Добро? Зло? Или жизнь Великого Мага

      Франция. Париж.      Благодаря тому обилию зелий, которыми поил женщину всё это время Грид, роды шли настолько легко, словно она рожала не первого, а как минимум третьего по счёту ребёнка.      Первый этап этого не самого лёгкого и быстрого процесса, занял четыре часа, когда как обычно часов десять, но это в мире магглов, а в магическом, не дольше шести благодаря зельям для беременных.      Нельзя было также исключать и помощь Пернеллы с Нагайной, которые всё это время ухаживали, поддерживали и разговаривали с вейлой, стараясь придать ей уверенности, что у них получилось отлично. В этот раз, и знания из фильмов оказались не лишними, что немного даже восстановило веру девушки в маггловское творчество.      Но, за этим не самым, как оказалось тяжёлым и безболезненным, в основном благодаря обезболивающему зелью этапом, начался следующий. В один миг, хватка женщины, сжимающей руку пожилой дамы, резко усилилась, а её глаза широко распахнулись: — Р-ребёнок, о-о-он выходит! — из уст вейлы, вырвался сдавленный стон, её дыхание, участилось, а ранее бледное лицо, слегка покраснело.      Грид, заметивший резкое изменение в показателях на экранах, уже как несколько секунд назад, поднялся со стола и к этому моменту, завершил подготовку, наложив дополнительные чары на обоих свои пациентов, в основном сконцентрировавшись на «малыше», который в эту секунду был особенно уязвим. После чего он зафиксировал ноги вейлы согнутыми в коленях и раздвинутыми в стороны.      Глаза Нагайны, в панике забегали, ведь одно дело видеть это по телевизору, а другое вживую. Благо, Пернелла, прекрасно держала себя в руках: — Не волнуйся, осталось немного, главное тужься, — мягким, заботливым голосом, подбадривала роженицу, дама, поглаживая по голове одной рукой, а другую не вынимая из её на удивление крепкой хватки. — Отлично! Я почти вижу головку! — прозвучал радостный голос Грида из-под простыни, увидевшего лысую макушку, окружённую слабым сиянием, являющейся ничем иным, как белой магией, благодаря его манипуляциям, сформировавшей вокруг «малыша» тонкий защитный слой. — Я-я п-постараую-ю-ю-юсь! — последовав ещё один долгий стон вейлы, крепко зажмурившей глаза и сжавшей кулаки, а Нагайна, наконец, взяв себя в руки, стала платком вытирать её лицо от поступающего пота.      Принцу, пришлось немного ослабить действие обезболивающего, чтобы она также могла ощущать, что ребёнок ещё в ней и надо продолжать тужится.      И когда, наконец, макушка показалась полностью, он, мягкими движениями рук, начал освобождать его лобик, личико и подбородок: — Немного сбавь потуги, — плотно сжав губы, даже не видя его, с глубоким вздохом, кивнула женщина, а волшебник продолжил свой не самый приятный и лёгкий труд.      И через минуту, под полные волнения взгляды трёх женщин, убедившись на всякий случай в правильности своих действий и здоровье «малыша»: — Продолжай. — Да!       За головой последовали плечи, туловище, ножки и наконец, волшебник встал в полный рост, прижимая к белому переднику маленькое, сжавшееся в комочек чудо. На которое, дамы, смотрели с трепетом и оттенком беспокойством, ведь ребёнок совершенно не издавал звуков: — Эй, не заставляй своих двух мам волноваться, — с весёлой улыбкой, он сделал то, чем заставил зрительниц, вздрогнуть, легонько хлопнув «малыша» по попе, от чего уже в следующий миг, помещение заполнил звонкий, детский плач, — Вот и славно.      На глазах Пернеллы, при виде «ребёнка», сами собой стали наворачиваться слёзы: — Н-николас… — не сдержавшись, прошептала она, прикрывая рот ладонью, пока её ободряюще поглаживала по руке недавняя роженица и приобняла появившаяся рядом Нагайна. А малыш всё продолжал громко плакать, — «Теперь я вновь не одна…»      Грид к этому моменту, уже порезал и завязал пуповину, и в данный момент оказывал помощь матери, благо очищающее заклинание, при должном контроле, способно избавить не только от грязи. А с остальным, помимо восстанавливающих зелий, помогала белая магия.      Фламель, из-за волнения и робости, никак не могла заставить себя сделать шаг вперёд и подойти к новорождённому. Поэтому, завернув последнего в белое полотенце, предварительно очистив от слизи, Грид, сам приблизился к трём дамам: — Конечно, уже немного запоздало, но, поздравляю… — протянул он ребёнка, которого пожилая дама, с дрожащими руками и слезами на глазах, приняла и очень бережно, придерживая голову, она прижала его к своей груди, смотря на него полными нежности и любви глазами, — …у вас девочка, — и если вейла совершенно никак не отреагировала на эту радостную новость, то вот Нагайна потрясённо выпучила глаза, даже «малыш», словно поняв его слова, хотя ещё не должен был, затих и повернул голову на голос Принца.      И только до Пернеллы это доходило порядка сорока секунд. Но когда она осознала сказанные им слова, её счастливое выражение лица, окаменело: — Ч-что…?      Великобритания. Лондон.      И пока Грид с Нагайной находились в Париже, отмечая возрождение самого Николаса Фламеля, ровно два часа и десять минут назад вышли свежие номера газет, новости в которых, поставили на уши всю магическую Британию.      Это было не ещё одно подозрительное действие со стороны Крауча, нет, это были статьи о связи Министра Магии с «Пожирателями Смерти». Со всеми доказательствами собранными Гарольдом и его подчинёнными, именами членов организации, выводами и призывами к действиям. Последнее, не заставило себя долго ждать.      Уже спустя ровно час, в Министерстве Магии, толпились сотни разгневанных и очень возмущённых политикой Бартемиуса людей. Даже то, что в статьях чётко указывалось, что ему угрожали и все последние решения делались под давлением, основная доля гнева народа, всё равно пала на не оправдавшего их ожиданий политика.      Они требовали объяснений, но Крауч, не спешил с ними, от чего гнев толпы лишь усиливался. И на втором часу, произошло ожидаемое, волшебники направились лично к нему за ответами. Мракоборцы, охранявшие министерство, прекрасно понимая, что им никак их не остановить — отошли в стороны, пропустив всех в рабочую зону.      Но, они не просто целенаправленно двигались на третий этаж, нет, по пути волшебники ловили тех самых шпионов отмеченных в газетах, не успевших сбежать или не знавших о новостях.      В стране начался самый настоящий хаос…      В своём кабинете, Крауч, уже успевший ознакомиться со свежим номером «Ежедневного пророка» и узнать, что происходит внизу, по логике вещей, должен был испытывать панику, метаться из одного угла в другой, в поисках решения новообразовавшейся проблемы. Но всё было в точности наоборот, он с совершенно спокойным выражением лица сидел в своём кабинете, откинувшись в кресле и выкуривая уже третью по счёту сигарету: — Достойный исход для предателя вроде меня, — с ироничной, но одновременно с этим полной облегчения улыбкой выдохнул он струйку дыма и прикрыл глаза.      С той самой секунды, как волшебник попал на крючок «Пожирателей Смерти», он не раз успел пожалеть, что не послушал Гарольда, что подписал этот чёртов магический договор и стал шавкой Реддла.      За эти долгие месяцы, за которые Бартемиус совершенно ничего не решал, он успел о многом поразмышлять. Придумать десятки разных способов, как выйти из этой паршивой ситуации сухим, но, в конце концов, сработал один из возможно худших вариантов.      Только одно радовало, что он успел отправить свою жену в Германию, воспользовавшись помощью хорошего друга в Мунго, ещё месяц назад. Мужчина от неё ничего не скрывал, ведь по-другому, он бы никак не смог отправить её за границу.      Хоть она и хотела остаться с ним до конца, но ему удалось переубедить её, ради ещё не рожденного малыша, и, дав обещание, что обязательно последует за ней, как решит здесь все вопросы, при этом прекрасно понимая, что его никогда не отпустят. Он знал слишком много, да и выйти сухим из подобной ситуации, было невозможно. Самым лучшим из возможных исходов, если все звёзды сложатся и за него вступиться сам Гарольд, которого он предал, это домашний арест на пару лет, а в худшем, чтобы ослабить гнев народа — Азкабан. В данный момент, жизненно необходим был козёл отпущения.      Но, даже понимая это, Крауч не ощущал никакого страха. В глубине души, с того самого дня, как он заключил тот магический договор, мужчина уже знал, чем всё это закончится, особенно увидев тот план.      Да, может «Тёмный Лорд» и был гениальным волшебником, не уступавшим в силе Дамблдору, но лидер и тактик из него был никудышный. Тот план, невозможно было воплотить в жизнь, за столь короткий срок, даже если под твоим контролем будет вся верхушка власти, а в массы будут на каждом углу кричать, что не всё так однозначно и на самом деле, ты всё это время боролся за них.      Может быть, на магглах это и могло сработать, но волшебный мир куда более опасное место, в котором слово «доверие» чаще всего является синоним «магическому договору».      Но, из размышлений, его вывел грохот снаружи, который очень быстро затих, а после прозвучал стук в дверь: — Неужели у них осталась хоть капля уважения ко мне? — с насмешливой улыбкой пробормотал он, — Входите.      Но, как только Бартемиус увидел гостя, его лицо, застыло. В кабинет вошли Минчум с Бруствером, в окружении шести мракоборцев. И если первый смотрел на него с некоторой горечью, то вот второй, с бесстрастным выражением лица, сжимая в руке свиток, скреплённый печатью главы отдела Магического Правопорядка, которую он узнал без особого труда: — Бартемиус Крауч, вы обвиняетесь в превышение должностных полномочий, пособничестве Тёмному Лорду и государственной измене… — раскрыв его, Кингсли, зачитал обвинения, — …вы будете взяты под стражу до вынесения приговора, — после этих слов, Мракоборцы, направились к Бартемиусу, который с кривой усмешкой, сделал последнюю затяжку и потушил сигарету: «Значит и здесь по худшему сценарию, хотя… я бы, скорее всего так же поступил на его месте…»      Минчум, наблюдающий за тем, как его бывшего друга уводят, так ничего и не сказал, за что Крауч, был ему благодарен. Даже получив подобный урок, его гордость не позволяла принять чью-то жалость. Он бы скорее воспринял её как оскорбление, нежели что-то хорошее…