Мне в чёрно-белом мире всё фиолетово.

Рон даже успел обидеться, но вовремя понял, что глупости это всё: Гарри ничего из этого не волновало. Ни косые взгляды учеников школы, ни вопросы преподавателей — ничего из этого. Для Гарри не существовало ничего более притягательного, чем восседать за дубовым столом в библиотеке. Тишина и книги — идеально. Вопрос оставался открытым: кто кинул имя Гарри Поттера в Кубок? Это волновало всех. И преподавательский состав, и учеников старших курсов, но не самого Гарри. Его вполне устраивало то, что директор Дамблдор разрешил ему не участвовать и не рисковать лишний раз своей жизнью за сомнительный приз. Самоубийцы из двух других школ Поттера тоже не особо интересовали, хотя он волей-неволей присутствовал на церемонии приветствия. Три школы. Три ученика. Зачем нужно было имя мальчика-который-выжил — непонятно никому, включая инициатора, что это всё провернул. Гарри думал о том, что приспешники Волдеморта просто ищут способ избавиться от него побыстрее. Вечером этого же дня Поттер услышал беседу одной из участниц Турнира с её наставницей, которая говорила что-то очень тихо и бессвязно, но Гарри понял, что чемпионам предстоит встреча с драконом. Тогда он передёрнул плечами и продолжил свой путь в гостиную Гриффиндора. Мысли Гарри благодарили всё сущее и нет за то, что в этом параде мазохизма он не участвует. В библиотеке или за спокойным завтраком дракон тебя не достанет. А ещё прекрасно жилось без знания того, что эти огнедышащие ящеры существуют. Гарри хмыкнул про себя и осознал, что у Дурслей было не так уж и плохо: единственное, что они могли от него требовать — не высовываться. И с этим Поттер прекрасно справлялся. Мероприятия такого типа — как говорила профессор МакГонагалл — прекрасно справляются со сплочением коллектива школы, поэтому учеников очень дружно выгнали на стадион, наблюдать за тем, как Седрик будет пытаться не стать закуской дракона. Гарри сидел между Гермионой и Роном со сложенными на груди руками. Тучи скрыли круглый блин яркого солнца, но это не мешало огромному золотому яйцу сверкать. Пока друзья аплодировали участнику, Гарри пытался понять смысл происходящего. Впрочем, как обычно в Хогвартсе, всё сводилось к самоубийству. Иронично Поттер припомнил слова директора, что Хогвартс — самое безопасное место. Или не самое. Или это был не директор. Неважно. — То есть, тут летает настоящий дракон… — начал Гарри. — Тихо! — шикнула на него Гермиона. — Нет, погоди, тут летает настоящий дракон, а мы сидим в нескольких метрах и просто смотрим. Серьёзно? — Поттер вскинул брови, наблюдая за тем, как огромный чешуйчатый хвост с грохотом приземляется в нескольких сантиметрах от лица Седрика. Толпа испуганно ахнула. — Хорошая школа. И конкурсы интересные. — Тебе? Интересно? — театрально удивилась Гермиона. — Почитай на досуге, что такое сарказм.

***

Гарри проследил за тем, как Флёр Делакур скрылась под водой и зевнул в кулак. Водная гладь переливалась редкими небольшими волнами, за мутной копной огромных водорослей ничего не было видно. — Да уж, классное испытание, — сказал Гарри. — Такое зрелище, я аж весь дрожу. Напомни, почему мы снова здесь? Гермиона Грейнджер громко цокнула языком и устремила взгляд в сторону озера. Рон покрепче укутался в тёплый вязаный шарф и фыркнул от пробирающего до костей ветра. Было просто неблагодарным занятием сидеть здесь и слушать, как зубы стучат друг об друга. Небо, пронизанное серыми грозовыми тучами, напоминало перловую кашу. Гарри поднял глаза и почувствовал на лице невесомые капли измороси. — Надеюсь, Седрик справится, — причитала Гермиона, но Гарри её не слышал. Как не слышал и на третьем испытании, потому что попросту туда не пришёл. И хотя ему знатно досталось от Снейпа, который почему-то решил обвинить его в краже ингредиентов для оборотного зелья, Гарри только убедился в своём пренебрежительном отношении к преподавательскому составу Хогвартса. Мало того, что после смерти родителей они кинули его в отличном от волшебного мирке, так теперь ещё хотят от него подвигов. Хорошо устроились, ничего не скажешь. Мимо Гарри благополучно прошёл тот хаос, что поднялся на трибунах со смертью Седрика Диггори. Захлёбываясь слезами, Гермиона крепко держала Поттера за рукав мантии и сбивчиво говорила что-то про тело пуффендуйца, с которым появилась блондинка-француженка, про мужчину, которого Флёр видела, и который выиграл время, чтобы она трансгрессировала. В описании Гарри узнал Сириуса Блэка, но дальнейший мыслительный полёт отказался анализировать. — Это всё как-то касается меня? — спросил Поттер, аккуратным рывком выдёргивая из хватки Гермионы рукав мантии. — Это касается нас всех, Гарри! — ответила она. Гарри махнул рукой. — Тогда мне всё равно. Глобальные проблемы мира сего меня не касаются. — Тебе не может быть настолько плевать, Гарри! — встрял Рон, оглядывая начинающих спорить друзей. Поттер развёл руками. — Мне настолько же фиолетово, насколько было всему магическому сообществу, когда меня, почти младенца, бросили одного на крыльце поздней осенью, — спокойно сказал он. — И даже не пытайся сказать мне, что это было так специально, чтобы меня не нашли приспешники убийцы родителей. Глупости это всё, Рон. Я сирота, а не герой всея Магической Британии, чтобы класть на алтарь её спасения собственную жизнь. Нет, наверное, прикольно быть героем, но это не моя песня. Зачем что-то спасать, если это что-то спасут и без меня? Гермиона сказала, что Флёр упомянула что-то про Тёмного Лорда и его возвращение... Хорошо, у нас ведь есть Дамблдор! Против таких аргументов никто из друзей Гарри даже спорить не стал. Хотя очень хотелось.