Два брата

Мой любимый, мой князь, мой жених, Ты печален в цветистом лугу. Повиликой средь нив золотых Завилась я на том берегу. Александр Блок Его брат был здесь. Он пришёл с Королем на кораблях из Пеларгира и прорвался сквозь Пелленнорское поле к Белой крепости. Он принял командование Минас Тиритом и титул наместника, когда войско ушло на восток. Но почему он до сих он не пришёл ко мне? Фарамир приподнялся на подушках и посмотрел на восходящее солнце: там, на горизонте, висела чёрная туча, но здесь ясное солнце дарило румянец белокаменным стенам, предвещая скорую весну. Как прекрасно должно быть в Итилиэне в эту пору! Фарамир не знал, что Боромир проводил без сна каждую ночь у него, пока брат наместника метался в беспамятстве, зовя мать. Фарамир попытался встать, но почувствовал, что слишком ослаб, попытался позвать на помощь, но из его груди вырвался лишь сухой кашель. В комнату вошла сиделка. — Батюшки! Сам господин Фарамир проснулся! Эй ты, — сказала она девушке-прислужнице, просунувшей любопытное личико в дверь, чтобы посмотреть на сына наместника, известного в Садах своей красотой, — иди к Настоятелю и скажи, что брат наместника очнулся! Быстро! Фарамир с сожалением проследил взглядом за девушкой, ее черты выдавали в ней жительницу Лебеннина, веселого и сытого края, ныне разорённого. Он любил приезжать туда, замещая отца, участвовать в танцах после сбора урожая, смотреть на золотистые поля, уходящие вдаль. Даже если победа будет одержана, нелёгкие года ждут Гондор впереди. Каков из себя новый Король? И тот ли он, кем себя называет? Он вспомнил его прохладную ладонь на своём лбу, и чувство благоговения и готовности служить охватило его вновь. Нет сомнения в том, что он наследник Исилдура, тот, о ком говорилось в пророчествах. Дверь снова отворилась. На этот раз вошёл Настоятель обителей, сопровождаемый несколькими сиделками, за ними проскользнула лебеннинская девушка. — Ну, молодой человек, как себя чувствуете? — Неплохо, — Фарамир снова попытался подняться. К нему подскочили Настоятель и Старшая целительница и поддержали за локти. Из-за худобы он выглядел еще более высоким, его сгорбленная измождённая фигура тяжело ступала по полу, чёрные запутанные кудри прилипли к лицу, щеки запали, под глазами залегли тени. Молоденькая девушка, одетая в крестьянской костюм, подчеркивающий ее невысокую крепкую фигуру, покраснела, заметив его слабую улыбку с которой он посмотрел на неё. Нет, это не она. Слишком юна, слишком проста, не будет она счастлива с таким как он, мечтателем, меланхоликом, а уж сейчас, после того, как его коснулась тень, он уж тем более не имеет права обрекать какую бы то ни было женщину на такую судьбу. Он вспомнил смутные видения, мучившие его в бреду: там была девушка, воительница, тонкая как лезвие эльфийского меча, она ступала по безбрежному зелёному морю в белых одеждах и чёрном покрывале. Смерть — его суженая, зима, сковывающая реки, а не солнечное лето и богатые урожаи. — Мы приготовили вам ванну и одежду, ваш брат сейчас придёт сюда, господин, — зашла прислужница постарше. Настоятель и Целительница проводили его в мраморную ванную, где в бассейн уже была налита тёплая вода и оставили его. Обители целения были построены в благословенные времена расцвета гондорского королевства, с роскошью, незнакомой другим временам, кроме, быть может, Нуменора под предводительством королей-мореходов. Ни в чем так не проявляется богатство страны, как в подсобных помещениях общественных зданий. Ванна восточного крыла корпуса военных ранений представляла собой сводчатую комнату с квадратным бассейном посередине с четырьмя рядами ступеней со всех сторон. Большое окно было обращено на восток и пеленнорские поля, вдоль стен стояли скамейки из резного красного дерева, на которых стояли кувшины и тазы. Фарамир намылил голову и нырнул. Вода ласкала кожу, смывая болезнь, даря спокойствие и свежесть. Он осмотрел своё тело, чуть преломленное в прозрачной воде: он сильно изменился за это время, рёбра выступали, живот ввалился, руки истончились и казались прозрачными. Он посмотрел на пальцы против утреннего солнца, кровь пульсировала рубиновыми бликами, Фарамир перевёл взгляд на чёрную тучу над горизонтом. Все будущее сейчас там, будущее, к которому он не будет иметь никакого отношения, с горечью подумал он, не веря в возможность выздоровления, зная, что самое главное условие, при котором больной может вернуться из бездны — это тяга к жизни, которой он совершенно не чувствовал. Брат наместника положил голову на мраморный бортик, пытаясь представить свою судьбу после войны, если Запад, конечно, победит, все зависит от слабого полурослика и его слуги. Странная была встреча, и странные слова о Боромире говорил Фродо Бэггинс, о том, что брат не устоял перед искушением. Поговорить с ним об этом или нет? Много сложных разговоров предстоит. Об отце, о кольце, о наследстве… Брат станет наместником, в Гондор вернётся король, он же уедет в Итилиэн или в отцовское поместье. Дел много, много ран нанесли прислужники Мордора родной земле, он будет исцелять их по мере своих сил. Фарамир вышел, придерживаясь рукой за ступени и вытерся куском ткани, положенным у одной из лестниц. На скамейке лежал костюм — тонкая белая рубашка, штаны, мягкие сапоги, и чёрный бархатный дублет. Фарамир вздохнул, глядя, как одежда висит на исхудавшем теле. Мокрые волосы намочили воротник дублета. Надо будет остричься, подумал он и раздраженно откинул волосы назад. Коридор был пуст, Фарамир прошёл во внутренний дворик, придерживаясь за стены, и устало опустился на скамейку, поставленную, чтобы больные могли любоваться фонтаном, уснувшие струи которого ныне служили печальным напоминанием об упадке. Радостный крик нарушил тишину и размышления Фарамира, к нему вихрем подскочил брат и сжал в могучих объятиях. — Отпусти, раздавишь! — рассмеялся Фарамир. — Да, плох ты стал, — покачал головой Боромир, придерживаясь рукой за бок. — Ты ранен? — спросил Фарамир, внимательно глядя на брата. — Так, царапина, говорить не о чем, — отмахнулся Боромир, но его брат заметил непривычную бледность, морщину, залёгшую между бровей и новое странное выражение глаз, то ли более задумчивых, то ли что-то скрывающих. Новый наместник нервно бегал глазами по углам, будто отыскивая кого-то, но постоянно возвращался глазами к брату, пристально вглядываясь в его лицо. Они смотрели друг на друга, отмечая все изменения, произошедшие за то время, что братья не виделись, перед их глазами проносилось все то, что они видели за долгое время разлуки.