Seekers of her heart (ловцы её сердца)

Возбуждение в трапезном зале Хогвартса было настолько ощутимо, что казалось физической сущностью. Вернувшиеся после каникул ученики всех курсов спешили поделиться впечатлениями и историями празднования рождественских праздников, хвастались друг перед другом подарками и просто наслаждались обществом друзей. Словно не виделись не каких-то несколько недель каникул, а значительно дольше, и успели ужасно соскучиться. Впрочем, темы разговоров за различными столами факультетов настолько разительно отличались друг от друга, что любой из сторонних наблюдателей этих бесед только диву бы дался. Вот только единственными, кто смог бы оценить подобное обстоятельство, были их профессора, сейчас, открыто улыбаясь, следившие за происходящим в зале. А за годы преподавания в Хогвартсе все они уже настолько привыкли просто к диаметрально противоположным интересам представителей различных факультетов, что давно перестали обращать на это внимание. Так, например, профессора Слагхорна не удивляло, что его змееныши в это время года обычно обсуждали светские приемы и балы, на которые им посчастливилось быть приглашенными. Ведь в конце концов, для большинства из представительниц его факультета именно удачное замужество всегда было основной целью в жизни. Да и парней, особенно на последних курсах обучения в Хогвартсе, вопрос избранницы родителей на роль собственной спутницы жизни интересовал особенно остро.  Вот только в этом году все было иначе: светских приемов во время праздников практически не наблюдалось, значительная часть чистокровных, прежде считавших себя «сливками волшебного общества», в лучшем случае держались тише травы, ниже воды, а в худшем – находились в Азкабане. Новый министр магии, Кингсли Шекелболт, все ещё медлил с вердиктами о поцелуе дементора, хотя его бывший декан знал наверняка: причиной отсрочки исполнения приговора было отнюдь не желание Кингсли сохранить жизнь своим бывшим однокурсником. Как раз в его случае все было наоборот…  В отличие от державшихся довольно сдержанно слизеринцев, представители других факультетов переговаривались намного более активно. И если большинство представителей Хаффлпаффа как всегда обсуждали какие-то незначительные с точки зрения других факультетов вопросы, быстро закончив с темой праздников, то птенцы гнезда Ровенны Рейвенкло довольно быстро от светских вопросов вернулись к обсуждению академических. Впрочем, даже в самые лучшие времена (непосредственно перед экзаменами) эти темы очень мало интересовали представителей других факультетов.  Но самым шумным и активным показывал себя Гриффиндор. Львята как обычно совершенно не сдерживали эмоции, громко обсуждая любые темы, и если раньше своей несдержанностью зачастую заслуживали осуждающие и полные неприязни взгляды змеенышей, то на этот раз дела обстояли иначе. Впрочем, что ещё можно было ожидать, когда прошло буквально чуть больше полугода с того момента, как именно наследники Годрика оказались победителями, раз и навсегда доказав свое превосходство в бою.  И довольно многие в волшебном мире надеялись, что поражение приверженцев теории превосходства чистоты крови окончательно и бесповоротно положит конец предубеждениям и предрассудкам. Вот только если подавленное состояние чистокровных детишек тех самых последователей Тёмного Лорда Гораций легко мог понять, то печальное лицо Рона Уизли, довольно сильно выделявшееся кислым выражением среди своих однокурсников, объяснить было намного сложнее. А Рональд действительно чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. В то время, как его однокурсники с восторгом в голосе и горящими глазами делились друг с другом рассказами, как они провели рождественские каникулы, младший из сыновей Уизли молчал. На самом деле в этом году горячо любимый Рональдом праздник в Норе прошёл намного тише и сдержаннее, чем обычно, а большинство участников торжества были подавлены. И дело было даже не в том, что отсутствие Фреда, буквально физически ощутимое каждой клеточкой души членов семейства, вновь и вновь ножом кололо в самоё сердце, стоило им только взглянуть на Джорджа, добавляя намного больше, чем ложку дёгтя в сдержанное веселье.  Так же ярко, как отсутствие одного из близнецов, Рон ощущал и факт, что впервые за долгие годы Гермиона и Гарри не присоединились к семейству Уизли.  И нельзя сказать, чтобы сам Рональд был особенно удивлён решением, принятым его друзьями. Последняя битва каким-то образом изменила их отношения с Гермионой, внезапно решившей отдалиться от него, а потом и вовсе прервавшей любые отношения. И Рональд до сих пор не мог понять, что же именно произошло такого особенного, что заставило Гермиону, ещё несколькими часами раньше разделившую с ним первый в их жизни настоящий поцелуй, настолько кардинально изменить свои планы. И нужно ли говорить, что тот их поцелуй, робкий и несмелый, стал на самом деле последним? А потом от Рона как-то незаметно стал отдаляться и Гарри. Конечно, учитывая отношения Поттера с его сестрой, а Джинни по-прежнему оставалась девушкой Гарри, их общение с лучшим другом не прервалось окончательно, но и игнорировать, что все изменилось, тоже было невозможно. Ведь в конце концов, даже при всех своих недостатках Рональд никогда не был идиотом, а если быть абсолютно объективным в отношении младшего из сыновей семейства Уизли, то отрицать его склонность к стратегии не могли даже враги. Конечно, Гермиона ещё в самом начале объяснила ему причины, по которым приняла свое решение, но сказать по правде, Рональд находил их нелогичными. Ну в конце концов, какая разница, как он смотрел на Лаванду Браун, если в конечном итоге выбрал именно Гермиону?   – Привет, Рон, – внезапно раздался за спиной Уизли мягкий, несмелый голос, и парень буквально подскочил на месте, уже в следующее мгновение развернувшись всем корпусом и встречаясь взглядом с предметом его недавних размышлений. – Ты ведь будешь не против, если я присоединюсь к тебе за завтраком? – Что ты, присаживайся, – засуетился Рон, поспешно вскакивая на ноги и отодвигая для девушки стул. – А я вот только что как раз о тебе думал. – Надеюсь, хорошее? – в таких до боли знакомых глазах мелькнула робкая надежда, словно их хозяйка все ещё не могла поверить, что Уизли думал именно о ней, и вопреки самому себе Рональд по-доброму улыбнулся. Тепло и успокаивающе, словно хотел поддержать свою собеседницу.  – Можно сказать и так, – голубые глаза вновь улыбнулись, и парень вздохнул. – Где ты пропадала все это время? Я пытался с тобой связаться, между прочим, а последний раз посылал сову всего лишь несколько дней назад. Ты не ответила. – Мне казалось, что общение со мной будет последним, что ты хочешь на самом деле. Учитывая мои недавно развившиеся проблемы, – бывшая девушка Рона вздохнула и пожала плечами. – И признаться по правде, я вообще пыталась не отвечать ни на чьи письма все это время. Даже совы профессора МакГонагалл игнорировала.  – Серьёзно? – Рон прищурился, не сводя глаз с растерянной девушки, в свою очередь явно сейчас пытавшейся подобрать правильные слова. Что ж, ранее Лаванда Браун в подобном никогда не была замечена. Даже наоборот: её легендарный дар без умолку щебетать часами напролёт, никогда не испытывая недостатка в темах для обсуждения, был практически знаменит. Как говорится, «за словом она в карман никогда не лезла».  – Да, профессор несколько раз высылала мне приглашение вернуться в Хогвартс. Но я обычно отказывалась. Знаешь, на самом деле не хотелось ощущать на себе сочувствующее взгляды бывших друзей, их жалость, в конце концов. А ведь я теперь это буквально носом чувствую.  – И что заставило тебя передумать? – Рон на самом деле хотел знать, и почему-то сейчас был уверен: точно так же, как она способна безошибочно определить (вынюхать) жалость или сочувствие, его искренность тоже будет мгновенно отмечена. Когда в ответ девушка задумалась, слишком явно подбирая правильные слова, Уизли продолжил свою мысль. – Я имею в виду, что заставило тебя изменить собственное решение и вернуться? Ведь если я тебя знаю, «лав», то ты не склонна менять собственные планы. Наоборот, обычно идёшь к ним довольно упрямо и целенаправленно.  – А ты действительно меня хорошо знаешь, Рон, – усмехнувшись, его «бывшая» тряхнула заметно посветлевшими за то время, что они не общались, кудрями. – И на самом деле это была Грейнджер. Я встретила нашу «золотую» девочку на каникулах в больнице Святого Мунго, мы пошли на ланч, и она убедила меня изменить собственное решение. А как ты знаешь, Гермиона обычно права, – Лаванда Браун невесело  усмехнулась. – А в тех редких ситуациях, когда это не так, спорить с ней всё равно бесполезно. Впрочем, не могу сказать, что на этот раз мне даже хотелось. Грейнджер сказала, что между вами ничего нет. Что ты даже встречался с какой-то девочкой, но потом вы разошлись…  Лаванда напряженно взглянула в лицо Рональда, словно пыталась прочитать в его глазах какой-то ответ или реакцию, но парень сосредоточенно молчал, внимательно вслушиваясь в каждое слово Браун, однако, не перебивая. Когда он все-таки коротко кивнул в знак согласия, очевидно высмотрев для себя то, на что даже не смела надеяться, но тем не менее, ей безумно хотелось увидеть, Лаванда продолжила.  – А Грейнджер умеет делать предложения, от которых просто невозможно отказаться. Обещала помочь мне наверстать упущенное, даже персонально со мной заниматься, если понадобится. Уверяла, что все наши меня поймут и будут мне только рады…  - И Гермиона была абсолютно права, Лаванда, - сглотнув внезапно вставший в горле ком, Рон поспешно кивнул. - И я тоже тебе помогу со всем, что только могу. Я ведь в этом году беру довольно много классов, которые не взяла Гермиона. Например, «Предсказания». - При упоминании Роном ненавистного золотой девочке предмета, Уизли и Лаванда переглянулись и одновременно хмыкнули. Они все еще понимали друг друга с полуслова. Прочистив горло, Рон продолжил. - Ну, на самом деле… Что мне делать, например, в «Высших зельях» или «Трансфигурации»? Да и тебе это вряд ли нужно. МакГонагалл проходит с ними анимагию, например…  - А ты превращаться в какого-нибудь симпатичного рыжего терьера не хочешь, - не удержавшись, звонко рассмеялась Лаванда. - Что ж, полностью тебя понимаю. И посмею уверить, что после щедрости Сивого мне тоже никакие больше метаморфозы ни к чему. Да и не получится у волчицы, если честно…  - Лаванда, все будет хорошо, - когда девушка, вмиг погрустнев от одного упоминания о своей сущности оборотня внезапно умолкла, отводя взгляд и уставившись в пустоту, мягко проговорил Рон и накрыл ее пальцы своими. - Я уверен, мы справимся. В конце концов, в школе есть зелье, ты сможешь пить его каждое полнолуние. А потом мы или научимся его сами варить, или попросим кого-нибудь из моих братьев…  - На самом деле, Гермиона тоже обещала  мне помочь с зельем. Сказала, что легко может сварить для меня, у нее уже есть опыт, как ты знаешь, - улыбнувшись сквозь слезы, Лаванда подняла на Рональда робкий, полный надежды взгляд, и Уизли с готовностью кивнул ей в ответ. И на лице бывшего (и может, будущего?) своего парня Браун отчетливо прочла обещание, что отныне они вместе. А потом Рон вслух подтвердил то, что Лаванда уже прочла в его глазах.  - Ты не одна, Лаванда. Я с тобой, и я тебя не брошу. А это значит, что у тебя теперь поддержка и всего клана Уизли тоже. А нас много, как ты знаешь, и различными талантами мы тоже не обделены. Мы справимся, просто поверь мне. И Лаванда верила. А глядя в теплые, голубые глаза Рональда Уизли отчетливо видела главное: он тоже верил. И это на самом деле было так. В это мгновение Рон отчетливо и так ясно, словно это было написано на стене огненными буквами, понимал, что его путь отныне лежит рука об руку с Браун. Что он больше не одинок.   Конечно, Лаванда не была «золотой девочкой», но любовь, понимание и принятие его таким, каков он есть, все больше начинали казаться Рональду Уизли бесценными. *** Хмуря брови, Драко задумчиво наблюдал за воссоединением бывших любовников; а он совершенно не сомневался, что зародившиеся когда-то на их шестом курсе отношения между Рональдом Уизли и Лавандой Браун достигли интимного уровня. От его внимания не скользнуло ни абсолютное безразличие Грейнджер, в свою очередь следившей за представлением, развернувшимся за столом её собственного факультета, ни настороженность на лицах остальных Гриффиндорцев. Львы не радовались возвращению одной из самых ярких своих представительниц? – Забавно, теперь что, в школе реально закрывают глаза абсолютно на всё? – прозвучал у самого уха насмешливый голос Блейза Забини, и Малфой вопросительно приподнял бровь, без слов поощряя того продолжить. Вот только обычно такой разговорчивый и склонный добровольно делиться любыми сплетнями, его товарищ по факультету явно ждал особого приглашения. – Ты о чем, Забини? – решив подрграть итальянцу, несколько скучающим тоном произнёс Драко. – А вообще-то, не припомню за тобой привычки выуживать поощрения, прежде чем ты делишься своими сногсшибательными новостями или наблюдениями. Но в любом случае, дружище, если сказал «А», будь добр, говори уже и «Б». – Что-то ты какой-то нервный сегодня, мой друг, – явно получая слишком много удовольствия от этого обмена, Блейз вальяжно откинулся на спинку стула, буквально развалившись на своем сидении и сейчас поглядывая на Малфоя с нескрываемым превосходством. – Но если уж тебе так абсолютно необходимо, чтобы я все рассказал по слогам, или у самого память отшибло, то позволь напомнить: Сивый укусил Браун во время битвы за Хогвартс. Именно поэтому она не вернулась в школу, а также практически полностью исчезла из волшебного мира. Не представляю, как ты мог забыть о таком немаловажном нюансе. – Браун же теперь полноценный оборотень и превращается каждое полнолуние? – с нескрываемым ужасом и все более явной паникой в голосе произнесла Панси Паркинсон, мгновенно позабыв о своем ужине. – Они вообще в своем уме? Нет, я, конечно, понимаю, что у нас теперь равноправие и всё такое, как и в курсе, что дискриминация не просто не поощряется, а наоборот, но ведь здесь абсолютно другая ситуация! Браун опасна, а в школе полно маленьких детей, и как показывает наш личный опыт, для некоторых из них слово «нельзя» обозначают не просто «а почему бы и нет», но прямо-таки «добро пожаловать»!  – Паркинсон, успокойся, пожалуйста, – как-то слишком серьёзно нахмурившись, Астория приняла попытку пресечь быстро набирающую обороты истерику бывшей старосты Слизерина. – Не нагнетай обстановку и не создавай панику. Можно подумать, что ты не в курсе существования специального снадобья, предназначенного именно для таких ситуаций. И более того, если тебе изменяет память, то позволь напомнить, что у вас на третьем курсе практически целый год преподавал оборотень. Снейп просто готовил для него аконитовое зелье, и все тут.  – А если тебе вдруг изменяет память, Гринграсс, то позволь уж и мне напомнить, – яростно сверкнув глазами, Паркинсон воинственно скрестила руки на груди. – Что Северус мёртв, а его портрет вряд ли способен сварить аконитовое зелье. И при всём моем уважении к нашему нынешнему декану, Слагхорну я бы подобное не доверила. Уж во всяком случае не до такой степени, чтобы ставить на карту жизни невинных детей. – Астория права, Панси, не паникуй. Насколько я знаю, все под контролем, – хладнокровно проговорил Нотт, обычно избиравший вмешиваться в подобное дискуссии исключительно редко. На самом деле настолько, что Малфой реально мог бы пересчитать такие ситуации на пальцах одной руки. Но тем не менее именно сейчас и именно в эту дискуссию Теодор решил активно вмешаться. – Грейнджер обещала варить это зелье для Браун, если тебе так необходимо знать. И если ты уже была готова возразить, что «тебя подобное успокаивает не лучше, как и с огромным трудом», сходу добавлю: она уже когда-то варила это зелье для профессора Люпина. – Откуда ты знаешь? – явно не унималась Паркинсон, на этот раз обратив горящий взгляд своих крохотных, чёрных глаз на Теодора. – Мы же все теперь в курсе, что Снейп работал на Орден. Поэтому вероятнее всего именно ему при любой необходимости доверили бы варить аканитовое зелье. Или ты хочешь мне сказать, что Люпин ему не доверял? Тогда с какого перепугу он пил это зелье весь год, который работал в Хогвартсе? – После убийства Дамблдора в конце нашего шестого курса, Паркинсон, – непривычно тихим голосом заговорил Малфой, и все глаза мгновенно обернулись к нему. – Не думаю, что Орден был склонен не просто доверять Северусу, но вообще общаться с ним. Более того, если ты не в курсе, он тогда практически безвылазно сидел в Хогвартсе, покидая школу лишь изредка, по необходимости и исключительно по зову Тёмного Лорда. Поэтому абсолютно не удивительно, что в то лето варить зелье было поручено кому-то другому. И если вспомнить все доступные Ордену на тот момент варианты, то Грейнджер действительно становится наиболее логичным ответом. Ну, быть может с помощью кого-нибудь ещё, но не моя же кузина Тонкс, при всех её успехах и достижениях никогда не слышавшая компетентным зельеваром, взяла бы на себя эту обязанность. И к слову, мне до сих пор не понятно, почему Люпин сам не варил себе зелье. К слову, Теодор, у этой информации откуда ноги растут? Тебе сказал Поттер? - всем корпусом обернувшись к Нотту, Драко вопросительно приподнял бровь, но ответил ему не Тео. Впрочем, Малфой успел заметить его согласный кивок.   – В процессе приготовления аконитового зелья есть некоторые довольно тонкие нюансы, – внезапно за самой спиной слизеринцев раздался серьезный голос Поттера, и, мгновенно обернувшись, «змееныши» тут же натолкнулись на его сверкающие изумрудным холодом глаза, сейчас в упор смотревшая на них и умудрявшиеся скреститься с каждым. Вот только голос Гарри звучал предельно сдержанно: Поттер старательно не позволял себе и тени сарказма или насмешки. – Гермиона ассистировала профессору Снейпу, ещё когда именно он готовил зелье для Римуса.  Наверное впервые, говоря о бывшем профессоре зелий, Поттер использовал не его фамилию, при этом произнесённую довольно пренебрежительным тоном, а профессорский титул. Впрочем той, кто столько раз поправляла Поттера в подобных ситуациях, сейчас рядом не было. Наоборот, как раз в данный момент она и являлась темой их дискуссии, и конечно же, никто из присутствующих слизеринцев подобных нюансов знать не мог. Меж тем, Гарри продолжил: – Поэтому к лету после нашего шестого курса, когда нам понадобилось варить зелье, а Снейпу в Ордене уже не доверяли, Римус изначально боялся делать это сам. Риск ошибки слишком велик, не мне вам говорить. В общем, первые несколько циклов Гермиона варила аконитовое зелье вместе с ним, естественно, абсолютно предвидя ситуацию, что впоследствии Люпину придётся это делать либо самому, либо с помощью Тонкс. А теперь, когда подобное резюме и свидетельства компетентности Гермионы тебя, Паркинсон, непрепенно должны были успокоить, если вы не возражаете, господа и дамы, я перехожу к причине моего визита в ваше змеиное логово. – После чего Гарри демонстративно обернулся к Драко и Гринграсс и продолжил. – Астория, Малфой, у нас сегодня собрание старост. Будьте добры, не опаздывайте.  И, резко развернувшись на каблуках своих драконьих туфель, которые с недавнего времени по цене ни на кнат не уступали своим собратьям на ногах всех присутствующих здесь аристократов, Гарри неторопливым шагом направился обратно к столу Гриффиндора.  Уже толи не расслышав, толи полностью проигнорировав раздавшееся ему в спину бурчание Малфоя:  – Мы никогда не опаздываем, Поттер. В отличие от некоторых, которых сейчас перечислять мне не хочется.  Впрочем, судя по тому, как на самое мимолетное из мгновений замедлился шаг избранного, Гарри вполне вероятно мог его и слышать. В любом случае, ответа не последовало, и уже в следующую секунду староста школы вновь ускорил свой шаг, решительно направляюсь в сторону стола факультета львов.