Всё правильно

      — Итак. Все же на месте, да? — спросила Гермиона.       — Вроде да.       — Тогда начнем. Кто хочет начать вторую книгу?       — Давайте я, — отозвался Джеймс.       День рождения — хуже некуда       — Удивлены ли мы? Конечно нет, — сказала Марлин.       — А мы ведь уже на второй книге, — задумалась Лили.       — Бери выше, дорогая. Мы ТОЛЬКО на второй книге… Впереди еще пять… — ответила Алиса.       В доме № 4 по Тисовой улице во время завтрака разразился очередной скандал. Ранним утром мистер Вернон Дурсль проснулся от громкого уханья совы, долетевшего из комнаты племянника.       — Опять сейчас разорется, как бешеный, — закатил глаза Сириус.       — Третий раз за неделю! — проревел он, садясь во главе стола. — Вышвырни ее немедленно, коль не умеешь с ней управляться.       — Ага. А ты прям, как проснешься, весь день молчишь, да? — спросила Лили.       — Действительно.       — Сове в клетке скучно, — в который раз принялся объяснять Гарри. — Она вольная птица. Хорошо бы выпускать ее хоть на ночь.       — Ну, по идее, он прав.Так то практически все птицы вольные конечно, но все же.       — Я что, по-твоему, идиот?       — А что нет? — удивился Джеймс.              — Он, видимо, думает, что нет, — пожал плечами Сириус.       — Тяжелый случай, — вздохнула Алиса.       …Не знаю, что от сов именно ночью жди неприятностей?       — Ну… А что говорить? По сути, да… Но не будет же сова по дому летать, ей Богу.       Гарри хотел что-то возразить, открыл было рот, но кузен Дадли, смачно рыгнув, заявил:       — Хочу еще бекона!       У многих это вызвало отвращение.       — Мерлин, это просто кошмар, — сморщилась Нарцисса.       — Это просто невоспитанность. Я не знаю, куда он попадет с такими родителями…       — Возьми, деточка, со сковородки. Там еще много, — сказала тетя Петунья, и глаза ее от умиления увлажнились. — Кушай на здоровье, пока есть возможность. Школьная еда просто отвратительна!       — А ваш сын прям сладкая вкусняшка, — съязвила Марлин. — От того, что их сын там не наедается, еда не становится отвратительной.       — А ты попробуй им это объяснить…       — Глупости, Петунья, — отрезал дядя Вернон. — Я в этой превосходной школе никогда не голодал. Думаю, и нашему сыну еды там хватает.       — Ого, вот это поворот, — удивился Фрэнк.       — Точно будет апокалипсис.       Дадли, очевидно, еды хватало: он был такой толстый, что бока у него свисали с краев табуретки.       — Они вообще в курсе, что это имеет огромное влияние на здоровье ребенка? — спросила Помфри. — Да что уж говорить о ребенке, когда с этим проблемы имеют взрослые. Наличие большого количества лишнего веса серьезно повышает нагрузку на организм и приводит к отложению вредных веществ, в частности, холестерина. Все это в конечном итоге приводит к целому ряду серьезных и чаще всего необратимых заболеваний. У волшебников, это конечно, лечится. Но даже у нас это очень трудно вылечить, у маглов я даже не представляю.       — Очевидно, они об этом не думают.       — Они вообще о чем-то думают? — подняла бровь Марлин.       — Дай мне сковородку, — приказал он Гарри.       — Да он вообще уже…       — Ты забыл волшебное слово, — напомнил ему Гарри.       — Волшебное слово? — спросил Сириус.       — Очевидно, что он имеет в виду «пожалуйста», — сказала МакКиннон.       Эта простая фраза подействовала на семейство, как красная тряпка на быка. Дадли ойкнул и с грохотом свалился с табуретки. Миссис Дурсль, вскрикнув, прижала ко рту ладони. А мистер Дурсль вскочил со стула, и на висках у него вздулись синие жилки.       — Простите, но это действительно смешно… — рассмеялись Джеймс с Сириусом.       — Они теперь на все, что связано с волшебством будут так реагировать?       — Мне смешно от абсурдности ситуации, — вырвался смешок у Лили.       — Я только хотел сказать: он забыл слово «пожалуйста», — стал торопливо оправдываться Гарри.       — Да тебе незачем оправдываться, Гарри, — выдала Марлин. — Это они думают по мере своих мозгов…       — Ты хотела сказать, мозгов, которых нет?       — Сколько раз нужно тебе говорить, — брызгая слюной и стуча кулаком по столу, прошипел дядя Вернон, — в моем доме никаких слов на букву «в». Да и как ты посмел учить моего сына!       — Также его имя, начинающееся на букву «в».       — Это просто сумасшествие… Они скоро совсем с ума сойдут.       — Но ведь…       — Ох, Гарри, — рассмеялся Фабиан       — И как он умудряется так стебать их, сам того не осознавая? — смеялся Гидеон.       — Я предупреждал тебя, что не потерплю под этой крышей упоминания о твоем уродстве!       — Да единственный урод это ты!       Гарри взглянул на багровую физиономию дядюшки, побледневшее лицо тети Петуньи, которая силилась поднять с пола пыхтевшего сыночка, и тяжело вздохнул.       — Гарри, как та самая нянька, присматривающая за бешеными детьми. Чувствует, что скоро будет катастрофа и сразу пытается все уладить…       — Ты сейчас сравнил Гарри с нянькой?…       — Хорошо… хорошо, — кивнул он.       С самого начала летних каникул дядя Вернон обращался с ним, как с бомбой замедленного действия. Дело в том, что Гарри был и в самом деле необычный мальчик, не такой, как все. Гарри Поттер был волшебником. Он приехал домой на каникулы, закончив первый курс Школы чародейства и волшебства «Хогвартс», что на волшебном языке значит «вепрь». Естественно, Дурсли не обрадовались его приезду, но это пустяки по сравнению с тем, что чувствовал, живя в этом доме, Гарри.       — Ну, они хоть чуть-чуть начали его опасаться…       — Довольно исчерпывающий плюс…       Он очень скучал по школе, скучал по замку, его таинственным переходам, привидениям, по урокам и учителям (но, конечно, не по Снейпу, преподававшему волшебное зельеварение), по общим трапезам в Большом зале. А какая у него замечательная кровать под пологом на четырех столбиках в круглой спальне на самом верху башни! Почту приносят совы, а в хижине на опушке Запретного леса живет добрый лесничий Хагрид. Но особенно он скучал по квиддичу, любимой игре волшебников: шесть колец на высоких шестах, четыре парящих мяча и четырнадцать игроков верхом на метлах.       — Все скучают по Хогвартсу, — вздохнула Лили. — А такие дети, как Гарри, наверное, еще больше. Это и грустно, и хорошо.       Привезя племянника домой, дядя Вернон первым делом отобрал у него весь волшебный скарб — учебники, палочку, мантию и метлу новейшей модели «Нимбус-2000». Все это отправилось в чулан под лестницей и было заперто на замок. Дурслям наплевать, что Гарри не выполнит летнего домашнего задания, а без тренировок его исключат из команды факультета. Обычных людей, в чьих жилах нет ни капли волшебной крови, маги называют «маглы», что на их языке значит «простаки». Для простаков — не для всех, конечно — волшебник в семье — позор. И чтобы пресечь всякую связь с миром чародейства и колдовства, дядя Вернон даже сову Буклю посадил под замок.       — Это позор только для Дурслей, — фыркнула Марлин.       — Я бы не сказала, мисс МакКиннон, — поправив очки, ответила Минерва. — По-моему опыту, таких детей было много. Магглорожденные, которых стыдились собственные родители. Это на самом деле грустно. Ведь возвращаясь с Хогвартса домой, они чувствовали себя не самыми счастливыми детьми. Да, их принимали, но только потому что это их ребенок. А были и такие случаи, когда детей просто отдавали в детские дома… Это большая проблема и по сей день.       — Неужели в волшебном мире нет домов для детей магов?       —Официально одобренных министерством нет… К большому сожалению, — ответил Флитвик. — А так, есть волшебники, которые этим занимаются. Можно найти, но, конечно, хотелось бы, чтобы Министерство само создало официальные дома для таких детей. Да, они бы росли без родителей, но хотя бы в волшебном мире.       — Этот вопрос стоит поднять в Министерстве, — сказала Августа.       — Согласен, — ответил Карлус.       Гарри в семье Дурслей был во всем белой вороной. Дядя Вернон — представительный мужчина с пышными, черными усами и без намека на шею. Тетя Петунья — тощая блондинка с лошадиным лицом, а розовощекий, белобрысый Дадли весьма смахивал на поросенка.       — Дадли поросенок, — смеялись мародеры.       Гарри же был маленький, худенький, сквозь круглые очки на мир взирали блестящие зеленые глаза. Черные как смоль волосы вечно взъерошены, на лбу тонкий шрам, похожий на разряд молнии, — единственное свидетельство трагических событий, в результате которых одиннадцать лет назад Гарри был найден Дурслями на пороге их дома.       Он, разумеется, не помнил, как он чудом избежал гибели, — ему тогда был всего годик.       — Я не хочу слушать эту историю снова… — сказала Лили. — Мне хватило в прошлой книге.       — Пропустить? — спросил Джеймс.       — Да, можно, наверное. Тем более, мы это уже слышали.       А ровно год назад Гарри получил письмо из «Хогвартса», открывшее ему правду. Он поехал туда учиться, и вдруг оказалось, что он знаменитость и все его по этому шраму узнают.       — А мы так и не поняли смысл этого шрама…       Но сейчас лето, время каникул, и он опять дома, где с ним обращаются как с паршивой собакой, вывалявшейся в зловонной грязи.       — Можно кто-нибудь его заберет уже… Я больше не могу слушать главы с Дурслями.       Сегодня у него день рождения, но никто из семейства даже не вспомнил об этом. Он и не ожидал подарка, от них и пирожка не дождешься. Но чтобы уж совсем забыть…       — Да он же совсем ребенок. Естественно, он хочет внимания. Особенно во время дня рождения. Хоть бы подарок дали какой-нибудь…       — Дождешься от Дурслей, ага.       Грустные мысли Гарри прервало многозначительное покашливание дяди Вернона.       — Сегодня, как вы помните, у нас важный день… — начал он.       — Неужели…? — открыла от удивления рот Марлин.       Гарри от неожиданности поперхнулся.       — Его реакция вполне оправдана.       — …возможно, именно сегодня, — продолжал мистер Дурсль, — я заключу самую крупную в жизни сделку.       — И чего мы ждали? — вздохнула Алиса. — Знали же их натуру…       Гарри опять принялся жевать свою гренку. Как дядюшка надоел со своей дурацкой сделкой!        Последние две недели только о ней и разговор. Сегодня вечером в честь хозяина богатой строительной фирмы будет дан званый обед. Дядя Вернон, чья собственная фирма делает дрели, мечтает получить от него выгодный заказ. Гость обещал быть с женой.       — Мне просто интересно, как с этим человеком вообще о чем-то договариваются… Как по мне, так с ним вообще невозможно разговаривать.       С этим были согласны абсолютно все.       — Не мешало бы еще раз отрепетировать сегодняшний вечер, — предложил дядя Вернон. — Итак, к восьми ноль-ноль каждый должен быть на своем месте. Петунья, ты будешь…       — Они серьезно сейчас будут репетировать, как будет проходить вечер?…— спросил Ремус.       — Судя по книге, да… — ответил Питер.       — В гостиной, — подхватила тетя Петунья. — Моя обязанность — со всей учтивостью приветствовать дорогих гостей.       — О Святой Мерлин, помоги… — смеялся Сириус.       — Прекрасно. А ты, Дадлик?       — Я открою гостям дверь, — ответил толстяк и, приторно улыбнувшись, прибавил: — Мистер и миссис Мейсон, позвольте взять ваши пальто!       — Ах! Они сразу его полюбят! — воскликнула тетя Петунья.       — Прекратите эту пытку, пожалуйста… У меня дикий испанский стыд, — сказала Марлин.       — Почему делают они, а краснеем мы?       — Когда это закончится? — смотря в потолок, спросила Лили.              — Молодец, Дадлик! — похвалил сына мистер Дурсль и повернулся к Гарри. — А ты что будешь делать?       — Буду тихо сидеть у себя в комнате, как будто меня вообще нет, — пробубнил на одной ноте Гарри.       — Мне кажется, Гарри и рад такому исходу событий… Потому что я не представляю, как можно за этим всем наблюдать.       — Я бы уже давно упала от смеха, — рассмеялась Алиса.       — А кто нет?       — И чтоб ни единого звука! — напомнил дядя. — Затем я веду их в гостиную, представляю Петунье и предлагаю что-нибудь выпить. В восемь пятнадцать…       — Я УЖЕ НЕ НАХОЖУ СЛОВ НА ЭТО.       — Я приглашаю гостей к обеду, — важно произнесла тетя.       — А ты, Дадлик, скажешь…       — Мистер и миссис Мейсон, позвольте проводить вас в столовую. — Дадли протянул пухлую руку невидимой даме и прибавил, гордо взглянув на родителей: — Ну как?       — Джеймс, у меня вопрос. Как ты еще не упал от смеха? — задала вопрос Марлин.       — Все… Просто… — раздался смех за книгой. — Книга сама озвучивает моим голосом. Простите, мне плохо…       — Все ясно…       — Маленький мой, ты истинный джентльмен! — Тетушка чуть не прослезилась.       — А ты? — Дядя Вернон зыркнул злобным взглядом на Гарри.       — Тихо сижу у себя в комнате, как будто меня вообще нет, — тупо повторил Гарри.       — Впервые ему повезло.       — Правильно, — кивнул дядюшка. — За обедом каждый скажет гостям что-то приятное. Петунья, ты что придумала?       — Вернон рассказывал, как вы прекрасно играете в гольф, мистер Мейсон! Миссис Мейсон, позвольте вас спросить, где вы купили это очаровательное платье?       — О Боже…       — Очень хорошо! А ты, Дадлик?       — На прошлой неделе мы в школе писали сочинение на тему «Мой кумир». И я написал про вас, мистер Мейсон.       Это уж было явно чересчур.       — А ВСЕ, ЧТО БЫЛО ДО ЭТОГО НЕ ЧЕРЕСЧУР?       Тетя Петунья от избытка чувств разрыдалась и прижала сына к груди, а Гарри нырнул под стол — еще увидят, как он трясется от беззвучного смеха.       — Надеюсь, он там не задохнется… Мне ли не знать, какого держать смех… — сказал Сириус.       — Я ничего не говорил Мейсонам о тебе. Незачем им это знать… После обеда Петунья пригласит их в гостиную пить кофе, а я как бы невзначай заведу разговор о дрелях. Глядишь, до начала вечерних новостей и подпишем контракт. И тогда завтра утром едем по магазинам. Надо столько всего купить для отдыха на Майорке!       — О Мерлин, когда это прекратится?       Никакой радости Гарри это известие не доставило. Ему все равно — что Тисовая, что Майорка, лучше к нему относиться не будут.       — Действительно. Ему какая разница, оставьте просто его в покое...       — А сейчас мы с Дадли едем покупать смокинги. Ты, Петунья, приведи все в идеальный порядок. А ты, — повернулся он к Гарри, — не мешай тетушке, не путайся под ногами.       — Он прям до этого вам чем-то мешал.       Гарри вышел в сад. Был чудесный солнечный день. Он прогулялся по лужайке, сел на скамейку и грустно запел: «С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя…» И ни открыток, ни подарков, а вечером просто хоть совсем умри.       Взгляд его, бесцельно блуждая, остановился на зарослях живой изгороди. Никогда еще у него на душе не было так тоскливо, так одиноко. Нет рядом ни Рона Уизли, ни Гермионы Грейнджер — его лучших друзей. Совсем они про него забыли. За все лето ни одного письма! А ведь Рон — тогда в июне — даже звал его погостить.       — Эм... Это даже странно...       — Вот она - гриффиндорская дружба, — съязвил Люциус.       — Тебе не кажется, что тебе стоит помолчать? — спросил Сириус.       — Действительно. Ты сейчас не в выгодном положении. — добавила Эванс.       Сколько раз Гарри хотелось заклинанием отпереть клетку и послать друзьям с Буклей письмо. Но это сулит большие неприятности. Несовершеннолетним волшебникам применять магию вне стен школы категорически запрещается. Дядя Вернон, правда, о запрете ничего не знает. Знал бы, давно бы запер племянника в чулане вместе с метлой и волшебной палочкой. Все семейство ох как боится, что он возьмет и превратит их в навозных жуков или в кого еще хуже. Первые две недели Гарри придумал забаву: надоест ему Дадли, он и начнет что-нибудь бормотать — толстяка как ветром сдунет. Но писем от друзей все не было, волшебный мир превращался в мираж, и Гарри надоело потешаться над кузеном. А сегодня друзья не вспомнили и про день рождения. Получить бы из школы хоть какую весточку, от кого угодно, даже от злейшего врага Драко Малфоя (не зря его фамилия значит «злокозненный»), лишь бы увериться, что Хогвартс не сон.       — Он меня уже пугать начинает своими мыслями, — округлил глаза Джеймс.       — Не только тебя, — добавил Барти.       — Это уже как-то чересчур... И вообще, почему Гермиона и Рон ему не писали все лето? Вам не кажется это странным? — задумалась Лили.       — Может, на их улице проблемы с почтой? — предположила Алиса.       — У Гермионы может и так, а Рон? Он то совой отправлять должен... — ответила Марлин.       — Ну тогда я не знаю. В чем вообще может быть проблема? — спросила Эванс.       — Ну, вообще у меня есть предположение, — подал голос Ремус. — Может, письма перехватывают. Но, даже если так, кому это нужно?       — Возможно.       Гермиона просто молча наблюдала за рассуждениями студентов. Она хорошо помнила то лето. Они с Роном тоже ведь переписывались. И тот факт, что от Гарри не приходили ответные письма, их очень волновал. В одно время, у Гермионы были такие же мысли, как у Гарри. Абсурдно. Слава Мерлину, потом все решилось. Гарри рассказал им про Добби. Как тот перехватывал их с Роном письма и про опасность в Хогвартсе. На самом деле, она даже скучала по тем временам...       Конечно, и в школе всякое бывало. В конце третьего семестра Гарри лицом к лицу столкнулся с самим Волан-де-Мортом. И хотя нынешний Темный Лорд был лишь бледной тенью прошлого, он никому не пожелал бы встречи с таким чудовищем. Чего-чего, а хитрости и лукавства черному магу и сейчас не занимать. Ясно, что он ни перед чем не остановится, чтобы вернуть былое могущество. Правда, Гарри опять удалось спастись, уже второй раз. Но жизнь его висела на волоске. С того дня прошла не одна неделя, а Гарри нет-нет да и проснется ночью в холодном поту: опять привиделось это страшное лицо, безумные глаза. Такая жуть!       — О нет, только не рассуждения о НЕМ... — тяжело вхдохнула Лили.       — Эти глаза и мне снились, — передернулась Марлин. — Не представляю, какого встретить его в жизни...       — И почему мне кажется, что снова с ним что-то будет?              Интересно, а где сейчас Волан-де-Морт?       — Да зачем тебе это надо?... — спросил Барти.       — Не видно что-ли, пацану скучно... — как самое очевидное, сказал Регулус.       Внезапно Гарри весь напрягся: из середины кустарника за ним явно кто-то следил. Гарри вскочил со скамейки — в густой листве мелькнули два огромных зеленых глаза.       — Стоп. Это еще что такое...       — А я знаю, какой сегодня день, — донесся до него насмешливый голос Дадли, приближавшегося вразвалочку.       Огромные глаза мигнули и исчезли.       — Опять что-то происходит...       — Надеюсь, нам расскажут, кто это был.       — Что, что? — Гарри не отрывал взора от живой изгороди.       — Я просто надеюсь, что он не сошел с ума и ему это не показалось.       — А я знаю, какой сегодня день, — повторил Дадли, подходя ближе.       — Великое достижение! Наконец-то ты выучил все дни недели.       — Издевательства над Дадли никогде не устареют, — рассмеялся Сириус.       — Но ведь правда... Судя по его поведению, мозгов у него действительно мало. А то и вовсе нет.       — У тебя сегодня день рождения. А где же поздравительные открытки? — хихикнул Дадли. — Выходит, у тебя даже в твоей уродской школе нет друзей.       — Смотри, как бы твоя мама не услышала, что ты упомянул мою школу, — сухо проговорил Гарри.       — Делай его, Гарри! — прокричали братья Пруэтты.       Дадли подтянул сползавшие с толстого пуза штаны.       — А чего ты так уставился на кусты? — подозрительно спросил он.       — Да вот прикидываю, от какого заклятия они сильнее вспыхнут.       — Истинный мародер! — сказали Джеймс, Сириус, Питер и Ремус.       — Мы уже говорили, что любим его? — спросили Пруэтты.       С поросячьих щек Дадли сполз румянец, он отбежал назад и, заикаясь, проговорил:       — Ты… ты… не посмеешь. Папа сказал, будешь колдовать, он вы… выгонит тебя из дому. А… а куда ты пойдешь? У тебя и друзей-то нет!       — Джокер-покер, фокус-покус, фигли-мигли, — угрожающе затараторил Гарри.       В зале раздался громкий смех.       — Да он просто гений! — сквозь смех проговорила Марлин.       — Мама! — завопил Дадли и понесся в дом. — Мама! Он занимается… сама знаешь чем!       Дорого заплатил Гарри за доставленное себе удовольствие. Тетя Петунья сразу поняла, что слова эти ничего не значат, что с ее сыночком ничего не случится, как, впрочем, и с живой изгородью. Но для острастки замахнулась на племянника сковородой, так что Гарри едва от нее увернулся, да еще выше головы завалила работой.       — Да она вообще с ума сошла?! Какая к чертям сковородка? — возмущалась Лили.       — Согласна. Это переходит все границы, — согласилась Дорея.       — Пока все не закончишь, об обеде и не мечтай, — бросила она и вернулась к своим делам.       — А до этого вы его прям так откармливали, — все возмущалась Эванс.       Дадли принялся за третий рожок мороженого, а Гарри взял губку, вымыл окно, машину, потом постриг газон, унавозил клумбы, обрезал и полил розовые кусты. Солнце палило нещадно, он устал и хотел пить. Оставалось еще покрасить скамейку.       — Неужели никто этого не видит... Ох, Гарри, — прошептала Дорея.       «Видели бы они сейчас, как знаменитый Гарри Поттер раскидывает по клумбам навоз», — горестно размышлял он. Спина уже еле разгибалась, по лицу градом катил пот.       — Держу пари, что они бы только фотографировали и печатали в «Ежедневный пророк», — фыркнул Фрэнк.       — Горькая правда.       В половине восьмого тетушка наконец позвала его.       Гарри вошел в прохладную, сверкающую чистотой кухню. На холодильнике высился праздничный пудинг: гора взбитых сливок, украшенная засахаренными фиалками. А в духовке аппетитно шкворчал в ожидании гостей свиной окорок. Тетя Петунья кинула на стол тарелку с двумя ломтями хлеба и куском сыра. На ней уже было вечернее платье цвета лосося.       — Да это даже не еда, — разозлилась Дорея. — Он весь день работал.       — Петунья, — прошипела Лили.       — Давай быстрее, гости будут с минуты на минуту! — приказала она.       Вымыв руки, Гарри с жадностью набросился на скудный ужин. Не успел он проглотить последний кусок, как тетушка схватила со стола его тарелку и махнула рукой.       — Она обращается с ним, как с домовиком... — сказал Регулус. — Это действительно уже слишком.       — Марш к себе! — прошипела она.       Проходя мимо гостиной, Гарри увидел дядю Вернона с сыном. Оба были в смокингах и галстуках-бабочках. Поднявшись наверх, он обернулся и в последний раз окинул взглядом прихожую и лестницу.       — Запомни: один звук — и тебе несдобровать, — донеслось напутствие дяди, который вышел из гостиной, чтобы еще раз напомнить Гарри, как себя вести.       — Больно ему это надо, — фыркнула Марлин.       Гарри на цыпочках вошел к себе в комнату, осторожно прикрыл дверь и замер. На кровати у него кто-то сидел.       — Конец главы.       — Начинается самое интересное, — потер руки Сириус.       — Интересно, это все то же, что ему показалось в саду?       — Кто следующий?