Мир, хорошо, вечность

Пока что ты не веришь, но потом захочешь сдаться...

— Вонс, хватит ворочать голову! Кого выискиваешь, свой красный атестат? Могу разочаровать, он появится лишь с дозваления Веры Александровны, — мерзкая физичка показательно махнула в сторону выхода из актового зала.       Василиса уже полчаса сидела на жутко скрипучем стуле и изображала обморок. Спустя полчаса он превращался в реальный, в зале стояла жуткая жара, а любимые одноклассники не могли вовремя сказать реплику. Ужас.       Мишель всё в целом могла, никому не мешала, всё знала, но вот Тамаре Викторовне всё равно ничего не нравилось. С чего вдруг её допустили к репетициям и почему именно к их классу, оставалось большой и страшной тайной. Если физику её ученики сдавали на восемьдесять балов и больше, то вот в плане актёрских способностей у неё был явный пробел. То скажет скривиться в момент радости, то развернуться к залу спиной в середине диалога, и это всё ещё не самое страшное.       Благо, к Огневой претензий как таковых не было. И, видимо, поэтому ей приходилось тухнуть на этом детском стульчике уже столько времени. — Но как я ещё могу осмотреться, если не буду двигать головой? — Мишель сложила руки на груди. — А зачем осматриваться? Ты вошла в чужой дом, так на кой тебе оглядываться как воровке? Не глупи, — тяжело вздохнула Тамара Викторовна.       А вот здесь явный перебор. Василиса понимает лёгкую биполярку учителей, однако это уж никуда не лезет. Может, она и впрямь тупая, но если уж в самом сценарие велено повертеть головой, то, наверное, Мишель это не потруднит.       Она быстро поднялась со стула, (поблагодарив судьбу за то, что он не развалился) предварительно одёрнув юбку, чтобы никаких сладок и опилок от стула не осталось, и вышла вперёд.       Мишель удивлённо приподняла брови, видя Василису рядом с собой. — Извините, но с чего вы взяли, что вы правы?       Тамара Викторовна неверяще сощурила левый глаз и прижала пухлую ладонь к печени. Ох, неуж то старушку схватила изжога, или, как было у Василисы в детстве, гастрит? В таком случае, Огнева искренне ей сочувствует и сжимает кулочки.       Если честно, скандалить Василиса любила и очень сильно. Из-за таланта всех доставать, обижать и ехидничать папа часто выпивал чай — а иногда и не только, — вместе с завучем Константином Лазаревым, отчество которого почти никто не знал. Когда кого-то по воле случая отправляли к нему, счастливчик бежал к Нику, так как ему-то точное ФИО отца известно.       Ну, в общем, часто скандалы выпадали на тяжёлую учительскую долю, и в первые три года обучения милая Василиска успела отсидеть все стулья у каждого завуча и лично протереть несколько подоконников. В средней школе ситуация слегка улучшилась, но выговоры от некоторых учителей переодически получались и по праздникам Лиссе приходилось дарить этим особенным дополнительную коробку конфет. — Эти старухи только этого и добиваются, лишь бы стащить с нас больше денег, — бурчала мама, после любезных речей с учительницами. Василиса могла только согласиться и улыбнуться.       Тамаре Викторовне этот бонус достался всего один раз, но отношение к ученице улучшилось в разы. И оценки иногда натянет, и самостоятельную можно не писать, даже чайком на некоторых уроках тайком угощала.       И, видимо, чисто сердечное признание Василисы совсем подкосило бедную женщину. Эх, больше не видать хороших оценок и бесплатных печенек. — Я имею в виду, как вы можете руководить нами, если уж сами в этом не разбираетесь? В сценарии написано: «Юлия удивлённо осматривает хоромы Баренцева, озираясь по сторонам». Следовательно, почему вы считаете это лишним? — Василиса потрясла покоившейся на ладонях бумажкой.       Мишель всё это время серьёзно кивала и редко поглядывала на Лёшку, который загнулся придерживать для дамы дверь и очаровательно попровлять поддельные усы. Хоть у него и есть к ней какая-то симпатия, пылиться на одном месте он уже не хотел. Да и для того, чтобы она могла им полностью налюбоваться нужна поза получше. — Огнева, ты считаешь, что я плохой учитель? — скорее всего, только сейчас в женщине открылись способности к актёрскому мастерству. Ибо так искусно выражать боль и предательство ещё никто не умел. — Не только она, — добавила Мишель, и для пущей наглости скрестила руки.       Тамара Викторовна широко раскрыла глаза и, растроенная и огорчённая всем на свете, вышла из зала.       И так протикали все репетиции. Учительница обижалась, ученики горестно вздыхали, а потом всем было плохо. Кому-то от директрисы, кому-то — от классной руководительницы.       Василиса устало вздохнула, снова присаживаясь на хлибенький стульчик. Голова гудела от постоянного стресса, связанного со школой и прочей фигнёй. — Ребят, меня заколебали эти кочели, я домой! — какой-то парень вскинул руки и быстро потопал вслед за физичкой, тихо ругаясь на всех вокруг. — Хорошо, — устало ответила Огнева, потирая глаза.       Мишель сдвинула все стулья в ряд и присела на соседний стульчик, прихватывая рюкзак и осматривая актовый зал. Солнце светит, птички поют, облака плывут. Все по-тихоньку складывали вещи и уходили, не забыв попрощаться и спросить о следующей репетиции. А что им ответить? — Может, пойдём уже, а? Чего здесь ещё тухнуть, всё равно мы Тамарку не дождёмся.       Рыжеволосая слишком устала, чтобы что-то говорить, поэтому лишь махнула ладонью и запрокинула голову назад, издавая протяжный стон. Наверное, она могла бы заплакать, но ситуация итак слишком пресная и скучная для слёз. Да и рыдать не из-за чего. — Ты тоже устала, я понимаю. Этот выпускной так выматывает, — вздохнула Вонс, легонько склоняя голову вниз. — Ещё и Фэш. Знаешь, я редко так делаю, но ты меня точно поймёшь. Я думаю, что нравлюсь ему, но он совершенно не проявляет знаков внимания. А так ведь нельзя, верно? Так мама говорила, — Мишель снова вздохнула. — Наверное, она бы не разрешила мне так себя вести из-за парня.       Василиса немного удивлённо слушала одноклассницу, не меняя положение. Так, а вот это уже серьёзно… — Давно он тебе нравится? — С седьмого класса. Как только я перешла в эту школу, он замечательный парень. И друг. Мы познакомились с ним и Захаррой до школы, летом мы с бабушкой вместе обедали с его родителями. Он очень умный, — улыбка рассветала на её лице. — красивый, а ещё он не ведёт себя, как последний мудак. Он как папа, такой же крутой. Идеальный, — Мишель звонко рассмеялась и посмотрела на Василису.       Та слабо усмехнулась и резко вернулась в сидячее положение. Улыбнуться она успела, в голове пронеслось много моментов, где Драгоций вместе с Вонс шагает по коридору школы и слушает её. Где Мишель танцует с ним на репетициях. Где Захарра осуждающе смотрит на брата, пока тот стоит рядом с Мишель.       Она закашлялась из-за нехватки воздуха. Да уж, окна здесь открывать и не думали. — Душно как-то, — пояснила Огнева на вопросительный взгляд радостной одноклассницы. — Да-да, — отстранённо покивала Вонс, наблюдая, как Василиса встаёт и открывает большое окно, вдыхая свежий воздух. — Ты ведь знаешь, почему я тебе это рассказываю.       Резко, невесело, враждебно. Василиса оглянулась на Мишель и непонимающе выгнула бровь. Пазл в голове уже давно сложился, но нельзя показывать это так быстро. — Удиви меня. — Я знаю, что между вами что-то есть. Химия какая-то, — сразу начала Мишель, приближаясь к Огневой. — Вы постоянно смотрите друг на друга, о чём-то спорите, касаетесь друг друга на переменах в большом коридоре. Я устала за этим наблюдать. За вашими соплями и неудачами, за твоими неудачами, — темноволосая показательно ткнула своим длинным пальцем в грудь одноклассницы. — Ведь со мной Фэш ведёт вебя по-другому, он просто очаровашка. Без всякой пренебрижительности и насмешки, я ему нравлюсь. Это видно невооружённым взглядом.       Василиса нервно теребила край футболки. Весь этот бред уже надоел до чёртиков, а голова слегка нагрелась от солнца из окна. Когда она уже замолчит?! — Так почему же ты всё вечно портишь? — вдруг громко сказала Мишель. — Ты вертишься вокруг него, отвлекаешь от меня. Зачем ты это делаешь? У тебя полно поклонников, тот же Крылов. Он и стихи тебе писал, шоколадочки подгонял, а ты? А ты что? А ты плюнула на него, отвергла. Опозорила при всех! Или уже не помнишь, как он встал перед тобой на колени, а ты продолжала болтать с подругой и засмеялась над ним? Чем Крылов хуже Фэша? Я знаю, что всем, но почему ты портишь наши отношения? Всегда всё портишь! — похоже, у неё началась истерика. — Прекрати! — взвыла Василиса, прикрывая уши руками. — Нет! Ты не можешь нам мешать! Не можешь, — дальше Мишель ничего сказать не могла, потому что ком слёз встал поперёк горла. — Мама, она говорила, что я заслуживаю лучшего. Так не мешай!       Василиса наблюдала за чужим бредом и не могла ничего сделать. Стало страшно. — Но что я могу сделать со своими чувствами? — прошептала она, неверяще глядя на одноклассницу. — Исчезни! — заверещала Мишель, падая на колени и начиная бить пол кулаками. Странно, что на шум никто не сбежался.       Огнева оглянулась и, быстро наклонившись над Вонс, произнесла: — Мне нравится Фэш.       Она не стала долго стоять над плачущей девушкой и поспешила выйти из душного помещения. Крики за дверю не стихали, только перемещались с одной стороны на другую. Ей уже всё равно.       Василиса спокойно спускалась по лестнице, пытаясь не бежать из зала, как из пожара. Напряжение впиталось в неё и плавно передвигалось по организму, отключая мозг. — Потерянная, — с сожалением прошептала она себе под нос, вспоминая эти жуткие слова и слёзы.       Бедная Мишель. Она стала по-настоящему одержима Драгоцием, а он спокойно живёт и без неё. Василисе тоже захотелось плакать, ведь она тоже страдает этой ужасной влюблённостью. К этому ужасному Фэшу. ***       Ник стоял напротив и явно чего-то ждал. Что ему ещё нужно?       Диана так устала от всего, что сейчас творится в её жизни, что на душевные речи с Лазаревым сил уж точно не хватит. Она либо свалится от потери чувств, либо убъёт его. — Привет.       Да пускай засунет своё «привет» далеко и надолго! Она не для приветствия стоит и пялится на него несколько минут. — Ага, пока, — Диана попыталась обойти его, но он преградил ей путь.       А, ну да. Сейчас они встретятся взглядами, потом она его поцелует и тут любовь, чувства, страсть. Ой, ну нафиг, честное слово.       Раньше надо было донимать её, а не под конец года. — Постой, пожалуйста — Ник тяжело вздохнул и немного отошёл.       Фрезер была непротив, потому что эта близость явно затуманила ей несвежие мозги. Усталось подкатила ещё ближе, веки начинали медленно, но верно прикрываться.       Ник улыбнулся и заправил её короткую пряд за ухо, мягко проведя по коже. Она замерла на секунду, глядя в пол. Стало совсем не по себе. — Я хотел извиниться… — Нет, нет, постой. Я сейчас могу сказать какую-нибудь ерунду, ты главное выслушай и не перебивай, хорошо?       Лазарев непонимающе нахмурился, но замолк, готовясь к речи. — Итак, — Диана глубоко вздохнула и смело посмотрела в его карие глаза. Красивые. — Не знаю, за что ты собрался извиняться, но это в любом случае не требуется. Я люблю драматизировать события, и часто приписывая определённым вещам несвойственный им характер. Мне комфортно думать, что всё идёт так, как мне хочется. Так спокойнее, понимаешь?       Наверное, не понимал, так как снова свёл брови к переносице. Ну и фиг с ним. Главное, что ей станет легче. Наверное. — Ну и вот. После той дружеской прогулки твоё поведение меня разочаровало, именно поэтому я никак не поддерживала с тобой контакт. Но я не злюсь на тебя сейчас, просто тогда мне было это необходимо. По сценарию в голове, вот так вот.       Ник неловко усмехнулся и почесал затылок. Ох, щас начнётся. Он улыбнётся и она снова поплывёт. — Здорово, я не хочу тебя разочаровывать. Ну, раз мы всё выяснили… — Стой! — Диана предупреждающе подняла ладонь и дождалась, когда Лазарев снова будет сосредоточен именно на ней.       Она аккуратно подошла ближе, и едва обхватив его спину руками и дотронувшись головой до его ключиц, так же осторожно отошла обратно, и напоследок улыбнувшись, поспешила в раздевалку. Или ещё куда-нибудь, подальше от него. — Пока! — запоздало крикнул ей вслед Ник, удивлённо потирая предплечье, до которого она докоснулась.       Диана улыбнулась, но оборачиваться не стала, лишь ускорила шаг и скрылась за поворотом.       Однако спать хотелось очень сильнь. Глаза слипались, а тело тяжелело. Слава богу уроки уже кончились, и на какой-нибудь алгебре она не уснёт. *** — Пропусти, Драгоций. — И не подумаю.       Василиса упрямо старалась обойти преграду в виде Фэша, но тот всё время мешал. В конце концов эта полоса препядствий закончилась тем, что она облакотилась о холодную стену в кабинете информатики, а он опёрся рукой рядом с её головой, не забывая иногда усмехаться с ситуации. Ну объективно, она же бредовая.       Полчаса назад закончились уроки, но Драгоций вдруг решил достать её своими глупыми вопросами и заставить задыхаться в этом плохо проветренном кабинете. Гад. — Я же по-русски сказала: отвали, ради бога! У меня нет никакого желания топтаться рядом с тобой, я домой хочу. — Огнева, повторяю для тупых: мне надо с тобой поболтать, — улыбнулся Фэш и убрал наконец свою ладонь.       Василиса хотела выть от отчаяния. Ей было настолько плохо, что «болтать» о чём-то с Драгоцием было последним желанием в её списках. И возгловляла этот список потребность выспаться и уйти из школы. Сегодня было по-особенному ужасно, отглоски криков Мишель по прежнему звучали в голове и заставляли кожу покрыться муражками. До ужаса неприятно.       А ещё этот Фэш. Вечно он смотрит на неё, ухмыляется. Уф, бесит. Ей было противно от какого-то внимание к своей персоне. Василису будто окатило ледяной водой, когда он поздоровался с ней. На четвёртом уроке начали порождаться первые рвотные позывы от всего. И лицо парня было не единственной причиной этой ерунды. Её организм вёл себя до ужаса странно, и когда такие мысли проскакивали в её голове, голова кружилась, а во рту резко становилось сухо.       Это до ужаса неприятно! Как же ей хотелось кричать, как Вонс несколько часов назад. Чтобы сорвать голос, чтобы просто никому не мешать.       Ты       вечно       мешаешь!       Глаза резко пересохли и будто наполнились песком. — Эй, ты чего? — Драгоций нахмурился и повёл своей ладонью у её лица. — Отвали, ради бога, — прошептала Василиса, чувствуя тяжесть в глазах. Стало как-то совсем грустно.       Фэш сделал шаг назад и она тут же бросилась к нему, вжимаясь в его футболку и пачкая её своими слезами. Огнева совершенно не понимала себя и своё состояние, поэтому только покрепче обхватила чужую спину и начала что-то неразборчиво борматать. Она хочет забыть всё на свете и думать, что так стоять хорошо. — Я всем мешаю, почему это так тяжело? Я не хочу этого делать, я же человек, я имею право на чувства, — она всхлипнула и опустила взгляд на свои кросовки. — Но я часто поступаю не удобно для остальных. Я просто человек, мне хочется жить как все, и не слышать истерики других.       Василисе плохо, она продолжала рыдать и прижиматься к Фэшу. Он никак не реагировал на это странное поведение, просто стоял и слушал её. А она всё плакала и плакала. Ей трудно после всего этого говна, произошедшего с ней за сегодняшний день. Ей же больно. — Не реви, — пробормотал после долгой паузы Фэш и слегка потрепал её за плечо. — Отвали! — крикнула Василиса и перехватила руки на его спине по-удобнее.       Комично и глупо.       И зачем она устраивала весь этот спектакль? Разревелась у него на плече, как маленькая. Ужасно несправедливо по отношению к самой себе.       Василиса резко отпрянула от него и вытерла оставшиеся слёзы. Противная, как ты могла так поступить перед Драгоцием? — Бесишь меня. Бесишь! — на неё накатил приступ гнева за саму себя, за то, что из-за него страдает она и Мишель. — Огнева, ты чего?       От-ва-ли.       Василиса быстро схватила рюкзак с ближайшей парты и помчалась прочь из кабинета. Странно, но за ней никто не побежал, не крикнул «Огнева!». Будто всем всё равно. А почему будто?       Она снова заплакала. Как же так? Почему ей приходиться страдать за всех, и за противную Мишель? Почему ж он не подкараулил её и не поговорил с ней, уж Вонс бы давно умерла от счастья. — Я же человек, — всхлипнула Василиса, быстро сбегая по лестнице и хватаясь за холодные перила.       Вечно ты всё портишь!       Василиса быстро забежала в женский туалет и начала хлопать вспотевшими ладонями по горячим щекам. Не стоит выбегать в люди в таком виде.       Из окошка слышались счастливые крики младшеклашек, которые бегали по улице и играли в догонялки. Она не играла в них в детстве, ей было интересро посмотреть на это сейчас.       Василиса аккуратно подошла к окну, продолжая хлопать себя по щекам, и застыла. Внизу, прямо на зелёной траве, сидела девочка и вертела в руках букетик цветов. Рядом сидела её подружка и весело смеялась над девочкой, приобнимая ту за плечи, и показывая пальцем на мальчишку, который сейчас в стороне играл с другими в футбол и редко поглядывал в сторону девчоной, улыбаясь. У них, наверное, любовь-морковь, раз они так легко улыбаются друг другу.Им проще, они же ещё маленькие.       Тот мальчик подбежал к другой девочке и показал в сторону той счастливицы с букетиком. Она удивлённо моргнула и резко засмеялась над ним. Похлопала по плечу и подошла к двум подружкам, шепча что-то им на ухо. Да, у них всё правда хорошо. ***       Василиса напряжённо наблюдала за тем, как Мишель танцует с Драгоцием и незаметно кривится. Ей было крайне неприятно ловить взгляды подруг и Лазарева, такие обеспокоенные.       Сегодня она ходила мрачнее тучи. С утра отец, не заметив привычную улыбку на её лице, решил попробовать пошутить. Не вышло, поэтому она решила не обрабатывать порез ложкой, которой накладывала себе кашу и когда так неудачно пошутил папа. Брат с сестрой уехали два дня назад, а значит никто не мог выслушать её мысли по поводу всего, что произошло недавно.       Мама звонила вчера вечером, когда заплаканная и еле живая Василиса хотела лечь спать и забыть этот день как страшный сон, и спрашивала как она. Как она? Отлично, всё хорошо, мам, правда. Тамара Викторовна жалуется? Ужас. Я всё улажу, ага. Да, всё, давай, люблю тебя, мама, пока!       Тогда Василиса ещё немного поплакала.       На первом уроке её угораздило порвать тетрадку, когда Вера Александровна сделала замечание по поводу её невнимательности. Да какая, к чёрту, внимательность? За это она ещё раз получила от математички.       В столовой на неё опрокинули сок. Освежилась, спасибо. Этот несчастный второклашка потерял дар речи, завидев её уставший взгляд. Ох, как она не хотела никого убивать. Положение спасла вовремя появившаяся Диана и её громкое «Осторожнее, малявка, у меня не осталось места в детском морге!» Василиса ещё никогда так не благодарила судьбу за эту прекрасную подругу.       Ещё один поворот и рука Лазарева выдернула её из слежки за парочкой, превратившаяся в двух потенциальных врагов. — Хватит смотреть куда-то, Огнева.       Василиса ничего не слышит. Ей хочется крикнуть и оттащить Мишель подальше от него, чтобы она не трогала его, не смотрела на него.       Чтобы она не мешала ей!       Ей чертовски хочется не танцевать с Ником. Ей хочется отойти от него и броситься в объятия любимого. Ей та-а-ак тяжело…       Её мысли превратились в филиал Фэша Драгоция с его подробной биографией, описанием внешности и самыми разными фантазиями с его участием. Василиса хочет, чтобы он тоже думал о ней так долго, чтобы у него снесло крышу и он оттолкнул от себя Мишель.       Чтобы он подошёл к ней и пригласил на танец, чтобы она сделала кницен и положила свою ладонь в его крепкую и такую притягательную.       Поворот влево и оборот вокруг себя.       Чтобы все раступились перед ними и они могли спокойно танцевать без них. Без командующего голоса Риммы, без удивлённых возгласов одноклассниц, без криков Мишель.       Они бы наверняка стали идеальной парой. Такой, чтобы на них равнялись, говорили в школе, чтобы о них ходили слухи. Чтобы они были везде.       Идеал полностью заполняет тебя и не даёт дышать, тебе тяжело и ты выбираешь стать этим идеалом. А его кровь течёт в тебе и разливается по венам также быстро, как и схлопываются лёгкие от невозможности дышать.       Идеалы выбирают для себя особое пристанище. И будь ты самым правильным, тяни руку в первых рядах — он пройдёт мимо, отдавая холодом и заставляя задохнуться от его идеального аромата.       Василиса чувствует, как кружится голова и как ломит тело, но продолжает делать повороты и смотреть на него.       А он всё такой же идеальный. Танцует рядом с Мишель и она кривится с него. А Василиса хочет убить её.       Она представляет, как он проходит мимо всех и останавливается перед ней. Смотрит так глубоко и изучающе, он выбирает её, оценивает. Она может гордиться собой, ведь она — его новая оболочка. Последняя надежда, его кровь будет течь в ней и она задохнётся. Её пальцы хрустят под его напором и она проваливается в бездну.       Чёрную и пустынную, в ней только он и она. Василиса оглядывается и не видит ничего вокруг. Тяжело дышит и срывается с места. Беги прочь, глупая! Беги и не оглядывайся!Она ищет его, бежит, срывает кожу своими ногтями.       Дыхание останавливается и кровь начинает бурлить в ней с новой силой. Он где-то рядом, она чувствует.       Василиса медленно оборачивается и теряет сознание. Он совсем близко, смотрит так оценивающе. Она — его новое пристанище, последняя надежда. Её заполняет чужая кровь и жизнь, дыхание возвращается и она чуть не задыхается от возможности дышать.       Спаси меня!       Беги, глупая, прочь!       Они бы ходили за руку вместе и спорили из-за новой темы по алгебре, все бы смотрели на них, а им всё равно. Они бы всегда улыбались и она бы позволила разуму отключиться.       А кровь медленно протекает к лёгким и она начинает захлёбываться в ней. Свежая кровь даёт ей шанс быть с ним, она горда собой. Он заполняет её резко, не спрашивая разрешения. Идеалы не тратят время на своих пристанищ, но он тратит.       Она бежит и падает, задыхается.       Я умираю!       Ты можешь спастись!       Раздирает кожу до мяса, кровь вытекает из неё, а вместе с ней — он. Василиса высвобождается от крови в лёгких и дышит. Её разум превратился в сосуд, в него по-немногу добавляют кипящей смеси. Она искрится, не даёт думать, а ей хорошо.       Он рядом с ней, он в ней. Это его плоть, а она его последний шанс.       Я больше не могу!       Ты сама виновата!       Василиса разворачивается к нему спиной и ей не хочется смотреть в глаза Ника. Она хочет, чтобы перед ней был он, такой идеальный. Он — в ней, она — для него.       Его руки покрывают её кожу чем-то тяжёлым, обременяющим, она не сопротивляется. У неё в глазах испуг, в лёгких — кровь, а разум постепенно заполняется его смесью, которая заполняет её всю.       До краёв.       Остановите его!       Он — ты!       Я — он!       Василиса последний раз прокручивается вокруг себя и музыка утихает. Она не может дышать, ей больно. Она оборачивается, он стоит и смотрит на неё в упор. Изучающе, примсатривает. Он — идеал, она — его пристанище.       Я — он!       Кровь утихает, её разум заполнен им и его плотью, а она сама теряется. Падает в своё сознание, теряет весь рассудок. Она стала почти идеальной для него, его пристанище.       Даруй же мне его!       Он — ты!       Василиса представляет, как хорошо бы им было. Они были бы идеальной парой.