Улль и тысяча вещей

С самой первой встречи ас понимал, что что-то не так. Злокозненный плут на сваливается на голову так просто, а уж тем более с Сагром и кем-то ещё. Лив. Валькирией, как ему сказали. Вот только слишком уж удивилась юная дева, когда Локи назвал её так. Слишком уж не походила на валькирию. Фигура ладная, но не воительницы. Слушала внимательно, будто едва знала Сагра, не понимала ничего. Тогда Улль решил, что стоит смолчать. Узнать, кто же эта таинственная незнакомка. - Валькирия, откуда ты? Ответ поразил своей честностью и вызвал у лучника улыбку. - Я не валькирия. Не знаю, почему Локи назвал меня так. Улль присмотрелся внимательней. Эта дева не только не выглядела недостаточно тренированной для валькирии, она и ветте не была. Перед ним стояла мидгардка. Мидгардка Лив… В голове зазвучали слова пророчества. Улль вновь окинул девушку взглядом. Старался незаметно, но видать не вышло. Их глаза встретились и лучник мягко улыбнулся. Судьба или нет, девушка в том не виновата. Потом была алайсиага, с которой дева расправилась на удивление легко. Бесстрашно, безрассудно даже. И пусть держала меч неумело, но с того момента Улль почти не лукавил, называя новую знакомую валькирией. Скрываясь в тени тисов ас давненько не видел новых лиц. И он бы солгал, если сказал, что Лив ему не интересна. Зовись она иначе, не размахивай мечом – Улль бы всё равно приглядывался, бросал мимолётные взгляды. Вот только в какой-то момент лучник стал смотреть на девушку чаще, чем диктовало любопытство. Мидгардка была… Занятной. И не только потому, что очаровала Лиод и добилась одобрения Сагра. Лив была удивительной. Минули сотни лет с тех пор, как лучник посещал Мидгард, но понимал, что подобных валькирии там немного. Она была чужой, но уж никак не потерянной. Не понимая толком ничего, Лив умела слушать и подмечать детали. Улль поймал себя на мысли, что его забавит давать валькирии зацепки и наблюдать, как быстро она поймёт. У девушки был острый ум и не менее острый язык. Чарующее сочетание. Вот только держать бы этот острый язычок порой за зубами... С каждым днём, каждым часом в Лив оставалось всё меньше от мидгардки и всё больше от ветте. Всё родней лежал в руке меч, всё уверенней звучали речи. На многое была готова Лив, чтобы вернуться в свой мир. И хотя Улль не понимал, что найдёт она в месте, который уже не будет прежним, но рвение девушки заслуживало уважения. Да и не в его правилах было лезть в чужие души. Лив была разной. Вот только понял Улль это не сразу. Девушка тянулась к нему. Тогда асу казалось, что, быть может, она считает его самым сговорчивым. Лив часто задавала вопросы, старалась держаться поближе к богу зимы. И его это нисколько не раздражало. Напротив, ловить на себе пытливый или внимательный взгляд было неожиданно приятно. А после они столкнулись на источниках Ванадис. И началась игра, в которой увязли оба. Причудливый танец с затейливым узором шагов, охота, где не всегда разберёшь, кто охотник, а кто – добыча. Лив не любила полумер и шла напролом. Вот только не ждала ничего в ответ. Потому каждый раз, стоило Уллю ответить или, о ужас, побыть хоть немного напористым или серьёзным, как Лив замирала, словно потревоженная косуля. Сначала это забавило и немного удивляло, а после ас понял. Танец продолжался, вот только Улль стал замечать, что тот или иной шаг сделан непроизвольно. Ноги будто сами несли его, а слова слетали с губ. Осознание ударило сильнее молнии Тора. И Улль не понимал, как так вышло. Он был не молод и, да что уж там, опытен. Но всё же оказался очарован мидгардкой. Той, что рвётся домой. Той, что может принести мирам погибель. У этой связи не может быть будущего. Лишь интрижка, быть может. И, казалось бы, что в этом плохого, вот только… Аса не покидало ощущение, что в этот раз всё было серьёзно. И, видимо, не он один так думал, иначе напористость Лив не заканчивалась бы так же резко, как и начиналась. Ас и лжевалькирия осторожно кружили, продумывая каждый шаг, но всё же оступались. А потом Улль потерял контроль. Разозлился, из-за её, Лив, безопасности. Это было так непривычно и… неправильно. Но всё же не зря. - Валькирия, кто я для тебя? – тогда он решился спросить. Дева молчала, а Улль всматривался в её лицо, почти до ряби перед глазами. Он знал, что за ответ получит, был почти уверен, но всё же… Сомнение кололо сердце ледяными иглами. Валькирия не разочаровала. И Улль послал всё к Сурту. Бросился в омут с головой. Уйдёт ли, останется ли, рухнут ли миры иль нет. Он будет подле своей валькирии, сбережёт от предрассудств, утешит в минуты невзгод, ощутит от напастей. Так долго, как пожелает его валькирия. Лив потом не раз корила его за эти слова. Признавалась, что тогда они её изрядно напугали. Слишком большая ответственность для ещё малознакомых ветте. Но уже тогда Уллю это казалось правильным. Идти за своей валькирией. До самого конца. Безрассудно и глупо, быть может, но ас не для того ушёл из Асгарда, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям. По пути к Мимиру они много разговаривали. Лив рассказывала о Мидгарде, а Улль не уставал удивляться. Как изменился Мидгард! Наполнен невиданными предметами и явствами, а его обитатели больше ни во что не верят. И этот чудной мир взрастил его валькирию. Хотелось своими глазами увидеть то, о чём говорила девушка. Да только сама она улыбалась немного смущённо и говорила, что ей пока хорошо и здесь. И что скучает только по кофе, который вряд ли бы пришёлся по сердцу Уллю. В ответ ас качал головой. Пусть так, но кофе он бы всё же попробовал. Улль рассказал ей о Труд, Лив – о своих страхах. Она едва смогла унять трепещущее после хольмганга сердце, а он не смыкал глаз у её постели. Он рассказал ей о матери и предложении Одина, а она помогла найти общий язык с Тором. Улль всё ещё был готов идти за валькирией до конца, но на сердце становилось теплее при мысли, что и Лив не раздумывая поступила бы также. В её имени отголоски последней битвы. Её появление – начало конца, но вместе с тем – надежда. Смерти Улль уже давно не боялся. Трусость – величайший из пороков для аса. А потому на пороге Рагнарёка Улль сжимал ладонь своей валькирии и ни о чём не жалел. Он обещал быть с Лив, пока она сама того хочет. И если всему суждено закончиться скоро, то пусть так. Если же нет, то… Он с радостью не будет отпускать руку валькирии ещё много зим.