Возвращение в Убежище 101

Смотритель сидел в своём кабинете и ждал. Он не мог уснуть этой ночью, ожидая, когда за ним придут. Не могут не придти за ним повстанцы сейчас, когда у них объявился столь могущественный союзник. Наверняка, все уже знают, что он предусмотрительно отослал от себя охрану, не желая жертвовать ей в бесполезной борьбе с очевидным исходом. Охранники с пистолетами и дубинками в лёгких бронежилетах против неизвестно что повидавшего бойца (а это был боец: иначе бы он не обзавёлся таким снаряжением) с непонятным явно энергетическим оружием и в силовой броне неизвестной модели? Никаких шансов. Если Смотрителю предстоит умереть, он не намерен никого забирать с собой. Если он не может защитить жителей Убежища так, как должен, то защитит хотя бы таким образом. Беспокойные мысли в голове носились по кругу, Альфонс потерял счёт времени. Казалось, будильник прозвенел сразу же после того, как он заснул. Камеры показывали воодушевлённые лица в лагере повстанцев. Взгляд остановился на экране с Аматой. «Надо же», — пронеслось в голове у Смотрителя, ставшего на несколько секунд отцом от вида улыбающейся дочери. Было странно лишь то, что не видно причину этой улыбки. Где же он? Уже вышел и вот-вот будет здесь? Камеры в коридорах не показывали ничего, кроме этих коридоров. От замешательства и раскалывающейся головы Смотритель допустил слабость, которую допускал очень редко — приступил к работе после начала рабочего дня. Хоть Убежище и находилось в состоянии холодного противостояния, надо было в очередной раз убедиться, что всё работает, что еда и вода есть, получить доклады от тех, кто их до сих пор пишет, отдать ответные распоряжения тем, кто их всё ещё принимает… Спустя несколько часов после начала работы Смотритель наконец увидел, как гость, расслабленно рассевшись за столом, начинает уничтожать запасы пищи Убежища с таким стремлением, какое не замечалось даже за самыми работящими работягами. И всё это под какой-то странный тяжёлый взгляд рассказывающей что-то Аматы. Путник, пользуясь случаем, жрал (а не ел) от пуза. Наверху он давно привык экономить на еде, вкладывая сэкономленные крышки в боеприпасы и медикаменты. А ещё почти две трети цены, которую он отдавал за еду во всех заведениях, составляла не собственно еда, а средства очистки. В общем, к концу завтрака он понял, что сейчас никуда не пойдёт, а только часа через 2-3. — Как там? — спросила подруга детства, закончив свой рассказ о ситуации в Убежище. — Где — там? — из чистой вредности спросил Путник, опёршись о стол после непривычного количества проглоченной за раз еды. — Ээ… на поверхности. На пустоши. — Ужасно, — бросил он и после короткой паузы перешёл к перечислению. — Воды мало, а если какая и есть, то зачастую грязная. Еда невкусная и радиоактивная. — Но ведь можно всё очищать, — непонимающе сообщила Амата, привыкшая к монструозным очистным установкам Убежища, способным превратить даже потоки редкостного… редкостных биологических отходов в первосортную питьевую воду. — Это если ты какой-то зажравшийся говнюк по типу меня. Прожил до 19 лет в чистеньком Убежище, а потом вали жить в говно и жрать говно! Ясное дело, что если родился в говне и с самого детства его жрёшь, то всё в порядке, но я решил, что лучше сдохну. — Ну и как, — улыбнулась Амата. — Сдох? — Почти, — повисла пауза. — В городах и поселениях относительно безопасно, на самом деле, как бы я не бухтел. Но там много на жизнь не заработаешь. В той же Мегатонне, которая неподалёку от Убежища, нормальных рабочих мест по пальцам посчитать можно. А остальные жрут говно, потому что на большее не хватает, и живут в каком-то извращённом и грязном варианте нашего атриума! — У тебя отличное техническое образование. Уверена, одно из этих нормальных мест стало твоим? — спросила Амата, понимая по множеству косвенных признаков, что это не так, но всё ещё отказываясь принять новую модель своего знакомого, готового идти наперевес с плазменной винтовкой сквозь толпы врагов и крошить их. — Я пытался там прописаться на станцию ремонта водопроводной и водоочистной системы. Но местные дедки сказали мне, чтоб я катился колбаской от них. Хотя нет, сначала сказали залатать пробоины, только потом сказали катиться. «Так и быть, можешь металлолома нам натаскать»! Ага, пошли куда подальше! Ну да ладно, к счастью, мне попалась Мойра Браун. — Кто? — подозрительно спросила Амата. — Мойра, — по-свойски отметил путник. — Торговец всякой всячиной из Мегатонны, мастер на все руки и единственная услада для глаз. — Прости, что? — А что? — Услада для глаз? — Ну, а что? Под ногами — говно, впереди — говно, сзади — говно, Мегатонна — говно, Вашингтон — говно, земля — говно, кругом — говно, Ривет-Сити — ладно — ржавчина. А пришёл в Мегатонну после этого говна сам как говно, заходишь в оружейный магазин… а там… о да… там торговец и мастер, который не выглядит как говно, а очень даже ничего. Но самое приятное начинается потом… я ей выкладываю собранный хлам — оружие, броню, мусор всякий — а она мне даёт кры… ну платит в общем, — поправился путник, понимая, что слово «крышечки» Амате не скажет ровным счётом ничего. Не передаст всю связанную с ними атмосферу. — Ага, я поняла. — Так вот. Хожу я туда-сюда, рискую жизнью, чтоб заработать на возможность жрать что-то помимо говна в окружении говна. И потихоньку набираюсь опыта, на снаряжение коплю. Мойра здорово помогла. Нужны деньги — пошёл к ней. Работка всегда найдётся. Нормальная, а не то что у этого Колина… ай, да, ты его не знаешь. Так вот, к самому интересному подходим. — Интересному? Кажется, главное я уже узнала. Кругом… кхм… говно и все согласны его есть, кроме тебя, который готов в лепёшку расшибиться, чтоб не есть его. — Ну извините, это вы тут меня так кормили, что сожри я хоть ложку стандартного пайка среднего жителя Мегатонны, меня вырвет тут же. Кстати твоему папаше спасибо, что не прогонял меня, пока я вместе с тобой учился что-то готовить. Не представляю, как бы я местные рецепты ел. Да, о папашах. Я своего нашёл. — Оу… Расскажи! Что у вас с ним было? Как он? — Он умер. — Ой. Я… — Да ничего, — всё же погрустнел путник, но быстро отошёл. — Когда я его нашёл, то уже дано не видел. Успел отвыкнуть. Да и всё равно часто мысль посещала, что помер он где-то наверняка, раз ничего не слышно про какого-то безумного учёного или гениального медика. Ну или ушёл куда-то. Далеко. Ну вот и правда помер. Разговор о том и о сём легко занял все 3 часа, после которых Амата пинками всё-таки заставила путника подняться со своего места и пойти к Смотрителю под провожающий резко погрустневший и призадумывавшийся взгляд давней знакомой. Чтоб приободрить её, он помахал ладошкой, потом взял в неё плазменную винтовку и нацепил на себя шлем силовой брони. В пути всякое могло случиться. Засада, например. Стоило быть готовым.