Четыре года назад
Раскалённый пыльный воздух насквозь пропитался запахом гари и дыма. Затерянный среди неприветливых рыжих скал и песка город Эдберг содрогался от взрывов, и густое облако пыли окутало даже башни его небоскрёбов. От итога этого боя зависело многое, ведь Эдберг был стратегически важным объектом как для Федерации, так и для Империи Андора. И пока успех был на стороне второй армии. На захват города Федерация отправила несколько полков пехоты и в поддержку им специальный отряд «Уннэрбит», которым руководил Чёрный Дракон. Чэйзерам пришлось распределиться по локальным фронтам, так что весь отряд рассыпался по территории Эдберга, оказывая помощь пехотинцам. Где-то в северо-восточной части полиса федералы вот-вот могли сдать район противнику. Основные силы были разбиты. Редкие кучки избитых солдат сновали по лабиринтам города и отстреливались от андоровцев последними запасами патрон. Чэйзер-мастеров почти всех вывели из строя: один погиб, второй без сознания раненный лежал в кабине вездехода на окраине города. Один Чэйзер с чёрной бронёй прикрывал группу солдат, которые уносили раненных с поля боя. Флейм потеряла счёт, скольких они уже вытащили из-под завалов. Догфейсы и Энчентеры, конечно, сильно выручали, беря весь удар на себя. Но человеческие жертвы от этого не иссякли. Машина в очередной раз скрылась в той стороне, которая пока была под ними. А она осталась один на один с вражеским отрядом и курирующим их Чэйзером. Андоровцы не любили идти в рукопашную. Для них куда интереснее было делать всё дистанционно, например, при помощи мощной артиллерии. Поэтому Флейм, как лисицу, загнали залпами в ловушку, в бетонные стены какой-то высотки, и окружили кольцом. Сунуться наружу — то же, что самой напороться на копьё, её бы встретили горячо. А скрыться в здании, значит подпустить к себе главного охотника Чэйзера вплотную. Из двух зол пришлось выбирать меньшее. Она сделала ставку на Чэйзера, а точнее рассчитывала обойти систему. Уйти у андоровцев из-под носа, когда их мастер окажется в здании. По рации с помехами пришёл сигнал от своих: «Флейм, у нас некому прийти на помощь. Уходи оттуда». Проще сказать, чем сделать. Она прижала руку к ноге. Осколок снаряда всё-таки повредил броню. И теперь она ко всему прочему была ещё и не так подвижна. С четвертого этажа было отлично видно передвижения андоровцев, как они с техникой окружили высотку. И едва ли на первом этаже появилось движение, её Чэйзер вывел на внутреннее зрение сообщение — противник в здании, как и ожидалось, один. План был хорош. Но провалился. Ей даже не удалось высунуться наружу. Волной от обстрелов отбросило обратно внутрь. И тут же объявился главный охотник. От ближнего боя на этажах не оставалось почти ничего. Стекла вылетали со звоном, арматура недовольно скрежетала. А её запасы энергии верно иссякали. И нога ещё стала подводить. Последней надеждой была попытка уйти от напора противника ещё этажом ниже и застать его там врасплох. Но травмы лишили последней форы. Она не успела даже занять позицию, как новый удар импульса отбросил в стену. В глазах всё поплыло. Она потеряла контроль над собственным телом. И резкая невыносимо острая боль прострелила живот где-то под ребрами. Ураган спазмов готов был раскромсать её голову изнутри. Ни сил встать, ни тем более как-то остановить медленно приближающегося врага. А он уже был уверен в своей победе. Знал, что она сильно ранена, запас энергии на исходе, и раз теперь лежит так неподвижно у стены, то вряд ли окажет сопротивление. Она и сама уже была с ним солидарна, как бы мерзко от этого не становилось. Но вдруг глаза застелили голубые вспышки света. Пол задрожал. И серебристый силуэт вражеского Чэйзера скрылся за энергетической стеной насыщенного синего цвета. Он исчез, как и незваный гость. А до её слуха донёсся знакомый звук выстрелов где-то на улице. Неужели подкрепление пришло? Перед глазами остались только голые серые стены, потолок и пол. Она попыталась сесть, и с огромным трудом это получилось. На полу уже была багряная лужа. Стены продолжали содрогаться от взрывов с наружи и от того боя, что быстро закончился в соседнем помещении. Она едва ли отдавала себе отчёт в происходящем, дезориентация оборвала почти все контакты между телом и разумом. Рукой держалась за живот и чувствовала, как горячая кровь всё стекает по ней на пол. Но даже в таком состоянии она смогла заметить чей-то размытый силуэт, броню стального цвета и горящие сапфировые глаза. А потом чья-то ладонь осторожно коснулась щеки. Рядом сидел солдат Чэйзер со значком Федерации на плече. Флейм не поверила, что это правда, и потерянно взглянула ему в глаза. Они стали естественными, человеческими, но такими же насыщенно лазурными. В них горел огонёк жалости и сочувствия, такой тёплый и ощутимый, будто покрывало, укутавшее её нагую и продрогшую. Он скрыл маску и опустил серьезный взгляд на ранение. Ситуация вся лежала, как на ладони. И с хмурым вздохом он умело и осторожно взял её на руки. У Флейм остались только рефлексы, поэтому руки сами обхватили шею неизвестного спасителя. Она обессиленно клонила голову, утыкалась носом в его грудь. От каждого нового шага все внутри резало болевыми цепями настолько сильно, что казалось, каждый вздох мог стать последним. А когда острые солнечные лучи ударили в лицо, она вдруг хрипло, сдавленно прошептала: — Никогда не думала, что умирать так страшно. И грустный смешок украдкой коснулся слуха, а потом тихий голос ответил: — Рановато ты умирать собралась. Тебе ещё детей воспитывать. Она усмехнулась от такого заявления. Неожиданно — это мало сказано. В их время, да и тем более в их армейских кругах об этом совсем не говорили. — Какие дети? Что ты такое говоришь? Цепочка вопросов и эмоций придала сил и заставила её поднять взгляд на солдата. Ему было около 30. Светлая от природы кожа сильно загорела под жарким солнцем Ребеллиона. Но платиновые волосы и выразительные ясные голубые глаза смело и непоколебимо заявляли о его родине и крови. Северянин. Таких уже не часто встретишь даже в Федерации. — Ну какие... Непоседливые, до жути несносные, но любимые и родные. Точные копии папаши, которого ты за годы семейной жизни терпеть не сможешь, но при этом будешь любить до беспамятства. Вот такие дети. Флейм поражённо всмотрелась ему в глаза, а он улыбнулся. — В наше время так уже никто не рассуждает. — Знаю. Да не обращай внимания, я просто, видимо, не в то время попал. Зато ты уже не собираешься умирать,— он не спрашивал, а утверждал с тёплой, едва заметной улыбкой. Она задумалась. Одна эта фраза перевернула всё верх дном, разнесла в щепки прежние убеждения и понимания, открыла глаза. И последними словами, которые он с улыбкой произнёс, передавая её в руки полевого медика, стали: «живи, солнышко, живи».********
В мыслях всё звучал этот тихий голос. Она ведь даже не успела узнать его имени. Кто он? Откуда? Хотя сейчас в этой пустой, сооруженной на скорую руку палате где-то посреди пустыни ответы были не так важны, как один взгляд в его голубые глаза. Это казалось жизненно необходимым, как глоток свежего воздуха. Она сидела последние полчаса, пустыми глазами глядя куда-то в пол. Аппарат, подключенный к процессору на затылке, монотонно пищал и замолкал опять на пару минут. А там за стенкой гудела техника и голоса. Федералы оперативно организовали базу в большом складе, поместив здесь всё: и технику, и ремонтный цех, и казармы со столовой, и больничное крыло с операционной и парой палат. Она вспоминала по крупицам всё, что произошло в том бою. Весь их отряд распределили по локальным фронтам. Но мысли совершенно не коснулись Брайна, хотя она до сих пор не знала, жив ли он, здоров. Всё её сознание судорожно воскрешало в памяти только глаза, голос и улыбку неизвестного человека. Осторожный стук потревожил слух и вырвал из реки забвения. А на пороге стоял тот, кого она ждала в эту секунду больше всего на свете. Саму себя понять не могла, но ждала. И он пришёл, уже не в боевой экипировке, без брони и горящих сапфировых глаз. Простой уставший солдат в форменных брюках и светлой футболке. — Мне сказали, что ты уже пришла в себя. Как ты? Флейм на пару секунд потеряла дар речи. — Врач сказал, через пару дней уже встану на ноги. Всё в порядке,— она улыбнулась и завела за ухо прядь волос,— Спасибо. В его глазах засветилась радость, на губах появилась теплая улыбка. Он зашёл в палату и сел на стул рядом с больничной койкой. — Ну вот и отлично. Знаю, глупость говорю, но постарайся больше не попадать в такие западни. Флейм усмехнулась, слушая его неловкий и забавный тон. Глупость глупостью, но до чего же она трогала сердце. Она с робкой улыбкой кивнула. — Постараюсь. На лице солдата вдруг появилась наигранная серьезность. Он нахмурился и спросил: — Обещаешь? Флейм рассмеялась. — Даю слово. Он довольно вскинул брови и потянулся за чем-то в карман. — Тебе уже можно есть? Вопросительный взгляд заставил Флейм растерянно пожать плечами — врач совсем ничего об этом не говорил. — Не знаю, мне не говорили ничего. Он положил на аппарат белый платочек с завернутым в него кексом. — Ну я тогда оставлю это здесь. Только никому. Наигранная серьезность и шёпот снова заставили её рассмеяться. Солдат замер и с теплотой засмотрелся в её глаза. А потом спросил: — Как тебя зовут? Она уловила ниточку, поэтому ответила с подтекстом: — По-армейски: Флейм. Он с интригой приподнял брови. — А по-настоящему? — А по-настоящему: Софи. Разговор предполагал продолжение. Но напряжённый голос Эттингера у порога заставил их обоих повернуться. — Флейм? Ты... Эттингер весь взъерошенный, раненный и смятенный появился в палате. Он не ожидал, что Флейм будет не одна. Весь «Уннербит» едва ли как собрался на базе. Врач сообщил Дракону о ранении подчинённой и о том, что она уже пришла в себя. Но вот что застанет у неё своего давнего знакомого Дракон никак не ожидал. Он вначале опешил. Потом огонёк недоброжелания и угрозы загорелся в его глазах. Он перевел взгляд на Флейм, затем опять на солдата, заметил и свёрток на аппарате. — Ты в порядке?— уже сухо закончил он то, что говорил, заходя. Хоть Дракон и обращался к ней, но грозным взглядом неотрывно сверлил своего бывшего сокурсника. В глазах читалось и предупреждение, и требование немедленно убраться. Солдат демонстративно прокашлялся и направился к выходу со словами: — Ладно, не буду вам мешать. Эттингер кивнул и ответил ему вслед: — Да, хорошая идея.*********
Минули сутки. Но кроме Брайана и ребят из отряда Флейм больше никто не навещал. А она места себе не находила. Оборачивалась к двери, едва ли слышала какой-то звук. Ревность Брайана душила хуже удавки, не давала и вздохнуть свободно. Наверное впервые за всё время их совместной службы он столько времени не отошёл от неё ни на шаг. Но вскоре пришёл приказ: Уннербит переводили в другой сектор. Утром им нужно было покинуть базу. И снова тяжёлая бессонная ночь водрузилась на плечи Флейм. Кажется, последний раз она чувствовала что-то подобное в шестнадцать. Но тогда всё было проще, и пролетело быстро и легко. Она корила саму себя. Хлопала по щекам, надеясь что это поможет образумиться. Но перед глазами всё стояли эта ласковая улыбка и смелый взгляд. Они сводили её с ума. Время ожидания — время воспоминаний превратилось в настоящую пытку. И наконец наступило утро. Идя по базе в компании ребят из отряда она заглядывала во все лица, надеясь его увидеть. Он ведь так и остался для неё мистером инкогнито. Она до сих пор не узнала его имени. Вездеход отряда стоял возле ворот, почти загруженный. Сослуживцы подносили последние ящики с боеприпасами. Жёлтая беспощадная пустыня, которая стелилась за воротами, прожгла осколками память. И внезапный порыв ветра с песком заставил Флейм снова обернуться назад. Взгляд медленно начал очерчивать силуэты спящих вездеходов и техники, вокруг которой сновали солдаты и механики. Она не теряла надежды хотя бы мельком его увидеть. И поразительно лазурные глаза всё-таки поймали её взгляд, полный тревоги. Он сидел на краю будки открытого вездехода и внимательно наблюдал за всем происходящим у ворот. Уже не в футболке, а в форменной куртке, с частью экипировки для грядущего боя. У неё снова остались одни рефлексы. В голове не было места мыслям, как это будет выглядеть со стороны, что подумают люди и какие возникнут последствия. Она забыла обо всём. Просто схватила обеими руками возможность ещё раз заглянуть ему в глаза и поговорить. Ведь любой из них мог не дожить даже до вечера. Её пару раз позвали в спину, но она не откликнулась. Сослуживцы озадаченно дёрнули плечами, глядя, как её силуэт стал удаляться внутрь базы. А Эттингер гневно стиснул зубы, потому что и он заметил пристальный взгляд командира другого отряда. Когда Флейм почти подошла, солдат спрыгнул с вездехода. Приветливая улыбка озарила лицо. Он протянул ей руку со словами: — Рад видеть, что тебе уже лучше. Она тепло улыбнулась и крепко пожала ему руку. А взглядом зацепилась за эмблему барса на его куртке и такую же заметила на кузове вездехода. Отряд Ирбис значит. — Да. Спасибо. А... Ты так и не сказал, как тебя зовут. Может быть, румянец, проступивший на её щеках, а, может, и отведенный в сторону взгляд дали ему повод шутливо изогнуть бровь и сказать: — По-армейски или по-настоящему? Флейм тихо рассмеялась и смело заглянула ему в глаза. — И так и так. Ни один из них ещё не отпустил руки. Он едва заметно приподнял уголок губ и ответил: — По-армейски: Норд. А для тебя просто Дэни. — Дэни...— её брови задумчиво опустились,— Это сокращённо от «Дэниэл»? Он кивнул. Секунды потерялись в молчании. А потом она крепче сжала его теплую ладонь и произнесла: — Ну тогда до скорой встречи, Дэни. Доживи до неё, ладно? — Даю слово, солнышко.