Освобождение

Вы вероятнее дозвонитесь до Премьер-министра и всего парламента, и даже до её Величества королевы, чем до меня утром. В это время суток ваши шансы будут равны не нулю  — они окажутся в минусе, я вас уверяю. Однако, сегодня абоненту звонившему в 7:30 повезло. Я снизошла до ответа, преодолев силу притяжения к кровати. На дисплее мигал номер отца. Последние несколько лет наши отношения возможно и были напряженными, но всё же время от времени мы переписывались, созванивались, поздравляли друг друга по особым праздникам. Отец прекрасно знал, что я сплю долго, и что утром мне звонить смысла нет. Поэтому первая мысль, которая меня посетила, была очень пессимистичная. Я подумала, что с ним что то случилось. — Алло, — спросила я обеспокоено, но услышав на другом конце провода его голос, то облегченно вздохнула. —  С тобой всё в порядке? Ты как-то тяжело дышишь. - Физические нагрузки, - я начала понемногу злиться, полагая, что он позвонил мне так рано, чтобы просто поболтать. - Какие? - спросил папа удивленно. - Встала с кровати, - я достала сигарету и закурила, - я думала ты знаешь, что я не встаю ни свет ни заря чтобы поговорить. Даже с родным отцом. — Прекрасно про это помню. У меня есть к тебе серьезный разговор, к сожалению не телефонный, можешь подъехать через час в Элсбери-эстейт, в паб «Swan», который на Тэрлоу стрит . — Серьезно? В 7:30 в Эйлсбери-эстейт. Почему нельзя где-нибудь поближе и поприличнее? Кэнери-Уорф, например. Там тоже напиться можно, если ты зовешь меня в паб для этого. —  Здесь немноголюдно и меня никто не узнает. - Ах, да, точно. Как я могла забыть, что ты большая звезда. - Гвен, ты приедешь? —  Ты заставляешь меня идти на какие то немыслимые подвиги. Встать в 7 : 30, проехать через весь Лондон в какой то Богом забытый паб, - я сказала это достаточно жестко, но потом меня осенило, что он мог узнать о каком то смертельном заболевании. Моё воображение нарисовало прием у врача, в белом халате и со стетоскопом. Вот он стоит и рассматривает на подсветке рентген снимок моего отца или просматривает другой анализ за своим столом, а затем неторопливо поднимает на папу своё лицо, абсолютно лишенное эмоций и говорит, что вам уже увы не помочь, в этот раз фортуна от вас отвернулась, несмотря на то что большую часть вашей жизни она вам благоволила. Доктор медленно и вкрадчиво советует провести последние свои дни в компании близких и уходит к другим пациентам. Дальше в голове возник папин и мой силуэт, он тихо плачет, прикрыв одну часть лица рукой, а я забыв про все наши разногласия, говорю, что всё будет хорошо, и что я буду рядом. От таких мыслей я почувствовала себя сукой, и после небольшой паузы ответила, - Хорошо, пап. Я приеду через час. Возможно, как обычно немного опоздаю. К моему счастью забастовка работников метро, которая проходит периодически в Лондоне, в этом месяце закончилась. Этим субботним утром людей на улице и в метро практически не было. Это было очень кстати, я не люблю толпы людей, не люблю лишний шум и случайные соприкосновения. Я нахожу особое очарование - ехать практически в пустом вагоне метро, слушать музыку в наушниках и быть погруженным исключительно в свои мысли. Эйлсбери-эстейт не самое приятное место. Надо было настоять на Кэнери-Уорф или Оксфорд стрит, или хотя бы Ковент гарден. Отец не развалился бы и дал пару автографов, если пришлось бы. А так постоянно натыкаешься на сомнительных людей с акцентом кокни. Паб "Сван" своей перекошенной, горящей зеленым светом вывеской, и отвратительно изображенным лебедем на ней, был своеобразным украшением безликой и серой Тэрлоу стрит. Я толкнула дверь и тут же почувствовала немного кисловатый запах пива и дешевых сигарет. Отца я нашла быстро: он всегда садится в самый дальний угол, чтобы его не узнали. — Привет, - я мягко похлопала его по плечу и села рядом с ним. - Что случилось? — Присядь, — он снял свои очки и посмотрел на меня немного обеспокоено. — Да, что случилось то? - эта непонятная интрига начала меня раздражать. — Случилось. Лион, погиб, — мои брови непреднамеренно поднялись вверх. В голове тяжелым эхо пронеслось это имя. Столько лет я пыталась навсегда забыть это имя и этого человека. Столько лет я мечтала о правосудии над ним. А он просто погиб, так и не получив по заслугам. — И что? Я не собираюсь скакать от счастья. Умер и умер. — Мне позвонила Сара, она не смогла до тебя дозвониться. — Наверное, потому что я занесла её в черный список. — И твоя сестра. — Она там же. — Они хотели пригласить тебя на похороны, - я снова не смогла скрыть удивления. — У них, наверное, с головой все очень плохо раз они такие вещи предлагают. Могу порекомендовать им номер психиатра, того самого, кстати. Я уверена ты его помнишь. Ты же его мне нашел. — Гвен, я знаю, что мы все перед тобой виноваты, за то, что произошло 10 лет назад. Но может самое время помириться с мамой и сестрой? — Пап, я не хочу даже их имена произносить. Всех четверых, - я сделала паузу, а потом поправила саму себя, - троих. Фред в этом списке первый, - папа смотрел на меня молча, видимо пытаясь правильно подобрать слова, потом он посмотрел на свою кружку пива и тихо проговорил. — Сара позвонила, чтобы я тебе сказал, что Фред приглашает тебя на похороны . —  Серьезно? Он, наверное, остатки своей совести растерял. — Гвен, я не буду настаивать, я просто передал то, что попросила Сара. — Папа, я полгорода проехала, чтобы ты мне в этой дыре сообщил, что эти мерзкие люди меня пригласили меня на похороны ублюдка? Почему это нельзя было по телефону сообщить. - Ты бы сразу бросила трубку. Благодарю, ты неплохо справился с работой почтальона. Это у тебя получается лучше, чем писать музыку. Конечно, я соврала — песни он писал и пишет отличные. Они до сих пор попадают в чарты и их крутят по радио. У меня даже есть парочка любимых, одна из них — та самая Scars. Объективно, то, что его песни посредственные — ложь. Но последние 10 лет наши разговоры заканчиваются именно так: я его обвиняю в плохом отцовстве, что его песни дерьмо и что если бы он чаще проводил время со мной, то со мной бы это не случилось. Вот уже 10 лет отец несет на себе этот крест, а вместе с ним и я. Он очень сильно измучен. Когда градус совсем накаляется, то начинаются крики и с его стороны, что сделал на тот момент все возможное: нашел психолога, оградил от лишнего внимания журналистов, увез в Австралию, оплатил университет. И на это я отвечаю, что он просто смог прикрыть свою жопу. Потом мы месяц — два не разговариваем. И это продолжается 10 лет, можно сказать юбилей дня сурка… из психологического триллера. Думаю, после сегодняшнего разговора, общаться мы не будем гораздо дольше.