востоке, и не чувствовала ни капли усталости. Вторил настроению поражающий своей утренней ясностью пейзаж: сочные травы волнами расходились в стороны от порывов ветра, разливались птичьи трели, как в разгар весны, и ярко-лимонное солнце мягко грело кожу. Звонко журчала, преодолевая небольшой порожек, вода. Пару дней назад богиня света наведалась в местное отделение Гильдии и потому сейчас была экипирована по всем правилам; от знания этого факта уверенность в собственных силах набухала, как душистые весенние почки. Тиа была полностью готова и в нетерпении перекатывалась с пятки на носок, желая поскорее увидеть не похожий ни на что загадочный мир, который из начальной точки выглядел как интересное приключение. И, кто знает, может быть Тианьши сумеет отыскать намеки — улики места события, которые выведут ее на линию верного направления. — А вот и Тиа! — воскликнул бодрый голос сбоку, заставив богиню обернуться. Вильгельм, одетый в утепленную форму Гильдии, энергично приближался к ней, опираясь на длинную прочную палку. За ним плелся полусонный Адсон. Тианьши широко улыбнулась и помахала им. — Ты ранняя пташка? Это похвально. Чем раньше встаешь, тем больше имеешь возможностей изменить мир, пока некоторые предпочтут спать до полудня. Последняя ехидная реплика предназначалась Адсону, и его ответное бурчание прервал зевок. Однако он все равно расплылся в улыбке при виде светловолосой юной девушки. Втроем они пересекли небольшой ручей и подобрались к самой границе, за которой начинался мир Драконьего Хребта. В Тейвате можно встретить множество чудес. Но здесь была граница между теплом и аномальным холодом; стык, которым знаменовался перепад, где внешний реальный мир втыкался в невидимую стену древнего безымянного колдовства — и такое явление было неестественным даже для разношерстного материка. Хребет, являвшийся скорее чужеродным вкраплением, нежели частью всеобщего порядка, мог бы стать достопримечательностью — но внушал мысль о том, что был когда-то проклят. И вот сейчас, стоя перед местом, полном тайн и неявей, Тиа почувствовала его зов. Она четко видела тропинку, скрывающуюся между скал, и ощутила, как поворот, ведущий в неизвестность, шепчет, тянет за собой. Место, наполненное загадками, обманами и миражами, сводящих путников с ума, опасное место, оно также могло полниться ответами. По крайней мере Тианьши хотела бы этого. Она глубоко вдохнула и крепче сжала древко копья, прежде чем сделать шаг вперед, следуя за своими товарищами.***
Драконий Хребет действительно не был похож ни на один регион Тейвата. Это был заброшенный, затерянный, застывший мир, которого не касалась река времени, обтекая его по бокам. В нем прошлое, настоящее и будущее смешались воедино и образовали нечто статичное, наслоившееся друг на друга. Тиа никогда не встречала ничего подобного. Она видела Снежную, название которой весьма красноречиво описывало местный климат, но тамошняя зима разительно отличалась от того, что видела перед собой девушка. Там зима ассоциировалась с огнем, разведенным в печи, песнями и плясками, рыбалкой на ледяном озере, красными щеками и снежными бабами — словом, в ней, даже такой суровой, присутствовала жизнь. Здесь же правили ледяные глыбы, серые, обтесанные холодными ветрами камни; редкие флора и фауна были молчаливы и недоверчивы, а холодный блеск кристаллов на свету далекого солнца вызывал восхищение равнодушной красотой. Но было нечто еще. В душе Тианьши, дитя тепла и света, родилось безутешное чувство тоски. Но связано оно было не с резким изменением климата. Она слышала завывание ветра, и для нее оно было похоже на невыносимо грустную мелодию; она видела разбросанные в округе развалины — и ощущала тяжесть печали. Возможно, это место действует так на всех? Тиа взглянула на увлеченные лица своих спутников и глубже закуталась в меховую накидку. Пока Адсон и Вильгельм, сверяясь с картой, шли в нужном направлении, богиня света могла побыть молчаливым наблюдателем и рассмотреть окружение. Она больше не вертела головой, как в начале пути, а медленно обводила взором крутые обрывы и снежные шапки: даже в таком месте, как это, было нечто завораживающее. Внезапно ее взгляд зацепился за силуэт засохшего деревца. Оно располагалось чуть ниже пролегающей тропы, на небольшом островке, отделенным бурной речушкой. Возможно, сам факт того, что когда-то в таком месте росло дерево — ведь доросло же оно как-то до таких размеров, — а может быть и что-то еще заставило Тию свернуть с назначенного маршрута. Все равно ее спутники остановились, увлеченные спором, какой дорогой лучше пойти. Тианьши легко перебежала через поток по торчащим из воды камням и, как только нога коснулась поверхности, ее сердце отчего-то сдавило неведомой силой. Сухое крючковатое дерево стояло посреди безжизненного мира, одинокое, холодное, мертвое. На глазах у девушки появились слезы. «Почему же смерть настигла тебя?» — полная сожаления мысль пронеслась в ее голове. Внезапно голос Адсона, окликнувшего ее, одернул Тианьши. Она вытерла слезы, не имеющие причины, и зашагала в сторону товарищей. Прежде, чем пересечь реку, Тиа по наитию обернулась напоследок, а затем, пробежав по камням, вернулась обратно на тропу.***
Было около десяти утра, когда троица достигла первой точки назначения. — Это один из маяков, измеряющих активность Артерий, — пояснил Адсон, распаковывая снаряжение. Вильгельм в это время уже копался в так называемом маяке. — Нам нужно снять показания с четырех маяков, и все они расположены в разных местах. Но ты не волнуйся, это не очень далеко. Тианьши со смешком подумала, что она не волнуется. Возможно, ее задумчивый вид давал повод так полагать, однако она размышляла вовсе не об отсутствии комфорта. Путешествие по Тейвату научило ее в любом месте и любой ситуации находить поводы для радости и новых открытий. Нет, Тиа все еще думала о том засохшем дереве. Но оно было слишком мало, чтобы походить на то, что она видела во снах. Пока девушка изучала пейзажи или пребывала в своих мыслях, искатели приключений постепенно справлялись со своей работой. Первые два маяка располагались действительно очень удобно: словно флажки туристического маршрута, один и второй шли практически вдоль тропы, и поэтому троица довольно быстро разобралась с ними. Третий находился поодаль от основного пути, в труднодоступном месте. Он был воткнут между камнями, там, где по расчетам ученых пересекались Артерии. Тут-то и сыграл свою роль извечный и нерушимый закон подлости. — Ох, святой Барбатос! — неожиданно воскликнул Вильгельм, занятый маяком. — Мой штормгласс, кажется, сошел с ума. Он утверждает, что на нас несется непогода, хотя предсказания синоптиков на сегодняшний день были весьма воодушевляющими. Внезапно, будто для демонстрации того, что синоптики ни в чем не разбираются, налетел жуткий колючий ветер. Стало видно, как вдалеке надвигающийся буран, подобно опускающимся занавесам, разбелял очертания пейзажа. — Элен должна мне сотню моры. Так, Адсон, — скомандовал старший искатель, — неси сюда оборудование. Нужно быстро снять показания, а затем найти убежище. До последнего доберемся после того, как закончится метель, а то нас вместе с ним придется выкапывать. — Но здесь поблизости нет ни одного пункта! — воскликнул удивленно Адсон, поспешно выполняя приказ наставника. — Ничего, поищем естественное укрытие. Учись, сынок, ты попал в реальные условия. Тиа, пока мы снимаем показания, осторожно осмотрись, но далеко не уходи. Полагаю, у нас есть еще время. К большому несчастью для всех троих, времени оказалось не так много. Метель, словно страж, поджидавший незваных гостей, неслась стремительно, и уже через какие-то десять минут небо заволокло серым, а на землю густо повалили хлопья снега. Пока искатели были заняты, Тианьши изучала округу, стараясь ухватить как можно больше деталей: похожие друг на друга сизые сосны и голубые ели, одинаковые скалы и никаких намеков на возможную пещеру или хотя бы навес. Но, что странно, девушке показалось, что она уже делала это когда-то. — Здесь нет ничего, напоминающего укрытие! — сообщила Тиа после небольшого осмотра, перекрикивая завывания ветра. Погода портилась с каждой секундой, ставя вопрос ребром. Как же девушка жалела, что не взяла с собой чайник. Хоть и нельзя показывать его каждому встречному смертному, спасение жизни было несколько важнее возможных реакций и вопросов. — Дело дрянь! — резюмировал Вильгельм. Они с Адсоном уже закончили и в быстром темпе упаковывали технику обратно. — Если не сможем укрыться, нам даже благословение Церкви не поможет. Я вижу небольшие углубления в скале, попробуем переждать метель там. — Нет! — неожиданно прервала старшего искателя Тианьши. Она вдруг почувствовала себя странно, будто в повторяющемся из раза в раз сне. — Эти скалы не спасут нас. Но мне кажется, я знаю, куда нужно идти. На девушку уставились скептическое лицо Вильгельма и вытянувшееся от удивления — Адсона. Однако Тиа была непреклонна. Она знала, что это правильно. — Не спрашивайте, почему. Прошу, поверьте мне. К удивлению Тии, умудренный опытом старший искатель медленно кивнул. Все трое поплотнее запахнули меховые накидки. Девушка вдруг почувствовала ответственность за исход их путешествия и мысленно воззвала к богам Селестии, чтобы резко проснувшаяся интуиция ее не подводила. Но откуда же она знала путь? Возможно, она видела его во снах? В любом случае об этом стоит думать позднее. Сейчас Тиа должна приложить все усилия, чтобы они, трое спутников, оказавшиеся во власти неукротимой стихии, успели найти убежище и спастись. Она повела их тропами, о которых ведают лишь звери и заблудшие духи здешних мест. Идти сквозь сугробы было тяжело, однако метель слегка сбавила свои темпы: она остановилась с интересом понаблюдать, чем же закончится эта история. Тиа, опираясь на копье и выдергивая ногу из глубокого снега, упрямо подумала, что сделает все, чтобы добраться до счастливого финала. Их путь был недолгим. Когда Тиа осознала, что они на месте, то вскинула руку в немом знаке и остановилась. Их окружали обледенелые, голые скалы, круто уходящие вверх, и голые крючковаты заросли; ветер резво трепал полы накидок и щипал за щеки. На первый взгляд место, куда привела их девушка, всем своим видом выказывало равнодушие, граничащее с угрюмостью и жестокостью в отношении ко всему живому. Однако Тиа внимательно вгляделась в сухие ветки, растущие у основания скалы. Они были там. Тианьши бросилась сквозь кустарники, не замечая их цепких колючек, и крикнула: «Сюда!». Они действительно были здесь. Покрытые льдом, едва различимые, знаки давно забытого наречия были выточены над темным проходом, имеющим ровную прямоугольную форму. Проход этот вел в небольшое, темное помещение, которое укроет усталых путников от непогоды. Тиа чувствовала себя как во сне. Но чем являлся этот сон — грезой или кошмаром?***
Они развели костер. Помещение, оказавшееся сухим и пригодным для пережидания бури, озарилось теплым оранжевым светом. Кое-где, в основном у стен, валялись груды камней — следствия обвалов, — но невооруженным глазом было видно, что место это являлось рукотворным. Свободный от камней пятачок был уютно обустроен как временное пристанище, и все трое путников сидели вокруг дружелюбно потрескивающего костра. Они пообедали пару часов назад томатным супом, приготовленный Вильгельмом — вкуснейший суп, между прочим, — а очень смущающийся Адсон поделился с девушкой своими закатниками. Сейчас он дремал, совершенно заслуженно, ведь делать было все равно нечего. Заросли голых кустарников прикрывали вход в пещеру; снаружи свистел и завывал неукротимый северный ветер, но эти звуки природы только добавляли уюта тихому и сухому пространству, освещенному светом огня. Тианьши сидела на своей мягкой накидке, прижав колени к себе, и глядела на пламя. Несмотря на все произошедшее и мысли об этом, богиня света ощущала некий покой. Будто она находилась на своем месте. И это чувство не разрушалось даже под натиском суровой стихии, буйствующей снаружи. — Как завывает, — негромко прокомментировал прислушивающийся Вильгельм. Он закурил трубку, и к аромату горящего дерева в воздухе добавился легкий запах табака. — Боюсь, что это надолго. Тианьши, не отрывая взгляда от резвящихся языков пламени, повела плечами. По потолку и стенам сновали причудливые тени, создавая еще больший объем пространства. — Возможно, мы потревожили стража этих земель, — задумчиво произнесла девушка. — Или Хребет ожидал кого-то. Тиа перевела на него взгляд. Вильгельм, после недолгой паузы, добавил: — Уверен, что завтра это погодное недоразумение завершится. Но нам повезло наткнуться на такое укрытие. В таком не стыдно и переночевать. Ощущая какую-то подоплеку, Тиа в упор смотрела на собеседника. Тот подкинул сучков в костер и продолжил: — Я готов поверить в интуицию, нажитую за годы путешествий, но чтобы уверенно ориентироваться в незнакомой местности… Да еще и так успешно. Чудо, не иначе. Тианьши молчала, не меняясь в лице. Вильгельм, покуривая трубку, внимательно рассматривал спутницу. — Ты Адепт? Вопрос прозвучал слишком громко для того, кто говорил почти шепотом. Тианьши долго не отвечала. Она неподвижно сидела, глядя прямо на старшего искателя. Отчего-то в ней зрела уверенность в своей неприкосновенности, будто это место, а может быть и все ее небольшое путешествие наполняло ее внутренней силой. Тиа никогда не чувствовала себя богиней света так явно. — Нет, — она не соврала. Снова воцарилось молчание. Вдруг Вильгельм по-доброму улыбнулся: — Я понимаю, Тиа, у тебя свои секреты. Не может обычный человек так стремиться в место, которое даже самый храбрый иной раз избегает, и не иметь очевидных планов. Тебе не нужно мне ничего рассказывать, я все понимаю. Адсону не скажу ни слова — он парень умный, но пусть варится в своих догадках один. Но все же… Который год живу на земле, под покровительством великого Барбатоса, но никогда не ощущал магию так близко. Одинокая, безжизненная гора, окруженная вечным холодом, где много веков назад пролилась драконья кровь; скрывающая в себе тайны, которые, должно быть, старше самого Мондшдатда — видно же, что тут многое построено людьми или кем-либо еще; и юная молчаливая дева, знающая это место как свои пять пальцев. Просто потешь на секунду человеческое любопытство, я прав? Уголки губ Тианьши чуть приподнялись. Она медленно кивнула. Вильгельм довольно огляделся, будто для полного счастья ему не хватало только этого кивка. — Да-а, мир полон загадок, — он курил свою трубку и, видя, как зевает его спутница, ласково сказал ей: — Поспи, красавица. Метель не скоро закончится, так что мы останемся здесь до утра. Когда дремота уже накрывала разомлевшее сознание Тии, удобно устроившейся на теплой накидке, внезапно раскаленным железом в нем вспыхнули слова Вильгельма: «…дева, знающая это место как свои пять пальцев».