Via mortis. Принятие

— Постой! — Джинни только собралась постучать в дверь кабинета Амбридж, как её остановил Теодор. — Возьми, это тебе передал твой крёстный. Парень протянул своей коллеге-старосте склянку с каким-то бесцветным зельем. Джинни откупорила хрустальную бутылочку и принюхалась.  — Восстанавливающий бальзам?  — Просто выпей, — твёрдо попросил Тео, — Снейп под угрозой самых страшных казней заставил меня пообещать, что ты выпьешь зелье прежде, чем переступить порог этого проклятого кабинета. Не отрывая взгляда от Тео, девушка одним глотком осушила склянку. Слизеринка поморщилась и нервно повела плечами.  — Горько!  — Лучше так, чем грохнуться в обморок от потери сил прямо на глазах этой жабы, — заметил старшекурсник, уверенно сжимая её плечо. — Удачи, Лестрейндж.  — Спасибо… Отвратительно розовый кабинет и на этот раз встретил её тошнотворным мяуканьем и еле слышным скрипом пера. В душу закралось просто отвратительное предчувствие. Девушка отчаянно сжала кулаки. Она должна держаться несмотря ни на что, потому что она, чёрт возьми, Джиневра Лестрейндж. И никакая розовая жаба не должна её сломить.  — А, мисс Лестрейндж… проходите, садитесь, — сладко улыбнулась профессор Амбридж, жестом предлагая студентке сесть. — Я рада, что Вам сообщили о назначенном наказании. Джинни села на жёсткий грубо сколоченный стул. Что ж сейчас она возьмёт приготовленное перо и начнёт писать это проклятые строчки. Да, это неприятно, но Джинни выдержит. Никакая физическая боль несравнима с той, которую она испытывала сегодня утром, когда разговаривала с Чанг.  — Я попрошу Вас написать несколько строк… Совершенно не слушая профессора, девушка взяла приготовленное перо и пергамент.  — Что писать? — бесцветным голосом поинтересовалась Джинни, желая только поскорее с этим покончить.  — Вы даже не спросите, почему нет чернил? — удивлённо поинтересовалась профессор.  — Чернила пришли в этот кабинет моими ногами, — просто ответила девушка. — Так что мне писать? Амбридж криво ухмыльнулась, вмиг скидывая всё своё напускное очарование. Видимо, поняла, что с этой слизеринкой её обычный цирк не пройдёт.  — Тогда приготовьтесь записать, — наклоняясь над столом, хмыкнула профессор — Готовы? Только убедившись, что Джинни занесла перо над пергаментом, Амбридж, язвительно ухмыляясь, продиктовала:  — Я не нужна ему. Девушка почувствовала, как рука, в которой она сжимала перо, задрожала. Мерлин, откуда эта дрянь знает, какие мысли сегодня весь день роились в её голове? Она же этого даже сказать не может… не то, что написать на своём собственном теле.  — Что-то не так, моя дорогая? Рука продолжала дрожать, дыхание давалось с огромным трудом, а в уголках глаз вновь начали собираться слёзы, которых по идее уже не должно было остаться.  — Может, вам помочь? — раздался над самым ухом елейный голос профессора Амбридж. Сухая как наждачная бумага ладонь легла на её правую руку и принялась старательно выводить проклятые буквы. — Давайте со мной… Я… Перед мысленным взором пронеслась прошлогодняя сцена перед первым испытанием Турнира Трёх Волшебников. Гермиона, обнимающая Гарри обеими руками, прижимается к нему всем телом. Эхом раздавались слова Дафны: «Вот что ты будешь делать, если он тебе Грейнджер предпочтёт?», действительно, а почему всё-таки не Гермиона? Они и общались больше, и характер у гриффиндорской отличницы проще. Почему? Почему он не с Гермионой, а с ней? Над самым сердцем резануло будто кинжалом.  — Не… «Я не люблю её»… смена декораций и Гарри, стоящий перед Седриком. Он ведь, и правда, никогда не говорил ей, что любит… а что если всё это время Гарри был с ней лишь из жалости? Он самый добрый человек, которого она только знала, если он просто не хотел разбивать подруге сердце? Он же чёртов герой, он всегда ставит ближних выше себя! Скальпель будто на несколько сантиметров вошёл в кожу, стараясь проникнуть как можно глубже.  — Нуж-на… «Оставайся здесь со своими устоями, приличиями и достойными женихами» и его фигура, выбирающаяся в окно… конечно, зачем герою дочь пожирателей? Зачем ему девушка — тёмный маг, да ещё и некромант?! Как она могла быть такой глупой и наивной? Она ведь всегда это знала… она не подходит ему… никогда не подходила. Ещё один росчерк лезвия и дыхание перехватывает от боли…  — Ему… «Твой Поттер такой ненасытный…» скрипит в ушах голос Чжоу Чанг… перед глазами помятый Гарри с расстёгнутой рубашкой и припухшими алыми губами. Боли в груди уже нет, только давящее ощущение мучительно медленного заживления, будто на сердце образуется огромный рубец…  — И вот тут точка, — елейным голосом произнесла Амбридж. — Так, давайте посмотрим, каких результатов мы добились. Джинни, усиленно борющаяся с подступающими слезами, даже не заметила, как жаба мельком оглядела её фигуру и удовлетворенно ухмыльнулась, увидев что-то на белой рубашке.  — Для закрепления напишите это ещё десять раз и можете быть свободны… - слова профессора раздались эхом по розовому кабинету. Девушка на автомате кивнула и дрожащей рукой принялась выполнять задание… каждая буква клеймом отпечатывалась на разбитом сердце и в бунтующих мыслях.

***

Весь день Гарри безотрывно смотрел на точку с именем Джинни на карте Мародёров, усиленно борясь с желанием броситься на Астрономическую башню. Мерлин, кто бы знал, как ему сейчас стыдно! И лучшим решением казалось просто дать Джин побыть одной и выдохнуть. Ближе к вечеру, когда она так и не появилась ни на одном уроке, Поттер решился на отчаянный шаг, подложить Рону карту Мародёров, специально открытую на точке «Джиневра Лестрейндж». Рон и Гермиона сразу же направились за подругой, а Гарри невидимой тенью следовал за друзьями. Он проводил их до Астрономической башни и ушёл.Гриффиндорец боялся увидеть заплаканное лицо Джинни, ужас как боялся и думал, что один его вид сделает девушке только больнее. А самым отвратительным было то, что слёзы она лила по его вине. Ему весь день слышались её отчаянные всхлипы, прерывистые слабые вздохи. Сидя на одном из забытых подоконников, Гарри следил, как друзья повели Джин в библиотеку, как они там сидели и, наверняка, пили чай. Гарри стукнулся затылком о каменную стену, прикрывая глаза. Какого чёрта он вообще согласился на эту авантюру?! Кому как не ему знать, как это больно? Почему он был уверен, что Джинни будет легче, чем ему? Видимо сказалась бессонная ночь, потому что, даже не сменив позу, парень уснул прямо на холодном подоконнике. Разбудила его хорошо знакомая по наказаниям у Амбридж боль, только не левом запястье, а на груди чуть пониже ключицы.  — Джин… Спрыгнув с подоконника, Гарри быстро нащупал заветную булавку, с которой не расставался ни на секунду, с того самого дня, когда Джинни приколола её к его олимпийке. Аксессуар расстегнулся и царапал остриём кожу. Парень крепко сжал булавку, думая о Джинни. Мгновение, и он стоит посреди кабинета Амбридж. Жаба расслабленно сидит в розовом кресле и с наслаждением, даже торжеством, наблюдает за пишущей девушкой. Гарри неловко присел на корточки, стараясь заглянуть в глаза слизеринке. Обзор был плохой — на самое дорогое лицо упали волнистые чёрные локоны, но, главное, он увидел, закушенную практически до крови нижнюю губу и дрожащие прикрытые веки. Джинни из последних сил сдерживала слёзы. Кажется, пора выйти из тени, сейчас он ей нужен, как никогда. Так быстро Гарри ещё не передвигался по родной школе. В тот самый момент, когда он забежал на заветный этаж, из кабинета вышла Джинни. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к шершавой древесине и сползла на пол, утыкаясь лицом в колени. Сейчас Джинни было совершенно наплевать, что Амбридж может открыть дверь и увидеть её рыдающей прямо на полу, что в этот коридор может зайти кто-то из студентов. Она слишком долго сдерживалась и сил уже ни на что не хватало… Сейчас хотелось только дать, наконец, волю слезам. Практически сразу Гарри услышал отчаянный тоскливый всхлип. Интересно, кто-нибудь, когда-нибудь видел Джинни в таком состоянии? Её била сильнейшая дрожь, иногда слышались прерывистые вздохи. Почему-то сейчас никаких сомнений не было… стоять и смотреть было просто невозможно.  — Джин… родная… Девушка подняла взгляд, и встретилась с взволнованными изумрудно-зелёными глазами. Громкий, отвратительный всхлип снова вырвался из груди. Джинни попыталась вновь уткнуться в колени. Однако, ей помешали широкие мужские ладони, обхватившие её влажные от слёз щёки.  — Уйди! — стараясь вырваться, воскликнула Джинни. — Оставь меня!  — Нет, уж, — отрезал Гарри, притягивая девушку к себе и поднимая её на руки, — я и без того сегодня много бегал. Хотя должен был быть с тобой.  — Иди к своей Чанг, — стуча кулаками в его грудь, шептала слизеринка. — Она, наверняка, заждалась…  — Джинни, прекрати нести чушь, — помогая себе коленом, парень старался устроить девушку удобнее на руках. — Я тебя в таком состоянии не оставлю. Джинни чувствовала, как силы окончательно покидали её. Конечно, снова его добрая натура… значит он, правда, с ней только из жалости. Как она могла быть такой дурой?! Не успели они выйти к лестнице, как её сопротивления сошли на нет. Уже на первой ступеньке, вместо возмущений Гарри услышал тихие жалобные всхлипы, хорошо хоть она перестала вырываться, а успокоить он ещё успеет.  — Вот и ладненько… — пробормотал Гарри, прикидывая самый короткий путь до подземелий. Хоть Джинни уже не сопротивлялась, нести её было тяжеловато. Парень пинком открыл дверь музыкального класса и как можно скорее устроил Джинни на диване. Девушка сразу сжалась в комочек, будто желая спрятаться от всего мира. Гарри, стараясь восстановить дыхание, разжёг очаг, запер дверь, стащил с кровати плед, чтобы завернуть в него Джин…  — Так, а где мазь? — протянул Гарри, не надеясь на ответ. Со стороны дивана послышался еле слышный робкий плач. Так, надо быстро думать! — Акцио Ранозаживляющая мазь! В руку послушно прилетела нужная склянка. Греть её в руках было некогда. Поднося склянку почти к самым губам, парень старался согреть мазь горячим дыханием.  — Джинни, дай руку, пожалуйста. Девушка сделала вид, будто не расслышала и отвернулась к спинке дивана. Парень закатил глаза и устроился на диване рядом с ней.  — Дай руку. Снова ноль внимания. Вздохнув, Гарри притянул к себе всхлипывающий сжатый комочек. Джинни изо всех сил старалась от него отстраниться, упирая руки ему в грудь, но парень был непреклонен.  — Я тебя не отпущу, пока не покажешь руку, — твёрдо сказал герой, усаживая девушку к себе на колени. Понимая, что выхода нет, Джинни протянула ему оба запястья. Руки были совершенно чистыми. Ни воспаления, ни царапин, ни синяков, только кое-где мелькали несмываемые пятнышки от чернил. И что он упускает? - Доволен? — хрипло поинтересовалась девушка, пряча руки в шерстяном пледе. — А теперь вали в тёплую постельку к своей Чанг!  — Так, а ну посмотри на меня! — схватив её за плечи, потребовал Гарри. Джинни неуверенно подняла на него заплаканные красные глаза. — Между мной и Чжоу ничего не было и никогда не будет. Слышишь? Джинни попыталась отвести взгляд, но Гарри не дал ей этого сделать, схватив за подбородок.  — Всё, что наговорила тебе Чжоу — наглая ложь, — смотря ей в глаза, заверил Гарри. — В школе есть только одна девушка, которая интересует меня… в этом плане. И это ты. Клянусь. Джинни опустила глаза. Гарри даже не знал, что ему ещё сказать, или сделать. Как доказать ей, что это правда. Вдруг взгляд зацепился за маленькое красное пятнышко на кипельно белой рубашке…  — Что это, Джин? Слизеринка попыталась плотнее завернуться в плед, но парень не дал ей этого сделать. Бережно отняв тонкие руки, Гарри сдвинул воротничок рубашки. С левой стороны, чуть ниже ключицы располагалась легко читаемая чёткая надпись, сразу объясняющая поведение Джинни. «Надпись легко проявляется только тогда, когда ты пишешь добровольно, веря в каждое слово», зазвучал в голове нежный красивый голос.  — Только не говори, что ты веришь в это, Джинни, — ответом ему послужил прерывистый надрывный вздох. Какой, чёрт возьми, ты, Поттер, идиот! Пока он боялся подойти к ней и просто поговорить, Джинни успела себе надумать чёрт знает что! Она не нужна ему? Что за бред? Как она вообще могла в это поверить? Ох, как хотелось ей сказать, всё, что на сердце! Но он никогда не умел говорить о чувствах. Взгляд снова упал на проклятую надпись. В голову неожиданно пришла верная мысль. Парень аккуратно убрал с чёрные кудри, отодвинул мешающий белый хлопок и прижался губами к проклятой надписи. Джинни тихо всхлипнула, чувствуя, как перехватывает дыхание. Гарри обеими руками обнял её спину, притягивая ещё ближе к себе, и заглянул в лицо своей девушке.  — Никогда во мне не сомневайся, слышишь? — прижимаясь лбом к её лбу, прошептал гриффиндорец. — Ты нужна мне больше всех, если с тобой что-то случится, я просто с ума сойду. Никто мне тебя не заменит. Поверь мне, умоляю. Джинни улыбнулась сквозь слёзы. Руки неуверенно легли на его плечи, будто вспоминая их тепло. Гарри хмыкнул, целуя её в губы. Как в первый раз, неловко, неуверенно, нежно.  — Верю, — прошептала девушка, отстраняясь и заглядывая в горящие зелёные глаза парня.  — Хочешь, я брошу Чанг? Прямо завтра перед всем Большим залом? — спросил Гарри, не отрывая взгляд от кровавой надписи, которая будто стала чуть бледнее. — Не надо, — положив голову ему на плечо, тихо ответила Джинни. — Только, пожалуйста, больше не задерживайся с ней до поздней ночи. Я просто с ума схожу… я вижу, как она… — Я не зайду так далеко! — Гарри, тебе я доверяю… но тут речь и о Чанг, — заметила девушка, крутя в пальцах булавку. Гарри тяжело вздохнул, целуя Джин в чёрную лохматую макушку. План ему не нравился изначально, но сейчас всё в нём протестовало против этой игры. Не стоило это таких мучений. Ничего не стоило!