Заложница

Я сижу в зале ожидания вылетов. Нога беспокойно стучит по полу, я бесцельно листаю ленты в социальных сетях. Мысли проносятся в голове словно самолеты. Аэропорт гудит и живет своей жизнью. Люди выстраиваются в очереди на посадку, в зале ожидания прилетающих встречают родственники и друзья. Вокруг меня никого нет. Все мои так называемые друзья улетели на лето в Европу. Если бы не мой гениальный план побега, я бы тоже сейчас лежала и грелась в солнечных лучах на пляжах Ибицы. Желание уехать всегда преследовало меня. Поступить в колледж и уехать на другой конец страны - было самым легким решением в моей жизни. Здесь остаются друзья, родители, старший брат. Во мне нет ни единой капли сожаления. Это осознанный шаг. Скоро объявят мой рейс, я встану в выстроившуюся очередь на посадку, покажу талон на посадку, и улечу навсегда. Без оглядки. Без сожалений. Без тяжелых чувств. Я выросла в одном из самых самых элитных пригородов Нью-Йорка; у нас был огромный дом со своим бассейном и куча слуг. Все местные жители пытались сравниться с нами, но моя мать правила домом железной рукой и всегда выигрывала все эти “соревнования”. Именно поэтому каждый год именно в стенах нашего дома проходил гала-вечер по сбору средств для множества волонтерских организаций. Ни разу сбор не был провальным. Девочки делали прически, надевали пышные платья, неделями разучивали танцы. Богачи, посещавшие эти вечера оставляли приличные суммы пожертвований. Мы танцевали со своими кавалерами, сыночками таких же богатых родителей, а иногда и с их отцами или бизнес партнерами их отцов. Это были грандиозные балы; лучшей, конечно же была моя мать. Она была идеальна во всем: уложенная прическа, волосок к волоску, всегда свежее и выспавшееся лицо, без тени намека на синяки под глазами или усталость, аккуратный маникюр, идеально подобранная одежда. Я была полной её противоположностью. Ненавидела платья, волосы собирала в пучок или оставляла небрежно распущенными, слегка спутанными. Маникюр, педикюр и прочие процедуры, отнимающие массу времени, вводили меня в смертную скуку. В аэропорту Бостона меня должен был встретить личный водитель; это было пожелание моего отца и дополнительный контроль над моей жизнью. Мой отец, Говард Уолш, владелец одной из самых авторитетных юридических компаний в Нью-Йорке. Он носит костюмы, сшитые по его меркам в Лондоне, и в руках держит кожаную сумку, сшитую по индивидуальному заказу во Флоренции. На его руках маникюр; а прическа сделана у самого дорогого парикмахера в Нью-Йорке. Говард Уолш - статный, спортивный мужчина сорока пяти лет. Семья Уолш - образец, стандарт. И я, как часть этой семьи, должна соответствовать. Мой старший брат - копия моего отца. Такое же атлетическое телосложение тела, голубые глаза, темные волосы, коротко подстриженные у парикмахера отца. Он немного старше меня, уже закончил колледж и готовится к поступлению в гарвардскую юридическую школу. С самого детства нас готовили к тому, что мы станем продолжением наших родителей. Успешные дети Уолшей. Брату легче давались все светские мероприятия. Он был в восторге от того, что ему уделяют много внимания, ходят на цыпочках вокруг него. В школе он пользовался невероятным успехом у своих сверстников. За ним всегда гонялись толпы подружек, а он был капитаном команды по волейболу и преуспевал в плавании. Я старалась избегать каких-либо социальных контактов. Несмотря на мое стремление зарыться в конце класса и ни с кем не разговаривать, я привлекала внимание. Я же одна из Уолшей. Все хотели дружить с нашей семьёй, быть приближенными, стать королевой нашего Гала вечера. Меня тошнило от каждого из них, от этой наигранной дружелюбности, фальши. Мне приходилось натягивать улыбку, расчесывать волосы так, чтобы каждый волосок идеально прилегал друг к другу. Когда объявляют мой рейс, я плавно встаю, собираю свои вещи в сумку, оглядываюсь, на всякий случай, и с гордо поднятой головой прохожу на посадку. Оглядываться - часть моей жизни. И уже очень давно.