Её имя

— Ты даже не представляешь, как я испугалась, когда ты потерял сознание! — Да ладно тебе, ну подумаешь, отключился. — Венти смущённо потёр нос. Потом сообразил, что руки всё ещё в крови, и поспешно вытерся рукавом. Тем кусочком рукава, который почище. — Я просто вида крови боюсь. Я же бард, творческая натура. А тут такое… — Врёшь, — нахмурилась Барбара. — Ни капельки! — Всё равно не верю! Почему ты не хочешь, чтобы я тебя осмотрела? Что ты скрываешь? — Да ничего я не скрываю. Просто не на что там смотреть, честное слово! Можно подумать, ты меня первый раз видишь. — Не первый. Именно поэтому я точно помню, что уже видела тебя без сознания. И точно так же не могла привести тебя в чувство. Что происходит? Ты болен? Чем я могу помочь? Венти промолчал. Ему часто приходилось врать, отшучиваться или просто уводить разговор подальше от неприятных тем, но сейчас весь многолетний опыт пасовал перед упрямством Барбары. В ложь она не верила, но и к правде явно не была готова. А Венти не был готов к тому, чтобы эту правду озвучить. Ну… Типа: «Знаешь, я отключился потому, что ты вычерпала из меня все силы. Скажи спасибо, что вообще очнулся». Нельзя же так сразу в лоб, да? Они сидели всё на той же поляне. На самом краю поляны, на здоровенном поваленном бревне, подальше от кровавых луж. Сквозь древесную листву виднелось ночное небо — тёмное, звёздное, дышащее спокойствием. Венти пялился в это небо и пытался высмотреть среди созвездий правильный ответ на вопрос. На свой вопрос. Или на вопрос Барбары. А лучше, конечно, на оба сразу. Сказать? Не сказать? Как она это воспримет? Остальные-то, в основном, нормально воспринимали. Ну архонт и архонт, подумаешь, невидаль какая! Но это же Барбара. Для неё же всё немножко по-другому. Для неё это важно. Действительно важно. Для неё вообще всё важно. И мальчишка этот был важен, охотничек малолетний, чтоб его. Момент исцеления Венти не застал — рухнул в темноту. А когда очнулся, пацан уже спал крепким здоровым сном. Надо было, конечно, доставить его домой, но как это сделать они с Барбарой не представляли. То есть Венти-то вполне представлял: по его мнению Барбара должна была разбудить мальчишку и прогуляться с ним до городской стены, и побыстрее, пока окончательно не стемнело. А он, Венти, пока что тут посидит на брёвнышке, придёт в себя и дальше пойдёт своей дорогой. Барбаре эта идея не понравилась совершенно. Как же так, бросить одного больного человека ради другого больного человека?! Нет, это совершенно невозможно, надо непременно вылечить и осчастливить их обоих. Мальчишка и без того выглядел вполне счастливым, Венти тоже, в общем-то, не страдал, но Барбара непреклонно заявила: «Сидим здесь и ждём помощи. Нас непременно найдут!» Что характерно — действительно вскоре нашли. Точнее, взволнованные родители отправились искать сына, по пути прихватили с собой нескольких охотников для надёжности, всполошили весь лес, но отыскали-таки залитую кровь поляну. Поохали и повздыхали над побоищем, забрали сонного ребёнка (родители) и тушу кабана (охотники) и убрались восвояси. Венти с ними не пошёл, потому что идти ещё не слишком мог. Если бы возникла какая-нибудь критическая ситуация — вскочил бы с места как миленький, конечно. Но ничего критического не происходило, а значит — можно было спокойно сидеть, дышать свежим воздухом и восстанавливать силы. Где-нибудь у статуи или всё того же дуба в Долине Ветров получилось бы быстрее, конечно, но в целом и так сойдёт. К утру всё будет в норме. А вот Барбара… Барбара объявила, что если Венти останется в лесу, то она останется вместе с ним — это её долг как пастора, врача и друга. На «друга» Венти удивлённо сощурился, но промолчал. Раньше они не больно-то ладили, но совместные неприятности (и кабаны) — они сближают. В голове снова зашумело. Венти скосил глаза на Барбару и хмыкнул: она, конечно, снова молилась. В этот раз беззвучно, про себя, но когда это архонтов смущали такие мелочи? «Господин мой Барбатос, спасибо тебе за помощь! — звучало прямо в голове — Пожалуйста, прости, что я была груба и бесцеремонна. Я просто не знала, что ещё сделать. И сейчас не знаю. Я такая слабая… Я должна стать сильнее, знаю. Я должна научиться самостоятельно справляться с проблемами и я очень хочу научиться, но пока не получается. Прости, что я снова полагаюсь на твои силы больше, чем на свои. Прости, если прошу слишком много. Но этот ребёнок мог умереть, и я так испугалась… О Барбатос, я так испугалась, что он умрёт у меня на руках. И Венти… Ну, этот бард. От него вечно одни неприятности, но я чувствую, что он хороший человек. И он мне очень помог. Но он что-то скрывает и отказывается от моей помощи. Я боюсь, что с ним что-то случится, а я опять не смогу ничего сделать. Почему я такая слабая? Почему я такая бесполезная?» — Ты молодец, — не выдержал Венти. — А? — Барбара вздрогнула. — Ты что-то сказал? — Я сказал, что ты молодец. Настоящая героиня! — Не шути так! Я ведь ничего не сделала. — Ты спасла мальчишку. — Это не я. Не только я. Вера даёт мне силы, Барбатос даёт мне силы. Без этого я бы ничего не смогла. Без этого я совершенно никчёмная и беспомощная. — Барбара всхлипнула. Потом, видимо, вспомнила, что монштадтской звёздочке плакать не подобает и упрямо тряхнула головой. Но спустя пару мгновений всхлипнула снова. — Ты не права, — проговорил Венти. Развернул её лицо к звёздному свету и аккуратно вытер слёзы условно-чистым куском рукава. — Барбатос даёт силы тебе. Именно тебе. Значит, он считает, что ты их достойна и можешь распорядится ими наилучшим образом. В конце концов, когда кто-то убивает с помощью своего глаза бога, кто в этом виноват: бог или человек? — Человек. Наверное. Он же направляет силу. — А когда кто-то лечит или спасает людей с помощью глаза бога? Кто тогда молодец: бог или человек? Барбара промолчала. Знала, какой ответ Венти от неё ждёт, знала, какой ответ он считает правильным, но не могла решиться произнести его вслух. Ведь это значило бы, что именно она сама, своей собственной волей спасла жизнь человеку. И далеко не одному человеку, чего уж там! — Ты молодец, — снова повторил Венти. — Смирись с тем, что ты молодец. — А Барбатос? — И Барбатос молодец. Молодец, что помогает тебе. И балбес, что не наделил тебя своей собственной силой и позволил гидро-архонту его опередить. Опять проспал всё на свете! — Не говори так! Барбатос не может быть балбесом. Он же архонт! От этого праведного негодования Венти едва не засмеялся. Очень хотелось, но момент был совсем не подходящий. Вроде как они тут о чести, совести и прочих высоких материях, нехорошо такие разговоры дурацким хохотом перебивать. Но смешки копились внутри, щекотали гортань, грозя в любой момент вырваться совсем уж дурацким хрюканьем, достойным разве что кабана. Не того, покойного, а какого-нибудь маленького, юркого, обожравшегося перебродившим виноградом где-то на задворках «Рассвета». В общем, Венти срочно должен был сказать хоть что-то не слишком серьёзное. Ну, он и сказал: — А ты знаешь, что даже твоё имя «Барбара» — в честь Барбатоса? — Я думала об этом, — серьёзно ответила девушка. — Но ведь родители, давая мне имя, не могли знать, что я найду себя в служении ему. — Значит, это была судьба. — Наверное. — Тогда Барбатос совершенно точно балбес, что не нашёл тебя первым. Ему даже имя так заботливо подписали, намекнули! А он такую умницу и красавицу проморгал! В этот раз Барбара не стала обижаться на балбеса, зато ожидаемо смутилась от красавицы. Зарделась так, что даже в темноте заметно стало, нервно стиснула подол платья и нерешительно пробормотала: — Спасибо… — За что? Я же чистую правду сказал. (И про балбеса в том числе! Самая правдивая правда, уж ему ли не знать?) — Спасибо, что поддерживаешь меня. Помогаешь. Утешаешь. Это очень важно — знать, что рядом есть тот, кто может поддержать. — А если бы выяснилось, что Барбатос тоже где-то рядом? — не выдержал Венти. — Я и так знаю, что он рядом и слышит меня. — Нет, действительно рядом. Совсем рядом. Вот так сидит рядом с тобой, как я сейчас. Там же, где я сейчас. Что бы ты сделала? — Не знаю. Я бы, наверное, сначала не поверила. Но потом поверила. Я бы обязательно поняла, что это он. — А если бы я сказал, что Барбатос — это кто-то из твоих знакомых? — Путешественница? — почему-то выпалила Барбара. — Ой… То есть, она же девушка, она не может. Но она такая необычная, и у неё нет глаза бога, зато есть анемо сила, и… Какая разница архонту, в каком теле он находится, в мужском или в женском, правда ведь? — Истинная правда, — подтвердил Венти. — То есть в путешественницу-архонта ты готова поверить, да? А если выяснилось бы, что Барбатос — это я? — Не шути так, пожалуйста! — Да, ты права, глупая шутка, — признал Венти. Сесилии, в изобилии росшие вокруг, согласно закивали венчиками, словно подтверждая «очень-очень глупая шутка, выкинь её немедленно из головы». — Что это? — прошептала Барбара, изумлённо разглядывая цветы. — Как это? Они же… Их только что здесь не было! Они в этой части Мондштадта вообще не растут! — Разве? — нахмурился Венти. — Ну, значит, теперь растут. — Этого не может быть! — Да почему? Пусть растут, если им так хочется. — Потому что… потому что… — Барбара не удержалась, потянулась к одной из сесилий и осторожно тронула её пальцем. — Потому что я не понимаю… — Если бы тебя совершенно случайно интересовало моё мнение, я бы сказал, что здесь всё просто: Барбатос решил подарить тебе цветы. Но поскольку его нет с тобой рядом (ведь ты бы обязательно поняла, если бы он был рядом), то он решил поступить вот таким образом. — Барбатос… мне… цветы… — едва слышно выдохнула Барбара. Выглядела она так, словно боялась, что после каждого сказанного слова умрёт и не сможет произнести следующее. — Я… не понимаю… Венти промолчал. А что тут говорить-то? — Я… понимаю… — пролепетала Барбара. Протянула руку к Венти, мягко коснулась его щеки. — Я понимаю. Кажется, понимаю. Господи… — Слушаю тебя, дитя моё, — гордо и пафосно откликнулся Венти. Но не выдержал торжественности момента и всё же расхохотался. — Нет, серьёзно, слушаю. Каждую твою молитву слышу. Поэтому ты не могла бы… ну… начинать молиться попозже, а то вечно будишь. Я понимаю, ты — ранняя пташка… — А ты — балбес! — припечатала Барбара. — Балбес, пьяница и… Господи! — Балбес, пьяница и господи, — обречённо подтвердил Венти. — Приятно познакомиться. Он, в общем-то, чего угодно ожидал от своего признания. Что Барбара разревётся, или начнёт истово молиться в религиозном экстазе, или распрашивать, как он дошёл до жизни такой. Он мог представить даже что она немедленно отречётся от такого дурацкого архонта. А Барбара вместо всего этого вдруг радостно улыбнулась — а потом и вовсе заразительно расхохоталась. Кажется, для этой девочки ещё не всё было потеряно!