Не могу его оставить

— Подкинь шестигранник. Не отрываясь от гитары, Мартин протянул руку и забрал у Ольгерда требуемый инструмент. Несколько минут прошло в полном молчании, которое сопровождалось лишь сосредоточенным сопением руководителя. Его руки старательно настраивали гитару, выполняя знакомую процедуру выверенными движениями, но сам Мартин смотрел куда-то мимо. — Ты, что творишь? — Ольгерд и Тони с интересом наблюдали за действиями друга. Ольги не выдержал первым. — Разъе*ай, ты же струны не отпустил! И куда ты анкер тянешь, сейчас болт сорвёшь. Дай сюда! Мартин, который на самом деле уже был готов разбить гитару о ближайшую стену, молча сунул инструмент Ольгерду и встал. Он вышел на улицу, вытащил сигарету и щёлкнул зажигалкой. Пожалуй, самое значительное выступление его карьеры было на носу, но кроме, как о том, что его бросили Мартин думать не мог. Ему было даже не обидно. На душе было как-то по особенному черно, словно он пережил смерть близкого человека. Однажды, он уже познакомился с чувством утраты и от подступающего ощущения опустошённости было холодно и страшно. Кроме того, он ощущал произошедшее, как удар в спину. Подлый предательский нож между лопаток. Им пренебрегли, поставили на несколько ступенек ниже, отвергли. Такой странный и внезапный уход Мартин воспринимал как унижение и его властная требовательная натура корчилась, как от плевка в лицо. Он не мог позволить себе раскиснуть. Особенно перед таким важным событием, как выступление на большом популярном фестивале и Мартин изо всех сил делал вид, что ему всё равно. Что плевать. Нас*ать с высокой колокольни. Мало ли в его жизни было баб с которыми он расстался. Попытки показать, что у него всё в порядке порой были настолько успешны, что он и сам переставал верить в произошедшее. Мартин давил свои эмоции, буквально топтал их ногами. Но в какой-то момент они прорывались и тогда под раздачу попадали буквально все. Знакомые, друзья и даже родственники. Ему было настолько больно, что Мартин даже не отрицал того, что запросто сможет пойти на наговоры, угрозы, сексуальное соблазнение, попытки вызвать ревность. А ещё особенно противно было от того, что именно с ней он настроился на полное доверие. Пусть скупо, пусть не очень красочно рассказал о своих проблемах и планах. Впустил на свою комфортную территорию безопасности, совершенно не подозревая о внезапном ударе. У Мартина была полная уверенность, что Женя подставят ему плечо в момент боли. Но его бросили, притом внезапно и это было самое настоящее предательство. В этот момент Мартин почувствовал, что не только его зона безопасности, но и мечта разбилась на мелкие осколки. Внутреннюю опору снесло неожиданной бурей. В какой-то момент Мартин даже подумал о том, что это наказание за все его прошлые грешки. Расплата за пренебрежение чужими чувствами и отношениями. И, что бы вытащить себя ему не за что было ухватиться. К тому же было очень обидно ощущать себя объектом, за которого одномоментно все решили. Не посоветовались, не спросили, а просто собрали вещи и ушли. Мартин утопал от слабости и безысходности. Он чувствовал себя вещью, которую просто решили сменить. — Ну? — Ольгерд вышел на улицу, тоже закурил и глянул Мартину в лицо, — остыл? Мартин лишь молча махнул рукой. — Гитару я настроил, — Ольгерд понимающе кивнул, — она ж у тебя из красного дерева, вроде? — Угу. — Гриф прогнулся.Пусть отлежится. Строй попозже проверишь. Ты её возьмёшь с собой на фест? Или ту, что из России? — И ту и другую. — Как ты её назвал? У Мартина, как и у многих музыкантов, была привычка относиться к гитарам, как к живым существам. За некоторые он выложил безумные, по его возможностям, деньги. И каждой новой подруге он давал своё имя. Его последний инструмент был ольховый, из России. Нежный, красновато-розовый, он обладал наиболее сбалансированным звучанием с небольшим акцентом на верхней середине и с чуть глухим и одновременно ярким звучанием. Мартин дал ей имя Эжени. Обычно друзья подсмеивались над его наивной и романтичной привычкой, но сейчас хамоватый Ольгерд не стал форсировать события и только коротко уточнил: — Ну, что пойдём? Тебе же на работу? Идти до бара пришлось своими ногами. И хотя Мартин зарабатывал вполне прилично, что бы, например, покупать новые инструменты или снимать квартиру в центре города, за последние дни было пропито абсолютно всё. Он вместе с Тонькой и Ольгердом спустил в собственном баре все деньги и до ближайшей зарплаты, на работу пришлось ходить пешком. Молодые люди миновали скромную промзону где располагалась их студия, перешли трамвайные пути и направились в сторону бара. Мартин, который обычно трепался не закрывая рта, непривычно молчал и Тонька принялся утешать лидера со свойственной ему простотой: — Ну, что не попустило тебя? Да плюнь. В конце-концов, не ты первый не ты последний. Было бы из-за чего. Я прям тебя не узнаю. — Даже на бензин денег нет, — Ольгерд думал о своём и перебил красноречивый поток Тоньки вполне хозяйственным замечанием. — Вот я и говорю. Да подцепи ты себе новую девчонку, — Тони продолжал гнуть своё, — Смотри сколько девушек вокруг. Вон гляди какая… И Тонька ткнул рукой в фигуру девушки, которая двигалась чуть впереди. Мартин привычно повернул голову и машинально оценил задорные рыжие кудряшки и хорошенькие стройные ножки. — Ммм… какая булочка, — сладостно промычал Тонька, — погодь. Давай я её для тебя сниму? — Обалдел? — Чего сразу обалдел? Чего я такого сказал? Тонька проворно обогнал друзей, приблизился к девушке и пустил в ход всё своё красноречие и обаяние: — Девушка, такие ножки не должны пройти мимо! Давайте познакомимся! Девушка живо обернулась на призывный Тонькин возглас и на парней уставился огромный живот, наверное на самом последнем сроке беременности. — Ой, — ошарашенно пробормотал Тони и ляпнул без всякой задней мысли, — я вижу с вами уже, кто-то познакомился! Сдержаться не смог даже насупленный Мартин. И они дружно грохнули с Ольгердом в один голос. Хорошо, что девушка оказалась не обидчивая. Она даже пять минут поболтала с компанией парней и вскоре каждый отправился по своим делам. — И всё-таки я тебя не понимаю, — Тонька очухался от фиаско и принялся развивать свою мысль дальше, — у тебя такие девки в баре бывают. Эта, как её… шведка или норвежка. Взрослая дамочка. — Хельга, — мрачно подсказал Мартин. — Да, Хельга. Она давно на тебя посматривает. Я бы от такой не отказался. Она на Мари Фредериксон похожа. — Хоть на Нину Хаген. Заткнись. — Не заткнусь. Не смотря на тяжкие мысли Мартин неожиданно повеселел. И пока ещё невнятная, но заманчивая идея засела в его голове жарким и сладким гвоздиком. — Мартин, — в разговор влез Ольгерд, — нам ведь завтра надо быть в организационном комитете фестиваля? — Угу. Вообще это дело менеджера группы, — Мартин недобро хмыкнул, — Честно говоря, так не хочется. — Мне тоже. Но ты представь, если мы не пойдем, как они обрадуются. — Ой, тогда надо идти, — опомнился Мартин и толкнул дверь бара ногой. Хельгу Мартин увидел ещё с порога. Женщина часто бывала в его городе по службе и всякий раз заходила в бар выпить местного пива и поболтать с симпатичным барменом. Мартин познакомился с ней вскоре после поездки на концерт, где он подрался, защищая Женю. Тонька был прав, Хельга действительно поглядывала на него с искренним интересом и когда он заявился на работу с расквашенным лбом, предложила перевязать пострадавшую часть тела. Надо признать руки у неё были нежные и мягкие и пока она клеила Мартину на лоб свежую повязку из марли и пластыря, как бы невзначай прижалась к нему бедром, потом провела ладонью по спине и он почувствовал вполне объяснимое томление в паху. Мысль о том, что бы провести с Хельгой ночь всплыла, как-то сама собой. Машинально. Впрочем, как и всегда, когда дело касалось плотских утех. «Для того чтобы управлять миром, женщине достаточно держать мужчину не за горло, а за яйца!» — сказал про него Ольгерд и попал в цель. Неукратимое либидо порой вытворяло с Мартином совершенно непредсказуемые вещи. — Привет, — поздоровалась женщина, — как дела? Давно тебя не видела. — Всё хорошо. Почему так сидишь? Налить, что-нибудь выпить? — Пожалуй пива. Того тёмного. Которое ты порекомендовал в прошлый раз. Мартин прошёл за стойку. Принёс поднос с чистыми стаканами. Принёс из подсобки несколько бутылок ликера и виски. Наполнил полоскательницу колотым льдом. Хельга перебралась поближе. Села на высокий барный табурет. Посетителей пока было немного и они вполне могли немного поболтать. Тони и Ольгерд устроились в глубине помещения. Тонька поджидал кого-то из знакомых. Ольгерд коротал время до работы. — Ты снова по делам? Мартин уже знал, что Хельга трудится в какой-то компании торговым представителем. Что по ту сторону границы у неё есть пожилой муж и двое детей-подростков. Он не особенно вникал в детали её личной жизни и запомнил информацию только потому, что женщина упоминала о своей семье неоднократно. На самом деле Мартин отлично видел, что женщина скучает. Профессия бармена помогла ему стать наблюдательным, а врождённая живость ума — неплохим психологом. С ней было возможно замечательно провести время, не обременяяся моральными принципами и стыдливыми физиологическими ограничениями. — И не только. У меня появилось несколько свободных дней. Я бы с удовольствием посетила ваше выступление! То, что выступление группы её интересует так же мало, как рыбу интересовал бы зонтик Мартин догадался сразу. По взгляду, жестам, по тому, как Хельга всякий раз норовила к нему прикоснуться хотя бы кончиками пальцев, было абсолютно понятно, что больше всего её интересует сам Мартин. Собственной неотразимой персоной. — Нет ничего проще. Открытие фестиваля в субботу. За городом. На площадке бывшего аэродрома. — Я к сожалению не очень хорошо ориентируюсь в вашем городе. — Нет проблем.Ты ведь остановилась там же, где и раньше? Хочешь мы заедем за тобой на автобусе или я зайду за тобой лично. Тем паче, что я живу от твоей гостиницы не далеко. Мосты были сожжены. — О кей.Заходи сам. От того, что всё срослось так быстро и безболезненно у Мартина даже ладони вспотели. Сейчас его не терзали мысли о мести и реванше, ему попросту очень хотелось трахаться и если бы с Хельгой подобное было бы возможным, Мартин затащил бы её в подсобку. По идее ни Ольгерд ни Тони, которые часто подшучивали о его похождениях, не имели ни малейшего понятия, что безудержный секс для Мартина, что-то вроде способа выплеснуть свои эмоции. А желание близости физической было эквивалентно близости душевной. — Тебя зовут, — Хельга показала в сторону нового клиента, — ну, всего хорошего. Спасибо за пиво. Жду тебя. Моторы автобуса мерно гудели. Мимо, словно в кино, мелькали гранитные откосы, поросшие высокими розовыми соснами. Ровные, хорошо отполированные камни, которые тянулись вдоль шоссе бесконечной серой стеной. Женя сидела возле окна, прильнув к стеклу головой. Каменная стена закончилась, за бортом автобуса раскинулась бесконечная свинцово-серая гладь озера. Зрелище было настолько завораживающим, когда бугристое зеркало воды сливалось с куполом неба, что Женя невольно забыла о том, как её встретил родной дом, какой разговор произошёл между ней и свекровью и, наконец, как Игорь согласился отпустить её на рок-фестиваль. Женя видела, что Игорь согласился на её поездку крайне неохотно. Буквально скрипя зубами, но границы были расставлены и она не собиралась их отменять. В ситуации когда всё раскрылось, Игорь был вынужден действовать по Жениным условиям. Он не привык, что бы парадом командовала супруга и в новой реальности казался удручённым и странно покорным. Впрочем, обещание, данное ею Тапио, обязательно сфотографировать и взять интервью у селебретис из Лос-Анджелеса подводило Женю к тому, что она больше не намерена спрашивать разрешения на свои перемещения у кого быто ни было. Она пока не решила, как будут развиваться её отношения с Игорем, но Женино сердце тревожно замирало, когда она представляла свою встречу с Мартином. Конечно, ей придётся ввести парня в курс дела, рассказать ему о неприятных и унизительных подробностях своей семейной жизни и попросить извинения за свой внезапный отъезд, но это было ничто перед тем, что она его скоро увидит. Женя снова глянула в окно. Это озеро просто огромное. Бескрайняя масса воды, покрытая лёгкой дрожащей рябью и одинокие треугольнички парусов, где-то на бесконечном горизонте. Озеро от шоссе отделялось простой металлической оградой и рядом с ней мчались-бежали ровные столбики и молочно-белые рукава фонарей. Только сейчас она стала понимать, как однажды Мартин с искренним восторгом описал ей впечатления от постоянно меняющейся дороги. Скорость, которая, завораживает неизвестностью. " На дорогу можно подсесть, как на наркотик, — пояснил он, — когда за каждым поворотом тебя ждёт, что-то новое и ты даже не можешь предположить, что это будет. Озеро. Лес. Или, может быть, старушка с хозяйственной сумкой или съезд байкеров или грузовик, который потерял часть груза». В тот день они ездили на небольшой пригородный концерт и сидели на нижней полке Мартина, укутавшись в один плед и пользуясь одними наушниками, в которых звучала, какая-то трансовая мелодия. «Я скоро тебя увижу», — негромко шепнула Женя и наконец, обратила внимание на то, что они практически прибыли на место назначения. Небольшой городок, в котором проходил рок-фестиваль напоминал обычный Петербургский дачный посёлок с аккуратными садовыми домиками, которые утопали в густых зарослях сирени и бузины. Чуть поодаль городка находилось старое лётное поле и путь к нему пролегал через чистый и сухой сосновый лес. Тем временем со стороны концерной площадки донеслась бодрая барабанная дробь. Только сейчас Женя обратила внимание, что песчаная тропинка ведёт к огромным воротам в которые неспешно затекает толпа зрителей. Женя неожиданно почувствовала холодок в животе. Хорошо бы найти Тапио. Ведь он обещал помочь. Она звонила ему несколько раз, но видимо он был так занят, что ни разу не ответил на вызов. Женя растерянно огляделась ещё раз. Симпатичное место. Солнечные лучи, проглядывающие сквозь кроны деревьев, бодрая весёлая публика, многочисленные автомобили, дремавшие на обширной стоянке. Совсем рядом шумно вздохнул очередной автобус с музыкантами, опасно обдав Женю жаром разогретого металла. Затем ещё один и ещё. Подбежали и засуетились люди. Замелькали огромные кофры с аппаратурой, чемоданы, инструменты. Из чёрного блестящего автобуса начала выгружаться очередная рок-группа. Четверо мужчин среднего возраста. Не смотря на то, что до начала фестиваля было добрых два часа, они были в полной боевой раскраске. Как Жене показалось нечто среднее между гипертрофированным образом глэм-рокеров и стаей взбесившихся попугаев. Вновь прибывшим наверняка было лет под сорок, но в некоторые моменты они вели себя, как наглые подростки, сочетая пошлую дурашливость с довольно острыми, перчёными шутками. Один из музыкантов беспрестанно смотрелся в овальное ручное зеркальце, а белокурый крепыш с грубоватым лицом, демонстративно вцепился в своих пах, обещая продемонстрировать интимные места на людях. Клоунада выглядела откровенно пошлой, но почему-то не глупой. Нечто за гранью приличий и одновременно общественный вызов. Приехавшие разговаривали на жёстком и одновременно гортанном английском, из чего Женя тут же сделала вывод, что новые гости прибыли из Америки и это и есть её будущие подопечные интервьюируемые. Однако легче ей от этого не стало. Так недавно приобретённые познания о глэм-роке, кавер-группах, поджанре хард-рока и сложных хуках завертелись в неописуемую кашу и Женя почувствовала, такую слабость, что её колени подогнулись. Боже мой, зачем она ввязалась во всю эту авантюру? Что она здесь делает? Так ли ей нужны эти нереализованные журналистские амбиции? В довершение, один из музыкантов, проходя мимо, ощутимо подшлёпнул Женю по попе, видимо приняв за поклонницу. — Привет, киска, — он понимающе осклабился и без всякого смущения, пристально уставился в Женино декольте, — надеюсь я увижу тебя на нашем сегодняшнем выступлении. Сзади раздался восторженный смех поклонниц, а Женя почувствовала, как мучительно запылали её уши. — Ну, наконец-то, — сзади неожиданно появился Тапио, — я уже начал опасаться, что ты не приедешь. На самом деле Тапио привычно улыбался своей полусумасшедшей улыбкой и не излучал даже части того недовольства, которое нафантазировала себе Женя. — Идём. Сейчас выдам тебе бейдж и покажу, где, что находится.