Моя скромность моей пошлости не мешает!

— Мам, ну ладно, мы ко мне пойдем - Макс мне обещал с курсовой помочь, — улыбнулась Кира Алле Викторовне и, взяв меня за руку, быстрее потащила к себе в комнату. Слишком уж ее отец строго смотрел. Не то, чтобы он не одобрял выбор дочери, просто излишне заботился. Девушка затащила меня к себе в комнату, аки дракон принцессу, закрыв дверь и прислонившись к ней спиной, прикрыла глаза, переводя дух. Отойдя от темы скажу, что живем мы в отдельной квартире, но хотя бы раз или два в месяц ее родители непременно зовут нас к себе на выходные. Они, в отличие от моей мамы, выбор своего ребенка приняли. Оба, хоть ее отец это и отрицает. Я даже один раз слышал, как Алла Викторовна серьезным тоном говорила девушке, что, мол, если она меня обидит или бросит, то женщина лично ее отшлепает. Так что сравнение меня с принцессой ей было бы явно по душе. Вообще, чисто теоретически, Алла Викторовна ей не родная мама. Они с ее отцом поженились, когда Кире было шесть. Но, не смотря ни на что, девушка лет с восьми называла ее только мамой. В душе, Алла сама еще была подростком, так что эти двое быстро сдружились. Кира всегда могла с ней говорить о чем угодно, найти в ее лице поддержку, когда все отворачивались. В общем, что я могу сказать, они нашли друг друга. — Так, я за ноутом и конспектами, а ты располагайся, — сказала она мне и полезла в шкаф. Так как мы здесь бывали довольно-таки часто, ноут был, но почему-то всегда лежал в шкафу (Нарния?). А себе мы купили другой, новенький и не такой тормознутый. На медленный компьютер лично мне просто не хватит нервов. Я кинул свою сумку на кровать, а сам пошел обратно на кухню – готовить нам бутерброды. Курсовик – вещь серьезная, к ней нужно основательно подготовиться. Алла Викторовна, конечно, предлагала поесть нормально, но я отказался, сказав, что это мы сделаем чуть позже. Сидим на кровати. Она у меня между ног, склонившись к своему собственному конспекту и щурясь, безуспешно пытаясь разобрать, что за слово написала. При этом девушка что-то бурчала про то, что пора бы научиться писать не как врач, а нормально. Я только усмехнулся - была бы ее воля, она бы печатала все лекции на компьютере, благо скорость печати прекрасно это позволяла. Но нет, не дорос до такого наш любимый ВУЗ... Сидим, значит. Она между моих ног, склонившись над своими конспектами, а я позади, тоже вчитываясь в текст, но, тем не менее, понимая, что там написано (или просто зная это). Кира в моей старой рубашке и коротких шортиках, ибо в джинсах не удобно. Так как я сидел сзади, мне открывался вид на ее прелестную шейку. Сидим. Вроде как занимаемся. Она все пытается устроиться поудобнее, ерзая и потираясь об меня своей пятой точкой. И тут я понимаю, что все-таки извращенец. Нет, я не сомневался, но все же… — Слушай, как думаешь, Игоревна будет сильно злиться, если я пошлю ее и ее курсовик? — спросила Кира, откидывая голову мне на плечо и устало закрывая глаза. Не шла у нее работа, хоть убейся. — Нет, что ты, она будет в восторге, — улыбнулся я, обнимая ее поперек талии, подтягивая ближе к себе. Девушка только вздохнула тяжело, полностью расслабляясь. — Отлично, тогда я с огромным удовольствием приведу ее в этот восторг, — слушал я в пол-уха, так как на данный момент меня больше интересовала ее шея, которую я сейчас с удовольствием целовал. Кира чуть вздрогнула, но уже в следующий момент повернула голову, открывая мне больший диапазон для действий. Меня это лишь раззадорило, голову окончательно покинули остатки и без того не задерживающегося там разума. — Эй, ты чего делаешь? — чуть возмущенно спросила она, когда одна моя рука переместилась ей на грудь. Дошло, наконец, что взбрело мне в голову. — А на что похоже? — улыбаюсь, чувствуя, как быстро забилось ее сердце. Не удивлен, признаться, ведь секса у нас уже около двух недель не было - любимый ВУЗ завалил нас обоих с ног до головы. Меня - бесполезными для меня, но очень важными для него самого поручениями, а ее - курсовой работой и другими зачетами. Последних меня, к слову, тоже не лишали. — Прекрати немедленно свои домогательства, гребанный извращенец, — дыхание девушки предательски сбилось. Приказной тон, грозное личико. Вот только когда я в последний раз слушался чьих-то приказов? Целую, покусываю ее шею, руками лаская все, до чего оные дотягиваются. Потираюсь об нее своим возбужденным членом (сама виновата), жарко дыша на влажную кожу. — Назови мне хоть одну причину, почему я должен остановиться, — выдыхаю, проведя языком по бешено бьющейся венке, постепенно переходя за ушко. — Не нравится? Неприятно? А может, не хочешь? — предлагаю варианты, при этом ведя вторую руку к промежности Киры. Та вздрагивает и выгибается в моих руках, жадно втягивая воздух. — Макс, прекрати! — с каким-то даже отчаянием в голосе. Понимает, что не остановлюсь. — Родители же в соседней комнате, — да и сама уже того не сильно желает. —А мы тихо, — усмехнулся, прикусывая мочку уха. — Или, ты не умеешь тихо? — провоцирую. Прекрасно знаю, как легко она ведется на провокации. — Макс… — сдалась. По-другому просто быть не могло. Она ведь никогда не могла устоять перед моим… обаянием. Да, это именно оно. И двухнедельное воздержания здесь не причем. Позволяю ей отстраниться, уверенный в том, что она не уйдет. И ведь не обманула девушка моих ожиданий – развернулась ко мне лицом, садясь на колени и прижимаясь своими бедрами к моим. Целует напористо, жадно, порой слишком сильно кусая их. Обожаю, когда она сходит с ума. Такая несдержанная, страстная. А ее язычок… Ммм… Прижимается сильнее, обнимая руками за шею и зарываясь пальчиками в волосах, массируя кожу. Трется об меня всем телом, вырывая из горла хриплые стоны. Черт, терпеть не могу сдерживаться. Хочется завалить ее на лопатки (для начала) и… И слушать ее крики наслаждения. Но нельзя. Ведь за стеной сидит человек, который прибьет меня, если узнает, что я делаю с его дочерью. И пусть она уже давно совершеннолетняя, и пусть мы уже давно живем вместе. Он меня все равно кастрирует, если узнает эту сторону нашей жизни. Даже не так. То, что он знает, что мы занимаемся сексом, я даже не сомневаюсь. Но если услышит… А еще хуже – увидит… Так, не отвлекаемся... — Сними… Эту… Чертову… Футболку! — задыхаясь. Смотрит прямо в глаза, не отводит взгляда. Вижу, как они потемнели и сверкают. Такая красивая, соблазнительная… моя. Улыбаюсь, отстраняясь, чтобы стянуть мешающую сейчас вещь. Она усмехается довольно, водит руками по груди и прессу, потираясь о мое возбуждение, выпирающее из штанов. — Ты с ума меня сводишь, — тихо шепчу прямо в приоткрытые губы. Кира закрывает глаза, улыбаясь шально. Дово-о-ольная… любит, когда говорю подобное. Подается вперед, чтобы снова вовлечь меня в поцелуй, но… — Кир, я в магазин, — стук в дверь и голос ее мамы стал для нас полной неожиданностью. Как мы отпрыгивали друг от друга надо было видеть! Растрепанные, тяжело дышащие, напуганные тем, что нас могут разоблачить. Я еще к тому же прикрывался найденной вдруг футболкой. Но Алла Викторовна так и не зашла. Осталась за дверью, огорошив нас в очередной раз всего лишь одной единственной фразой: — Вы только это, потише. А то от отца огребете, — и женщина ушла, оставив нас одних. Что мы делали дальше? Честно? Мы ржали. Громко, надрывно, истерично. Слезы на глазах, щеки красные. Стоны, хрипы. Да-да, это мы с девушкой одни в ее комнате… Смеемся. — Эй, иди сюда, — тихо шепчет эта чертовка. Сам пытаюсь хоть как-то прийти в себя - в крови просто дикая порция адреналина. — Она ушла, — улыбается. Глаза сверкают, выдавая веселье. В очередной раз убеждаюсь, что мама у нее потрясающая. Сама в душе еще подросток, понимает, что к чему. Она… своя. А вот отцу кириному я бы, признаюсь, не хотел попасться. Подползает ко мне, улыбаясь задорно, выхватывает из рук футболку, которую я все еще прижимал к груди (я не стеснительный, нет, это просто защитная реакция). Шепчет, мол, не понадобиться мне эта вещица и укладывает на лопатки, нависая сверху. Целует почти невесомо, прикусив зубками нижнюю губу, чуть оттягивая ее и тут же отпуская, после чего спускается ниже. Касается губами подбородка, легонько прикусывает кадык, тут же проводя по нему языком. Еще ниже. Ключицы. Еще… Обводит своим горячим язычком ореол соска, второй чуть сжимая пальцами. Не препятствую, понимая, что ей нравится так делать. Да и самому как ни крути, приятно. Не до криков, конечно, но все же. Дальше, вниз по животу… Зона возле пупка, тазовые косточки - ничего не остается без ее внимания. Девушка медленно стягивает с меня штаны, дразня и еле касаясь кончиками пальцев бедер, вызывая мурашки. Проводит рукой по не хило возбудившемуся от подобных действий члену, второй аккуратно массируя яички. Большим пальцем проводит по головке, размазывая выступившие капли смазки. Склоняется ниже, проводит языком по всей длине, в конце коротко, будто на пробу, лизнув головку. После чего берет ее в рот, посасывая. Подаюсь бедрами вперед, желая оказаться в плену ее жаркого ротика, но она отстраняется. С губ против воли срывается разочарованный стон. Слышу смешок. Опускаю взгляд вниз, встречаясь с веселыми-веселыми глазами. Кира демонстративно проводит языком по чуть припухшим губам, соблазняя. А в карих глазах чертята разве что румбу не танцуют. — Кира, мать твою! — не могу терпеть. Хочу ее. — Моя мать уже ушла, — улыбается. — Хочешь, папу позову? — не выдерживаю, коротко, но емко ругнувшись. А эта четровка усмехнулась только, все же начиная медленно, но водить рукой по перевозбужденному органу. И то делая вид, будто одолжение мне делает. — Кира, солнышко, если ты немедленно не возьмешь его в свой восхитительный ротик, — приторно-сладко улыбаюсь ей в ответ. — То я… отымею тебя во всех позах Камасутры! — Напугал ежа голой попой! — фыркнула девушка, вновь склоняясь над моим членом. — Я может, всю жизнь именно этого от тебя добивалась… — чисто из вредности говорит она, наконец, обхватив возбужденный орган губами и начав активно двигать головой, помогая себе правой рукой, при этом левой массируя яички. Я уже говорил, что моя девушка любит, когда над ней доминируют? Так вот, она любит. Если настроение хорошее. И сейчас, когда я нагло толкался в ее рот, Кира ничуть не сопротивлялась, только старательно двигала языком, да расслабляла горло. И разве что по щекам текли невольные слезы (еще бы, такое творить), показывая, что все не так уж и просто, как кажется. — Так, все… — тихо простонал я, понимая, что при таком раскладе, надолго меня не хватит. — А ну иди сюда, чертовка, — и потянул на себя, подминая под себя и жарко целуя в припухшие губы. При этом, одной рукой пытаясь стянуть с девушки оставшуюся одежду. Кира только улыбалась, но помогать не спешила - я давно заметил, что ей нравилось, когда ее раздевали. Оставив на ней одни трусы, я легкими поцелуями начал спускаться ниже. Обхватил губами сосок, рукой чуть сжимая и поглаживая нежное полушарие груди. Но надолго не остановился там, дорожкой поцелуев дойдя до края трусиков и стягивая их с Киры, поглядывая при том на лицо. Девушка чуть смутилась, но приподняла бедра, позволяя мне делать, что хочу. Я улыбнулся, начав поглаживать ее по внутренней стороне бедра, ненавязчиво разводя ноги девушки шире. Провел кончикам пальцев по промежности, медленно проникая внутрь. Кира вскрикнула, приподнимаясь над кроватью и чуть оттягивая мои волосы. Немного помучив это чудо, я навис над ней, с интересом заглядывая в глаза, заволоченные дымкой. — Издеваешься, да? — выдохнула она. — Вообще-то тебе приятное делаю, — улыбаюсь шире, проведя большим пальцем по горячей щеке. Кира, наконец не выдержав, повалила меня обратно на спину, садясь сверху и одновременно с этим разрывая упаковку неизвестно откуда взявшегося презерватива. Я благоразумно не стал сопротивляться, отдавшись ее рукам и фантазии. Девушка чуть потерлась о мой стояк промежностью, кусая припухшие губы и посматривая на меня, следя за реакцией. Я положил руки ей на бедра, поглаживая по округлым ягодицам. Наконец, ей надоела эта игра и Кира приподнялась, начиная насаживаться на мой член. Я прикрыл глаза на пару секунд, тихо промычав от кайфа. Ее девочка была чертовски влажной, горячей и плотно обхватывала мою возбужденную плоть. Оперевшись ладошками на мой живот, она сделала пару движений, будто на пробу, уже этим разнося по телу жаркие волны и заставляя член пульсировать от возбуждения. Не выдержав этой сладкой, но чертовски медленной пытки, я сел, одной рукой обхватывая Киру за талию, а второй опираясь на кровать, чтобы было удобнее. Получалось так, что ее ноги оказались еще больше разведены и обхватывали меня за пояс. Уткнувшись носом в основание изящной шеи, я толкнулся в нее снизу, сразу же услышав ответный, не сдержанный ею стон. Усмехнулся, продолжая двигаться и чувствуя ее движения мне навстречу. Поза была чертовски возбуждающей. Представить, что можно было быть ближе, кажется, невозможно. Она крепко обхватила меня за шею, тихонько постанывая на ухо и насаживаясь на мой член практически до конца. Сам я еле сдерживался, чтобы не застонать в голос. С каждым новым толчком получалось все хуже, поэтому, оторвавшись от шеи, я впился в ее губы поцелуем, ловля своими ее вздохи. Девушка прижималась ко мне грудью и уже, кажется, совершенно не контролировала свое тело. Я чувствовал приближающуюся развязку, начиная проникать еще более глубоко, но при этом пытаясь не ускоряться (это было и не особо удобно в подобной позе), понимая, что в таком случае сдерживаться будет в разы сложнее. А я и без того на пределе был, получая потрясающую отдачу от Киры. Еще пара толчков и… Стон получился одним на двоих, в губы друг друга, в тщетной попытке сделать это как можно тише. Мы сидели, не меняя позы и пытаясь отдышаться, облокотившись на плечи друг друга. Я поглаживал девушку по спине, благодарно целуя в шею и чувствуя ответную благодарность. Спустя некоторое время, мы все же улеглись на кровать, прикрывшись легким покрывалом. Девушка нагло устроила свою голову у меня на плече и выводила пальчиком на груди причудливые узоры. Я довольно улыбался, прижимая свою чертовку ближе к себе. Делать ничего не хотелось, а надо было. Это, конечно, не в стиле отца Киры, но чисто теоретически, он мог зайти в комнату в любой момент (мы же просто курсовки пишем, верно?), поэтому, пришлось подниматься и устранять бардак, что мы невольно устроили. Вышли из комнаты мы уже совершенно нормальные. Пригладив волосы и поправив одежду, с ровным дыханием и не так явно горящими глазами. Разве что счастливые до неприличия, но это ведь не показатель, верно? Может написание курсовой внушает нам такой позитив. Вот только отца ее в квартире не оказалось. — Здесь записка, — позвала она меня. Я подошел к ней со спины, привычно обнимая и кладя подбородок на плечо. — Что там? — спрашиваю, чувствуя затянувшуюся паузу. Но девушка не ответила на мой вопрос, молча протянув ту самую бумажку. Бумажку, на которой весьма аккуратным почерком было написано всего несколько слов. Но таких, что привели меня в состояние шока. — Не буду мешать, пошел искать маму. Но я все слышал и я вас убью, — прочитал я. Девушка глухо застонала, будто только сейчас понимая, о чем сказано в записке. Выскользнула из моих объятий и подойдя к стене, начала биться об нее головой. — Да ладно тебе… Придумаем что-нибудь, — начал я ее успокаивать, усмехнувшись. Правда, девушку это не остановило. Да и я скорее себя успокаивал - вряд ли этот страшный мужчина что-нибудь сделает с родной и любимой дочерью. Я - другое дело. — Ну… Я не думаю, что произойдет что-то совсем плохое. — Тебя всего лишь кастрируют, — кивнула Кира, а потом вдруг как-то странно рассмеялась. Я посмотрел на нее с беспокойством - не разбила ли часом голову? — Что ж, можем чуть поднакопить и поменять тебе пол. Всегда хотела попробовать с девушкой, — я закатил глаза, ударив себя рукой по лбу. — Не волнуйся, из тебя получится замечательная девушка, — улыбнулась она, подходя ко мне и обнимая за шею, заглядывая в глаза. — Дура, — беззлобно сказал я, прижимая ее к стенке и нежно целуя в губы. Как-нибудь разберемся. Не в первой нам попадать в абсурдные ситуации. — А я наделся, что вы уже закончили, — раздался голос Константина Петровича, заставивший нас матюгнуться в унисон. Это капец, товарищи…