Роднее нет

В укромном углу за выходом из зоны прилета Штейнберги дождались Дитриха, который привел мальчишку. Перемазанное шоколадом лицо Мити сияло. Он попал в самолет, встретился с папой, а только что - с самым настоящим тайным агентом, и все это привело его в неописуемое возбуждение. - А про это можно рассказывать? Нельзя, да? Я никому-никому, обещаю. Но маме-то можно? – тараторил Митя, не дожидаясь ответов. - Сейчас узнаешь у господина Штейнберга, - улыбнулся Дитрих. - Забирайте, герр Якоб. Митя подбежал к отцу и вцепился в его плащ. В распахнутых серых глазах была надежда. Вновь Якову некуда было девать руки. Он осторожно похлопал парнишку по плечу, отстранился и рассказал о предложении. - Дмитрий, условие всего одно - слушаться меня. Если не согласен, едешь с Дитрихом в консульство и ждешь мать. Что скажешь? - Я согласен! - подпрыгнул на месте пацан. - Я с тобой! Буду тебя папой называть! А тетю можно не буду? От выражения лица Нежинской могло свернуться молоко. - Не надо меня папой. И тетей не надо. Будь любезен, мальчик, называй меня Ниной, - сказала она. - Хорошо, тетя Нина! Меня Митей зовут! Папа, я буду слушаться, обещаю! – мальчишка отстучал пятками какой-то немыслимый танец, затем залез на пластиковое аэропортовое кресло и прыгнул отцу на грудь. Покачнувшись, Яков рефлекторно подхватил мальчика. В груди защемило. Ощущение было необычным. - Договорились. Слезай. Штольман осмотрел стоявшего перед ним парнишку - рукава зеленой куртки подвернуты, белые кеды в пятнах московской еще грязи. - Поговоришь с матерью и поедем в город, тебе нужна обувь и куртка полегче. А затем в отель. Нина, ты с нами? - Нет уж. Не смею вам мешать, - ядовито произнесла госпожа Штейнберг. … После ухода Нежинской Дитрих набрал номер Анны Мироновой, сказал ей несколько слов, передал мобильник мальчишке. Мужчины тихо заговорили о своем, а Митя отошел подальше. Через несколько минут он вернулся с лукавой ухмылкой: - Мама завтра утром приедет. Она сказала, чтобы я ей звонил каждые два часа. Дядя Дитрих, вы ведь дадите мне этот телефон? Ковальский деланно вздохнул. - Палец в рот не клади, да? – он забрал аппарат у мальчика и передал Якову. - Нет, малыш, раз в два часа будешь просить отца. И не дай бог, мой маленький и ловкий друг, тебе придет в голову убежать. Знаешь, что такое ювенальная юстиция? - Не... Это что-то плохое? - Тебя отдадут в местную семью, а твоя мама будет месяцами обивать пороги, чтобы тебя вернуть. Подмигнув Штольману, Дитрих растворился в коридорах аэропорта. Яков направился к выходу, ожидая, что мальчишка последует за ним. Но Митя вдруг убыстрил шаг и ухватился за его ладонь. Вместе они прошли к подъездному пандусу для такси, где Штольман, встав в небольшую очередь, высвободил правую руку и переложил в нее саквояж из левой. Митя тут же очутился с другой стороны. Яков вздохнул и сжал детскую ладошку. Рот малыша разъехался в улыбке. - Папа... - прошептал он. … «Завтра. Завтра я увижу моего любимого хулигана», - успокаивала себя Анна, взволнованная ожиданием встречи с сыном. «Я так скучаю по нему». - Фройляйн Мироноф! Анна с ужасом поняла, что прослушала вводную Хирша. - Да, господин профессор. - Что нужно сделать, войдя в палату? - Проявить заботу о пациенте. Хирш кашлянул, сдвинул очки на нос и взглянул на усталое лицо практикантки. Эта девушка вместо положенных двух дней выходных всегда брала по одному. - Вообще-то я не это ожидал услышать, но вы правы. Повнимательнее, фройляйн. Вас же завтра с нами не будет? - Да, господин профессор. - Возьмите три дня, - проявил Хирш неожиданное участие. - Не хватало мне тут обмороков на рабочем месте. С трудом сдержав ликование, Анна поблагодарила руководителя. - Огромное спасибо, профессор. Я потом две недели не буду брать. «Три дня! С Митей, в Мюнхене! Ой, как же это здорово. И на денек можно попросить Клауса со мной съездить, он будет рад». В глубине ее тела что-то дрожало. «Волнуюсь. Из-за Клауса? Мы с ним только дружим, а вдруг он захочет…» Группа практикантов двинулась на обход. Анна выкинула глупости из головы. … Осенний день едва перевалил за середину, и по случаю теплой погоды в парке было многолюдно. Митя, выбравший в магазине красную форму «Баварии», первым увидел, где можно поиграть, и с криками ринулся туда. На утоптанном поле за мячом гонялись несколько мальчишек и мужчин, и Штейнберга с сыном тут же взяли в команду. Во время игры Яков незаметно смотрел по сторонам - время прогулки нужной персоны приближалось. «Есть!» Вдоль поля вилась дорожка, уходящая затем в парк. Высокая, полноватая женщина средних лет с умным лицом, одетая в обтягивающие лосины и яркую куртку, сошла на траву, глотнула воды и бросила взгляд на футболистов. «Изольда Бласс, 48 лет. Приумножила отцовское состояние. Последний раз вышла замуж по любви, но в семье интимная жизнь никакая, муж погружен в научные исследования. Со скандалом разошлась с недавним любовником, когда тот заикнулся о финансовой поддержке. Замечена в адвокатской конторе по разводам. Детей любит, дочь взрослая, внуков нет. Недавно занялась собственной фигурой», - припомнил Яков переведенное на человеческий язык описание субъекта. Обойдя по бровке малолетнего защитника, Штольман дал пас Мите. «Готова к новому роману». Семенов откровенно ржал, тыча пальцем в последнюю строчку описания, но Яков только дёрнул бровью. Он никогда не опускался до секса в рабочих целях. Мог себе позволить. Вот Нежинская – другое дело, но на это Штольману уже давно было плевать. После игры Митя ожидаемо захотел есть. Разложив на траве плед, Яков вытащил из сумки купленный в лавке сэндвич, передал сыну. Изольда приближалась. Когда мальчик потянулся за водой, Яков шутливо прижал его голову к себе и взлохматил влажные кудряшки. Митя довольно взвизгнул, но тут же вывернулся. - Пап! – звонко сказал он. - Это нечестно! Смотри, как по правилам! С хохотом он кинулся бороться. Новый футбольный мяч, купленный в том же спортивном магазине, от ноги Якова откатился к дорожке. - Мальчик, тебе помочь? - с улыбкой произнесла Изольда, держа мяч в руках. Контакт состоялся. … Следующим утром Митя проснулся первым. Нежинская, занимавшая вторую спальню, продолжала почивать, а Штольману достались острые коленки и теплое дыхание мальчишеского приветствия. - Папа, в парк пойдем? Яков сел на постели, протер лицо ладонями. «Малыш привязывается. Осторожнее, Штольман, это тебе не женщина средних лет». - Пойдем, только сперва позавтракаем. И Митя… - Да? Босые пятки прошлепали по полу и вновь запрыгнули на гостиничную кровать. - Что ты хотел сказать, пап? «Подбирай слова. Он маленький, но должен понять». - Малыш, сегодня ты встретишься с мамой. Может, уже завтра улетишь в Москву, так что… Яков почему-то запнулся. - … скорее всего, мы с тобой не будем видеться. - А ты будешь рядом, когда приедет мама? - Да, и Дитрих тоже. Это было странно, но пацан не расстроился, а захихикал. - О! Я понял, папа. Не волнуйся. Я справлюсь. Он вытащил из-под кровати мяч и вполне технично поиграл им на полу, не стуча о мебель. - Мальчик, не топочи так! – из-за закрытой двери донесся рассерженный голос Нины. Митя послушно перестал играть. Нежинская в халате вышла в комнату. Не здороваясь, бросила на парнишку раздраженный взгляд, прошла в ванную. - Ай! – вскрик ее был неподдельным. - Что за… На меня штанга упала, на которой штора держится! Да помоги же, Якоб! На физиономии мальчугана сверкнула улыбка. - Тетя Нина, давайте я!