Ужас, летящий на крыльях ночи

Как мало иногда нужно человеку для счастья. Проспать десять часов беспробудным сном и затем проснуться в собственной мягкой постели — и вот ты чувствуешь себя преисполненным довольства и неги. Да, ещё, конечно, нужно, чтобы никто не хотел убить вас и ваших друзей. Гермиона подскочила на кровати, судорожно сжимая палочку и… с облегчением упала обратно на подушки. Сладко потянулась, оглядела почему-то пустую спальню и невольно улыбнулась. Впрочем, наколдованный Темпус тут же объяснил, почему она в спальне одна — сейчас уже почти девять утра, очевидно, соседки ушли завтракать. За окном светило ясное солнце, и Гермиона наконец могла ему порадоваться. Впервые за почти год им не нужно бояться за свои жизни, прятаться, думать, что они будут есть, и бесконечно ломать голову над тем, что делать дальше. Все проблемы — по крайней мере, глобальные — решены. И хотя у них осталось ещё много разных вопросов с тем же Министерством (да и с гоблинами, явно оскорбленными их набегом), она понимала, что этим могут заняться и другие. Вчера папа сказал, что проблемами займутся взрослые, а им беспокоиться не надо. Ещё год назад её бы оскорбил такой расклад вещей — её считают маленькой и неразумной и отодвигают от важных вещей. Она бы бросилась доказывать, что имеет право на это. Но либо её измотал год «взрослого» противостояния против целого мира, либо сработала вбитая с детства уверенность «папа обо всём позаботится», потому что в этот раз решение взрослых не вмешивать подростков (и её в том числе) вызвало лишь облегчение. И благодарность. Мысли об отце тут же вернули её к вчерашним событиям. Её папа — Годрик Гриффиндор, чёрт подери! Ему, получается, около тысячи лет. И про историю Хогвартса им лгали. И Гарри вчера… Стоп! Мысли путались. Гермиона вцепилась в волосы и потянула, словно надеясь, что это как-то уложит все мысли в её голове. Нужно успокоиться, проанализировать все факты, решить, какие мысли она отложит на потом. Итак, её отец — один из основателей Хогвартса. Да, он не совсем тот человек, которого она знала все эти годы. Но это определённо её отец — более того, никаких признаков раздвоения личности она не заметила, значит, это просто та грань характера, которую он никогда ей не показывал. Да, вчера он убил четырёх человек — её обидчиков, и страшно представить, скольких он убил за эти годы. Но грустить и сожалеть не получалось, ведь Пожиратели сами бы с радостью уничтожили их, а уж смерть Беллатрисы вызывала у Гермионы лишь злорадство. И она честно признавалась себе в этом — уж слишком свежи были воспоминания о Малфой-мэноре и пытках этой стервы. И да, он никогда не говорил ей о своей истинной личности и, кстати, о том, что он — маг. Нужно будет поговорить с ним, и только потом она будет решать, как ко всему этому относиться. Второе — Магическая война по сути закончена. Пожиратели нейтрализованы и скорее всего арестованы. Даже если кто-то остался, их вычислят, а кто успеет сбежать, явно будет сидеть тихо и мести можно не ждать. Кроме того, остаётся Аврорат, который наверняка позаботится об этом. Третье — они пропустили один год. Значит, нужно будет обсудить это с профессором МакГонагалл и составить план действий. Неважно, пойдут ли они на седьмой курс с младшими или будут заниматься дома, но рано или поздно им придётся сдавать ЖАБА. В этом учебном году осталось слишком мало времени — даже она не успеет подготовиться, не говоря уже о мальчиках. Надо решить, что они будут делать до сентября, особенно в эти месяцы — стоит ли им ходить на занятия? Что делать с Гринготтсом, она не знала. Тут лучше обсудить с отцом — честно всё рассказать и попросить совета. Возможно, получится возложить урегулирование вопроса на Министерство, и, может, папа тут тоже поможет. В любом случае обдумывать пока смысла нет. Гарри… носит крестраж. Это страшно. Но решение есть — папа обещал, а он всегда держал данное ей слово — значит, всё будет хорошо. Боже, она словно в одночасье стала ребёнком. Никогда с момента поступления в Хогвартс она не полагалась так на кого-либо. Иногда они получали помощь извне, но рассчитывала она обычно только на себя. И на Гарри. Рон после своего истеричного ухода и эпичного возвращения был для неё под вопросом, возможно, когда-нибудь она сможет так же слепо доверять ему, как раньше… да кого она обманывает? Не сможет, такая уж она категоричная и негибкая. Какая есть — кушайте и не подавитесь. А теперь она с удивлением осознала, что готова переложить столько вопросов на папины плечи и ждать, пока он всё решит, поможет, разберёт. Она слишком устала нести бремя почти за всю МагБританию. Устала от того, что все ждут от них с Гарри: геройства, чуда, разрешения всеобщих проблем. Устала настолько, что даже вспомнила, что ей всего восемнадцать лет, а Гарри вообще ещё несовершеннолетний! А теперь появился папочка, который защитит и разгонит обижавших её хулиганов. Она невольно хихикнула от такого сравнения, в груди потеплело, и настроение стало ещё лучше. Однако, продолжим. Она чуть нахмурилась — Гарри и их (совместное) будущее… Как бы ни хотелось всё отложить и не думать, нужно максимально честно разобраться сначала со своими чувствами, а затем поговорить с Гарри. И с Роном. У них за последний год начало проклёвываться какое-то подобие отношений. Конечно, Рон ничего ей не говорил, ни в чём не признавался, но делать вид, что вообще ничего не было — нельзя так с близким человеком и другом. Ей невольно вспомнился его уход. Опять. Он ей всё равно дорог (за неимением лучшего определения она решила пока использовать такую формулировку), но как прежде уже не будет. Самым удивительным было то, что она ни о чём не жалела. Гарри жив, она выбрала пусть странный, но действенный способ уберечь его. Что их ждёт в будущем — загадывать пока нереально. А их поцелуй… она чуть тронула губы и невольно расплылась в улыбке. Ей понравилось, да что кривить душой — поцелуй её буквально окрылил. «А Гарри, между прочим, хорошо целуется». Она снова хихикнула и сама же смутилась. Считала ли она Гарри привлекательным? Конечно да — она же не слепая. Он в последнее время вытянулся, раздался в плечах, да — исхудал во время их приключений, но во-первых, теперь у них будет возможность отъесться, а во-вторых, худоба совершенно не портила его. Наоборот, это подчёркивало его яркие, невозможные глаза, его жёсткий взгляд, когда он готов идти в бой, и тёплый, нежный, когда смотрит на неё. Кроме того, в нём была такая внутренняя сила, которая покоряла, влекла за собой. Он не прав, думая, что многочисленные поклонницы клевали лишь на его ореол героя. Но думает ли он о ней не только как о подруге? Вчерашний разговор её удивил. Особенно его вспышка (ревности?) и такая резкая реакция на упоминание Рона. Им надо поговорить, спокойно и взвешенно. Вчера она была не готова, но сегодня уже не будет так теряться и лепетать глупости. Однако нужно идти на завтрак. Точнее идти и выяснять, где можно позавтракать, так как она проспала. Стоило ей об этом подумать, как в спальне с хлопком появился очень старый эльф и, величаво поклонившись, обратился к ней: — Глава общины эльфов Хогвартса счастлив приветствовать отпрыска Основателя в наших стенах, — начал он с непередаваемым пафосом в голосе. — Мы приготовили вам завтрак, если вы не против. — Как замечательно — я очень голодна! — она даже в ладоши хлопнула от радости. — Спасибо вам большое. Тут же появился столик, тесно уставленный булочками, джемами и многочисленными кастрюльками наверняка с горячими закусками. Она это явно сама не съест. Интересно, а мальчики поели? — А мои друзья? Вы не знаете, где Гарри Поттер и Рон Уизли? — Они ещё спят, госпожа. Но, если хотите, мы их так же накормим завтраком в спальне, как только они проснутся. Или их сейчас разбудить? — Нет, нет, не надо — пусть спят. А когда проснутся, если вы их накормите, будет замечательно. — Конечно, мисс Гриффиндор, как изволите. — Он опять низко поклонился, мазнув ушами по полу. Гермиона поморщилась, но вопрос свободы эльфов она решила не трогать. И всё же она обязательно к этому вернётся, хотя бы в память о Добби. И обсудит это с Гарри.

***

После утренних процедур и завтрака (излишне обильного, стоит признаться, но она так соскучилась по нормальной и вкусной еде за эти месяцы, что не смогла остановиться вовремя) Гермиона набросала несколько списков, а затем решила спуститься в гостиную… которая была чересчур оживлённой для буднего дня. Как и следовало ожидать, занятия отменили. И, как она подозревала, любопытство, являющееся неотъемлемым качеством любого гриффиндорца, не дало её сокурсникам убежать на улицу. — Гермиона, ты проснулась? — подскочили Лаванда с Парвати и, подхватив её под руки, усадили на диван, где она тут же оказалась окружена однокурсниками. Подошёл Невилл. — Доброе утро, Гермиона, — он смущённо улыбнулся. — Наверное, у тебя много дел… — Спрашивайте, — обречённо сказала она. Невилл и так спас её вчера от вопросов, да и бегать от людей, которые выступили на их стороне против Пожирателей и были готовы умереть в битве, казалось ей предательством. Начался гвалт, все начали задавать вопросы одновременно, стараясь перекричать друг друга — ей пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть. Невилл поднял руку и прикрикнул, после чего все утихли. Почти. Ну, по крайней мере, остался лишь негромкий бурчащий гул. Он кивнул Парвати, и та, пересев в кресло напротив Гермионы, начала «допрос»: — Итак, — торжественно провозгласила Патил, — ты — дочь Годрика Гриффиндора? — Вроде так, — пожала плечами Гермиона. — Я с ним ещё не говорила, но факты говорят об этом. — Так ты не знала? — встряла Лаванда, на что Парвати гневно кашлянула. — Нет, я узнала вчера вместе со всеми вами. — На многих лицах отразилось сомнение, но возражать никто не стал. — А как он здесь оказался? Ещё и так вовремя? — продолжила Парвати. — Ребят, я сама в шоке, — максимально доверительно сказала Гермиона. — Всё, что я знаю: в июле я, не выдержав, всё рассказала папе. Он пообещал помочь, а я уехала к Уизли. Я думала, что он подтянет магловских сослуживцев — он бывший военный. В следующий раз я увидела его здесь, вчера. Это всё, что я знаю, честно, — развела она руками. Судя по разочарованному гулу, все ждали иного. Но не будет же она лгать друзьям. — Хорошо, — повысил голос Невилл и оглядел мгновенно притихших однокурсников. — Ты можешь организовать нам встречу с ним? Хоть ненадолго? — он вопросительно посмотрел на неё. — Я… постараюсь. Просто вчера я поняла, что совсем не знаю своего отца, — она помялась. — Но я обещаю, что передам вашу просьбу и сама постараюсь его уговорить. В этот момент снова появился старый эльф и всё так же торжественно сообщил, что мисс Гриффиндор (Гермиона закатила глаза на такое обращение) ждут в кабинете директора школы.

***

Пройдя горгулью, которая пропустила её без всякого пароля, Гермиона обнаружила в кабинете всех деканов, что ожидаемо, и внезапно — Снейпа. — А… что он здесь делает? — спросила она, втайне надеясь, что голос прозвучал хоть сколько-нибудь спокойно, а не визгливо-истерично. — Профессор Снейп, оказывается, всё это время был на нашей стороне, — спокойно ответила профессор МакГонагалл. — Это выяснилось вчера вечером, и директор Дамблдор, — она кивнула в сторону свежего портрета, — это подтвердил. — И ваш батюшка, изрядно порывшийся в моей голове, также лично убедился в моей лояльности, — с привычным сарказмом добавил Снейп. Декан Спраут качнула головой на его ядовитый тон, но промолчала. — Хорошо, — с усилием ответила Гермиона, папе она верила. — А где… — она замялась, — мой отец? — Мистер Гриффиндор отбыл в Министерство и Аврорат вместе с Кингсли, чтобы навести там порядок. — О да, он отметил, что современные маги развели гадюшник, и ему теперь придётся разобраться с этим бардаком, — хихикнул профессор Флитвик. — О, как вы вежливо перевели речь Гриффиндора, — фыркнул Снейп, и остальные не удержались от смешков, вспомнив, видимо, исходный вариант этой тирады. — Так что, — продолжила её декан, вновь приняв невозмутимый вид и призвав взглядом коллег к тому же, — он пробудет там какое-то время. И мы хотели задать вам пару вопросов, если вы не против, мисс Грейнджер, или нам звать вас мисс Гриффиндор? — мягко уточнила она. — Я предпочитаю свою фамилию, то есть Грейнджер. Но хочу сразу сказать, что про отца, точнее, про его магическое происхождение я узнала одновременно с вами. — Вздох разочарования был таким же явственным, как и у её однокурсников. — Ну хоть что-то же вы знаете? — привычно раздражённым тоном спросил профессор Снейп. Она выдохнула и почти дословно повторила свои слова, сказанные в гостиной их факультета. — Ну что ж, — вдруг ожил портрет директора Дамблдора. — Боюсь, ответы на наши вопросы может дать лишь он сам. Сейчас меня больше всего интересует судьба Гарри, — улыбнулся он. — Вы, юная леди, планируете пожениться? — Альбус, — с вымученным вздохом закатила глаза её декан, — ради Годр… кхм, — она поперхнулась, — давайте оставим личные дела студентов им самим и займёмся более насущными вопросами. Например, их образованием. — Да, — радостно откликнулась Гермиона. — У меня, кстати, есть пара вопросов, — с этими словами она достала блокнот со списками.