Часть 5
29 октября 2021 г. в 15:19
Новый день начался с подъёма, тренировки, водных процедур и сборов. Хмурый, не выспавшийся Джон поглядывал на меня, как на врага народа.
— Джон, ты чего такой хмурый?
— Не выспался. Ты слишком рано меня разбудил.
— Да разве это рано? Да и не особо я старался тебя будить.
— Сплю я слишком чувствительно. Привычка уже такая, ты же мою работу знаешь.
— Могу поставить тебе на комнату глушилку, и спи себе сколько влезет.
С Джона слетела дрёма, и он уставился на меня выпучив глаза.
— Что? — не понял я. — Джон, ты пойми, я же не твоя мама и не твой папа. То, что ты у меня живёшь, не даёт мне права тобой помыкать и мешать тебе спать сколько угодно. Ты ведь здоровый мужик и вполне способен сам решать для себя.
— Гарри, ты чего?
— В смысле? Джон, я не обиделся, ну серьёзно. Это же логично. Ты подумай. Жил же ты как-то без моего мудрого руководства до сих пор. К чему мне превращаться в этакого противного, вечно бурчащего старичка, у которого все вокруг всегда делают всё не так как надо, и только он один всегда знает, как правильно, — я улыбнулся. — Но это ещё полбеды, главное, он буквально обязан донести своё бесценное мнение до любого, кто готов его выслушать, а тех, кто не готов, надо усадить напротив себя и, удерживая за руку, высказать ему всё-всё-всё.
— Пхех… это ты слишком красочно описал, — ухмыльнулся он. — Да и какая уже разница? Я уже точно проснулся.
— Как скажешь, - улыбнулся я.
Утреннее чаепитие прошло спокойно и, закончив свои дела, я перенёсся в выделенную мне спальню. Здесь всё было по-прежнему. Я не стал задерживаться, а спустился в гостиную, где уже присутствовали почти все. Барсучки на удивление вылезают из своих норок рано. Вообще исключительно трудолюбивый факультет.
Весь первый день прошёл у меня в хозяйственных хлопотах и предварительных занятиях. Декан отвечала на вопросы о Хогвартсе. Показывала движения для разминки кистей перед началом занятий с палочкой. Эти разминочные и подготовительные занятия для первых курсов должны продлиться первую неделю, до пятницы. В пятницу у нас будет первый урок зельеварения.
— Мадам Спраут? — остался я после уроков у стола декана.
— Да, мой хороший? Ты что-то хотел?
— Да, мадам, — улыбнулся я. — Мне следует побеседовать на некоторые темы с директором Дамблдором. Вы не проводите меня после уроков, когда вам будет удобно?
— Что-то случилось? — обеспокоилась она.
— Да, я опишу вам краткую историю жизни Гарри Поттера, а вы уж сами смотрите.
Я посмотрел на расширенные глаза декана и поспешил продолжить.
— До пяти лет Гарри жил у каких-то моральных уродов. Даже жизнью это не назовёшь. Так… существование у ненавидящей магию маглы, которая понятия не имеет о том, как воспитывать ребёнка-мага. Гарри жил в малюсеньком чулане под лестницей, подвергался побоям, издевательствам, жил впроголодь и ничего не знал о своих родителях и о своём наследстве. Каждый день парня избивали и недокармливали, и где-то в пять лет он не выдержал и сбежал из того дома. Проскитался он ещё пять дней, живя на помойке и питаясь отбросами из мусорника, пока Гарри не подобрал один сердобольный джентльмен. Он был единственным, кому было не всё равно. С тех пор Гарри и жил с ним и даже не подозревал, что он маг.
— Но как же так?
— Я, честно, и сам не знаю. Но вот такая ситуация, и я бы хотел выяснить, как так получилось. Насколько я смог понять, в моём исчезновении виноват Дамблдор, и мне бы хотелось всё прояснить.
— Я даже не подозревала, но почему он это сделал? Всем он сообщил, что спрятал Гарри в очень надёжном месте, где его никто не найдёт.
— Да уж… в такой дыре его никто и не подумал бы искать.
Мадам Спраут задумалась на несколько минут.
— Скажи, ты не против, если я буду присутствовать при вашем разговоре?
— Что вы, конечно, нет. Всё и так довольно прозрачно. Уж то, насколько раскрутили в прессе ту глупую историю о том, что я лбом отбиваю Авады…
— Это тоже неправда? — удивилась она.
— Ну вы ведь образованный человек. Авада не оставляет шрамов. А также Авада не взрывает полдома. Тот дом до сих пор стоит в том же виде, что и остался в тот роковой день. Я подошёл, полюбопытствовал на каникулах. То, что было написано в газетах, бред полнейший.
— А шрам был? — удивилась женщина.
— Нет. Не было никакого шрама. И дефекта зрения не было, а вот следы от неправильно сросшихся переломов, синяков и гематом, которые Гарри получил от замечательной жизни у своих родственников, были.
— Ужас какой-то. Эти маглы словно звери, — с недовольством сказала мадам Спраут.
— Обычные люди, почувствовавшие свою власть над другим человеком.
— Как мерзко.
— Согласен с вами. Если уж ты берёшься за воспитание ребёнка, так воспитывай его как должно. Или не воспитывай вовсе и не заводи.
Мадам Спраут побарабанила пальцами по столу и сказала.
— Я подойду к директору. Думаю, смогу организовать встречу в ближайшее время.
— Благодарю вас, декан, — улыбнулся я.
Вообще мадам Спраут была довольно милой. Этакая домашняя пышечка. Вечно улыбающаяся, вечно одетая в этакую спецовку, словно образцовый работник ЖЭКа. Всегда готовая помочь, всегда прислушивающаяся к просьбам своих барсучат, да и чужих детей она не обижала.
Раскладывать вещи из моего пространственного кармана для меня не имело смысла, а потому я успел лишь осмотреться вокруг и прошёл к месту встречи с моим деканом. Именно оттуда она и должна была отвести меня к директору.
***
Я повернул к лестнице на нужный этаж и встретился лицом к лицу с улыбающейся мадам Спраут. Тут, конечно, лабиринт ещё тот. Пока нашёл, пока дошёл. Лестницы эти ещё, которые катаются туда-сюда. Ну чего, побродил, поплутал, пару раз матюгнулся, дорогу спросил и дошёл. — Гарри? — помахала она мне рукой — Ты уже освоился в замке? — Ну, пришлось несколько раз спросить, куда мне идти, но я справился. — Да, поначалу замок может показаться лабиринтом. — Это точно, особенно эти лестницы, которые уезжают из-под носа. Кто это придумал такое? Лестница должна стоять на месте и вести строго из точки А в точку Б. Женщина задорно улыбнулась и хмыкнула. — Привыкнешь. Тут много таких лестниц. — Да мне не так важно, мне просто сама логика не ясна. Кто-то ведь специально и намеренно делал поворотные механизмы, тратил на особые лестницы дополнительное время и дополнительную магию, да и управление движением нужно как-то обеспечить, иначе может возникнуть такая комбинация лестниц, которая оставит тебя запертым где-то, и будешь ты там куковать без возможности выбраться. — Знаешь, Гарри, — задумчиво произнесла женщина, — я уже так долго здесь живу, что и не задумывалась об этом. — Вот и я о том же. Нелогично. А сказать, что основатели и строители замка были идиотами, не дружащими с логикой, у меня язык не повернётся. — Хорошо, Гарри, директор ждет тебя. Пойдём со мной, я тебя проведу. Женщина развернулась и направилась к лестнице на верхние этажи, а я пошёл за ней. Сам кабинет директора располагался в небольшой пристройке на крыше одной из башен и представлял собой три ступенчатые башенки, встроенные прямо в крышу одной из башен замка. Видимо, встроили эту часть после основной постройки, потому как снаружи это строение выглядело как чужеродная пристройка, как бы насильно воткнутая в крышу башни. Да что там… выглядело это так, как будто маленькие игрушечные башенки вбили в крышу молотком. Внутри кабинета обстановка представляла собой уровни, идущие вверх и вниз как раз потому, что три башенки и были так расположены. По центру стоял массивный стол, который был установлен почти на ступенях вниз, а потому люди, подходящие к столу, как бы поднимались снизу вверх. Всё пространство по бокам было заполнено шкафами с книгами всевозможных размеров и на разных языках, по углам были расставлены шкафы с магическими артефактами. Самого директора пока в комнате не было. Он вошёл сразу после нас. Посмотрел на меня внимательным взглядом и присел за стол, предложив нам располагаться. — Что ж, здравствуй, Гарри, мне сказали, что ты хотел поговорить со мной? Мне тоже хотелось задать тебе несколько вопросов. — Даже так? — Именно. Ты довольно сильно изменился с тех пор, как я видел тебя последний раз, Гарри. — С этим всё очень просто. Тот Гарри, которого вы знали, умер менее полугода назад. Дамблдор напрягся и даже напружинился, глядя на меня. — А ты…? — Нет, это не я его убил. Я умею перерождаться осознанно и занял я это тело уже тогда, когда душа мальчика пошла на перерождение. — И… — Помона Спраут в шоке закрыла рот рукой. — Нет, не я ему помог. Я вообще никак не повлиял на его смерть, никак не изменил условий, вообще ничего для этого не сделал. Умер Гарри Поттер полностью сам и без моей помощи. Да и зачем это мне? Мне нет особой разницы, я бы мог выбрать другое тело молодого мага. Да, их не так уж много умирает, но не думаю, что это прямо настолько уникальное событие. Дамблдор закрыл лицо руками. В его эмоциях была сильнейшая жалость, вина и много других эмоций, причём довольно негативных. Видимо, он сильно винил себя за что-то, и явно за дело. Ведь это всё-таки он подбросил годовалого младенца на порог к ненавидящим магию людям. После минутного замешательства он опомнился. — Как же мне тебя называть? — Гарри. Душа сама по себе имени не имеет. Только тело надо как-то обозначать. Но давайте вернёмся к вопросам, ладно? — спросил я, улыбнувшись. Директор молча кивнул. — Возможно, вы сможете прояснить несколько вопросов, которые появились у меня, так как вы в них более всего подкованы. Я получил письмо из Хогвартса от вашего преподавателя. Она случайно обронила его, когда пришла ко мне. Директор сильно удивился и воззрился на меня. — Так она всё же попала к вам? Мы думали, что были какие-то неполадки с порт-ключом. — Нет, она телепортировалась прямо перед моим домом. — Но она сказала, что вышла из аппарации вообще где-то в воздухе. — Кхм… да, неудобно получилось. Дело в том, что мой дом, который я создал для себя, может летать. Как вы понимаете, догадываться о том, что один из преподавателей телепортируется, наведясь на мой дом, я не мог, а мой дом закрыт от любого проникновения. Честно говоря, я даже не знал, что кроме меня в этом мире есть и другие маги. Ведь их основная масса прячется. Директор задумался. Очень сильно задумался. — А профессор Снейп? Зачем надо было оттаскивать его в аврорат? — Ваш профессор Снейп напал на меня и на моего друга прямо в моём доме. Без всяких объяснений начал ломиться в чужой дом, а потом атаковал нас. Он должен быть очень-очень благодарен за то, что я не стёр его в порошок первым же заклинанием. Обычно я не настолько терпим к напавшим на меня. — А то, что он говорил на допросе… не думаю, что он бы говорил это самостоятельно. — Во время допроса он говорил чистую правду и ничего, кроме правды. Печать, которую я на него поставил, заставляет его говорить так же, как ваш веритасерум, однако кроме этого память я ему не изменял и сознание никак не программировал, лишь заставил правдиво отвечать на вопросы и всё. Он действительно совершил все те преступления, о которых рассказал сам. Я вообще не понимаю, как у вас в школе мог работать бандит, убийца и рецидивист. Как можно было его подпускать к работе с детьми? — Но разве стоило тащить его в аврорат? — Ну а куда же? Я же изначально не знал, кто он. Я прихожу домой, а моего друга, с которым до этого и жил Гарри, буквально по стенке размазывает какой-то незнакомый маг, и эмоции в нём плещутся совсем не светлые. Если бы он не напал, я бы об этом участке его биографии даже не узнал, и жил бы он себе спокойно, а так… ну пусть вообще скажет спасибо, что жив остался. Обычно я такой терпимостью не страдаю. Директор тяжело вздохнул, но мне нужны были ответы, а потому я решил слегка поторопить его. — Скажите директор, вы не знаете, как так получилось, что Гарри оказался у какой-то семьи изуверов? Это семья больных на голову моральных уродов. Они избивали мальца, морили его голодом и всячески издевались над ним. Кончилось всё тем, что, когда ему было пять лет, он сбежал оттуда и скитался по улице. Директор совсем сник, а в его эмоциях теперь превалировала сплошная вина. — Это только моя вина. Это я отдал младенца этим ужасным людям. На тот момент я считал, что поступаю единственно верным образом, но, как оказалось, я сильно просчитался. — Насколько я смог узнать, у Поттеров полно родственников в магическом мире. Разве нельзя было передать его одному из них? Разве кто-то отказался бы принять в свою семью сироту из дружественного рода? — Ни в коем случае! — экспрессивно махнул он руками. — Ты должен понять, Волдеморт пал в тот ужасный Хэллоуин, но все его клевреты остались на свободе, а некоторые до сих пор остаются. Гарри могли искать и искали. Очень и очень активно искали. Терроризировали дружественные нам семьи и прочёсывали буквально всех. Его бы и нашли, если бы я передал его в одну из магических семей его родственников, а так они могли спокойно сказать, что ничего не видели и не знают и даже поклясться магией в этом. Пойми, если ты смог найти список своих родственников так легко, сторонникам Волдеморта не составляло никаких проблем сделать то же самое. Да и не в любую семью его можно передать. Есть достаточно семей, которые до сих пор сочувствуют идеалам Волдеморта о чистоте крови, хотя активно в его боевиках не числились. Как узнаешь? Многие поддерживали его только деньгами, многие оказывали ему различные услуги. Совсем не все активные сочувствовавшие состояли в его… хм-м… боевиках. Было весьма сложно распознать, оказывала ли семья поддержку добровольно и с радостью или под принуждением, а иногда и под империусом. Отдать младенца кому-то из магов это колоссальный риск. Им самим бы даже не пришлось ничего делать, просто шепнуть кому-нибудь из известных боевиков Волдеморта и отвернуться в сторону, когда Гарри пришли бы убивать. Кроме того, если семья и была надёжной, передать его в такую семью означало подвергнуть не только Гарри, но и эту семью смертельной опасности. Пожиратели не пожалели бы никого. Нет-нет. Никто даже не подумал искать его в семье его тёти. Именно там, как я считал, ему было безопасней всего. — Над Гарри там издевались, избивали, относились как к рабу и заставляли голодать. Его тетка просто ненавидит магию и Гарри вместе с ней. — Я знаю об этом. Теперь знаю. Когда Гарри пропал, я пошёл в эту ужасную семью и узнал обо всём. Я искал Гарри в те дни и чуть с ума не сошёл, но так и не смог найти. Я до сих пор не понимаю, как я удержался оттого, чтобы не взять грех на душу и не придушить этих уродов прямо там. Так относиться к беззащитному ребёнку… Но всё-таки виноват я, ведь это я подбросил им ребёнка. Это я не спросил у них разрешения и даже не уведомил их об этом. Да, я попросил приглядывать за ребёнком мою знакомую, сквиба Арабеллу Фигг, но у неё… кхм… несколько смещено восприятие нормального. — Она что, ненавидит магов? — Нет, что ты. Всё гораздо проще. Арабелла — женщина более старшего поколения. Пережила мировую войну и голодные годы после неё. Для неё то, что творилось в семье Дурслей, было… ну, скажем так… в рамках нормального. Гарри ходит в обносках? Ну так не гол и не бос, а одет и обут хоть как-то. В её семье, например, было шестеро детей, из которых три девочки. У них на троих было одно хорошее платье, всё остальное — обноски, оставшиеся от старших. Гарри не кормят разносолами, это тоже для неё нормально. Он ведь не голодал, и ему не приходилось воровать еду, чтобы выжить. Она сама когда росла… было у неё пару зим, когда они все сильно голодали. Особенно после войны. Её маленький братик так и умер от голода в ту зиму. Не выдержал. Да, тётка поколачивала ребёнка, ну так это нормально в семье. Их тоже наказывали за шалости. Ребёнка заставляли работать? Ну так у неё в семье все дети с трёх лет работали. Сыновья помогали отцу на фабрике за еду, а дочери шили платья с мамой. В общем, с её точки зрения, всё было в порядке, тем более Петунья старалась не выставлять своё отношение напоказ. Арабелла выросла и привыкла к такому, а потому мне сложно винить её в том, что она недоглядела, как обращались с Гарри. Н-да. Ну и что тут скажешь? Не особо много. Он ни в чём не соврал. Я по ауре вижу. — Я это всё понимаю, но там было не совсем так. Тетка именно намеренно и специально гнобила ребёнка. Она противопоставляла Гарри своего сына, которого окружала любовью и заботой и буквально закармливала, часто делая это напоказ, отказывая Гарри даже в объедках. Я бы понял, если бы в семье все тяжело работали и все жили скромно, делясь по-честному, но в той семье всё делалось именно нарочито, напоказ. Демонстрируя разрыв и контраст между любимым сыном и племянником-приживалой. И избивали его тоже намеренно, чтобы покалечить. Зная, что ответить он не сможет. Причём так, чтобы все переломы, ушибы и ссадины были внутренними. Чтобы соседи не заметили увечий. — Я понял, что совершил ошибку, доверив воспитание Гарри этим людям, но ситуация была такая, что его и всю семью, которая бы его приютила, могли убить в любой момент. Прошло долгих семь лет, пока власти смогли переловить и посадить в тюрьму самых одиозных последователей Волдеморта, и то часть из них всё ещё остаётся на свободе. Их вину так и не удалось доказать. — Эх… это всё, конечно, плохо, но имеем, что имеем. Вот именно поэтому существуют специальные органы опеки, которые и заняты тем, что определяют детей к проверенным людям, которые не допускают таких перегибов. Их также периодически проведывают, чтобы удостовериться, что с ними всё более-менее в порядке. И уж точно никто не додумался бы подбросить младенца на порог к незнакомым родичам в ноябре. — Я просто не знал, что делать. — А не надо было ничего делать. Просто следовать закону. — С этим тоже были огромные сложности. Примерно половина Визенгамота в те времена слепо верила Волдеморту. Ты просто не представляешь себе, насколько сложной ситуация была в те времена. — Ну и оставили бы ребёнка себе хотя бы на время. — Гарри, я, конечно, знал Джеймса, а все ребята учились на моих глазах, но через меня проходят сотни детей ежегодно. Часть из них сироты. Часть имеет и более сложные проблемы в семье. Гарри был даже не самым сложным случаем, ведь после войны с обеих сторон остались десятки сирот. Тут уж у меня не хватило бы никаких ресурсов приютить их всех, — развёл руками он. Ну в принципе с этой точки зрения он, конечно, прав. Дамблдор для Гарри никто. Так, директор школы, в которой учился его отец, не более того. Да, сообщество магов более плотное, чем сообщество обычных людей, но даже здесь он и не должен был делать даже того, что сделал, и требовать от него чего-то было бы глупо. — Хорошо, тогда другой вопрос. Я подходил в банк и получил доступ к сейфу, который оставил Флимонт Поттер. Он оставил всё наследнику, а счёт Джеймсу перекрыл. — Да, — задумался о чём-то директор, — Джеймс был весёлым мальчиком, вот только учиться он не очень любил… да… — он постучал пальцами по столу и кашлянул, — а если говорить по правде, совсем не любил. Директор подождал несколько секунд, а сбоку, от мадам Спраут, раздался саркастический хмык. А ведь она Джеймса тоже знала. В то время она вроде бы уже была тут. Или нет? Да, вроде была… Тем временем директор продолжил. — Работать он тоже не любил. Не хотел слушать родителей. Не хотел учить то, что ему хотел преподать Флимонт. Да вообще ничего сверх школьного курса, и даже сам школьный курс он… ладно, не будем об этом. Женился он тоже не на той, на ком предполагал его отец. В общем, делал практически всё строго против воли родителей. Очень любил гулять и развлекаться со своей компанией, а оплачивал это всё твой дедушка. Я не знаю точно, что там происходило, но ругались они часто и помногу. Кончилось всё тем, что Джеймс пошёл на первое же попавшееся место, аврором, в те времена, когда шла война, в аврорах был постоянный недобор, и брали туда всех, а Флимонт Поттер был категорически против того, чтобы наследник его рода вместо того, чтобы заняться делом, подставлял свою голову под заклинания. Вот они и разругались вконец. Джеймс хлопнул дверью и ушёл из дому. Снял у одной семьи дом в Годриковой впадине на свои деньги. Видимо, Флимонт надеялся на то, что, если он лишит своего сына денег и крова, Джеймс образумится и придёт просить прощения. Но вот не сложилось. Или не успел он. Дамблдор поднял взгляд наверх, рассматривая стену, завешанную портретами бывших директоров. — Так, значит, тот дом не принадлежит семье Поттеров? — Нет. Он принадлежал другим волшебникам, вот только их убили, и наследников не осталось. Дом теперь числится на балансе министерства, а они решили устроить там мемориал. — Понятно. А те поступления в сейф, которые я видел в бумагах, вы ничего о них не слышали? — Хм-м, — хмыкнул директор, — слышал, конечно. Дело в том, что во время войны и наше, и даже несколько зарубежных министерств магии объявили премию либо за голову Волдеморта, либо за подтвержденные сведения о нём, которые бы привели к его аресту или смерти. Весьма и весьма крупную премию, да. Пришлось изрядно побегать, чтобы в результате тех скорбных событий эту премию получил именно Гарри. Да и очень многие волшебники от радости избавления от ужасного террориста, так сказать, поспособствовали кто чем смог. Вот и накопилось. Интересно. Здесь тоже всё просто и никакой интриги или закулисных махинаций. Да я буквально в шоке, и директор не врёт, я по его ауре вижу. В этой ситуации некоторые вопросы у меня сами по себе отпали. Например, грозный вопль на тему, почему нельзя было Гарри перечислять деньги на жизнь из его же сейфа в банке у гоблинов. Начать надо с того, что Гарри был маленьким и ничего не понимал. Да он даже такой концепции, как деньги, не понимал, а у директора, несмотря на все мои подозрения, никакого доступа к его сейфу не имелось. А захватить с собой Гарри в банк… ну это на грани идиотизма. Отвести трёх- или даже четырёхлетнего ребёнка в магический квартал означало рассказать ему о магах и магии. И маленький, забитый, угнетаемый ребёнок вот совсем не решит пойти туда сам и поискать… ну хоть чего-нибудь поискать. Своих родичей, родителей, защиты… и это тогда, когда его активно разыскивают толпы очень нехороших дядь и тёть. Родственникам никакой доступ к деньгам директор тоже дать не мог. Во-первых, он и сам его не имел, во-вторых, маглов гоблины не обслуживают совсем, они в банк даже зайти не смогут, да они даже на Косой переулок не попадут. Они даже вход не увидят. В общем… нет. Да и засранцы они. От этих денег Гарри бы ничего не досталось. Они бы всё себе захапали, хотя директор тогда об этом не знал. В общем, с этим тоже затык. Мои размышления прервал тяжело воздвигшийся на ноги директор. — Погоди, я должен вернуть тебе одну вещь. Директор прошёл в одну из дверей, ведущих из его кабинета. Оттуда послышалось смутное бормотание, звуки растворяемых и захлопываемых шкафчиков. Вернулся он с небольшим свёртком, который положил на стол перед собой. — Это — мантия-невидимка, — накрыл он свёрток ладонью, — Насколько я знаю, это был родовой артефакт Поттеров. Мантию я забрал у отца Гарри ещё во времена его учёбы тут. Если быть точным, я её конфисковал, когда шалости и проказы этой группы шалопаев, совершаемые при помощи этой мантии, превысили все возможные пределы моего терпения, — усмехнулся он. — По праву это теперь принадлежит тебе. Пожалуйста… Хм-м… Мне не хотелось бы снова ловить невидимых учеников в коридорах школы. Я очень надеюсь на то, что мне не придётся отнимать её и у тебя. — У меня точно не придётся. Да и не получится у него, но в культурном обществе я это упоминать не буду. Я шалить не собираюсь. Какие шалости? Если человек, воспитанный в клане убийц, начнёт шалить, народ недосчитается нескольких “ненужных” членов общества, да и в любом случае, если что, средства сделать меня невидимым, неслышимым и неосязаемым есть и понадёжней, чем какой-то кусок тряпки. Он подвинул ко мне мантию-невидимку, а я спрятал её в карман. — Н-да. Интересно. А откуда взялась та глупая история про отбитую головой Аваду? — За это тебе стоит благодарить одну очень скандальную журналистку. Её зовут Рита Скиттер. В те времена она была ещё не так известна, ведь она только начинала свою карьеру. Она всегда гналась за сенсацией, и не всегда она была реальной. Если настоящей сенсации не было, она её придумывала. Она была первой, кто написал об этом в газете, а уж дальше это всё растиражировали. Н-да, ну директор, получается, чуть ли не святой. От всего отмазался. Может, у него над головой нимб вырос? Надо присмотреться, хех. — Ну что, Гарри, я ответил на твои вопросы? — усмехнулся он. — Да, — задумчиво посмотрел я на директора. — А ты бы мог ответить на мои? Я задумался. В принципе, кое-что ему можно рассказать. Всё равно, как только я начну учиться, не заметить, что я совсем не маленький мальчик, сможет даже последний идиот, а прятаться и скрываться уже мне самому не хочется. — Я просто обязан об этом спросить. Зачем ты пошёл в Хогвартс? Я ведь понимаю, ты уже состоявшийся маг. — Как зачем? За знаниями, конечно же. Это же школа. Зачем же ещё сюда ходить? — точно так же удивился я. — Но я так понял, что ты и так весьма подкован в магии. — Да. И в магии, и во многих других направлениях тоже, но всегда есть место для роста. Вы поймите, были миры, в которых такие знания нужно было вырывать чуть ли не зубами или родиться в клане, который мог меня обучить. Знания по магии могли быть у привилегированной касты, и надо было сильно постараться, чтобы их заполучить, а тут нам дают знания по магии, да ещё и бесплатно. Бери — не хочу. Зачем бы я отказывался? — улыбнулся я. — Я, честно говоря, не понимаю местных детей. Им знания дают за просто так, никаких клятв давать не надо, не требуется ничего отрабатывать. Даже банальных денег не берут, а они ещё и ропщут на то, что их заставляют учиться. — Это уж точно. Я этого и сам не понимаю, но ты меня удивил. Сильно. — Ничего удивительного. Я считаю, что никогда не зазорно получать знания. Кстати, наверное, не стоит распространяться о том, что вы обо мне узнали, слишком уж открыто. Вам я рассказал потому, что выхода всё равно нет. Как только начнётся учёба, многие всё равно заметят. Я ведь не ребёнок. Да тут только слепой бы не заметил, а насиловать себя и притворяться маленьким несмышлёнышем не вижу особого смысла. Если я вам не расскажу, вы заинтересуетесь и начнёте копать под меня. Наверняка начнёте выспрашивать, вынюхивать и выискивать, пытаясь подловить на несоответствии. Согласитесь, ведь со стороны это выглядит подозрительно. Что при этом произойдёт, яснее ясного. Когда кто-то вашего калибра начинает суету вокруг маленького мальчика, суета начнётся уже вокруг вас. Всем станет интересно, а что же это там такое ищет Дамблдор? Вдруг это самое “что-то” мне и самому тоже нужно. Вы фигура публичная, всё время на виду. Вы начнёте задавать вопросы, начнут задавать вопросы и другие. Начнётся нежелательное движение и болтанка вокруг меня, а я это не очень люблю. Да и кому бы понравилось такое? Вот я вам сразу и сказал, чтобы не было проблем. — Каких проблем? — Вариантов множество. Как один из примеров, кто-нибудь может захотеть заставить меня что-то сделать или работать на него, начав трясти передо мной своей родословной или связями. У людей гонор из ушей полезет. Как это так? Какой-то мелкий шкет без роду без племени смеет показывать зубы. Или решит насильно женить на своей дочери. Она же самая лучшая, и все вокруг должны просто падать в обморок от её совершенства. Всякое может случиться. — Это да, — задумался директор, — такое действительно может произойти. Мне бы не хотелось проблем в школе. — Да мне и самому не хотелось бы. Тем более, что всё это будут уже не мои проблемы, а трупы никаких претензий иметь не будут, так что усмирить здесь я смогу любого, начиная от одного глупого мага или небольшой их группы и заканчивая целыми странами. Другое дело, что мне намного проще и легче метаморфизмом поменять внешний вид и исчезнуть, и меня никто и никогда не найдёт. Работать из тени всегда проще, чем идти на прямую конфронтацию. Всего этого я при директоре, естественно, не упоминал. Такое вообще среди культурных людей лучше не упоминать. Мы же все здесь культурные люди?***
С директором мы недолго поговорили, всё-таки он человек занятой, да и я не особо люблю сидеть и праздно болтать, а потому мы с деканом вернулись обратно в норку к барсучкам. Впечатление от директора у меня всё ещё осталось странное. Он не врал, нет. Ни в коем случае. Я ведь вижу его ауру, а душу и ауру очень трудно подделать. Я могу её только полностью спрятать и это верх моих способностей. Создать достоверную, искусственную обманку я не могу и не знаю никого, кто мог бы, а потому… не думаю, что Дамблдор тут как-то намеренно желал нагадить пацану. Просто… ну просто вот так случилось. Серьёзных подвохов от него ждать, наверное, не стоит, но совсем уж притуплять бдительность на его счёт я бы не стал. Он не белый и пушистый, но и не маньяк-беспредельщик. В принципе так же и со всеми людьми. Когда-то они милые и добрые, например, со своими детьми, а иногда негодяи и уроды для отдельных людей. Достаточно того, что он верховный судья Визенгамота. Для тех преступников, которых он посадил в Азкабан, он явно очень плохой. Зато для тех простых жителей, которых он спас от этих самых преступников, он точно хороший. Ладно. Пока что, откровенно говоря, плевать на Дамблдора. У меня и другие дела найдутся.***
Директор Дамблдор задумчиво покусывал ус. Вещь, которую он делал только либо когда сильно задумывался над чем-то, либо когда нервничал и переживал. Сейчас как раз оба эти условия соблюдались. Ему было буквально до слёз жалко малыша Гарри, который так и не дожил даже до одиннадцати лет. Он полностью винил во всём себя, с другой стороны, он знал, что Волдеморт не умер в тот день, и у него ещё есть возможность возродиться. Зато теперь ему больше не нужно было беспокоиться о защите маленького Гарри от оставшихся на свободе последователей Волдеморта. Если они решат напасть… ну что ж, сам Альбус смог на секунду почувствовать всю ту мощь, которая сокрыта в этом “маленьком мальчике Гарри”. Горе будет тому, кто к нему полезет. А директор и его план? А что план? Хоть как-то повлиять на этого Гарри ни силой, ни убеждениями, если они не подкреплены фактами, не получится, да и не имеет теперь никакого смысла. Этот Гарри способен позаботиться о себе самостоятельно, и уж опыта у такого мага даже больше, чем у самого директора. Теперь ни о чём больше беспокоиться не потребуется. Гарри и сам всё сделает. Уж в этом он теперь не сомневался. Он даже почувствовал ни с чем несравнимое облегчение. Ну хоть за это больше переживать не придётся, и все сценарии и домашние заготовки на разные случаи жизни не понадобятся. Это о маленьком, ничего не понимающем, несмышлёном мальчишке нужно было бы заботиться, направлять, вытаскивать из передряг по мере возможностей, а о том, что получилось… этот сам может позаботиться о чём и о ком угодно.***
— Гарри? А ты куда исчез? Этот вопрос от Гермионы застал меня за ужином. Девочкой Гермиона была весьма любознательной, особенно сейчас ей всё было очень и очень интересно. Конечно, слишком много свободного времени у нормальных учеников не было. Весь день уроки, потом трапезы, потом всё заканчивается, но надо написать три-четыре эссе-портянки на четыре фута и возможно сделать другую домашнюю работу, а потом сразу и спать. Оставалось времени чуть. Это только у лентяев, кто не учился, было много свободного времени, ведь они ничего не делали. — Мне нужно было поговорить о некоторых вещах с директором. А ты как? Устраиваешься? — Ага. Здесь всё так интересно. Я уже нашла библиотеку. Там столько книг! — Естественно. За тысячу-то лет набраться должно было много. Но думаю, у нас будет время, чтобы их прочитать.***
Первые дни в школе были для меня немного нервными. Народ косился, хихикал, а некоторые дети шушукались по поводу меня. Они тыкали пальцами. Таращились издалека. Конечно же, с моими улучшенными чувствами я всё это прекрасно видел и слышал. Но ладно это. На такое мне, по сути, было плевать, а вот на что не было плевать, это то, что некоторые дети взяли себе за моду следить за мной и даже подстерегать меня в разных классах и коридорах. Нет, ничего такого, просто они хотели поглазеть на знаменитость, вот только проблема была с моим острым зрением и слухом. Чувствовал я себя как какой-то попсовый певец в толпе своих фанатов, а если помножить это на рефлексы из клана убийц, бросать что-то острое, тяжёлое и несовместимое с жизнью, не задумываясь, на любой подозрительный силуэт, притаившийся за углом… дети конкретно рисковали своей жизнью. В общем… на первое время, пока ажиотаж не спадёт, я применял на себе отвод глаз. Не сильный. Хватит только, чтобы на меня не обращали внимания и то не все. Молодым магам хватало, а преподавателям на такую мощность отвода глаз было чихать. Вот из-за этого, когда я бродил по коридорам, был слегка дёрганый и чуть не пропустил нападение одного злобного полтергейста. Я шагал по коридору на урок трансфигурации. Урок был в другой башне, и потому мне требовалось вначале спуститься по ненормальной лестнице вниз на первый этаж, пройти по переходам и подняться в другую башню. Вот на этом переходе я и услышал противный скрипучий голос. — Ага… Первокурсничек! Хе-хе. В меня полетели какие-то снаряды. Вбитые рефлексы сработали быстрее разума. На счёт раз надо мной развернулся щит, куда и угодили навозные бомбы, а когда я успел разглядеть уже доставшего всех донельзя местного полтергейста по имени Пивз, перекачанное магией изгоняющее влетело ему прямо в рожу с огромной скоростью. Раздался дикий вой, скрежет, и тело полтергейста, состоящее в основном из протоплазмы, с хлопком разорвало на части. Душа этого уродца полетела на перерождение со свистом. — Это чего, и всё? Я огляделся по сторонам. Вроде бы никого. Да и не любил Пивз людных мест. Нападал из-за угла, так что ни других свидетелей, ни даже портретов в этой части коридора нет. Вот и замечательно. Одним беспокойным призраком меньше. Я пожал плечами и продолжил путь на Трансфигурацию.***
Квиринус Квирелл крался по коридорам замка к секретному классу, где он варил для себя сильнейшее лечебное зелье, которое уже почти перестало ему помогать. Язвы и разложение достигло открытых мест на коже. Если ничего не предпринять, то скоро дети начнут тыкать в него пальцем. Квиринус сожалел о своём последнем опрометчивом поступке, но сделать ничего не мог. — И чего мне дома не сиделось? Вот же пр-р-ридурок, — снова заикнулся он. — Тёмного лорда решил захватить? Дебил. Вместо этого он пор-р-работил меня. А тут ведь винить некого. Он сам, собственными руками загнал себя в такое положение. Что, захотелось секретных знаний? Думал, самый умный? Захотелось тёмной магии? Захотелось славы? Всеобщего признания? Ну и как? Теперь вот получай сполна. Ешь, не обляпайся. Волдеморт явно был больным на голову, да и бытие бестелесным призраком десять лет тоже счастья не добавит никому. Чего он только не успел испытать на собственной шкуре. Хорошо хоть, когда он пришёл устраиваться в Хогвартс, директор дал ему стандартный контракт преподавателя. Контракт магический и одним из пунктов там не вредить ученикам. На это Квирелл и уповал, иначе паразит, сидящий в затылке, уже бы давно приказал заавадить какого-нибудь ученика. С него станется. Квиринус очень часто ощущал, о чём думал его хозяин, и содрогался от мысли о том, что этот безумный маньяк может найти хоть какой-то способ возродиться. Если такое случится, им всем будет очень-очень плохо. Уж это ему было понятно как день, вот только к его огромному сожалению он до этого момента не доживёт. Точно не с теми приказами, которые отдавал ему лорд. Одна глупая идея ограбить банк чего стоит? Как ему удалось вырваться от гоблинов, он до сих пор не понимал. Он ещё неделю отлёживался и хлебал зелья вёдрами после этого бешеного забега. Если этот маньяк прикажет, ему придётся лезть за философским камнем в ловушки. А уж выберется он оттуда живым или нет, ещё не факт. Ко всему ещё он заметил, что его тело начало сдавать. Он начал гнить, словно труп. Ведь когда вмещаешь в себе труп, то и тело начинает гнить, как труп. Квирелл зашёл в тот самый класс, где уже доходило его зелье, закрыл за собой дверь и застыл на месте. Не потому, что что-то забыл, а потому, что не мог двинуться.***
За Квиреллом я начал следить со второй недели учёбы. А точнее с первого занятия по ЗОТИ, которое было у нас с этим профессором. Привлекло меня в нём две вещи: во-первых, очень многие заклинания он мог выполнять, как и я, без палочки и без слов, а во-вторых, он был одержим и даже физически страдал и разлагался. Ну, первое, допустим, меня не удивляет. Заклинания простейшие, почему бы ему не натренироваться выполнять их без палочки? Но вот мимо второго я пройти не мог никак. Ну, точнее, как не мог… мог и прошёл бы. У нас тут не школа, а паноптикум. Имеется и полувеликан и полугоблин и даже вон совсем мёртвый призрак дохлого трупа историю преподаёт. Бубнит себе что-то своё, и никто на него внимания не обращает. На фоне этих фриков я бы не удивился и одержимому преподавателю. Мало ли чего в мире бывает, вот только моя память выдала нечто этакое. Вроде был там на первом курсе какой-то злобный одержимый, которого завалили к концу года, и я понял кто это был. У парня на затылке был какой-то нарост. Аккуратно телекинезом перенёс его в центр комнаты и поставил на место, сняв паралич с головы, после чего размотал его тюрбан. — Ох… ну и рожа. — Поттер! — Ага, ну я за него, а ты кто такой? Сбежавший из лечебницы для сифилитиков безносый урод? — Что? Да как ты посмел? Я лорд Волдеморт, величайший волшебник современности. Пади на колени и проси у меня прощения. Некоторое время вокруг стояло ошарашенное молчание, но вот потом… — Пха-ха-ха-ха… ой, не могу. Не ну это вообще, шутка года… “пади на колени…”, — кривляясь и давясь от хохота, произнёс я, - ой, я не могу… ты сделал мой день. Я тебе скажу, как мы сделаем… хотя нет… не скажу, — заявил я и снова парализовал профессора. Обошёл ближайшую парту, а она поплыла и превратилась в камень, прозрачный, голубоватый сапфир. После этого я вбил в него нужные структуры, а преподавателя перевернуло, и он завис горизонтально, лицом вниз. Я положил камень на морду Волдеморта и запустил поглощение души в камень. Всё это происходило молча. Эта Волдеморда даже пискнуть не успела, как оказалась заточена в камне. Я подлечил преподавателя, убрал ту уродливую хрень у него на голове, снял несколько проклятий и слегка улучшил здоровье. Сильно я для него не старался. Так… не сдохнет — уже хорошо. После этого перевернул преподавателя обратно и снял паралич. Он тут же выхватил палочку, и тут же лишился её. Она зависла в метре от меня. — Не балуй, а то Хогвартсу придётся искать нового учителя ЗОТИ. — Кто ты? — выдавил из себя Квирелл. — Гарри Поттер, — с удивлением пожал я плечами, — ты же у меня ЗОТИ преподавал. — Ты не можешь быть маленьким мальчиком. — Могу. Ты волен верить, во что там тебе угодно. В любом случае одержимость я убрал и слегка подлечил. Так что теперь ты можешь просто жить. Этот уродец тебя больше не потревожит. — А где лорд Волдеморт? Я достал камень поглотителя и показал ему. — Это что? — Камень душ. Поглотитель для одной сильно порванной души. Я взмахнул рукой, и над камнем взвился призрак безносого уродца. Был он похож на местные привидения, которые встречаются в замке, но, в отличие от них, никуда от камня отлучиться не мог. — Эй, клоун безносый, как ты теперь себя чувствуешь? — зверская улыбка расплылась на моих губах. — Поттер! Когда я освобожусь отсюда и обрету своё тело… — Чего не произойдёт никогда, — прервал я его. — Эй, придурок, повесели меня… ляпни что-нибудь идиотское. — Как ты смеешь? Я лорд Волдеморт! Меня боятся все маги мира! — Ой, я не могу. Просто шоу дня. Пха-ха-ха. Может, расскажи мне свои злодейские планы, злодей? — Чего? — тут уж даже призрак удивился. — Ну как же? Разве у любого психопата не возникает непреодолимого желания поведать герою все свои злодейские планы? — Ты что, идиот? — спросил он меня. Его тут же скрючило от дикой боли, которую не заглушить ничем, ведь была это боль души. Призрак орал несколько секунд, а я накинул на область звукопоглощающее заклинание. Когда мне надоело то, как он безмолвно корчится, я прекратил пытку и снял заклинание. — Ну как, понравилось? — Ты… как ты посмел? Да я… — Головка от хуя. По комнате разлилось такое дикое давление магии, что Квиррелл рухнул на колени. Он был еле способен протолкнуть воздух в лёгкие и не смел приподнять голову. — Ты, уродец, убил моих родителей, и я был уверен, что ты и сам сдох. Вот только в тот день тебе не повезло. Очень не повезло. Ты не сдох полностью. Но и это ещё не худшее для тебя. Худшим для тебя стало то, что ты попался мне. Мои губы расплылись в садистской улыбке, от которой даже Квиррелла пробрало до печёнок. — Лучше бы ты сдох, не было бы так больно. Я снова накинул на него заклинание гашения звука, и Волдеморта начало корчить в муках, а я перевёл взгляд на Квиринуса. — Ну что… давай рассказывай, как ты дошёл до жизни такой? …
