Возвращение в Убежище 101

Амата сидела за столом рядом со стаканом… сока. Признаться, сейчас у неё были мысли последовать советам Буча и налить кое-что другое, но увы, она просто не знала, где хранятся напитки, о которых иногда вспоминает глава Тоннельных змей, а спрашивать у кого-то… стыдно как-то. Хочется сделать это в одиночку. Так, чтоб никто ничего не узнал. Впрочем, её кислую рожу, по-другому и не скажешь, успели заметить абсолютно все повстанцы. Ещё бы. Она ведь такое устроила… Путник вышел вперёд Смотрителя, чтоб предупредить постовых о госте. Сообщив тем о идущем сюда Альфонсе, он подал тому сигнал по Пип-бою о возможности идти дальше, а сам решил пройти внутрь повстанческого штаба. Увидевшая вернувшегося путника Кристина Кендалл тут же побежала к Амате, которую вытащила из небольшой комнатки, куда та забилась. Увидев, что его подруга чуть не в слезах, путник снял шлем, отложил его в сторону — на стол — и скорее подошёл поближе. — Не понял, что тут случилось? — удивился он. Тут в Убежище устранено двоевластие, закрыт внутренний конфликт, оно вот-вот откроется миру, а новая смотрительница, которая сама всего этого добивалась, в слёзы? Какого нейтрона тут происходит! — Оох, — тяжело выдохнула Амата и начала крепко обнимать своего давнего друга. «Прям как будто больше не увидимся», — удивлённо подумал путник. — Да хорош уже, — оттянул он её от себя через полминуты. — Успеем ещё наобниматься! У меня для тебя важные новости. — Я слушаю, — убитым голосом ответила Амата. — Во-первы… — ОТЕЦ?! — проверещала Амата, завидев идущего внутрь штаба повстанцев Альфонса. — А, ну да, во-первых, твой папаша передаёт тебе свои полномочия, — начал вещать путник, после чего уже бывший смотритель лишь молча кивнул своей дочери, которая внимательно рассматривала каждую деталь на нём, ища следы каких-нибудь ударов, выстрелов, порезов… — Во-вторых, — путник прибавил громкости своему голосу. — Буч готов организовать охрану Убежища на первое время после открытия, — а затем снова убавил. — В-третьих, я готов наладить связи с Мегатонной и Ривет-Сити — крупнейшими поселениями на пустоши. Они точно согласятся сотрудничать. Ну, и могу в ближайший лагерь рейдеров прогуляться, чтоб у Буча было какое-то спокойно время. — В общем, Амата, — подхватил слово Альфонс. — Тебе предстоит сделать то, чего не сумел сделать я. И у тебя для этого есть все нужные ресурсы и люди. Разумеется, я не оставлю тебя одну с этими проблемами и буду помогать по мере необходимости. Обещаю, — слегка он приподнял руки после взгляда дочери, который расценил по-своему. — я не буду вмешиваться во что-либо без твоей прямой просьбы или хотя бы прямого согласия. И… Амата? — удивился Альфонс, заметив, что с его дочерью явно что-то не так. Девушка осела на весьма удачно подвернувшийся стул. Впрочем, по её лицу было понятно, что если бы тут не было стула, то она бы просто села на пол. Пока бывший смотритель осматривал лицо своей дочери, путник схватил её руку с пип-боем и стал быстро считывать показатели организма с него. — Так, я всё понял, — сообщил он и, никому ничего не сообщая, снял с Аматы верхнюю часть комбинезона Убежища, оставив ту в майке, извлёк буквально из ниоткуда стимулятор, вату, спирт, быстро обеззаразил кожу на плече, а затем аккуратно, на сколько позволяли толстые перчатки, вколол немного препарата, который при такой маленькой дозировке отлично взбодрит, но не более. Ни оздоровления, ни вреда не будет. — И что это было? — поинтересовался Альфонс. — Я такое видел на пустошах часто. Правда, там это происходило из-за хронических недоедания и жажды, а чего Амата тут так побледнела, ума не приложу. Ну вон, уже краснеть начала снова. — Отец… — проговорила девушка. — Но, я думала… ох, какая же я дура, — схватилась она за голову и чуть наклонилась вперёд. — Что не так? — поинтересовался Альфонс. — Я думала, — начала отвечать она, однако, путнику. — Я думала… — тут повернулась на отца. — Давай отойдём. — Ну, и что ты там думала? — поинтересовался путник у неё, когда они оказались в каком-то укромном уголочке. — Я думала… ты убьёшь его. Повисла пауза. — Подожди-ка. Ты. Отправила меня. Убить своего отца, — сейчас путник пожалел, что оставил шлем на столе. Сейчас бы не помешало иметь вид бесстрашной и одновременно устрашающей машины смерти, какой придавала полная силовая броня Анклава. — Я его уже похоронила в моих мыслях, и мне даже стало плохо от того, что я его больше не увижу. — Ты отправила меня убить своего отца, — повторил путник. -… Да, — ответила девушка после затянувшейся паузы. — Скажу честно, я как только поставила радиопередачу поняла, что так всё и будет! — неожиданно выпалила Амата с такой мощной и непонятно откуда взявшейся претензией, что сама себе удивилась. Нервы со всем этим восстанием ни к чёрту. — Так ты запланировала отцеубийство ещё до того, как я сюда вошёл! — А что мне оставалось? Убежище должно было вымереть по плану отца! И я вместе с ним! И никто из старшего населения этого не понимал! Мы были в меньшинстве, надо было получить какое-то весомое преимущество! — Я — преимущество? — Ну, у тебя ведь тут боевой опыт и снаряжение! — Знаешь что? — резко выдал путник, хотел что-то добавить, но потом выдохнул и успокоился так же резко, как и разогрелся, после чего сделал два спокойных вдоха-выдоха для закрепления. — Что?! — спросила так и не остывшая новоиспечённая смотрительница. — Да ничего, — махнул рукой путник и собрался уже выходить из этого уголочка. — Успокойся, потом поговорим. — Я спокойна! — Ага-ага, — пробубнел он под нос, уже готовясь заворачивать в штаб повстанцев, чтоб там начать обсуждать с Альфонсом, как им теперь вообще друг с другом общаться нормально после произошедшего. Всё-таки, смотритель убил Джонаса, фактически вытравил самого путника в пустоши, ясно дав понять во время устроенной отцом заварухи, что спокойной и даже свободной жизни (а может быть, и жизни вообще) тут не будет. Да и путник тоже хорош: стрелял по охране во время побега, а сейчас пришёл и почти всех охранников отправил в лазарет с серьёзными увечьями. Да и другие жители Убежища наверняка имеют свои счёты. Но самое интересное будет пытаться ужиться с Бучем. Всё-таки, теперь боссом в их отношениях будет путник, а не этот… Змей. — Стой, — скомандовала Амата. — Что? — ответил настроенный на обратное переселение в Убежище житель пустошей. — Я должна тебе сказать… я заметила, что ты явно намерен тут остаться, но… ты стал слишком отличен от нас. Ты без проблем раскидывал охрану, ты стрелял в других людей. Ты слишком безжалостный и суровый для нас. Да, это было во благо, но всё же… ты тот, кто без проблем стреляет в других. К сожалению, пока что в Убежище такое неприемлемо: у таких навыков сейчас не найдётся выхода. К тому же, у многих к тебе личные счёты. Хоть ты и спас нас, ты должен уйти. Тут остановились мысли уже у путника. Первые моменты он поражался, как заказавшая фактическое убийство собственного отца дочь сейчас рассуждает о том, что стрелять в других нехорошо. И только потом до него дошли последние слова. — ЧТО? — гаркнул он, наверное, на всю секцию Убежища. — Так, — снова начал выходить из себя, но на этот раз всё же пытался сдержаться путник. — давай-ка посмотрим. Я пришёл по первому же твоему зову, хотя мог сделать вид, что просто сдох в какой-нибудь канаве, что было весьма вероятно, когда меня отсюда уже выкидывали. Я тут старался нормально себя вести и не злоупотреблять своим явным преимуществом в экипировке, помогая тебе. Да что там, я сумел договориться с твоим отцом, хотя даже ты ожидала, что у нас с ним не сложится! И вот после всего этого ТЫ МНЕ говоришь, что я слишком безжалостный и суровый? Да ты, Амата, куда круче большинства офицеров Братства Стали, а они ОЧЕНЬ крутые ребята, уж поверь мне. И раз уж тут с тобой уживутся, судя по твоему мнению, то и со мной как-нибудь не помрут. Да что там, со мной даже безопаснее! — Так, — заделась за живое Амата. — Выметайся. Вон. Я как новый смотритель выпроваживаю тебя наружу. Моё решение непреклонно. Он тебя будет слишком много проблем, которые придётся решать. Потом, возможно, сможешь вернуться. — Да может я сдохну там со дня на день? — В такой броне и с таким оружием? — У Анклава пушки и броня не хуже, а то и лучше. Но его больше. Слушай, у меня есть реальные шансы сдохнуть в ближайший месяц! Возможно, даже большие, чем когда я вышел первый раз на пустоши, — решил попытаться надавить на жалость путник, раз уж не сработали аргументы стиля «сама не лучше». — К сожалению, я вынуждена констатировать, что проблемы всех жителей Убежища важнее проблем одного потенциального жителя, — выдала Амата с совершенно каменным лицом, которое сразу же после фразы размягчилось и как будто бы даже слёзы пускать собралось. — Извини, но это правда так. — Ах вон оно что… Показали мне рай, откуда выгнали, а теперь снова выгоняете. Ну нет уж… хочешь выгнать — тащи Буча, Змей, охрану, всех кто умеет стрелять и драться! Я всех положу, но вы меня отсюда не выгоните. — Всё Убежище? — со снова побледневшим лицом спросила Амата. — Да, всё Убежище! — ответил путник, хотя понимал, что лжёт. Но пустошь научила вести такие агрессивные переговоры… — И меня? — а вот тут крыть было нечем. — Я же ближе всех, — добавила Амата, поняв, что попала куда надо. — Следовательно, меня и класть первой, да? — добавила девушка уже после второй паузы. Путник несколько минут смотрел на её милое аккуратное лицо своей наверное уже неотмываемой от грязи сухой, но широкой (шире, чем при покидании Убежища) рожей, изуродованной кустарным имплантом для взаимодействия с боевыми программами пип-боя при стрельбе из энергетического оружия*. И ответить было действительно нечего. Амате он не был готов угрожать даже фальшивой смертью, несмотря на все её последние «достижения». — Хм, — издал путник единственный звук и пошёл на выход, по пути прихватив шлем и кивнул на прощание Альфонсу, на лице коего сначала изобразилось удивление, и только затем понимание произошедшего.