Не могу его оставить

Почти всю дорогу домой они молчали. Пожалуй только один Олег пытался развеселить присутствующих, не очень удачно шутил и всячески подначивал Женю. Всё то время пока они добирались до автовокзала, покупали Жене билет и рассаживались на своих местах она молчала. В некоторые моменты Женя даже не понимала, где находится и зачем всё это делает. Действительно какая разница, что теперь с ней будет. До чего же всё нескладно. Она потратила уйму сил, что бы восстановить душевное равновесие. Только чуть-чуть пришла в себя. Стала походить на человека и на тебе новое испытание. Но почему именно такое? Почему всё возвращается к исходной точке? Не сниться ли ей всё это? — Подумать только, провернуть такую авантюру, — Олег неожиданно повернулся к Жене и произнёс свою фразу с оттенком насмешки и восхищения одновременно, — А ты оказывается умнее, чем о тебе говорят! Ответ родился у Жени почти мгновенно. За последние месяцы она прошла отличную школу злословия, когда язвительные перепалки между Мартином и Ольгердом послужили наглядным примером. Женя выдержала его издевательский взгляд и поинтересовалась самым мягким тоном на который была способна: — Родственную душу ищешь? Её неожиданно прямолинейный ответ вызывал у Олега шок. Он был о Жене самого невысокого мнения и её почти не прикрытое язвительное хамство ввергло мужчину в ступор. — Ты не настолько красивая, чтобы мне хамить. Весь его интеллигентный лоск внезапно схлынул и Олег моментально превратился в грубого и беспардонного мужика, которого посмела оскорбить баба. В этот момент Женя почти машинально подумала о Нине, которая прислушивалась к разговору с ленивым любопытством и заметила, как та чуть заметно ухмыльнулась. Ответ Жени ей явно понравился. Нина оторвалась от своего чтения и так же незаметно подмигнула. Зато Игорь почти предсказуемо смешался, смутился, словно хамство жены было целиком и полностью его виной и сдавленно пробормотал: — Женечка, прошу прощения, я не совсем понял, но мне кажется, что ты не имела намерения задеть Олега. — Как хорошо, что ты разбавляешь наше общество нетрадиционным подходом к прописным истинам. Господи, за, что ей всё это? Какой Игорь оказывается слабый, зависимый от чужого мнения. По сути дела жалкий подхалим и угодник. Странно, что раньше она даже не догадывалась насколько у Игоря злосчастное подчинённое положение. Ну, да Бог с ним. Теперь её мучают два неразрешимых вопроса. Почему она не сказала «Нет» и, что теперь скажет маме. Дом родителей. Для Жени это слово всегда звучало приятно. Дом — это то место, куда всегда славно возвращаться. Это то место где она всегда чувствовала себя защищённой. То место, где тебя любят и ждут, там где тебе всегда будут рады.Часть дома всегда была с ней. И в тот момент когда Женя очутилась по ту сторону границы, ей казалось, что её мир изменится, но дома жизнь останется прежней. Она, как-будто замирает, останавливается. И хорошо никуда не спешить, потому что ты согрета его теплом и родными стенами. Когда открываешь дверь своим ключом и тебя обнимает родной запах кухни, герани и старых книг. Женины родители жили в Обухово. Старый, более, чем скромный район, с по своему уютными домами эпохи Сталинского конструктивизма. И хотя она прекрасно знала, что Обухово примыкает сразу к двум кладбищам, и кругом одни мрачные и пыльные заводы, Женя обожала свой зелёный незатейливый дворик, закрытый домом со всех сторон словно маленький тёплый мирок. Однако, ещё на подъезде к своему району Женя почувствовала, как на неё накатывает сильное чувство тревоги и тоски. Даже вспомнились строки Некрасова: «И здесь душа унынием объята. Не ласков был мне родины привет; Так смотрит друг, любивший нас когда-то, Но в ком давно уж прежней веры нет». Какое-то странное ощущение опустошённости и безнадёжности, когда хотелось просто сидеть на стуле и тупо смотреть в одну точку. Дверь она открыла своим ключом и на неё действительно дохнуло запахом запеканки, которая у мамы получалась, совсем, как в школе. Сладкая и воздушная с весёлыми глазками изюминок. Запахом многочисленных гераней, книг, стиранного белья, папиного лосьона после бритья. Женя почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Она не знала успел ли Игорь предупредить тёщу и поднимаясь по массивным каменным ступеням, пыталась представить, как будет выглядеть их встреча. Замок негромко щёлкнул и через мгновение Женя увидела совершенно седую старушку в мамином ситцевом платье. Худую и странно сгорбленную. — Мамочка, — Женя почувствовала, как из-под ног уплывает пол. В коридоре повисла изумлённая тишина. Такая пронзительная, что кажется было слышно, как в потоке света, падающего из комнаты медленно кружатся пылинки. Где-то далеко на улице слышался визг бензотриммера, шелест листвы, рядом негромко поскрипывал старый паркет, а на кухне мерно гудела стиральная машина, но Жене казалось, что она оглохла. Ей казалось, что она родила свою тишину, полностью абстрагировавшись от звуков извне. Окунулась в густой и липкий мир безмолвия и по этому слова мамы уловила не сразу: — Как ты могла? — худая ситцевая старушка подошла к Жене вплотную и крепко стиснула за запястья. — Женечка, как же ты могла? Я чуть не умерла без тебя! Женя молчала, чувствовала, как возвращаются звуки. Как они нарастают, становятся всеобъемлющими и несутся на неё, словно утренняя электричка метро. — Господи, что же тебе не хватало, если ты так поступила? У мамы не хватило слов. На глаза навернулись слёзы и она медленно побрела в ту комнату, которая до замужества принадлежала Жене. Жене стало невыносимо тошно. От чувства стыда и вины внутри сжался такой болезненный комок, что она едва сдержалась, что бы не заплакать следом. Её несчастная постаревшая мама. Пережившая самое страшное потрясение в своей жизни. Исхудавшая, с запавшими безжизненными глазами и бессильно повисшими руками. Сейчас она больше походила не просто на старушку, а на старушку-робота. Безжизненное существо, выполняющее свои обязанности чисто механически, по заранее заложенной программе. Женя почти машинально оттолкнула притихшего Игоря и последовала вслед за мамой. Тем временем мама трясущимися руками накручивала диск старенького городского телефона, видимо, что бы позвонить отцу на работу. — Всё-таки надо было её предупредить, — Игорь бросил эту фразу, как о давно решённом вопросе. Жене некогда было вдумываться в тонкости его интриг и интонаций. Она бросилась к маме и в свою очередь схватила её за руки: — Мама, не заставляй меня оправдываться. Я давно пыталась пожаловаться тебе на свои семейные проблемы. У меня просто не осталось другого выхода. Мамочка, прости! Это была вынужденная мера. — Женя-Женя… Что ты натворила! У бабушки был инсульт… Мама закрыла лицо руками и разрыдалась. — Почему ты ничего мне не сказала? Как могла так поступить с самыми близкими людьми? Бабушка слегла, у отца прединфарктное состояние. Жене было так невыносимо стыдно, что она даже не обратила внимание на то, что их такая неожиданная и долгожданная встреча началась с упрёков. — Что я тебе такого плохого сделала? Чего недодала? Ты ведь родилась такой слабой. Даже не дышала, когда появилась на свет. Я столько в тебя вложила, — невнятно бормотала мама, — Ты была такая болезненная. Хилая. Дикая. Не ходила в детский сад. Мне даже карьеру пришлось бросить из-за тебя. Они выглядели несколько странно — эти упрёки. Несвоевременно и неуместно, но всё сказанное было правдой. Женя уже была в возрасте понимания, когда отец хотел уйти из семьи. Что бы удержать отца мама забеременела. Женя тоже об этом знала, так-как хорошо помнила уже довольно большой мамин живот и даже радовалась тому, что у неё будет братик или сестрёнка. Но у мамы произошёл выкидыш на большом сроке в котором косвенно виновата оказалась Женя. Так случилось, что на мамином шестом месяце Женя тяжело заболела. Маме пришлось лечь вместе с ней в больницу, она не спала несколько суток к ряду, а если и спала, то сидя рядом на расшатанном больничном стуле, положив голову к Жене на подушку. Выхаживала после тяжёлой пневмонии, бегала по городу в поисках какого-то чудодейственного антибиотика, искала нужного и редкого специалиста по хронической пневмонии и от всего этого у мамы начались преждевременные роды. Отец хотел уйти, но после всего произошедшего не смог. Он просто самоустранился от семьи и начал тихо и медленно спиваться. Мама тоже пыталась устроить свою личную жизнь. Уже будучи школьницей Женя догадывалась, что очередной дядя Олег или дядя Толя ни мамины коллеги и сослуживцы, а любовники. В такие моменты мама расцветала. Становилась необычайно доброй. Нередко дарила Жене внеплановые подарки и по вечерам упархивала на очередное "собрание", благоухая настоящими французскими духами, которые использовала только по особым случаям. Но если маму бросал очередной любовник, то это была вина Жени. Слишком часто она болела, часто пропускала школу. Жене приходилось уделять слишком много внимания, таскать по поликлиникам, водить на процедуры. Она росла, приходилось ходить к репетирам, на дополнительные занятия, в кружки. На любовников не оставалось времени. Надо сказать, что характер мамы со временем стал портиться. Чем быстрее она увядала, тем чаще случались дома ссоры и скандалы. Порой безобразные и оскорбительные, после которых Женя долго не могла прийти в себя и даже не хотела идти после школы домой. Женя отлично помнила, что если родители ругались то мама всегда грозила устроить коммуналку — Женя почему-то отдельно, она с отцом отдельно. А если отец пил и чудил, то это тоже была вина Жени. Доходило даже до того, что мама устраивала истерику с «попыткой суицида», когда звонила Жене прямо в школу и сообщала, что стоит на подоконнике открытого окна и сейчас сбросится с пятого этажа. Так уж ли защищённо чувствовала себя Женя в этом доме? Такое ощущение, что она всю жизнь ждала маминого одобрения. Её похвалы. Адекватной оценки успехов. Женя перестала ждать ее одобрения только поступив в университет. Наверное, уже тогда Женя поняла, что вообще перестала пускать кого-то к себе в душу. По крайней мере, родителей. Это была иллюзия. Выдача желаемого за действительное. — Мама, пожалуйста, выслушай меня хотя бы сейчас, — взмолилась Женя, — наверное, у нас с тобой разные представления о семье. Папа всегда просто самоустранялся, а ты лишь делала вид, что у нас хорошая приличная семья. По тому что так надо, так принято. Тебе было проще закрывать на всё глаза, чем вникнуть в то, что мой муж оскорбляет меня. Издевается. Бьёт смертным боем. Что Игорь самый настоящий абьюзер. — Женя, не умничай. Я не понимаю твоих слов. Не знаю, что такое абьюзер и знать не хочу. Женя бессильно опустила руки. Такой ли она представляла себе их встречу? Они поругались. И это вместо безумной радости и облегчения. Просто поругались, как и всегда, как в каком-то нелепом анекдоте. — Чего ты достигла в жизни, что бы копаться и выбирать. Скажи спасибо, что тебя, вообще, взяли замуж. Тем более в такую семью. Как ты теперь появишься перед Ольгой Юрьевной? Что ей скажешь? — Мама, что за дремучие у тебя представления? — от этого железного домостроевского убеждения Женя буквально опешила, — Этот брак оказался огромной ошибкой. Я очень жалею, что поспешила выйти замуж, что оказалась такой наивной и простодушной. Почему ты не хочешь меня выслушать? Я даже не прошу поддержки. Просто прошу, что бы ты со мной поговорила. Да, я выскочила замуж слишком рано. Не позволила себе доучиться. Мне казалось, что вот оно — спокойствие. У Игоря была замечательная мама. Я была такой восторженной. Если хочешь знать — я просто хотела быстрее уйти из дома. Подальше от ваших скандалов и вечного притворства. Мама неожиданно приободрилась. Слёзы, как рукой стёрло. Она гневно вскинула голову. Хорошо, что она не знает, что всё было хорошо только до того, как Ольга Юрьевна не познакомилась с ней лично. Ещё тогда Женя получила почти откровенный намёк на то, что её родители гораздо ниже рангом известной профессорской семьи, а сама она должна быть обязана по гроб жизни. Тогда и выяснилось, что свекровь лучше все знает, что у нее «колоссальный опыт», что Женя абсолютно никуда не годиться, а её мать попросту дура, не сумевшая дать дочери достойное воспитание. — Мама, они все время обесценивала мое мнение, мои мысли и мои чувства. Какое может быть счастье в такой обстановке? И действительно, Ольга Юрьевна считала, что Женя должна не учиться, а обслуживать её сыночку, готовить ему кашки, гладить рубахи, делать массаж. Кульминацией было то, что при своих гостях, во время застолья, свекровь вывалила все, что думает о Жене, что она не так готовит, не так ухаживает за свои мужем и попросила своих гостей промыть ей мозг. Причем, все это при Жене и говорилось о ней в третьем лице. Что она лила в уши Игорю наедине, Женя могла лишь догадываться. Мама замолчала, но по прежнему смотрела на Женю с холодным неодобрением, словно её воскрешение стало финалом отвратительного лживого спектакля. — Мама, все эти годы Игорь изводил меня морально, а потом и физически и при этом говорил про мамин опыт, и про то, что мне хотят добра. Я много лет была одна против всех, меня никто не хотел выслушать и поддержать. Я заработала кучу заболеваний и панические атаки. Разве это нормально, мамочка? Разве ты не хочешь, что бы я была счастлива? — Я отказываюсь тебя понимать. В чём ты понимаешь счастье? Муж не пьяница, не бабник. Хорошо зарабатывает. Ты полностью обеспечена материально. Женя едва не взвыла, ощутив, что они разговаривают с мамой на совершенно разных языках. Языке адекватности и упёртого, непроходимого консерватизма. — Я все время пыталась доказать, что я хорошая. А свекровь могла прийти к нам и пойти демонстративно драить унитаз или перемывать за мной посуду. Я воспринимала, это как оскорбление, а она считала меня истеричкой. В конце концов, мамуля, тебе не кажется странным, что Ольга Юрьевна дошла до того, что стала звонить тебе, жаловаться и всячески просить повлиять на меня? — Да, я, наверное, виновата, что вырастила тебя такой безрукой… — Мама, да о чём ты? — взмолилась Женя, — тебе самой понравилось бы такое обращение? И, кстати, о муже. Ты говоришь, что он добропорядочный семьянин, но, мама, Игорь всегда переворачивает события так, что виновата оказываюсь я. Игорь воспринимает мои слова лишь, как необоснованные претензии и истерики зажравшейся жены.Он помнит только то, что выгодно ему. Он практически никогда не проводит время со мной. И я не знаю куда он тратит свою зарплату, но всегда виновата, что у нас нет денег.И знаешь, мамочка, я больше не хочу искать проблему в себе. Я устала быть все время виноватой! И теперь я думаю, что самая моя большая ошибка, что я никогда не прислушивалась к своим желаниям! Всего хорошего, мама. И Женя в сердцах, громко хлопнув дверью, выскочила на лестничную площадку. Игорь нагнал её уже на улице, у выхода со двора. Женя была так обескуражена разговором с матерью, что о том, где будет ночевать задумалась только сейчас. Гневная вспышка, такому непробиваемому непониманию, постепенно утихла. Она обратила внимание, что Игорь молча идёт рядом с ней. — Не думал, что ты обо мне такого мнения. Он попытался подцепить Женю под руку, но она ловко увильнула. — Полагаешь у меня должно быть другое? — Жень, поехали домой, — неожиданно предложил Игорь, — получается, что тебе совершенно негде переночевать. Не волнуйся. Я ни к чему не напрягаю. Просто поехали домой? Нам очень надо поговорить. Правда. — О чём? — сухо отозвалась Женя, — мне кажется мы много раз пытались поговорить. Или ты не помнишь, как избил меня, когда я предложила пойти к психологу? — Женя, я очень сильно страдал всё это время. Смерть многое помогает прояснить. Я действительно думал, что ты погибла. Утонула. Я взглянул на ситуацию совершенно другими глазами, многое осознал и переосмыслил всю нашу жизнь. — Извини, но я это уже слышала. — Жень, я с тобой полностью согласен. Ты имеешь полное право ненавидеть меня. Я вёл себя, как последняя сволочь, но вся эта ситуация только сделала меня сильнее, мудрее и терпимее. — Прости, но это уже было. Женя остановилась возле автобусной остановки и невольно задумалась. А ведь ей действительно некуда пойти. Опять это проклятое дежа вю. Её родной город и родной район, а ощущение такое, что она снова голый человек на голой земле. — Женя, я обещаю, что всё будет хорошо. Понимаешь мне по идее тоже не с кем поговорить. Твоя мама, как бы это сказать деликатно… повела себя не самым лучшим образом. Я тебя понимаю. Речь у Игоря была сумбурная, торопливая. Он, как-будто боялся, что Женя снова перебьёт его сухим строгим замечанием и закончил свою тираду торопливой скороговоркой: — Да, к сожалению у меня тяжёлый характер. Сама понимаешь. Свои тараканы и прочие оказии. Очень прошу, раз уж так сложилось, выслушай и ты меня. Мы никогда по настоящему не пытались достучаться друг до друга. Поедем домой. Посидим поговорим. — Ладно, — Женя посмотрела на экран мобильника, — но только потому, что уже очень поздно. Мне действительно негде ночевать. Мама похоже в шоке. Ей надо прийти в себя. А бабушка болеет. Но сразу предупреждаю, я сейчас отправлю смс близкому другу и если не позвоню ему в назначенный час… — Я понял-понял, — обрадовался Игорь, — пиши этому своему… Мартину, что ли? Не переживай. Неужели я в твоих глазах такой монстр? Женя молча хмыкнула и начала писать. Впрочем, дойдя до половины сообщения она невольно остановилась. Ей, Богу это просто смешно. Никакому Мартину она не напишет. Даже находись они в одном городе и одном квартале, вряд ли этот самонадеянный и обиженный чел броситься ей на помощь. Она поступила с ним не лучшим образом и ждать от подобного типа вселенского прощения, по меньшей мере нелепо. — Странно то ли у тебя такая плохая память или ты так хорошо делаешь вид, что ничего не помнишь, — Женя сделала вид, что отправила сообщение Мартину и убрала телефон в карман. — А ты изменилась, — похвалил Игорь, — даже очень. Никогда не думал, что ты такая язвительная. — Возможно. — Просто ты слишком резко воспринимаешь вполне нормальную критику. — Извини, но у меня не было таких интеллигентных и утончённых родителей. — Просто твои родители не дали тебе верной модели семьи, поэтому тебе невозможно понять, как должно быть. Женя вздохнула. Слов из песни не выкинешь. Разве не лучший пример тому — сцена, что пол-часа назад произошла в её квартире. За прошедшие месяцы Женя успела передумать и осознать, что нельзя говорить о своих страхах. Такой человек, как Игорь обязательно воспользуется ценной информацией и точно будет знать, на какое больное место давить. Жертва собственноручно дала в руки партнёра инструмент эффективной манипуляции. Но давние отношения и привычный уклад жизни создали ей если не настоящие ощущения, то по крайней мере иллюзию, что всё стабильно, им есть о чем сожалеть и даже тосковать о былом, допуская мысль, что Женя в очередной раз ошиблась. — Вполне возможно. Я бы очень хотела это исправить. — Так не лучший ли сейчас момент. Похоже, что сама судьба даёт нам этот шанс, — на глазах Игоря неожиданно выступили слёзы, — я так тосковал без тебя. Можешь не верить, но у меня было ощущение, что моя жизнь кончилась. Это было ощущение оглушённости. Это, как крах собственной жизни, самооценки, потеря жизненной перспективы. Не дай Бог кому-то пережить подобное. Женя вновь ощутила острый укол стыда. Она смотрела на Игоря и умом понимала, что это театр одного плохого актера. Но не будет же мужчина зря слезы пускать и тем более врать о тех ощущениях, что пережил? Тем более при таких атрибутах как слезы, его трогательный статус в Контакте невольно наводили на мысль: «А, что если ещё раз?» «А, что если, что-то изменилось?». — Я ничего тебе не обещаю. Надо просто пожить и посмотреть, что будет, — Женя снова вздохнула, — у меня просто было время пожить для самой себя. И ещё… Не знаю, были ли это отношения, но у меня был другой мужчина. — Вернись я всё прощу, — Игорь почувствовал, что победа всё же осталась за ним, радостно расхохотался и не очень удачно пошутил, — а для пущей убедительности я могу послать этому твоему Мартину твои интимные фото (помнишь мы их сделали, когда отдыхали на Селигере) пусть посмотрит и позавидует, как нам было хорошо вдвоём.