Не то, чем кажется-2

Софи октрыла глаза, огляделась кругом и расплакалась. Ей хотелось не просыпаться как можно дольше, потому что во сне ей удавалось забыться и не думать обо всем, что произошло. Она не хотела вспоминать ни Кузинского и ту ночь, когда она почувствовала себя такой… грязной и униженной, ни ссору с Петенькой. Самое ужасное ведь в том, что Петя был во всем прав! Он имел полное право обзывать ее последними словами, хотя, конечно, слышать это было не слишком-то приятно. А после Софи запомнилось только то, как стремительно, чуть ли не с космической скоростью на нее летели огни встречных машин и рекламный стенд на автобусной остановке. Затем она проснулась от жуткой боли, и начался форменный ад. Софи не могла даже чуть приподняться, чтобы лечь поудобнее, а врач лишь сочувственно улыбался и говорил, что «до свадьбы заживет», не стоит так расстраиваться. Ей же от этих слов делалось еще больнее. Отец приезжал навестить Софи два раза. В первый раз он явился в тот день, когда ее перевезли в другую палату. — Дочка, милая ты моя! — сочувственно взглянул он на нее. — Тебе легче? — Немного, — вздохнула она и отвернулась. О чем с ним говорить, в самом-то деле? — Не переживай, моя дорогая Сонюшка, ты поправишься, я говорил с врачом, он полон оптимизма. — А бабуля где? — спросила Софи. — Я хочу, чтобы она пришла. Ей и в самом деле захотелось вдруг увидеть свою бабушку, чтобы она села рядом, ласково погладила ее по голове, как в детстве. Всякий раз, когда Софи болела, бабуля не отходила от нее: утешала, читала ей сказки, рассказывала смешные истории… — Ох, Сонюшка, — вздохнул отец, — ты понимаешь, бабушка… она не может сейчас придти. Она… ей плохо. — Что случилось? — Твой так называемый муж позвонил ей, сказал, что ты попала в аварию, и с ней случился удар. Она пока в реанимации. Врачи говорят, состояние стабильное, но… — Бабуля… нет! — заплакала Софи. — Почему, почему она?! — Я этого так не оставлю! — воскликнул отец и сжал руку Софи. — Я покажу этим негодяям, они мне за все ответят: твой муж, его папочка, мамочка, — вся их чертова семейка! — Да заткнись ты! — крикнула Софи и отдернула руку. — Лучше уходи сейчас, я не хочу тебя больше слушать! — Соня… — Я сказала: иди отсюда, видеть тебя не могу! Уйди! — Ты… просто слишком возбуждена, — пробормотал отец. — Когда ты придешь в себя, мы поговорим. После того, как отец наконец ушел, Софи попросила лечащего врача больше не его к ней. Нечего ему тут делать, он только нервирует ее своими истериками, а ей и без того плохо! Бедная, несчастная бабуля, если с ней что-нибудь случится, Софи себе никогда этого не простит. При чем тут, право, Петя, это все из-за Софи, только она виновата в том, что бабушке стало плохо. Она всегда так волновалась за свою милую внучку… Слезы вновь сами собой так и хлынули из глаз. Если бы только можно было встать с постели и пойти узнать, что с бабушкой. Придти к ней в палату, сесть рядом и сказать, что теперь она, ее дорогая Сонюшка, всегда-всегда будет с ней, ни за что не бросит. Но Софи даже пальцами ног пошевелить сейчас не может… — Проклятье! — Софи ударила кулаком по спинке кровати. — Софи, родная моя! — Петя сначала робко заглянул в палату и, увидев, что она плачет, тут же вошел и приблизился к кровати. — Как ты? — Все первым делом спрашивают об этом, — всхлипнула Софи, — но ведь это и так ясно: теперь я — бесполезное существо, недвижимая инвалидка! Кому я нужна такая?! Да лучше бы я разбилась бы и сдохла там, на месте… — Не надо, Софи, не говори так, — неожиданно мягко проговорил Петя и ласково погладил ее по плечу. — Нужно набраться терпения… — Если я останусь инвалидом, ты меня бросишь, — всхлипнув, проговорила Софи. — Неправда! — воскликнул Петя, целуя ее ладонь. — Я не спрашиваю, Петь, я говорю. Прошу тебя: если я так и останусь беспомощной, не смогу нормально ходить, то ты — можешь считать себя свободным. — А я тебе говорю, что ни за что не брошу тебя. Ты — моя любимая жена, Софи, запомни это. И я буду с тобой. — Только угробишь свою жизнь! Петя неожиданно улыбнулся, склонился над постелью и поцеловал Софи: — Во-первых, моя жизнь станет бесполезной только в том случае, если тебя рядом со мной не будет. Во-вторых, с каких пор ты стала такой пессимисткой? Ты всегда была веселой и полной жизни! В-третьих, я поговорил с врачами, и они в один голос твердят, что надо набраться сил и терпения. И ты встанешь на ноги! Я лично все, что могу, для этого сделаю. Ну и наконец — я очень люблю тебя. Знаешь, наверное, только сейчас, когда я чуть не потерял тебя, я понял, как ты мне нужна. — Петечка, — Софи прижалась щекой к его ладони, — зайчик, милёночек, котеночек мой, — принялась она перечислять все прежние ласковые прозвища, которыми называла его. — Я тоже… я люблю тебя. Ты такой… родной, с тобой всегда так хорошо. Ты прости меня, ладно? Ну, за то… что было. — Это ты меня прости, Софи, если бы я не кричал… Черт возьми! — раздраженно мотнул головой Петя. — Я, кажется, сделался похож на своего отца. Но мы все забудем, да? И все у нас будет в порядке. — Отец приходил, — тихо проговорила Софи, — сказал, что с бабушкой моей плохо. Я так хочу ее увидеть… — Все несчастья на нас посыпались, — грустно вздохнул Петя, — ты попала в аварию, твоя бабушка слегла с ударом, а тут еще и дед… — голос его дрогнул. — Что-то с Петром Ивановичем? Петя кивнул, стараясь при этом сдерживать слезы: — Позвонили врачи из санатория, сообщили, что… что он очень плох. Я толком не понял даже, а Лёвка тут же собрался и уехал. Лара вроде как тоже в ужасном состоянии, и ее можно понять. — Она любит его, — кивнула Софи. — Ей будет тяжело без него. — Нам всем будет его очень не хватать. Никому еще этого не говорил, но я… ты знаешь, я очень любил деда. Пожалуй, даже больше, чем отца с матерью. Да, временами он, конечно, тоже не подарок, но ведь все мы не без недостатков, как говорится. Помню, в детстве я мечтал поменяться местами с Лёвой, чтобы он был сыном моего папаши, а я — сыном деда. — А я, страшно сказать, — почти шепотом проговорила Софи, — мечтала, чтобы моя маманя провалилась бы куда-нибудь сквозь землю и перестала бухать. Когда они с отцом принимались выяснять отношения, я либо в комнате запиралась, либо ехала к бабуле. А когда мать умерла, то мне вдруг стало жалко ее. Сгубила свою жизнь своими же собственными руками… — Твоя мать была больна, — кивнул Петя, — а мои вот… просто идиоты! Оба. Я, может, и хотел бы боготворить их, как все те же Лёвка с Ларочкой, своих родителей, но увы! — Не повезло нам с предками, — невесело усмехнулась Софи. — И это нас тоже сближает, правда? — подмигнул ей Петя, и Софи впервые за все время рассмеялась. — Так-то лучше, — кивнул Петя. — Спасибо, Петь! — Софи вновь взяла его за руку. — Ты пришел и… за разговором мне стало чуть легче. — Ну вот, — обрадовался Петя, — значит, я каждый день теперь буду приходить, чтобы поболтать с тобой! А там — ты поправишься, и мы устроим свадьбу, как хотели. Софи не ответила, только лишь закусила губу и кивнула. Ей так хотелось поверить в то, что и в самом деле в скором времени весь этот кошмар закончится.

***

Алексей с трудом сдерживался, чтобы не разнести всю квартиру. Он был так зол, что и описать нельзя. Его мать и дочь в больнице, и вообще не известно, что с ними будет. К матери Алексея попросту не пустили, сказав, что врачи делают все возможное, и если ее состояние улучшится, тогда можно будет говорить о посещении. Что же касается Софи, то девчонка, несмотря даже на тяжелую травму, совершенно не изменилась, так и осталась несносной и строптивой. Она заявила, что ему лучше не приходить к ней, а ведь Алексей — ее отец. Он просто уверен, что помимо отвратного характера дочери, тут еще и семейка Червинских виновата. Это они настроили ее против Алексея, дабы замять то, что случилось. Но он этого так не оставит! Червинские ему дорого заплатят за все свои злодеяния! Когда приехала Катерина, Алексей уже был в состоянии близком к истерике. — И что за срочность? — спросила она, едва переступив порог. — Ты оставила у меня кое-какие свои вещи. Забери их немедленно, иначе я выкину все твое барахло в помойку. Вон, — пальцем он указал ей на два черных мешка для мусора, стоявших в углу прихожей, — забирай и проваливай! — Ты побросал мои вещи в мешки, как какие-то грязные тряпки? — возмутилась Катерина. — А ты хотела, чтобы я тебе их выслал по почте или отдал распоряжение шоферу? — издевательски проговорил Алексей. — Извини, но у меня на это нет денег, как у твоего мужа-подонка. — Ну, хватит! — вышла из себя Катерина. — Я вижу, что ты позвал меня лишь для того, чтобы оскорблять. И потому я ухожу! А вещи, будь уж так любезен, разорись на курьера и такси и перешли их мне домой. И сложи их по-человечески в чемодан! Я проверю потом и не дай боже, чего-нибудь не досчитаюсь. — Ах ты дрянь! — Алексей резко шагнул к ней и схватил за локоть. — Еще и издеваешься?! Мало тебе, что ты мне всю жизнь сломала!.. — Это я сломала тебе жизнь? — возмущенно вскричала она. — Разумеется. Сначала ты разрушила наш брак с Лидой, она из-за тебя тогда чуть ребенка не потеряла. Но потом я тебе наскучил, и ты меня выбросила на помойку, потому что подвернулся богатенький и такой весь из себя успешный Червинский. А через двадцать с лишним лет, когда и он тебе опротивел, ты вспомнила обо мне и решила вновь развлечься. Остренького захотелось, да, разбавить пресную семейную жизнь? Катерина, не выдержав, ахнула и отвесила ему внушительную пощечину: — Ну ты и свинья, Лешенька! Никогда бы не подумала. А насчет того, кто кому сломал жизнь, я бы поспорила! Потому что именно ты заморочил мне голову и вынудил уйти из дома, в результате чего я лишилась и мужа, и сына! — Можно подумать, я тебя на аркане тащил! Вот что, дорогая, имей в виду, — отчеканил Алексей, — я твоей паршивой семейке не прощу ни того, что случилось с Софи, ни тем более — с моей матерью. Я подам на вас в суд. Твоего сынка засужу за аварию, в которую попала моя дочь, а тебя и твоего муженька — за мою мать. Вы мне до конца жизни будете выплачивать содержание за причиненный моральный ущерб. — Ты совсем спятил, — скривилась Катерина. — Я, поверь, сочувствую твоему горю, мне очень жаль твою мать. Но ни я, ни мои сын и муж тут совершенно ни при чем. Тем более, у нас в семье тоже горе: Петр Иванович при смерти, у него очередной инфаркт. — Да чтоб он сдох и побыстрее! — взревел Алексей. — Он, его дети, внуки и все родичи! — Все, хватит, — махнула рукой Катерина, — твоя истерика мне надоела. Приди в себя и успокойся, тогда и поговорим как взрослые люди. Она отвернулась от него и направилась к двери: — Я предупредил тебя насчет суда, — крикнул ей вслед Алексей. — И я не шучу, учти!

***

Расплатившись за бутылку воды и пачку крекеров, Владимир Коренев направился к своей машине. Вика ждала его и ласково улыбнулась, когда он сел на водительское место. — Извини, — сказал он, протянув ей свои покупки, — там очередь. — Все в порядке, — отозвалась она. — Что ж, едем, — он поцеловал ее в щеку и принялся заводить мотор, — мне уже не терпится скорее оказаться дома. Удивительно нудный фильм! — Да уж, — кивнула Вика, — только зря время потеряли. — Ну, ничего, — подмигнул ей Владимир, — мы с тобой, думаю, найдем способ поднять себе настроение. Она засмеялась, сделавшись при этом еще симпатичнее, чем была, и заметила, что лучше бы Володеньке следить за дорогой, дабы не напороться на какие-нибудь неприятности. Владимир с любовью посмотрел на нее: как хорошо, что судьба наконец-то улыбнулась ему. С Викой он познакомился буквально пару недель тому назад, она пришла устраиваться на работу в ту же фирму, где работал он сам. Да, конечно, в этой конторе на должности простого экономиста ему платили в разы меньше, нежели в родном городе, в администрации мэра, где он когда-то работал по протекции друзей покойного отца. Но оставаться там он больше не мог. Мать окончательно доканала его своими дурацкими выходками и безумными идеями о мести. Да еще и Коля при последней их встрече наорал на него и чуть было не затеял драку. Видите ли, он не имел право лезть их отношения с Ларисой Червинской. Но Владимир ни на секунду не пожалел об этом, он сделал то, что должно. Нельзя было спускать матери с рук ее подлости, это низко — использовать наивную, ни в чем не повинную девушку в подобных грязных играх. Коля кричал, что сам бы все рассказал Ларисе, но Владимир решил, что тянуть дальше просто невозможно. Разумеется, брат обиделся и заявил, что не желает иметь с ним ничего общего. И тогда Владимир решил, что с него хватит. Он собрал все свои вещи и сбережения и уехал сюда, в этот уютный приморский курортный город, снял недорогую квартиру и устроился на работу. Вскоре к ним в отдел устроилась Виктория Тихомирова, и Владимир был покорен с первого взгляда. Она была умной, красивой, уравновешенной, очень доброй и отзывчивой. Словом, такой, о какой он всю жизнь мечтал. Решив не терять времени попусту (неженатых мужчин в отделе хватает, чего доброго, могли бы увести ее), он стал за ней ухаживать. На его счастье, Вика ответила взаимностью, и вот — их роман, если можно так выразиться, только-только завязался, но Владимир уже предвкушал бурное развитие, которое должно вполне логично завершиться тем, чем обычно все и оканчивается, когда двое без ума друг от друга. Собственно, поход в кино — это один из, так сказать, этапов. А теперь, вот же удача, Вика согласилась, чтобы он подвез ее до дома. Жила она за городом, прямо на берегу моря, и потому путь предстоял неблизкий. — Володя! — испуганно вскричала вдруг Вика, и он, мигом забыв про все свои мечты, резко надавил на тормоз. — Господи! — перекрестилась Виктория. — Чуть было не… — Что за наваждение?! — пробормотал Владимир. Женщина стояла прямо посреди дороги, и свете фар походила на привидение. Как успел заметить Владимир, выбравшись из машины, одета она была в длинную… ночную рубашку и, явно больничный, белый халат. Просто любопытно, как ее полиция не задержала за прогулки в таком виде. Впрочем, этот участок дороги вечерами обычно почти пуст. Люди едут с пляжей чаще всего в объезд, по новой, недавно построенной трассе, а здесь — лишь редкие вечерние путники, обычно из местных. Но все равно не ясно, как она сюда попала… — С вами все в порядке? — Вика подбежала к женщине. — Как вы здесь оказались? — спросил Владимир. Она по очереди посмотрела на них, будто силилась узнать, и покачала головой: — Я… не помню. Мне нужно домой. — А где ваш дом? — Вика бросила быстрый взгляд на Владимира, словно хотела сказать, что дело плохо: они имеют дело с сумасшедшей. — Далеко. Простите, — совершенно спокойным голосом произнесла она, — у вас есть телефон? Мне надо позвонить. — Послушайте, — сказал Владимир, — давайте лучше сядем в машину. А то на дороге, знаете ли, беседовать неудобно. — Если позволите, — кивнула женщина. Нет, на сумасшедшую она не похожа, подумал Владимир, скорее всего она чем-то напугана. — Так куда вас отвезти? — спросил он, когда они сели в машину. В зеркало заднего вида он наблюдал, как незнакомка набирала номер. — Не отвечает! — со слезами в голосе проговорила она. — Наверное… не слышит. Или телефон разряжен… — Куда вас отвезти? — повторил тем временем Владимир, на что она лишь покачала головой. — Я… я не знаю. Это слишком далеко. А у меня ни денег, ничего… — Может быть, мы могли бы чем-то помочь, — повернулась к ней Вика. — Вы просто расскажите нам, что случилось, мы вам плохого не сделаем, правда, Володя? Он кивнул: — Кажется, меня привезли сюда. И держали в каком-то доме… — Тогда надо в полицию! — воскликнула Вика. Женщина же вздрогнула и еле слышно вздохнула. — Как вас зовут, кто вы? — продолжал допытываться Владимир. — Меня? — переспросила она. — А… меня зовут Мила. Людмила, да! Людмила. — А фамилия? — не унимался Владимир, хотя Вика толкнула его плечом. — Я… не помню, — покачала головой Людмила. — Я должна сказать Милочке, чтобы она спасла меня. И чтобы Андрюша приехал. — Ясно, — вздохнул Владимир. — Тогда для начала я отвезу вас к себе. А там посмотрим.