История жизни обычного человека

Зима — счастливое время года, скажут многие. Ведь повсюду лежит белый снег, в воздухе летает мороз, а на стёклах появляются великолепные узоры. Ведь зимой Новый год: гирлянды, подарки, мандарины, а главное — выходные. Но Мари ненавидела зиму, а точнее свой проклятый иммунитет, который именно с это время года прятался далеко и надолго, не подавая признаков своего существования. Девушка и к аллергологу ходила, и закаляться пыталась, и честно делала зарядку по утрам, и пила кучу профилактических средств. Но ничего не помогало. С первой вьюгой она всё равно начинала кашлять. Да и мало удовольствия глядеть на грязный снег, хлюпающий под ногами, закутываться в сотню одёжек и мёрзнуть под двумя одеялами. А после Нового года выносить рассохшуюся ель с пятого этажа и два месяца выметать иголки, застрявшие в высоком ворсе ковров. Спасибо, что хотя бы каникулы адекватные сделали в этом году, а не как обычно: две недели, и снова на занятия. Однако Мари всё равно честно ходила в колледж, несмотря на бесконечные простуды и поганое настроение. Ей учиться надо было, пятёрки получать, в материал вникать, иначе ничего толкового из неё не выйдет — именно так всегда говорила ей мама, выпроваживая из дому к первой паре. В колледж девушка пришла, как всегда, самая первая. Ещё никого не было, даже старушка-вахтёрша где-то задерживалась. Но Мари не привыкать, так часто бывает, поэтому она просто перелезла через турникет и села на одну из свободных лавок, чтобы дождаться Аллу Алексеевну и взять ключ от 317-й аудитории. Конечно, девушка могла бы и сама забрать его — вот он, висит в шкафчике, — но вахтёрша строго-настрого запретила ей прикасаться к ключнице. Алла Алексеевна пришла, когда часы на стене холла показывали 7:40. Неизвестно, насколько им можно было верить, но весь колледж всё равно ориентировался по ним. И неважно, что любой мобильник покажет 7:50, главное, что вахта и администрация живут на десять минут раньше. Первокам эта особенность доставляла немало проблем, но уже начиная со второго курса студенты привыкали. — Здравствуйте, Алла Лексевна, — хрипловато поздоровалась Мари, поднимаясь навстречу вахтёрше. — Привет-привет, — отозвалась та, с охами и ахами заходя на вахту. — Тебе молочка налить? Свежее, только ночью из деревни привезли. — Спасибо, — ухмыльнулась девушка. — Я холодное не пью — болею. — Так мы ж его нагреем, Марусенька, — воскликнула Алла Алексеевна, всплеснув руками. — Не буду же я бедное дитятко мороженым поить. — Спасибо, Алла Лексевна, не нужно, — Мари замахала руками. — Вы лучше мне ключик 317-й дайте, я буду Вам премного благодарна. — Ох уж, проказница, — добродушная старушка погрозила ей пальцем и приоткрыла дверцу вахты. — Залезай, бери, только завхозу не говори. — Конечно! — девушка постаралась вложить в это восклицание всё своё дружелюбие. — Я молчок, Аллочка Лексевна. Спасибо! Отделавшись от чрезмерно общительной вахтёрши, Мари взлетела по «Новой» лестнице, промчалась по коридору и повернула ключ в замке нужной аудитории. — Наконец побуду одна, — вздохнула девушка и уселась за первую парту. Напрашивается вопрос: разве она не была одна до прихода вахтёрши? Так и есть. Но в закрытом помещении Мари чувствовала себя куда уютнее, чем в просторном молчаливом холле. Теперь же она закинула сумку на полку под партой, легла на деревянную поверхность румяной щекой и закрыла глаза. Она может проспать целый час — что может быть лучше? Объяснять маме, что «к первой паре» в их колледже обозначает «ко второй половине первой пары» не имело смысла, поэтому девушке было проще просто приходить к восьми и проводить полпары в аудитории. Иногда она учила право или экономику, иногда писала рефераты по истории, но чаще просто отсыпалась. Вот и в этот раз она решила посвятить своё свободное время сну, крепкому и здоровому.

***

Последняя пара у юридического факультета шла с трёх до половины пятого и, конечно, именно сюда надо было поставить скучнейшую судебную психиатрию. Старый сморщенный дедок по фамилии Орехов вёл предмет нудным гнусавым голосом, читая лекцию из какой-то книжечки. Кажется, она называлась «Основы судебной психиатрии» и была написана самим Ореховым. В общем, весёлая пара. На неё приходило от силы человек пять, чтобы просто отметиться и получить автомат в конце семестра. До начала оставалось восемь минут, и Мари спокойно сидела на четвёртом ряду, слушала музыку в наушниках да листала ленту в социальной сети, когда кто-то пихнул её в бок. Девушка ойкнула и повернулась к Рите — курносой полненькой девочке, являющейся единственной её подругой в этом месте. — Чего тебе? — буркнула Мари, поправив на носу медицинскую маску. — Смотри, кто пришёл, — сквозь зубы прошипела та и кивнула на дверь. Девушка без интереса посмотрела в указанную сторону, да так и распахнула глаза. На пороге стоял он. Дима Колесников — заочник, учащийся на одни пятёрки, и предмет воздыханий Мари, как, в принципе, и всей остальной женской части третьего курса юристов. — А этот что тут забыл? — возмущённо прошептала девушка, наклоняясь к подруге. — Сессия же вроде только со следующей недели начинается, разве нет? — Да какая тебе разница! — Рита снова ткнула её в ребро. — Главное, что это Колесников и что он пришёл в колледж. — Действительно, — протянула Мари и вернулась к просмотру ленты. «Тоже мне, достопримечательность! — думала она, старательно водя пальцем по экрану. — Верещит, будто первый раз его увидела. Глупая, это же просто Дима. Да, умный. Да, красивый. А ещё безумно обаятельный и обходительный… Но в этом нет ничего особенного! Таких у нас полно». — Привет, девочки, — раздался над ухом Мари звонкий голос. Девушка подняла глаза и увидела прямо перед собой весёлую улыбку Колесникова. Его голубые глаза смотрели прямо в душу, заставляя всё внутри перевернуться. Рядом уже пищала от восторга Рита, и Мари, взяв себя в руки, коротко ответила: — Здравствуй. — Эй, Машка, ну чего ты так официально? — шуточно обиделся Дима. — Можно к вам подсесть? — Во-первых, — неуверенно начала девушка, — я тебе не Машка. Меня зовут Мари. А во-вторых, нельзя. Полно свободных мест вокруг, садись куда угодно, — она насупилась и снова уставилась в телефон. Ещё чего не хватало. Чтоб Колесников к ней подсаживался — вздор! Не иначе, подшутить решил. Дима озадаченно глянул на неё, но ничего не сказал и сел на третий ряд прямо перед ними. Ритка незамедлительно пересела к нему и начала о чём-то трещать, пытаясь привлечь его внимание. А Колесников взъерошил блондинистые волосы, бросил ещё один взгляд на Мари и приготовился записывать лекцию. После пары парень снова подошёл к ней. — Слушай, Райкова, ты же, вроде, тоже на университетскую идёшь? Можно с тобой, а то я ж дикарь, мне и потеряться недолго? — его лучезарная улыбка на несколько мгновений выбила из головы девушки все мысли, но она быстро пришла в себя. — Нельзя, — коротко ответила Мари, а затем, встав из-за парты, демонстративно развернулась к Колесникову спиной и направилась к двери. Буквально через полминуты Дима всё равно догнал её и молча пристроился рядом. — Ты чего припёрся, я тебя не звала, — буркнула Мари, поправляя на плече маленький портфель. — Я подумал и решил, что уж лучше получить от тебя пару оплеух, чем заблудиться в трёх соснах, — парень взъерошил светлые волосы и улыбнулся. «Да сколько можно улыбаться? — подумала Мари. — Он или дурак, или прикидывается дураком. И главное, красивая же улыбка. Вот же зараза, смотрит на меня своими голубыми глазищами, ресницами хлопает. Что ему вообще от меня надо?!» — Маш, что-то не так? Я что-то не то сказал? — встревоженно спросил Колесников, схватив девушку за руку и развернув к себе. — Ты так кривишься из-за меня. Не понимаю, чем я тебе не угодил? — Не прикасайся! — взвизгнула Райкова и, вырвав запястье из его руки, ещё быстрее зашагала по коридору. Дима не отставал, но больше и не лез с глупыми вопросами. Он просто шёл за ней следом всю дорогу вплоть до остановки. К слову, находилась она достаточно далеко от их колледжа — минут пятнадцать пешком, — и всё это время Мари не могла перестать думать о том, что главный красавчик факультета, словно послушный пёс, шагает за ней следом. Ветер со снегом бил в лицо, запутывая снежинки в волосах и оставляя их на одежде, но девушка не обращала на это внимания, занятая своими мыслями. Дойдя до нужного места, девушка остановилась, засунула руки в карманы и отрешённо начала следить за дорогой. Боковым зрением она заметила, что Колесников остановился в паре метров и прожигал её пристальным взглядом. Людей на остановке практически не было, как, в принципе, и транспорта. Отсюда мало что ходило, соответственно, потенциальные пассажиры тоже не хотели тратить своё время на ожидание нужных автобусов. — Ну что, что тебе нужно? — не выдержала наконец Мари и повернулась к однокурснику. — Ничего не нужно, — тут же ответил он. — А зачем ты вообще сегодня в колледж припёрся? — уже чуть менее грозно и даже как-то безразлично спросила девушка, в глубине души сгорая от любопытства. — Я на очку перевожусь. Третий курс, я школу закончил, ЕГЭ сдал, поэтому теперь буду на все пары ходить, — Дима всё так же глядел на неё, не отрывая глаз. — Понятно. А чего ты так смотришь… странно? — Райкова отвела взгляд. — Хватит, отвернись. — Просто ты красивая очень, Маш, — грустно отозвался тот и послушно перевёл глаза на дорогу, осторожно приблизившись к девушке на пару шагов. — Правда красивая. Мари почувствовала, что медленно заливается краской. Она не верила своим ушам, поэтому предпочитала думать, что ей послышалось, показалось. Бред, вздор, зачем бы Диме говорить подобное? Но когда она почувствовала на своей ладони прикосновения длинных холодных пальцев, сомнений уже не оставалось — всё это происходит наяву. Колесников. Взял. Её. За руку. Мозг девушки забил тревогу, в груди разлилось приятное тепло, а ноги вдруг отказались держать свою хозяйку и начали подкашиваться. Кажется, у неё поднялась температура, иначе чем объяснить внезапный жар и головокружение? Учитывая состояние её здоровья, это вполне возможно. — Маш? — внезапно тихо произнёс парень. — Я давно хотел тебе кое-что сказать… — Что? — хрипло выдавила та, закашлявшись. Ответа не последовало. Дима аккуратно повернул Райкову к себе, медленно потянулся рукой к её лицу и так же медленно стянул маску. Затем парень собственнически обхватил щёку Мари ладонью и, мгновенно приблизившись, прильнул к её губам. Девушка от неожиданности распахнула глаза и впала в двухсекундный ступор, но быстро спохватилась и оттолкнула удивлённого одногруппника. — Ты что творишь? — чуть севшим голосом воскликнула она и натянула медицинскую маску до самых глаз, закрывая краснеющие щёки. — А что не так? — улыбнулся Дима, смущённо взъерошив блондинистые волосы. — Тебе не понравилось? — Заразишься ведь, — пробормотала девушка, всё ещё придерживая маску рукой. — Гриппом болеть — не в сказку попасть. — И это всё, что тебя волнует? — удивился парень, фыркнув, но не переставая улыбаться. — А вот и мой автобус, — Мари ткнула пальцем в сторону дороги. — До встречи, Дим. — До завтра, — как-то разочарованно ответил парень, помахал ей рукой и крикнул вслед: — Ты только подумай и приходи завтра с ответом! А Мари ничего не сказала и не крикнула. Она молча зашла в автобус, приложила карту к терминалу, а затем уселась на первое попавшееся место. Щёки горели, сердце колотилось, как ненормальное, руки дрожали. Нет, это ерунда, ей абсолютно точно не нужно всё это, не нужны отношения с Колесниковым — твердил ей разум. Но, тем не менее, Райкова закрыла лицо руками и начала истерично хихикать. Удивление и возмущение наконец уступило место переполняющей радости. Мари точно нужно как следует подумать над всем произошедшим, но она уже сейчас почти на сто процентов была уверена в своём ответе. К чему страхи и переживания? По ходу разберётся. Нужно начинать жить сегодняшним днём, перестать задумываться о последствиях. За окном кружила холодная вьюга, и в груди девушки с новой силой разгоралась любовь, так не вяжущаяся с мрачной и неприятной погодой. Теперь зима у Мари не будет ассоциироваться с грустью, она уверена в этом. Теперь зима станет для неё символом любви и начала чего-то нового.