Прагма

В Бездне хмуро, мерзостно и зябко. Вместо снега с неба падает седой пепел, грязными проплешинами пятнает камень там, где его щадит ледяной ветер. Слабый свет небесных тел создает ощущение вечных сумерек на грани пробуждения из затянувшегося лихорадочно-болезненного сна. Хочется протереть глаза от серой дымки и наконец-то дождаться восхода, но эта предрассветная зыбкая хмарь обманчива - солнца здесь нет. Нексус, Преддверие. Настроение у команды подавленное: тяготит не только пустынно-мертвое окружение чуждого плана, но и ранящая склока, след которой тянется из оставленного дома. Несправедливые обвинения мендевской королевы не должны столь глубоко задевать командора, но сильнее обиды ее спокойствие расшатывает непонимание, неприятное удивление поступком Голфри. Словно кусочек важной головоломки, который внезапно выпал из собранной картины и теперь чудовищно искажает ее, поскольку хоть и принадлежит к общему полотну, но совершенно не имеет смысла. Что нашло на избранницу Иомедай? Ферру злит и даже немного пугает, что она не улавливает суть произошедшего. - Я склонен думать, что на Голфри имело место некое воздействие - вряд ли политического толку. Скорее, шантаж или угрозы со стороны врага. Условием было твое устранение с игрового поля, но вот что стало ценой этой сделки... Дрезен? Неросиан? Некие личные преференции? Гораздо опаснее в этой ситуации, что враг определенно знает, где ты теперь находишься - следовательно, может устроить ловушку. Реджилл как всегда подозрителен и предполагает наихудший вариант. Могла ли королева пойти на сделку с демонами? Если да, то почему всё еще осталась паладином Иомедай, или же в договор за спиной Ферры вовлечены куда более значимые силы, включая саму богиню? Жизнь командора стала разменной монетой в несоизмеримо более масштабной интриге? Ферра никогда не испытывала к Наследнице персональных симпатий. Да и ее бог, Ирори, не особо уважительно относился к выскочке, ставшей частью пантеона только благодаря испытанию Звездного Камня. Некая несправедливость заключалась в обретении могущества не за мудрость, прозорливость или прочие духовные достижения на долгом жизненном пути, а лишь благодаря смекалке и исключительной удаче. Ферру злило и удивляло недальновидное поведение бывшей смертной: возможно, Иомедай некогда и вправду была хорошим воином, но точно не являлась одаренным стратегом. Помощь молодой богини крестовому походу проявлялась крайне непоследовательно, спорадически. Иомедай словно дремала в горячечном бреду, временами просыпалась и опускала взор на материальный план, оценивала ситуацию, что-то второпях предпринимала и вновь возвращалась в состояние слепой безучастности. Отсутствие толковых протеже, внезапно установленные Страж-камни, затем - полное бездействие после третьего крестового похода на фоне активной деятельности культистов Бафомета на Голариаоне. Иомедай продолжала многовековой конфликт с Дескари, начатый ее наставником, но делала это будто по инерции, как Наследница, а не истово заинтересованное лицо. Крестоносцев объединяло ее знамя, символика церкви Иомедай, однако их молитвы покровительнице крайне редко обретали ответ. Более того, Клинок Доблести теперь принадлежал Ферре. Иомедай по сути отреклась от собственного знамени, святой вдохновляющей солдат реликвии, и сделала это в пользу случайной человеческой женщины, которой неожиданно повезло захватить одну-единственную крепость. Возможно, у богини просто имелись другие, более важные дела, нежели крестовые походы в Мировой язве. Что ж, жизнь давно научила Ферру, что если хочешь решить проблему, то делать это следует собственными руками, не перелагая на других ответственность и не обманываясь надеждами на помощь. Рассчитывать только на себя и не жаловаться на неудачное стечение обстоятельств. Как только начинаешь сетовать на внешние факторы, то теряешь контроль над ситуацией. Ах, меня единолично послали захватить Бездну, выставили с крошечным отрядом против многотысячной армии демонов... вместо нытья на судьбу нужно действовать и прилежно выскребать из имеющихся ресурсов максимум эффективности. А если не получается - лишь твоя вина, что пожалела ногти и не сточила их до крови при выскребании. Реджилл слеплен из того же теста. Костьми ляжет, но добьется цели. Если командор порой трусливо подается под внешними ударами, а в душу закрадываются сомнения в собственных силах, то живой пример Реджилла перед глазами моментально возвращает Ферру в колею. А смятение и неуверенность начали посещать командора в последние дни непозволительно часто... В Бездне иной воздух, иная атмосфера. Враждебность ощущается даже от пыли под ногами. Ни не секунду не покидает мысль, что командор и ее отряд - чужаки на этом плане, вторженцы. И это всего лишь Нексус: пустой, безжизненный, но все еще подозрительно-жуткий. Отвратительное чувство, когда даже в собственном лагере, на опорной базе не покидает ощущение опасности. Вечная настороженность, постоянное ожидание атаки из ниоткуда, потенциальные враги могут оказаться везде - нельзя расслабляться ни на секунду! Реджилл жил годами в этом состоянии на Голарионе, поэтому ему нахождение на вражеской территории будто и не приносило дискомфорта. А Ферра с ужасом думала, как он мог существовать вот так изо дня в день: постоянно на взводе, вечно в полной боеготовности. Каждый миг просматривать окрестности в ожидании нападения, даже находясь в окружении соратников - никаких нервов не хватит... Неизбывная тревога подтачивала привычную флегматичность командора. Не страх, но напряжение убивало ее самообладание, она становилась дерганной и раздражительной. Осторожные вылазки в Алушинирру лишь сильнее подогревали это ощущение непрерывного существования на первой линии атаки. Несмотря на то, что город насчитывал невообразимое количество обитателей, пришельцы с иных планов едва ли могли раствориться в нем и ощущать себя комфортно. Размеры Алушинирры поражали воображение, на всем Голарионе не существовало столь масштабного поселения. Даже Абсалом, город-государство, казался жалкой деревней на фоне столицы владений Ноктикулы. Демонов нисколько не смущала столь растянутая среда обитания: в отличие от гостей, они имели ощутимое преимущество от дара телепортации. Ферре понадобилось немало времени, чтобы перестать хвататься за оружие при виде каждого встреченного на улице демона. Она ждала атаки, но горожане просто занимались своими делами и едва ли обращали внимание на ее отряд. Горожане. Этот концепт еще хуже встраивался в ее реальность. Мирные демоны - ощущается как оксюморон. Не без удивления Ферра осознала, что не каждый обитатель Бездны рвется воевать и захватывать другие планы. Демоны по натуре агрессивны, но как и большинству людей, им просто не хватало решимости и силы воли, чтобы инициировать действия за пределами необходимых для выживания. Они довольно жалко влачили существование в своей родной среде: жрать, спать, совокупляться - подавляющая часть населения на обоих планах не выходила за рамки данных потребностей. Зачем куда-то срываться с насиженных мест, вторгаться в чужой мир, если внезапный приступ ярости можно выместить на ближайшем соседе? Несмотря на очевидные сходства с множеством голарионских рас, Ферра не нашла в сердце принятия или прощения. Ненависть пробудилась лишь яростнее. А Рынок Плоти заставил ее всерьез задуматься об экономике этого мира. Демоны ничего не выращивали, ничего не создавали: они лишь паразитировали на других живых существах, захваченных в чужих мирах. Прочие разумные расы для них - даже не скот на убой, а как грибы в лесу, которые собираешь в корзинку без задних мыслей о возможных ограничениях в их предельном количестве, неудобствах для самих грибов и прочих моральных дилеммах. Маленький гриб, большой, старый, молодой - всё под нож. Еще и пожонглировать ими можно потехи ради, прежде чем пустить в суп. Мрачные настроения командора не развеивало ни оберегающее сопровождение Длани Наследницы, ни притихшие напарники, даже Реджилл оказался бессилен. Ферра передвигалась сомнамбулой и с тенью ужаса в глазах познавала быт обитателей Бездны. Командор негласно оградила себя от спутников, будто не хотела, чтобы эта выедающая душу зараза перекинулась на них. Бездна разрушала ее, перекраивала. Ментальные блоки в картине мира двигались столь же хаотично и грузно, как постоянно смещающиеся архитектурные изыски творения Ноктикулы. Ко всему прочему Ферра крайне смутно представляла, что станет конечным результатом ее деятельности, судорожно нащупывала путь к цели и не находила его. Завести союзников среди высокопоставленных демонов Алушинирры? Еще со времен своих первых соприкосновений с исчадьями Бездны, она принципиально не вела переговоров и предпочитала убивать болтливых тварей, даже не дослушав предложенные сделки: все как одна - гнилые, подлые, с множеством подводных камней. Ожидать от демона честного сотрудничества не менее нелепо, чем рассчитывать на восход солнца над Полуночными островами. Больше всего ей хотелось выжечь это место дотла, сравнять саму Бездну с черными водами Ишиара, но с тем же успехом можно пойти с мечом наголо воевать против снегопада. Законы Вселенной намного сложнее: на иных планах никогда не закончатся грешники, а значит в Бездне всегда будут плодиться демоны. Не менее самонадеянно можно пытаться угрожать Фаразме, чтобы та пересмотрела политику распределения душ и сделала из всех планов сплошные Небеса... ну хотя бы Элизиум или Ось. Счастье и равенство для всех и задаром. И пусть никто не уйдет без вечного благоденствия. Возможно, наивные проповеди Уголек и ее всепрощение грешников - единственно верное решение, которое хоть что-то сможет изменить. Начинать нужно с истока, с людских душ, которые несут зло по замкнутому кругу перерождений. Но Ферра не могла найти в своем сердце ни капли той искренней доброты, из которой была соткана маленькая эльфийская девочка. Оставалось только поддерживать новоявленную святую, не примыкая к ее пастве и даже не испытывая особой веры в ее методы. Действия Уголек граничили с необъяснимым чудом, а Ферра не верила в чудеса. Потому и не могла молиться Дезне, не способна была вобрать всю предложенную силу. Ирори учит, что начинать совершенствование мира следует с себя, творить справедливость собственным примером и рассчитывать только на личные силы. Именно с этой установкой Ферра оказалась одна против всех демонов Бездны. - Пока мы не наткнулись на зацепки, ведущие к источнику нахиндрианских кристаллов, наша основная цель - собрать информацию, выявить слабые места врага. В идеале - стравить противников между собой, чтобы они вели боевые действия на два фронта. Если нам удастся породить открытый конфликт между, скажем, Ноктикулой и Дескари, то это значительно облегчит оборонительные задачи крестоносцев. Предложения Реджилла звучали толково. Параликтор не пытался заглотить слишком большой кусок пирога целиком и разбивал глобальную задачу на этапы, небольшие ступеньки огромной лестницы. От приземленности, ясности и реалистичной достижимости этих промежуточных задач Ферре становилось легче дышать. Кризис неверия в собственные силы отступал. Командор уцепилась за несколько потенциальных наводок на происхождение кристаллов, распутывала нити. Одновременно заводила знакомства с влиятельными демонами Алушинирры - против тошноты и брезгливости шла на диалог, посещала владения хоть сколько-нибудь значимых персон Полуночных островов. - Я - паршивый шпион, Реджилл. Я не умею притворяться, не умею вытягивать сведения. Почему послали меня? - Потому что иной вариант не заинтересует демонов. Их притягивает то, что отсутствует в них самих, твоя прямолинейность для них - редкая экзотика. Пользуйся своими преимуществами! Постепенно ее спутники приноровились и к новым условиям, и к постоянно хмурому настрою командора. Ланн выслеживал демона, ответственного за гибель его соплеменников. Вольжиф приблизился к решению своих проблем с Полумесяцем Бездны. Грейбор чуял легкие деньги и ценные связи. Больше прочих в Бездне воспрянул духом Зосиэль, когда наткнулся на зацепки, ведущие к возможному местонахождению брата. Посещение гладиаторской арены встряхнуло Ферру. Здесь не велись честные бои - ни тени справедливого судейства, как и повсюду в Бездне. Вся воинская доблесть извращалась, никакого благородства поединка ради демонстрации мастерства, ради выявления сильнейшего - правила искажались распорядителями прямо на ходу и кровь лилась на потеху публике. Но именно это место подарило командору стойкое ощущение, что нельзя опускать руки. Только смерть окончательно не оставляет шансов на изменение: во всех остальных случаях необходимо продолжать борьбу. Тревер выжил. Искалеченный и телом, и душой, он оказался достаточно упорен, чтобы продержаться до счастливого спасения. Словно сорняк на пустой горной породе, он всё еще цеплялся за жизнь, всё еще не лишился рассудка, хотя не существовало в Бездне места, что сильнее убивало бы надежду вместе с верой в добро и справедливость. И чудо случилось. Винис-старший выбрался из "Блаженства битвы", встретился с братом и готов был сражаться дальше: яростный огонь не угас, а лишь разгорелся сильнее, когда с шеи Тревера сняли рабский ошейник. Поначалу Ферра наблюдала за новым спутником с тенью искреннего недоумения: как он смог сохранить человечность, сражаясь из последних сил в полном одиночестве, морально раздавленный и лишенный даже призрачных перспектив вновь обрести свободу и выбраться из Бездны? Он продолжал жить в самом сердце вражеского мира, окруженный болью, жестокостью и ненавистью. Его вела месть и вера, что убивая демонов, он очищает вселенную от зла. Благодаря его самопожертвованию меньше останется тварей, способных поднять оружие на невинных - все это долгое время в застенках арены вместо беспросветного отчаяния его держало на плаву это убеждение. И Ферра устыдилась. Ее никто не пленил, не искалечил, за ней следовали соратники и предоставляли ей поддержку, верили в своего лидера без тени колебаний - так почему она поддалась этому жалкому, упадническому настрою? Тревер Винис смог выжить на самом дне Бездны и победить своих пленителей, а командор крестового похода, обладая несоизмеримо большими ресурсами, вдруг перестала верить в собственную состоятельность... Ферра будто очнулась и стряхнула гложущие сомнения. Во время посиделок у вечернего костра в пещерах Нексуса Тревер часто смотрел прямо в огонь, будто пламя говорило с ним, давало ответы на молчаливые вопросы. Это был не стеклянный, мечтательный взгляд в пустоту, погружение в глубину отстраненных дум, а осмысленное, вовлеченное созерцание пляшущих языков пламени. Винис настораживал Ферру: в бою он терял контроль, что в сочетании с тренировками рыцарей Преисподней и опытом гладиатора порождало поистине смертоносный шквал, от которого порой приходилось уворачиваться тем, кто сражался с Тревером на одной стороне. Арена выжгла из него все навыки командного бойца, он часто нарушал строй и опрометчиво бросался в атаку, ведомый яростью на грани безумия. Впрочем, под руководством командора в этой компании некогда уже выжали толк из Камелии и Вольжифа - оба подстроили свои стили одиночек под групповую координацию. Ситуация с Тревером обещала обернуться сложнее, но командор не теряла надежду, что брат Зосиэля сможет в итоге вписаться в ее окружение. Ланн ощущал себя в заброшенных шахтах Нексуса как дома, поэтому основным инициатором бурной деятельности по обустройству лагеря выступал именно он. Низкие потолки и отсутствие света не давили на монгрела, а лишь подогревали энтузиазм. Под его руководством со всех покинутых штолен стащили в кучу деревянные брусья-подпорки: лучше сидеть и спать на дереве, нежели на голом камне. Впоследствии столь ценная на Полуночных островах древесина пойдет на топливо для костра. Посиделки у огня в пещерах Нексуса стали своего рода традицией, которой тоже положил начало Ланн на пару с Арушалай. Однажды монгрел прочел довольно увлекательную лекцию об ориентировании под землей без солнечного света, затем попросил демоницу на правах исконной обитательницы Бездны поделиться полезными сведениями, которые могут пригодиться компаньонам. Арушалай смутилась: ей не особо хотелось становиться центром внимания и поднимать тяжелые для нее воспоминания, но ради общего блага суккуба начала обстоятельный рассказ об устройстве мира, куда занесло отряд командора. Слушатели потихоньку подтягивались к огню, и со временем эти истории у костра стали традицией. Порой темы перескакивали на самые неожиданные, но послушать соратников всегда было интересно. Заброшенные в Бездну, они ощутимо сблизились, стали гораздо крепче держаться друг за друга, нежели в привычной обстановке на Голарионе. Этим вечером Арушалай обещала рассказать о владениях демонических лордов, где ей удалось побывать за долгие годы жизни. Ее истории зачастую прерывались, перескакивали одна на другую, будто суккуба старалась в процессе отделить факты от воспоминаний, но не всегда удавалось разграничить сухой пересказ событий и личные впечатления. Арушалай избегала упоминаний о своем прошлом, не хотела шокировать слушателей подробностями, но от столь скупого, обрезанного изложения рассказы зачастую теряли живость и образность. Сегодня Ферра пришла к огню одной из первых. Обычно отряд рассаживался квадратом вокруг костра на деревянных брусьях, временно переделанных под лавки. Командор уселась подальше от огня, чтобы не обжигал палящим жаром, но накинула на ноги одеяло для тепла. Братья Винисы уже сидели по другую сторону костра бок о бок: Тревер вновь погруженный в созерцание пляшущего пламени, Зосиэль просто молча присутствовал рядом с братом. Грейбор держался чуть поодаль, в тени у стены пещеры, и пока не присоединялся к собравшимся: тщательно раскуривал трубку. Аромат табака перебивал запахи пыли и затхлости, даже создавал определенный уют. Вольжиф гремел грязными мисками на походной кухне. В котле еще остался суп на пару порций, и Ланн постоянно косился в сторону еды в тайной надежде, что никто до конца вечера не позарится на добавку, а все излишки благополучно перекочуют в его желудок. Подошел Реджилл, занял место рядом с командором. Ферра протянула ему конец своего одеяла и параликтор соблаговолил принять предложенное, накинул край пледа на свои колени. Постепенно подтянулись остальные в ожидании рассказа Арушалай. Нэнио уже давно маячила за спиной суккубы, готовясь стенографией записывать ее откровения, и путалась во множестве ранее исчерканных листов. - Наверное, стоит начать с моего путешествия вдоль Стикса...- неуверенно произнесла Арушалай и смущенно осмотрела присутствующих. - Река - единственное, что остается в Бездне стабильным, и она протекает сквозь владения наиболее влиятельных демонов, своеобразно связывает их. Командор подобно Треверу уставилась в огонь. Мысли о всё более тесной игре с Веллексией вызывали тошнотворное отвращение: суккуба проявляла к Ферре недвусмысленный интерес, а командору приходилось сдерживаться от решительного отпора, который скорее всего закончится бойней. Ей необходимо добраться до Ноктикулы, и Веллексия - ее лучшая возможность, но как же омерзительны ее капризы, развратные намеки, постоянные провокации... Гнусный псевдо-судебный спектакль в «Гареме пылких грез» стоил Ферре немалого напряжения - но ни уйти, ни вмешаться нельзя. Приходилось следовать принятым на этом плане правилам... А завтра - еще одна встреча с Веллексией... - Можем сходить на прогулку вдоль обрыва и навестить часовых, - раздалось тихое предложение слева. Ферра выпала из тревожной задумчивости и перевела внимание на Реджилла. Он явно заметил ее настроение - командор пропустила мимо ушей добрую половину похождений Арушалай. - Не хочу выходить наружу, - отрицательно качнула головой командор и тихо вздохнула полной грудью. - Устала. Реджилл придвинулся к ней ближе и под общим одеялом, накинутым на колени обоих, положил ладонь Ферре на запястье. Помедлив, командор перевернула руку костяшками вниз и обхватила его пальцы своими. - Неш очень похож на Голарион: за тем исключением, что там царит вечная ночь. Его обитатели даже не знают, что они находятся в Бездне - их быт и окружение не отличаются от привычных, даже звездное небо в Неше почти идентично. Жители деревень едва ли понимают, что Зура, первая из вампиров, разводит их в своих владениях, как кормовой скот. - Значит ли это, что демонический лорд Зура не приветствует других потребителей корма на своей территории? - задала уточняющий вопрос Нэнио, не отрывая бешено строчащего пера от бумаги. Арушалай растерянно моргнула и уклончиво ответила: - Верно. Мне приходилось скрываться там под личиной человека. Ферра медленно провела подушечкой большого пальца по краю ладони Реджилла. Он вопросительно повернул голову в сторону командора, но она продолжала слушать суккубу и сымитировала полную увлеченность историей. Палец тем временем проскользил обратно: неспешно и с чувственным нажимом прошелся вверх по кисти параликтора. Реджилл иронично хмыкнул в ответ на демонстративную отрешенность Ферры и чуть усилил сжатие руки. К большому пальцу присоединился указательный; командор обхватила кисть Реджилла с двух сторон. Аккуратные ласкающие прикосновения самыми кончиками - поглаживающие, мягко массирующие кожу. Реджилл порывисто стиснул ее руку, словно движимый желанием укротить и подчинить ее ищущие, требовательные касания. Потом быстро отпустил, расслабил хватку, но ладонь почти сразу, будто против его воли, вернулась на прежнее место и решительно прижала к скамье пальцы женщины. Ферра плавно выскользнула и накрыла его ладонь своею. Проследила очертания затвердевшего гребня костяшек на его руке, передвинулась вниз, к жестким мозолям от обмотки чекана. Изучающе провела указательным пальцем по застарелым шрамам на запястье. Потом внимание сместилось на ладонь: ее ногти игриво затронули более нежную кожу - дразняще, провокационно. Неторопливые тактильные исследования задействовали множество чувствительных точек по всей поверхности ладони, а характер прикосновений непредсказуемо менялся. От легкого, как щекочущее перышко, до страстного, выразительного захвата, жаждущего перейти гораздо дальше, нежели руки. Тремя пальцами Ферра плотно сжала его указательный и неспешно провела от самого основания до кончика ногтя. С чуть усилившимся нажимом обхватила на вершине и обогнула подушечку кругом, затем плавно опустилась вниз. Снова вверх. И опять тягуче медленно вниз, уделяя внимание каждому дюйму плоти. Реджилл неудобно заерзал на своем месте и свободной рукой поправил одеяло на коленях. Ферра перевела на него пристальный взгляд и позволила себе победную улыбку. - Они - пара? - раздался хриплый голос Тревера. Бывший гладиатор обращался к своему брату, и эта фраза задумывалась гораздо более тихой, но изуродованное горло старшего Виниса едва ли могло воспроизводить звуки с желаемой громкостью. Зосиэль повернулся в сторону заданного вопроса, загадочно пожал плечами и выдавил из себя растерянную улыбку. Жрец явно не стремился встревать в командорские дела. - Так смотрела на меня Марента, - глухо произнес Тревер, с застарелой тоской в глазах глядя на командора. - Ее взгляд тогда менялся... Оттаивал. Ферра невольно поежилась. Боль, живущая в этом человеке, внезапно вырывалась из души и словно черное облако растеклась над огнем, а окружающие почти физически ощущали ее. Арушалай замолкла и отступила в тени подальше от костра. Повисшая тишина становилась неуютной. Инициативу попытался перехватить Дейран и перетянул на себя внимание. - Знаете, что за мысль мне в голову пришла... - начал граф, озаренный некой спонтанной идеей. Остальные хмуро обернулись к нему, но любая скабрезная шутка казалась лучше гнетущего молчания. - Не особо жаждем получить эту информацию, - попытался пресечь его выступление Ланн, но графа уже было не остановить. - Я тут подумал, что из всех нас, присутствующих здесь крестоносцев, за последний год состояли в длительных отношениях всего трое мужчин. И это крайне странная выборка: два исчерканных шрамами рыцаря Преисподней и один монгрел, исчерканный... чувством юмора природы. Вследствие этого позвольте узнать: что же стало со вкусами современных женщин? Простите, парни, но вы все - далеко не образчики мужской красоты. Так в чем же секрет? Возможно, мне тоже стоит вступить в орден и это повысит мои шансы... Господин параликтор, у вас еще есть вакансии в штате? Диренж не ответил, но его красноречивый, пристальный взгляд говорил лучше любых оскорблений. Ланн удивленно перевел глаза с Ферры на Реджилла и обратно: - Значит, все-таки правда… - протянул он с некой угрюмой обреченностью в тоне. - Если вы оба не бросились отрицать и порицать - значит, правда… Что же, мне остается только поздравить. - А ты хотел завести вторые отношения в этом году, в то время как у иных ни одних не случилось? - подначил Дейран и осуждающе покачал головой. - Это уже просто неприкрытая наглость! - То есть дядька Реджилл с командором… того… вот серьезно? - глупо хихикнул тифлинг. - Ай да Реджилл, ай молодец, как подсуетился! Если свадьбу праздновать соберетесь - я тоже приду! На этот раз Диренж всерьез открыл рот для гневной отповеди, но остальные как-то дружным хором загалдели с поздравлениями, советами, докладами о собственных давнишних подозрениях… Реджилл справедливо рассудил, что промолчать в данных обстоятельствах будет рациональнее, чем отзываться на каждую реплику. Проще смиренно пережить восторги и дождаться, пока эмоции компаньонов вернутся в норму. Этой ночью между утренней сменой дежурств Ферра проснулась от шума. Сиила с грохотом свалила щит, пока укладывалась на боковую. Разбуженная командор против всякого желания стала невольным свидетелем перешептываний тифлинга с только вернувшейся из дозора Сиилой: Вольжиф докладывал свежайшие сплетни о перешедших в неожиданную стадию отношениях их командора с гномом. Дежавю посетило Ферру: во время их склоки с Реджиллом он уже предрекал реакцию паладина Иомедай, когда та узнает, что командор крестового похода предпочла взять в любовники рыцаря Преисподней. С абсолютно точно предсказанной некогда интонацией, Сиила протянула удивленно-брезгливое: "Фууу!" Но после первичного шока все же не преминула порадоваться предстоящей свадьбе. И почему все настойчиво пытались их поженить? У Ферры и мысли подобной не возникало до этих высказываний, а у Реджилла - наверняка ещё с меньшей вероятностью. Один плюс проистекал от этих пересудов: отныне можно было спать в лагере под одним одеялом, не опасаясь шокировать присутствующих.