Роднее нет

Мама все не возвращалась, и Митя старался изо всех сил. Он донимал Клауса вопросами по разговорнику, показывал что-то на пальцах, демонстрировал, как быстро может нарисовать в блокноте паровоз. Но в конце концов молодой полицейский, постоянно смотревший то на часы, то в конец вагона, решил действовать. Найдя в разговорнике нужную фразу, Клаус, как смог, пробормотал по-русски: - Я скоро приду, - и начал вставать с кресла. Открытая бутылка с водой упала со столика на колени инспектора, и вода весело зажурчала, орошая брюки и сиденье. - Шшай… - воспитанный юноша не позволил ругательству обрести полный звук. Митя спрятал лицо, на котором расползлась довольная ухмылка. - Я скоро приду, - выдавил Клаус и скрылся в туалете. … Лизнув соленую кожу на груди мужчины, Анна положила руку на его живот и прошептала: - Яша, давай поспим. Я вижу, у тебя лицо уставшее. Он улыбнулся. - Митя будет волноваться. - Да он только рад. Слова мне про тебя не сказал, заговорщик, - Анна обвила Якова ногой и удовлетворенно вздохнула. Лежать с любимым в обнимку было восхитительно, и внутри себя Анна ощущала абсолютную гармонию. «Он лучше всех на свете. Не зря я так долго его ждала». ... Яков ругал себя за признание. Это было неправдой. Это было не вовремя. «Держал бы язык за зубами. Черт, как же это все...» Он поискал причину своих слов, и нашел: «Хотел сказать что-то хорошее, чтобы Аня не переживала. Не говорить же, что всегда её хочу». Он поцеловал девушку в висок и вдруг вспомнил о предохранении, которым пренебрег уже второй раз. «Третий! Рядом с ней я превращаюсь в озабоченного юнца. А если опять будет ребенок?» Вздохнув, Яков провел ладонью по груди девушки. Ему было мало, но Анна казалась успокоившейся, а ему нужно было уходить. - Аня, я выйду на ближайшей станции. - Уже? Яша... – расстроенно протянула Анна. - И когда мы увидимся? Рот его сжался в узкую линию. Говорить про встречу через неделю или месяц означало смешить небеса. Пока Штольман был связан с разведкой, он не имел права ничего обещать. … Анна поняла, что дальнейшие вопросы ни к чему не приведут. Встав с диванчика, она потянулась, нагнулась за брошенными в угол колготками. Повела попкой перед лицом Якова и услышала, как он рыкнул. «Хорошо же, господин Штольман. Ступайте по своим делам, а про дочь узнаете как-нибудь. Если захотите». - Аня, - сказал он тихо. Она обернулась. Он поймал ее за руку, сел на диване. Поставил меж бедер, положил ладони на ягодицы. Анна прерывисто вздохнула. Он взглянул на нее снизу. - Я позже тебе все объясню. Она кинула взгляд между их телами. Щеки ее загорелись. Пожав плечами, она безразлично взглянула в окно. Почему-то показалось, что когда-то она уже стояла в купе перед этим мужчиной, и он так же жарко смотрел на нее. Не удержавшись, она опустилась на колени и вжалась лицом в его живот. Яков издал невнятный звук, быстро поднял ее с колен, вскочил и отвернулся. Спина его ходила ходуном от тяжелого дыхания. Анна улыбнулась. «Вот будете знать, Яков Платонович» Она вспомнила его вкус на губах и громко вздохнула. … Штольман едва не выругался – он умел контролировать свое тело с двадцати лет, но сейчас что-то шло не так. «Кризис среднего возраста», - сжав зубы, он оделся. «В зал надо чаще ходить, а не на девушек заглядываться. Одну. Любимую. Да что за…» Он закрыл глаза и попытался думать о работе. - Яша, - позвала его Анна. Он открыл глаза. - Помоги, пожалуйста. Не могу застегнуть, - она повернулась к нему спиной. Взяв из рук девушки бретельки бюстгальтера, Яков понял, в чем дело. После его усилий по избавлению Анны от одежды крючки отлетели, и теперь соединить половинки было нечем. - Не получится. Завязать? Анна фыркнула, порылась в сумочке. Ничего не найдя, сунула бюстгальтер в сумку, надела блузку на голое тело и шагнула к двери. Штольман представил, как на его Аню в легкой блузке смотрят другие мужчины, и на щеках его заходили желваки. Он преградил Анне путь. - Не ходи так. Побудь здесь, я принесу твою куртку. - Хочешь подраться с Клаусом? – улыбнулась девушка. - Он вежливый, но все-таки полицейский, и почему-то считает, что я ему очень подхожу. Увидев, как потемнело лицо Якова, она решила больше его не дразнить. - Яша, я приду и сразу надену куртку. Клаус ничего не заметит. Хорошо? Он кивнул. … В тамбуре сидячего вагона Штольман привлек Анну к себе. Девушка наслаждалась объятиями, а он пытался что-то сказать на прощание. И не мог. Не привык бросаться словами. Он оставлял свою женщину в чужой стране, уезжал сам, и только провидение знало, когда они вновь встретятся. Отчего-то заболело в груди. Он нехотя отпустил Анну, проследил, как она идет по вагону, как одевается и садится в кресло. Увидел, как накрывает ее руку ладонью Фроммель. Все разумные доводы об осторожности и конспирации вылетели из головы Штольмана. Широкими резкими шагами он прошел между креслами, склонился над Анной и поцеловал в губы. - Я позвоню, - шепнул он. Кивнув начавшему возмущенно что-то говорить Клаусу, Яков глазами показал Мите на выход. - Дмитрий, на минуту. … «Вот же негодяй», - отвернулась к окну Анна. Губы ее горели. «Как печать поставил. Собственник!» - Анна, кто это? – Фроммель с негодованием смотрел вслед человеку, поцеловавшему его девушку. Она помялась, но подумала, что юноша заслуживает ответа. - Это отец Мити. - И все это время вы были в буфете? Кстати, я его видел! В пивном баре напротив твоего отеля в Мюнхене, он меня тогда еще предостерегал. Клаус задумался. - Предостерегал, да... Анна, вообще-то ты могла мне о нем сказать! Анна вздохнула и ничего не ответила. ... - Сынок, я буду звонить, не потеряй телефон, - в конце вагона Штольман присел перед мальчиком и обнял его. - Береги маму, не пускай её гулять по ночам. И еще одна просьба. - Какая, пап? – Митя прижался к нему головенкой. Поезд остановился на станции. Яков встал, пропуская выходящих пассажиров. - У тебя собачка, что тетя Изольда подарила, с собой? - Да. - Можешь мне ее дать ненадолго? Я верну. Лицо мальчугана просветлело. Папа обещал вернуться! - Сейчас! Митя рванул за рюкзачком. Штольман сошел на перрон. Остановка была очень короткой, и через минуту поезд тронулся. Митя появился в тамбуре с игрушкой в руках. Бежать рядом с вагоном Яков не хотел. Он махнул рукой: - Кидай сюда. Мальчик бросил. Стукнувшись о чей-то чемодан, собачка отлетела в зияющую щель рядом с поездом, но вдруг вынырнула и аккуратно легла на край перрона. Яков мог бы поклясться, что игрушке кто-то помог. Он вспомнил, что говорил Митя в самолете. Вспомнил происшествие с Ниной и мяч, летевший по странной траектории. - Дмитрий? - громко спросил он. Лицо парнишки озарила лукавая улыбка, а собачка на перроне встала на четыре лапы. … Подняв глаза, Яков увидел Анну, которая послала ему из окна воздушный поцелуй. Лицо её было грустным. Штольман ободряюще улыбнулся, хотя ему казалось, что он лишается части себя. И чем дальше уезжал поезд, тем больше Якову хотелось вскочить на подножку и вернуться к своим. «Своим», - поймал он себя на мысли. «Мой сын. Моя женщина». Он растер левую половину груди. Только когда состав исчез вдали, Яков понял, почему ему стало так больно. Понял, что признание его в купе было сказано не просто так. Что оно было сказано сердцем. Он полюбил.