Роднее нет

В такси до отеля Анна была непривычно тиха. Из неумолкающей болтовни сына она поняла, что Яков отдал тому подарок призрачной Дамы. «Яша действительно считает Митю своим. Это же значит, что… Что он завтра же пойдет в консульство за документом на усыновление? Ну да, а заодно и со мной распи...», - Анна оборвала ненужные мысли. «Нет, конечно. То, что Яков собирается делать, меня не касается. Скажет – подумаю, не скажет – все будет, как раньше. Мне надо возвращаться на практику. Я не буду его просить». Она знала - если они с Яковом сейчас разъедутся, он вновь ей приснится. Поцелуй в Английском парке все еще горел на ее губах. В машине она нарочно села на переднее сиденье, потому что была уверена – рядом со Штольманом она вцепится в него почище призрачной Дамы. Но все равно искоса смотрела на него, такого привлекательного и такого родного. Яков, слушавший восторженные рассказы сына, внезапно перевел взгляд на нее и мягко улыбнулся. Смутившись, Анна отвернулась к окну. Плавный ход такси убаюкал ее, она смежила веки. Она лежала на его коленях. Мужчина смотрел на нее, не отрываясь, и во взгляде его была любовь. Длинные пальцы скользнули по виску Анны, поправили выбившийся локон. Она улыбнулась и потянулась за поцелуем, а Яков, приподняв ее на руках, что-то прошептал. Анна не была уверена, но ей показалось, что он сказал... - Аня, просыпайся, - ласково сказал Штольман. В лицо подул холодный ночной ветер. Она открыла глаза. Оказалось, что такси уже подъехало к отелю, а Яков протягивает ей руку. На площади Анне тут же стало зябко, она сделала шаг к мужчине и уткнулась в его грудь. - Ма-ам, я пошел в номер, - устало выговорил сын, и Анна поняла, что давно уже стоит неподвижно. - Ты зайдешь? – она подняла голову. По напряженному выражению лица Штольмана девушка увидела, что нет, не зайдет. Она вздохнула и попыталась обойти Якова сбоку, но он не отпускал. - Завтра увидимся, Анечка. Ты уже спишь, а Митя тем более. Вам нужно отдохнуть. - Утром? - она взглянула на него с надеждой. - Нет, утром у меня дела. После обеда. Анна постаралась не выказать разочарования. - Тогда не получится, после обеда мы уедем во Фрайбург. Митю я решила не отправлять в Москву, он поживет со мной. - Вы - это ты с сыном? - И Клаус. - Аня! Она хихикнула. - Яша, он друг. Внезапно ей захотелось еще его подразнить. Наверное, оттого, что они расставались. - Я больше не буду его целовать. Сплетенные за ее спиной руки Якова напряглись. - Помни, ты обещала, - с жаркой угрозой прошептал он. Анна охнула, так крепко он ее обнял, так сильно прижал к груди. - Береги себя и нашего сына, - он с видимым усилием отпустил её и отошел на пару шагов. - Я позвоню. … Штольман помахал выглянувшему в окно мальчишке, дождался воздушного поцелуя от Анны и сел в такси. Назвав адрес в Ценервальде, Яков откинулся на сиденье. Ему было о чем подумать. «У меня есть сын» - осознание простого факта внезапно открыло ему будущее. Довольно обычное для обычного человека, но Якову, у которого с юности не было семьи, сейчас оно показалось подарком небес. Тут же он хмыкнул, опуская себя на землю. Подарок небес видел духов, мама его – также, и с этим придется что-то делать. Яков потер лоб. Вдали от Анны и озабоченной призрачной дамы Штольман мог мыслить яснее. Ему пришлось признать, что призрак не был продуктом современных технологий. Агент всю дорогу искал подвох и мог поклясться, что их не сопровождали дроны или нечто подобное, что слова Вилмы не были запрограммированы. Яков с трудом понимал старонемецкий язык женщины, да и здравостью ума та не отличалась, но… Она была реальной. А самое главное – с ее помощью они действительно нашли сокровища. Луна в Английском парке светила ярко, ничьих следов на осыпи не было, копал Яков сам и мог с уверенностью заявить, что шкатулка не была подложена, а покоилась в глубине холма очень давно. Покачав головой, Штольман бросил думать о непознаваемом, тем более, что тело настойчиво подсказывало – надо не думать, а действовать. Мысли об Анне не покидали его уже два года, а два дня назад она по-настоящему вошла в его жизнь. Он видел, что девушка ждет от него конкретных слов, а не туманных отсылок к завтрашнему дню. Но не выполнив задание, Яков не имел права ей что-то обещать. Он вздохнул. Никогда еще он не думал, что служба будет мешать его личной жизни. Всегда было наоборот. … У входа в свой отель Яков ощутил в кармане вибрацию мобильного, взглянул на номер и принял звонок. - Доброй ночи. - Утро уже, - не здороваясь, пробурчал Гуляев. – Ты хоть одну комнату обыскал? - Я был в холле, Алексеев оставил схему не там. Все остальные двери закрыты, замки электронные. - Второй этаж видел? - Не было возможности. - Ну так пойди и хотя бы двери сфотографируй. Я для чего тебя послал? Любой дурак может сходить туда. - Они уже ходили. Поэтому вы послали меня. Старый разведчик выругался. Яков знал, что прав. Из-за необычного хобби отца Изольды в особняк можно было проникнуть либо силовым взломом, на что российские спецслужбы пойти не могли, либо по приглашению самой фрау Бласс, и предыдущие попытки парней вроде Дитриха успехом не увенчались. Уборщица в особняке работала давно, еще со времен старого хозяина, подкупить её не удалось, да и к тому же стало известно, что в кабинет Леона ей после одного неприятного инцидента заходить запретили. - Отставить пререкания. Нежинская докладывает, что ты ерундой занимаешься. Это так? - спросил Гуляев. Штольман промолчал. - Яша, ты меня знаешь. Если будет результат, спи хоть со всеми супермоделями одновременно. Если нет, местом твоей службы будет город Ыылнах. «Ыллымах село, а не город», - агент едва удержал язык за зубами. - Утром я встречаюсь с Изольдой. - Отлично. Делаешь фотографии второго этажа и возвращаешься обсуждать с технарями. Когда будешь? - Завтра, - буркнул Штольман. В трубке что-то звякнуло. Яков понял, что старик еще не ложился и по обыкновению пил крепчайший чай. Гуляев еще позвенел ложечкой и сказал: - Сотрудник, которого мы внедрили в PERN, работает, но пока найти ничего не смог. Говорит, слишком большая трасса. А узлы выйдут из строя уже через 3 недели. Такую подлянку Европа запомнит надолго, мы обязаны ее предотвратить или хотя бы смягчить. Россиянин Даниил Алексеев работал мастером участка на нефтепроводе «Дружба». Жаловался приятелям, что платят мало, начальство не ценит, и однажды, уволившись с хорошими рекомендациями, устроился на европейский участок нефтепровода, принадлежавший оператору PERN. За увольнением Данилы на русском участке начались мелкие неполадки. Служба безопасности трубопровода выяснила, что всех их сознательно допустил Алексеев. Отзывать рекомендации и сообщать в PERN россияне не стали – после скандала с прокачкой по «Дружбе» загрязненной нефти отношения с Белоруссией, Польшей и Германией сильно испортились. Теперь европейцы могли заявить, что русские специально послали своего человека для выполнения диверсионной работы, и о потеплении связей придется забыть. В PERN под видом инженера действительно внедрили сотрудника разведки. Он узнал, что Алексеев уже осуществил масштабную диверсию – под его руководством рабочие неверно собрали некоторые узлы новой запорной арматуры, и узлы эти отправили по всей длине польского и немецкого участков. Пока силовые ведомства спорили, где чья ответственность, Алексеев успел съездить в отпуск в Мюнхен и накачаться пивом на Октоберферсте. В конце отпуска Данила заехал на родину к родителям, где его и собирались арестовать. Но силовики были на взводе, сработали непрофессионально, Алексеев был ранен и умер от потери крови. Посланный в больницу специалист по допросам успел узнать важный факт. В Мюнхене мастер заехал домой к старому знакомому Леону Блассу, с которым подружился на какой-то редкой для немца технической конференции, и оставил в кабинете схему с расположением неверных узлов. - Да хотел похвастаться просто, - через силу ухмыльнулся Данила, - сунул куда-то в угол и забыл. У Лео там полнейший бардак. А узлы с моей сборкой рассыплются через полтора месяца. Даже на пороге смерти он хотел признания своих заслуг. - Вот смеху-то будет. Эти его слова стали последними. - Так что жду в 8 утра, - закончил разговор Гуляев. Яков хмуро глянул на звезды. «Делом займись, Штольман», - велел он себе. Он скрипнул зубами. На свидании с Изольдой ему придется выложиться до конца, иначе женщина не поверит в его искренность, и приглашения в особняк ему не видать. Сегодня ему предстоит сделать еще многое. А затем улететь в Москву.