Ужас, летящий на крыльях ночи

Ночная мгла окружала Запретный Лес, очертания Хогвартса под защитным куполом навевали воспоминания о детстве и юности. Люциус Малфой с грустью смотрел на это, понимая, что скоро от древнего замка останутся лишь руины. Глупая МакГонагалл, вместо того, чтобы сдаться и сохранить Хогвартс, будет биться до конца, обрекая школу на разрушение. Надежда на то, что этот чертов Гарри Поттер вспомнит, что такое совесть, и выйдет сам, с самого начала была провальной. А жаль. Темный Лорд стоял в окружении своих приближенных и смотрел на темную волну, подкатывающую к защитному куполу: акромантулы, оборотни, великаны и наемники всех мастей должны были первыми напасть, а Повелитель и его ближний круг ударят позже, чтобы не тратить время и силы в самом начале битвы. Лорд был недоволен, ему только недавно стало плохо — он дико кричал, потом круциатил Беллу, крича о какой-то чаше, затем кинул какое-то заклинание в Гойла, попавшегося под руку (этот идиот никогда не был достаточно сообразителен). Малфой смотрел, как наемники обстреливали защитный купол и ждал. Внезапно, что-то произошло. Люциус не понял, что именно, но почему-то все их войско как-то сжалось и вдруг побежало назад. — Стоять, ублюдки, — завизжала Беллатриса, но не была услышана. Темный Лорд поднял руку, чтобы заставить замолчать Пожирателей, те немедленно замерли. Он сделал шаг в сторону замка. Вдруг все вокруг завертелось, и они оказались прямо внутри купола, буквально в сотне ярдов от замка. Малфой восхищенно вздохнул — силен их повелитель, даже он, Люциус, беззаветно верящий в могущество Темного Лорда, не мог представить, что тот так легко, играючи может разрушить совместную защиту учителей, учитывая, что среди них были Флитвик и МакГонагалл. Судя по апплодисментам, остальные Пожиратели были в таком же восторге. Однако, взглянув, на Повелителя, он вдруг понял то, что не увидели другие: Темный Лорд был растерян. Что же тогда произошло? Он не мог себе объяснить, но его интуиция буквально ревела внутри, давая понять, что грядет что-то ужасное. И собственное тело ощущалось как-то не так. «Что-то пошло пиздецки не так» — сказал бы он себе, если бы такой благовоспитанный джентльмен, как он, мог позволить себе нецензурно выразиться, пусть даже и про себя. Внезапно наступила тишина, оглушающая, давящая на плечи. По земле прокатилась какая-то воздушная волна, чуть не валящая с ног. Люциус почувствовал, что какая-то сила — неизведанная, древняя, как сам Хогвартс, — буквально прибила его к земле, заставила сердце суматошно и тревожно забиться, а тело одревенеть, проникла в каждую клетку и отозвалась в мозге грозным: «Только дернись — уебу, сука». Почему эта древняя сила говорила отборнейшим английским матом (еще и современным) думать не получалось. Темный Лорд сделал шаг в сторону толпы жалких защитников замка и только хотел сказать что-то, как раздался громовой голос, словно из-под земли, заставляющий волосы буквально встать дыбом: — Как посмел ты, ничтожный червяк, появиться здесь… тьфу бля, это всегда так по-идиотски пафосно звучало? — голос вдруг перешел на вполне человеческий тон. Недоумение — вот как можно было описать выражение лиц как Пожирателей, так и маглолюбцев-защитников. По траве пробежал легкий ветерок, и прямо между двумя армиями появился какой-то мужчина в странной, нелепой, явно магловской одежде. Он был высок, плечист, темно-рыжие волосы были коротко пострижены. В принципе, обычный презренный магл. Но в его выражении лица, в способе появления, а главное, в сырой, дикой силе, которая буквально исходила от него волнами, явственно ощущалось, что мужчина — маг, при этом невероятно сильный. Очевидно, ступор охватил не только Люциуса (или все также чувствовали эту Силу незнакомца), раз до сих пор еще никто не кинул в него Аваду. — Ну, — странный незнакомец окинул Пожирателей презрительным взглядом, — и что вы тут устроили? — Папа? — раздался пронзительный голос, и Люциус увидел подружку Поттера (быстро она однако после пыток Беллы восстановилась), отделившуюся от толпы. — Папа, ты что здесь делаешь? Беги! — сколько отчаяния в крике. — Все в порядке, доченька, — внезапно ласковым голосом ответил чужак. — Прости, что так поздно, — он смущенно потер подбородок, — просто эта расконсервация заняла слишком много времени, — сказал он странные слова и вновь повернулся к Темному Лорду. — Кто ты, безумец? — с усмешкой спросил Волдеморт. — Ужас, летящий на крыльях ночи, бля, — сплюнул тот. — Сейчас меня зовут Гэвин Грейнджер. Это имя я выбрал для себя, — сказал он с такой гордостью, словно его фамилия кому-то о чем-то говорила. — Малфой? Кто из вас Малфой? — внезапно спросил он. — Я, — ответил он с недоумением. — Ты, — недоумок ткнул в него пальцем, — и твоя семья будут жить. Он хотел рассмеяться своим самым уничижительным смехом, однако главный потомственный дар Малфоев, сохранявший их семью многие поколения — инстинкт самосохранения — заставил его заткнуться. — Спасибо, — он постарался ответить достойно и величаво, так, как должно носителю такой фамилии (а то, что голос чуть сипит — так это просто холодно на улице). — И за что? — Ну… — показалось, или мужчина смутился? — Будем считать это компенсацией за полное уничтожение Малфой-мэнора. — Уничтожение? Это как? — вот теперь голос точно сел. — Ну… — задумался Грейнджер (Люциус наконец вспомнил фамилию этой грязнокровки), — помнишь Малфой-мэнор? Замок такой, вокруг сад? — Люциус тупо кивнул. — А теперь там только большая яма. — И все? — это подала голос Нарцисса. — И все, — весело ответил этот нахал. — Вы ведь шутите? — Малфой нахмурился — кому придет в голову уничтожать его прекрасный дом? — Нет. Это было слишком нелепо и немыслимо, что Люциус до сих не мог понять, реально ли происходящее. — Зачем вы это сделали? — хрипло спросил он. — В твоем доме пытали мою дочь! — от нечеловеческого крика, казалось, задрожала земля, и несколько человек просто упали. Люциус провел дрожащей рукой по волосам, пытаясь унять тремор во всем теле. — Беллатриса Лест…-как-там-тебя, — продолжал тем временем странный маг, — ты где? — Я здесь, — надменно ответила Белла. — Это ты пытала мою девочку? — он ткнул в нее пальцем. — Ну, я, если эта лохматая грязнокровка — твоя дочь, — Белла разразилась своим самым безумным смехом, остальные Пожиратели поддержали хохот. — Это была она? — Грейнджер развернулся в сторону дочери, которая лишь коротко кивнула. — Что ж, так и быть. — Он щелкнул пальцами, и Белла внезапно перестала смеяться, резко обхватила свою шею и в тот же миг просто взорвалась. Люциус оторопело смотрел на серые хлопья то ли пепла, то ли еще чего-то, оседавшие на том месте, где только что стояла его свояченица (злопыхатели сказали бы, что он смотрел скорее «тупо», но настоящий Малфой никогда не будет выглядеть неподобающе в любой ситуации). Громко и отчаянно закричала Нарцисса, забившись в руках кого-то из Пожирателей, удерживавшего ее. Люциус с грустью и сожалением покачал головой — бедная его жена, стать свидетельницей такой нелепой смерти любимой сестры. — Мама! — из толпы выбежал Драко и бросился к матери, на сердце полегчало — их сын жив, хоть и потрепан. — Черт, поторопился, — с досадой произнесло это чудовище, — надо было ее помучить перед смертью за мою принцессу-то. А то как-то нелепо получилось. Вот, блин, теперь уже поздно. Так, кто ей помогал? — продолжил он и окинул всех грозным взглядом. — Ее муж и деверь, — из толпы вышел долговязый рыжий парень, который был у них в Малфой-мэноре и мстительно улыбнулся. — Рабастан и Рудольфус Лестрейнджи. Люциус лишь прикрыл на секунду глаза, ведь он мог легко удавить этого подонка буквально вчера — если бы знал, что этот рыжий (явно Уизли) настолько жесток. — Рабастан и Рудольфус Лестрейндж? — вкрадчивым голосом спросил палач. — Где они? Дьявол, снимите эти маски! — он махнул рукой, и все маски мгновенно исчезли. Толпа Пожирателей заволновалась, но Повелитель наконец-то решил взять дело в свои руки. — Ты хоть понимаешь, жалкий безумец, что жить тебе осталось всего ничего? — грозно спросил Темный Лорд. — И что же произойдет? — Грейнджер приподнял бровь. — Я тебя уничтожу, при этом так, что ты будешь молить о смерти, — видно было, что Лорд в ярости. — Ты считаешь, что можешь меня победить? — с усмешкой спросил наглец. — Никто не сравнится со мной в силе! — То есть тот факт, что ты уже минут десять не можешь колдовать, тебя никак не смущает? — с искренним любопытством спросил он, а Люциус почувствовал, что седеет (если бы Малфои могли седеть). Теперь он понял, что волновало его больше всего — он не чувствовал ни капли магии в себе. — Авада Кедавра! — выкрикнул Темный лорд, но… ничего не произошло. — Круцио! Ступефай! — он выкрикивал заклинания одно за другим, но его палочка не выдавала ничего. Многие Пожиратели также что-то пытались вопить, но с таким же результатом. — Так, где Лестрейнджи? — грозно нахмурился маг, и толпа тут же вытолкнула братьев вперед. Люциус лишь грустно покачал головой — как быстро страх смерти превратил его смелых соратников в трусов. — Это они? — жуткий маг повернулся к рыжему и, получив подтверждение, опять щелкнул пальцами, превратив двух выдающихся воинов в такие же серые хлопья. — Больше никто не обижал мою девочку? — спросил он грозно, и толпа пожирателей жалобно заблеяла, мотая головой. — Вообще-то, Долохов сильно ранил Гермиону на пятом курсе, — вперед вышел отпрыск Лонгботтомов, а Люциус лишь с горечью отметил, как обмельчали представители когда-то славных семейств — вот так вот опуститься до доносительства? — Где Долохов? — И толпа опять вытолкнула Антонина, который вместо того, чтобы достойно встретить свою участь, бухнулся на колени, что-то отчаянно вымаливая. — Что ж, Пожиратель, — убийца поднял руку. — Нет, папа, хватит! — закричала вдруг девушка. — Не надо его убивать! — Прости, доченька, но так надо, — с явно фальшивой грустью вздохнул он и махнул рукой. Антонин рухнул замертво. И замерший Люциус осознал, что стоящий перед ними маг — самое страшное чудовище из всех, что он когда-либо встречал: вот так без раздумий и сожалений убивать не кого попало, а чистокровнейших магов — на это способны лишь монстры без совести и сердца. — Так, с обидчиками дочери разобрались. — Кошмар, очевидно, продолжался. — А Драко Малфой все годы в школе обижал и дразнил Гермиону, — раздался мерзкий голосок, в котором Люциус с ужасом узнал Панси. Панси Паркинсон — чертова девка! — Твой сын? — Грейнджер грозно повернулся к Малфою, тот лишь опустил голову. — Плохо воспитал ты его, однако. Люциус с ужасом понял, что это конец. Где-то на периферии сознания он услышал крик Нарциссы, в ужасе обнимавшую Драко. Малфои не унижаются и даже перед лицом опасности ведут себя достойно. Поэтому он грациозно и с достоинством бухнулся на колени перед этим страшным созданием: — Пощадите! Вы же обещали сохранить нам жизни! — Обещал, — задумчиво произнес тот. — Папа! Не надо! Драко всего лишь дразнился и потом он не выдал нас в Малфой-мэноре! — Какая хорошая и справедливая девочка, даже жаль, что всего лишь грязнокровка. — Хорошо, — наконец произнес маг. — Пусть живет. Поднимаясь на дрожащих ногах, Люциус возблагодарил Мерлина, Моргану и всех богов за свою удачу. — Еще были обидчики? Нет? Тогда займемся главным. Ты, как там тебя звать, Волде-хрень!